Апология г-на председателя Буриша
П осле прочтения приговора несколько любопытных и два-три адвоката покинули зал заседаний, в то время как секретарь оглашал уже следующее дело. Вы шедшие не рассуждали о деле Кренкбиля, которое их совершенно не интересовало и о котором они больше не думали. Один только Жан Лермит, офортист, случайно попавший в суд, размышлял над тем, что он только что видел и слышал.
Положив руку на плечо мэтра Жозефа Обаре, он сказал ему:
-- Председатель Буриш достоин похвалы за то, что сумел оградить себя от суетного любопытства и уберечься от тщеславных притязаний познать истину. Сопоставляя противоречивые показания полицейского Матра и доктора Давида Матье, судья вступил бы на тот путь, где его встретили бы лишь сомнения и неуверенность. Метод, состоящий в изучении фактов, согласно правилам критики, несовместим с должным отправлением правосудия. Если бы судья имел неосторожность следовать этому методу, его суждения зависели бы от его личной прозорливости, в большинстве случаев незначительной, и от человеческого разума, всегда слабого. Какая цена была бы такому суждению? Нельзя отрицать, что метод исторического исследования меньше всего может дать судье необходимую уверенность. Стоит только вспомнить случай с Уолтером Ралей.
Однажды Уолтер Ралей, сидя в Тауэре, работал по обыкновению над второй частью своей "Всемирной истории"; в это время под окном разразилась драка. Он подошел взглянуть на повздоривших людей, затем снова сел за работу, в полном убеждении, что заметил все до мельчайших подробностей.
Но на другой день, когда он заговорил о происшествии со своим другом, присутствовавшим при этом и даже принимавшим участие в ссоре, тот описал случившееся совсем иначе. Тогда Уолтер Ралей задумался над тем, как трудно узнать истину об отдаленных событиях, раз он мог ошибиться относительно того, что происходило на его глазах, и бросил свою рукопись в огонь.
Если бы судьи были так же щепетильны, как сэр Уолтер Ралей, они бросили бы в огонь все свои протоколы. Но они не имеют на это права. Это было бы с их стороны отказом от правосудия, преступлением. Приходится отказаться от познания истины, но нельзя отказываться от обязанности судить. Тот, кто хочет, чтобы судебные приговоры основывались на правильном расследовании фактов,-- опасный софист или коварный враг гражданского и военного суда. Председатель Буриш -- слишком законник, чтобы ставить свои решения в зависимость от разума и изучения, которые ни к чему, кроме самых спорных выводов, не приводят. Он основывает свои решения на догмах права и опирается на традиции, так что его суждения, по авторитету, равносильны церковным заповедям. Его приговоры каноничны. Я хочу сказать, что, вынося их, он руководствуется своего рода катехизисом. Обратите внимание, например, на то, что он классифицирует свидетельские показания не по неопределенным и обманчивым признакам вероятности и правдивости, а по внутренним, неизменным и очевидным признакам. Он измеряет их весом оружия. Есть ли что-либо проще и, в то же время, мудрее этого? Он считает неопровержимыми показания стража общественного порядка, отвлекаясь от его личности и мысля его метафизически, как номер такой-то, как категорию идеальной полиции. Дело вовсе не в том, что Матра Бастьен, уроженец Чинто-Монте (Корсика), кажется ему не способным ошибаться. Он никогда не думал, что Бастьен Матра обладает большой наблюдательностью и что он применяет точный и строгий метод исследования. По правде сказать, он принимает во внимание не Бастьена Матра, а полицейского No 64. "Человеку свойственно ошибаться, -- думает Буриш, -- Петр и Павел могут ошибаться, Декарт и Гассенди, Лейбниц и Ньютон, Биша и Клод Бернар могли ошибаться. Мы все заблуждаемся ежеминутно. Основания наших заблуждений неисчислимы. Восприятия чувств и суждения ума -- источники иллюзий и причины неуверенности. Нельзя доверять показаниям человека: "Testis unus, testis nullus". Номеру же верить можно. Бастьен Матра из Чинто-Монте подвержен заблуждениям. Но полицейский No 64, отвлеченный от его человеческой природы, не делает ошибок. Это -- субстанция. Субстанция не заключает в себе ничего того, что есть в людях и что сбивает их с толку, обольщает, толкает на ложный путь. Она чиста, неизменна и целостна. Поэтому суд без колебаний отверг показания доктора Давида Матье, так как это только человек, и принял во внимание показания полицейского No 64, который является чистой идеей, как бы лучом, ниспосланным в судилище богом.
