Графъ Эрбахъ ходилъ безпокойными шагами вдоль длинной аллеи подстриженныхъ деревьевъ и мимо площадокъ съ вазами изъ сѣраго песчаника на высокихъ подставкахъ, украшенныхъ красивыми бордюрами цвѣтовъ. Время отъ времени онъ останавливался и бросалъ озабоченный взглядъ на окно, выходившее на террасу. Лѣтомъ это окно было закрыто густой липой, но теперь, благодаря рѣдкой весенней зелени, ничто не мѣшало графу дѣлать свои наблюденія. Наконецъ онъ увидѣлъ Бланшара, который торопливо спускался съ ступеней террасы, и пошелъ къ нему на встрѣчу.
-- Ну что, нашли вы его? спросилъ графъ.
Французъ пожалъ плечами.
-- Я не засталъ виконта въ гостинницѣ, отвѣтилъ онъ.-- Слуги говорятъ, что онъ ушелъ рано утромъ и съ тѣхъ поръ не возвращался.
-- Какая непріятная исторія, Бланшаръ!
-- Какъ здоровье графини Короны?
-- Ей лучше. Докторъ говоритъ, что опасность прошла; онъ даже позволилъ ей встать съ постели на короткое время. Но графъ Арембергъ не проститъ Рошфору его безумную выходку, и дѣло, вѣроятно, кончится дуэлью. Хотя я отъ души жалѣю вашу сестру, но я нахожу поведеніе виконта крайне неприличнымъ. Нападая на виновнаго, онъ растравляетъ старую рану въ вашемъ сердцѣ и придаетъ огласку исторіи, которая должна остаться тайною.
-- Вы не видали Рошфора, графъ, иначе вы не судили бы его такъ строго. Онъ прибѣжалъ ко мнѣ третьяго дня ночью какъ сумасшедшій, и совершенно озадачилъ меня своимъ неожиданнымъ появленіемъ, такъ какъ мнѣ говорили, что онъ уѣхалъ въ Америку. Я поймалъ его, знаю его имя! кричалъ онъ, бѣгая по комнатѣ и швыряя вещи, которыя попадались ему подъ руку, такъ что я поспѣшилъ убрать свои инструменты. Изъ страха, что онъ перебудитъ весь домъ, я увелъ его въ поле. Понемногу онъ успокоился и сообщилъ мнѣ, что ему удалось, наконецъ, узнать имя соблазнителя моей сестры. Онъ хотѣлъ только окончательно удостовѣриться въ этомъ...
-- И онъ рѣшилъ выбрать своимъ орудіемъ Корону, не соображая, какъ подѣйствуетъ на нее подобное открытіе... Но во всякомъ случаѣ виконтъ достигъ своей цѣли -- обличилъ виновнаго и разстроилъ его бракъ. Что онъ намѣренъ дѣлать теперь? Говорятъ, Арембергъ въ совершенствѣ владѣетъ оружіемъ...
-- Вы знаете, графъ, что я давно отказался отъ мести. Если бы соблазнитель попался мнѣ на глаза въ пору перваго порыва горя, то, разумѣется, я убилъ бы его безъ малѣйшаго сожалѣнія. Но время излечиваетъ всѣ раны и заставляетъ трезво смотрѣть на вещи въ виду общечеловѣческихъ слабостей. Все это я говорилъ Рошфору; но его ничѣмъ нельзя убѣдить,-- вы знаете его, графъ.
-- Я никогда не забуду встрѣчи съ виконтомъ въ саду Тріанона въ день годовщины несчастнаго событія. Говоря откровенно, я считаю его вполнѣ способнымъ на убійство, когда на него найдетъ припадокъ бѣшенства.
-- На убійство! воскликнулъ Бланшаръ.
-- Мнѣ кажется, онъ съ этой цѣлью пріѣхалъ въ Вѣну и остановился въ той же гостинницѣ, что и Арембергъ. Сегодня 23-го апрѣля; нужно было бы зорко слѣдить за Рошфоромъ.
-- Безпокойство заразительно, сказалъ Бланшаръ послѣ нѣкотораго молчанія.-- Теперь я припоминаю одно обстоятельство, которое до извѣстной степени подтверждаетъ ваши подозрѣнія. Когда мы шли тогда по полю съ виконтомъ и дошли до пустыннаго мѣста близъ Гумпендорфа, гдѣ находятся дровяные склады и строится какой-то домъ, окруженный лѣсами, около котораго навалены доски, бревна и каменья, съ нами поравнялся человѣкъ въ шляпѣ съ большими полями. Я тотчасъ же узналъ, что это Зденко, и назвалъ его по имени.
