А когда лѣтомъ изъ дому всѣ старшіе пойдутъ въ поле, Миронъ остается одинъ, но онъ не сидитъ въ избѣ. Въ избѣ онъ боится; боится "дѣда въ углахъ", т. е. тѣней, боится пузатой печки, черной внутри отъ сажи, боится толстой деревянной клюки, вбитой въ окно, употребляющейся для пропусканія дыма отъ лучинъ, которыми освѣщаютъ зимой. Миронъ остается на дворѣ. Тамъ онъ можетъ себѣ гулять, рвать травку и расщипывать ее на куски, строитъ избы изъ щепокъ и палочекъ, которыя лежатъ на дровяномъ дворѣ, или просто-на-просто лежать себѣ и грѣться на солнцѣ и слушать чириканье воробьевъ на яблонькахъ, да глядѣть на синее небо. Хорошо ему!-- и на дѣтскій лобикъ снова какъ-бы тучка набѣгаетъ; это -- приходятъ мысли.
-- А отчего это человѣкъ все видитъ? и небо, и траву, и тятю, и маму?-- приходитъ ему въ голову ни съ того, ни съ сего этотъ вопросъ.-- Или, почему слышитъ? Вонъ ястребъ "кевкаетъ", курицы кудахчутъ... Что это такое, что я это слышу?-- Ему кажется, что человѣкъ все это дѣлаетъ ртомъ, и видитъ, и слышитъ. Онъ раскрываетъ ротъ: ну, такъ и естъ, видно все, слышно все...
-- А можетъ нѣтъ? можетъ глазами?
Онъ зажмуриваетъ глаза.
-- Овва! ничего не видно!-- раскрываетъ ихъ -- и видно, и слышно; онъ снова зажмуриваетъ ихъ -- не видно, но слышно.
-- Еге! такъ вотъ оно какъ! Глазами видно, а чѣмъ-же слышно?-- Снова раскрываетъ и закрываетъ ротъ -- слышно!-- потомъ глаза: все-таки слышно!-- А вотъ пришла мысль закрыть пальцами уши. Шумъ -- шумъ -- шумъ!-- А это что такое? Слышенъ шумъ, но не слышно ни кудахтанья куръ, ни "кевканья" ястреба. Онъ отнимаетъ пальцы -- слышно кудахтанье, а шума нѣтъ. И въ другой разъ то-же самое.
-- И что это такое?-- разсуждаетъ самъ съ собой Миронъ.-- Еге, знаю! Ушами слышу кудахтанье, а пальцами шумъ! А вотъ какъ, вотъ какъ!
Онъ дважды пробуетъ -- такъ, совсѣмъ такъ!
Когда пришли жнецы къ обѣду, онъ въ прискочку побѣжалъ къ отцу:
-- Тятя, тятя! А я что-то знаю!
-- Что такое? мое дитятко!
-- Я знаю, что человѣкъ видитъ глазами.
По лицу отца пробѣгаетъ усмѣшка.
-- А ушами слышитъ кудахтанье, а пальцами шумъ.
-- Какъ, какъ?
-- Да такъ, что коли не затыкать уши пальцами, то слышно, какъ курица кудахчетъ, а коли заткнуть, такъ слышенъ только шумъ!
Отецъ захохоталъ, а мать, строго взглянувъ на Мирона, замахнулась на него ложкой и сказала:
-- Будетъ тебѣ, будетъ! Такой большой парень, что могъ-бы скоро жениться, а говоритъ такія глупости! Отчего ты никогда не подумаешь о томъ, что хочешь сказать, а все такъ и ляпаешь, какъ на лопатѣ вывозишь! Вѣдь человѣкъ все слышитъ ушами -- и кудахтанье, и шумъ.
-- А отчего-же онъ не слышитъ сразу? Только, если не затыкать ушей, то слышишь кудахтанье, а коли заткнуть, такъ слышенъ шумъ?-- спросилъ мальчикъ.-- Вотъ попробуйте сами!-- И онъ для убѣдительности заткнулъ уши пальцами.
Мать пробурчала еще что-то, но отвѣта на этотъ вопросъ не нашла.