Действуя таким образом, председатель Бурит: упрочивает за собой нечто вроде непогрешимости единственной, на которую может притязать судья. Когда человек, выступающий в качестве свидетеля, вооружен саблей, надо принимать во внимание саблю, а не человека. Человек достоин презрения и может ошибаться. Сабля же заслуживает всяческого уважения, и она всегда права. Председатель Буриш глубоко проник в дух законов. Общество покоится на силе, и силу следует чтить, как державную основу общества. Юстиция -- функция организованного насилия. Председатель Буриш знает, что полицейский No 64 -- частица верховной власти. Государственная власть воплощается в каждом из ее носителей. Подорвать авторитет полицейского No 64 -- значит ослабить государство. Съесть один из листков артишока -- значит съесть весь артишок, как говорит Боссюэ со свойственным ему высоким красноречием ("Политика, извлеченная из священного писания").
Все мечи государства направлены в одну сторону. Тот, кто противопоставляет их друг другу, ниспровергает республику. Вот почему обвиняемый Кренкбиль был справедливо присужден к двум неделям тюрьмы и пятидесяти франкам штрафа на основании показания полицейского No 64. Мне кажется, что я слышу, как председатель Буриш сам излагает возвышенные и прекрасные причины, побудившие его вынести такой приговор. Мне кажется, что я слышу, как он говорит:
"Я судил этого субъекта, сообразуясь с показанием полицейского No 64, так как полицейский No 64 -- проявление государственной власти. А чтобы признать мою мудрость, достаточно представить себе, что произошло бы, если бы я поступил наоборот. Вы сейчас же увидите, что это было бы абсурдом. Ибо, если бы мои приговоры были направлены против государственной власти, то они не исполнялись бы. Заметьте, господа, что судьям повинуются лишь постольку, поскольку сила на их стороне. Без жандармов судья был бы жалким мечтателем. Я повредил бы себе, если бы обвинял жандарма. К тому же, дух законов противится этому. Обезоружить сильных и вооружить слабых -- значило бы изменить общественный строй, который я призван охранять. Юстиция освящает сложившиеся несправедливости. Видели ли вы когда-нибудь, чтобы она шла против завоевателей и поднимала голос против узурпаторов? Когда утверждается незаконная власть, она нуждается только в санкции права, чтобы стать законной. Все дело в форме; преступное деяние отделено от поступка, оправдываемого законом, лишь листом гербовой бумаги. Кренкбиль, ваше дело показать, что вы сильнее. Если бы после того, как вы крикнули: "Смерть коровам!", вы заставили бы провозгласить себя императором, диктатором, президентом республики или хотя бы муниципальным советником, то, уверяю вас, я не приговорил бы вас к двум неделям тюрьмы и пятидесяти франкам штрафа. Я освободил бы вас от всякого наказания. Можете мне поверить".
Так, несомненно, говорил бы председатель Буриш, потому что он обладает юридическим умом и знает, в чем заключаются обязанности судейского чиновника перед обществом. Он последовательно и неуклонно защищает его принципы. Правосудие служит обществу. Только неблагонамеренные люди могут желать, чтобы оно было гуманно и доступного чувству. Правосудие действует, руководясь твердыми правилами, а не порывами сердца и озарениями ума. Меньше всего от него можно требовать, чтобы оно было справедливым; оно не нуждается в этом именно потому, что это -- правосудие. Я скажу даже, что идея справедливого суда могла зародиться только в голове анархиста. Правда, председатель Маньо выносит справедливые решения. Но их кассируют, и правосудие торжествует.
Настоящий судья измеряет свидетельские показания весом оружия. Это видно в деле Кренкбиля и в других, более знаменитых процессах.
Так говорит Жан Лермит, расхаживая по длинному залу для публики.
Мэтр Жозеф Обаре, хорошо знавший суд, ответил ему, почесывая кончик носа:
-- Если вам угодно знать мое мнение, то я не думаю, что господин председатель Бурши поднялся до таких метафизических высот. По-моему, принимая показания полицейского No 64 как выражение истины, он просто делал то, что всегда делалось на его глазах. Причину большей части человеческих поступков надо искать в подражании. Поступая как принято, всегда прослывешь честным человеком. Благомыслящими людьми называют тех, которые поступают, как другие.