-- Неужели этотъ негодяй, поджигатель, осмѣлился явиться сюда?
-- Я видѣлъ его при пожарѣ башни и затѣмъ на похоронахъ Мракотина и хорошо запомнилъ его лицо.
-- Разсказывайте дальше!
-- Когда онъ услыхалъ мой голосъ, то бросился бѣжать. Рошфоръ вообразилъ, что это Арембергъ, и пустился за нимъ въ погоню, не обращая вниманія на камни, рвы, низкіе заборы, которые задерживали насъ на каждомъ шагу. Наконецъ тотъ, за которымъ мы гнались, исчезъ безслѣдно, и мы остановились. Въ недалекомъ разстояніи отъ насъ былъ старинный домъ съ маленькими рѣшетчатыми окнами, изъ которыхъ виднѣлся свѣтъ. Присмотрѣвшись внимательнѣе, я тотчасъ узналъ этотъ домъ, такъ какъ въ немъ живетъ старая гадальщица Урсула. Передъ воротами стояло нѣсколько каретъ; виконтъ вступилъ въ бесѣду съ кучерами; я долженъ былъ играть роль переводчика. Онъ слушалъ ихъ болтовню съ большимъ вниманіемъ, затѣмъ обратился ко мнѣ и сказалъ: "Помни, Бланшаръ, что въ этомъ домѣ я вызову тѣнь твоей сестры. Воображаю, какъ струситъ старая вѣдьма! Графъ Арембергъ, я и привидѣніе будемъ ужинать у ней!"
-- Что за безсмыслица! Но во всякомъ случаѣ я очень радъ, что вы сообщили мнѣ все это. Вѣроятно, виконтъ намѣревается заманить Аремберга въ этотъ домъ подъ какимъ нибудь предлогомъ. Я не совсѣмъ довѣряю ему; онъ злой и хитрый человѣкъ.
-- Что вы намѣреваетесь сдѣлать, графъ?
-- Я напишу Прокопу, чтобы онъ не разставался сегодня съ своимъ пріятелемъ, а съ наступленіемъ сумерекъ самъ пойду въ домъ колдуньи.
-- Зачѣмъ вы станете добровольно подвергать себя опасности? замѣтилъ Бланшаръ.
-- Дѣло слишкомъ серьезно, чтобы не обратить на него вниманія. Но вы не должны безпокоиться обо мнѣ, мой милый другъ. Я дорожу жизнью и не стану рисковать ею безъ крайней необходимости.
Съ этими словами Эрбахъ вошелъ въ домъ, чтобы написать Прокопу. Едва успѣлъ онъ окончить письмо, какъ появилась Рената.
-- Не случилось ли чего нибудь съ Короной? спросилъ онъ съ живостью.
-- Нѣтъ, она спитъ! сказала Рената.-- Сонъ всего лучше подкрѣпитъ ея силы послѣ всѣхъ вынесенныхъ ею волненій. Я воображаю себѣ, какія мученія она должна была испытать, если рѣшилась пріѣхать сюда ночью для объясненія съ Бланшаромъ. Она настойчиво хотѣла вернуться домой, но силы измѣнили бѣдняжкѣ. Въ какомъ страшномъ бреду была она всю ночь! я никакъ не ожидала, что выздоровленіе наступитъ такъ быстро.
-- Какъ странно сложилась ея жизнь! сказалъ графъ Эрбахъ, расхаживая по комнатѣ, чтобы скрыть свое волненіе.-- Чѣмъ больше думаю я о ней, тѣмъ болѣе удивляюсь, что, несмотря на всѣ соблазны, какимъ она подвергалась, благодаря своей красотѣ, ничто не могло повліять на ея нравственную чистоту. Я убѣжденъ, что она обязана этимъ своему рѣдкому уму и богато одаренной, хотя слишкомъ порывистой и измѣнчивой натурѣ.
-- Мнѣ кажется, что ты, Поль, не совсѣмъ понимаешь ее. При всемъ своемъ легкомысліи и капризной фантазіи, которая побуждаетъ ее страстно стремиться къ какой нибудь цѣли и вслѣдъ затѣмъ забывать о ней, она отличается замѣчательнымъ постоянствомъ въ нѣкоторыхъ вещахъ.
-- Что хочетъ она сказать этимъ? подумалъ съ безпокойствомъ графъ Эрбахъ, и добавилъ вслухъ: -- Я не стану спорить противъ этого. Она несомнѣнно чувствуетъ призваніе къ искусству и рано или поздно посвятитъ ему свою жизнь...
-- Но прежде съ желаніемъ сдѣлаться великой пѣвицей у ней связывалось нѣчто другое... Прости, Поль, я никогда не рѣшилась бы заговорить объ этомъ, если бы меня не интересовала дальнѣйшая судьба этой дѣвушки.
-- Говори все, что хочешь, Рената. Я люблю ее какъ сестру.
-- Какъ сестру? Но въ этомъ заключается главная причина ея горя. Она любитъ тебя такъ же горячо, какъ и я, хотя и не такой безкорыстной, безотвѣтной любовью.
-- Милая моя, добрая! сказалъ онъ взволнованнымъ голосомъ и, поцѣловавъ свою жену, усадилъ рядомъ съ собою на диванъ.-- Я не знаю, какъ тебѣ объяснить это... мнѣ не хотѣлось бы оскорбить тебя, даже невольно...
-- Мнѣ не нужно никакихъ объясненій!.. Скажи только, любишь ли ты меня теперь.
-- Я люблю тебя отъ всей души, Рената! Фантазія могла временно увлечь меня... Я бросился за блестящей бабочкой, которая промелькнула передъ моими глазами. Но и тутъ воспоминаніе о тебѣ никогда не оставляло меня и удерживало отъ рѣшительнаго шага, а когда у меня явилось серьезное опасеніе...
-- Ты не поддался искушенію изъ сожалѣнія ко мнѣ, сказала она, обнимая его.
-- Меня испугала возможность новой страсти; я не вѣрю въ прочность внезапныхъ порывовъ сердца, и рѣшилъ уѣхать изъ Парижа, въ надеждѣ, что Корона забудетъ меня.
-- Но привязанность молодой дѣвушки оказалась сильнѣе, нежели ты предполагалъ; она не простила тебѣ насильственной разлуки и, подъ вліяніемъ оскорбленнаго самолюбія и горя, бросилась въ потокъ свѣтскихъ удовольствій. Все, что напоминало ей тебя, сдѣлалось ей ненавистнымъ, даже искусство, къ которому она чувствовала такое сильное влеченіе. Она приняла, между прочимъ, ухаживанье Аремберга въ видѣ развлеченія и главнымъ образомъ, чтобы огорчить тебя.
-- Меня? спросилъ графъ.
-- Она узнала отъ кого-то, быть можетъ даже отъ Рошфора, что ты ненавидишь Аремберга.
-- Значитъ, принимая его ухаживанія, она не любила его? Откуда ты знаешь всѣ эти подробности?
-- Этотъ вопросъ, кажется, очень интересуетъ тебя? сказала съ улыбкой Рената, и добавила болѣе серьезнымъ тономъ: -- Все это я узнала отъ Короны во время ея бреда и вчера ночью, когда я сидѣла около ея постели; она во всемъ призналась мнѣ. Впрочемъ, почему ей не любить тебя -- ты благородно поступилъ съ нею; другой на твоемъ мѣстѣ воспользовался бы ея увлеченіемъ и неопытностью.
Онъ закрылъ себѣ лицо руками, чтобы скрыть яркую краску, выступившую на его лицѣ.
-- Ты думаешь, что она не въ состояніи забыть меня? спросилъ онъ послѣ нѣкотораго молчанія.
-- Кто знаетъ, можетъ быть и ты самъ опять обратишь свои взоры на блестящую звѣзду! Она красивѣе, моложе, живѣе меня!.. Жаль, что это не случилось въ то время, когда я хотѣла поступить въ монастырь и отказаться отъ тебя. Жизнь не имѣла тогда для меня никакой цѣны, и мнѣ легко было бы принести эту жертву, если можно назвать такимъ именемъ добровольный поступокъ; но вы оба могли быть счастливы.
-- Не думаю! Все напоминало бы на каждомъ шагу, какой цѣной куплено наше счастье; твое самоотреченіе было бы для насъ постояннымъ упрекомъ совѣсти.
-- Но теперь слишкомъ поздно, продолжала она, бросаясь къ нему на шею съ страстнымъ порывомъ,-- я никому не могу уступить тебя; ты все для меня: весь міръ и все блаженство заключаются въ тебѣ. Я не понимаю, какъ я могла жить въ разлукѣ съ тобой? Какъ могла я хотя минуту увлечься другимъ! Ты простилъ меня; я ни разу не слышала отъ тебя слова упрека.
-- Довольно; не станемъ больше вспоминать прошлое. Я былъ еще больше виноватъ передъ тобой. Передъ нами долгая счастливая жизнь; но она не должна поглощать насъ; если мы изъ-за личныхъ интересовъ забудемъ общее благо, то мы недостойны, чтобы солнце свѣтило намъ. Только тотъ имѣетъ право на жизнь, кто работаетъ и борется за свое счастье...
-- Бѣдная Корона! сказала графиня,-- слушая тебя, я невольно думаю о ней. Чѣмъ счастливѣе чувствую я себя, тѣмъ ближе принимаю я къ сердцу ея участь. Если вы, мужчины, потерпите неудачу въ любви, то вы находите спасеніе въ умственномъ трудѣ, или общественной дѣятельности. Но что остается намъ, женщинамъ, послѣ потери возлюбленнаго!..
-- У Короны осталась молодость и искусство. Весь міръ открытъ передъ нею. Я перешелъ средину жизни, а она только начала жить. Я смотрю иначе на страданія, нежели ты; горе и борьба облагораживаютъ того, кто въ состояніи вынести ихъ. Корона не можетъ пожаловаться на недостатокъ нравственныхъ и физическихъ силъ!..
-- Но мнѣ кажется, испытанія слишкомъ рано начались для нея!
-- Годы не имѣютъ тутъ никакого значенія. Развѣ каждый новый фазисъ нашего существованія не приноситъ намъ извѣстныхъ мученій и не влечетъ за собой разочарованія...
Они провели еще нѣкоторое время въ дружеской бесѣдѣ, которая мало-по-малу приняла болѣе реальный характеръ. Графъ не скрылъ отъ своей жены, что боится опаснаго столкновенія между Арембергомъ и Рошфоромъ и выразилъ желаніе, чтобы она ничего не говорила объ этомъ Коронѣ до ея полнаго выздоровленія. Рената отвѣтила, что она сама считаетъ это необходимымъ и думаетъ пока удержать у себя молодую дѣвушку, чтобы оградить ее отъ болтовни слугъ и стараго маркиза.
Внезапная болѣзнь Короны окончательно лишила Валь д'Омброне присутствія духа; онъ посылалъ гонца за гонцомъ, чтобы узнать объ ея здоровьѣ; самъ онъ чувствовалъ себя настолько изнуреннымъ, что не въ состояніи былъ сдвинуться съ мѣста. На третій день больной стало лучше; она попросила графиню послать Гедвигу къ ея пріемному отцу, чтобы успокоить старика и сообщить ему, что она скоро вернется домой.
Гедвига съ радостью взяла на себя это порученіе, которое давало ей возможность уйти изъ дому на болѣе продолжительное время. Она была въ такомъ возбужденномъ состояніи, что почти не разслышала наставленій своей госпожи и торопливо вышла въ переднюю, гдѣ совершенно неожиданно очутилась передъ императоромъ. Лицо ея покрылось яркимъ румянцемъ; она едва могла устоять на ногахъ отъ волненія.
Іосифъ пришелъ запросто въ сопровожденіи одного слуги. Онъ любилъ такимъ образомъ ходить по городу и удивлять друзей своимъ внезапнымъ посѣщеніемъ. Онъ бывалъ довольно часто у графа Эрбаха и всегда удостоивалъ Гедвигу милостивымъ словомъ, и даже однажды подробно разспрашивалъ ее въ присутствіи графини объ ея пребываніи въ монастырѣ, хотя уже не тѣмъ дружескимъ тономъ, какимъ онъ разговаривалъ съ нею въ Таннбургѣ. Сегодня онъ особенно привѣтливо отвѣтилъ на ея низкій поклонъ и сказалъ:
-- Ты уходишь? Желаю тебѣ счастливаго пути. Мнѣ нужно будетъ на-дняхъ переговорить съ тобой объ одномъ дѣлѣ; но пока никому не сообщай объ этомъ.
Онъ приложилъ палецъ къ губамъ въ знакъ молчанія и поспѣшно отвернулся отъ нея, чтобы поздороваться съ графомъ Эрбахомъ, который вышелъ къ нему навстрѣчу.
Гедвига была такъ озадачена, что не знала, дѣйствительность это, или сонъ. Императоръ хочетъ о чемъ-то тайно говорить съ ней. Неужели случится то, о чемъ ей столько разъ намекалъ Ротганъ, хотя неясно и полусловами? Неужели она -- новая Есѳирь, обратившая на себя вниманіе властелина? Смущенная вышла она изъ дому, мечтая о блестящей будущности, ожидавшей ее, и шла своей ровной увѣренной походкой по уединенной улицѣ, между тѣмъ какъ сумерки все болѣе и болѣе сгущались надъ городомъ.
-- На этотъ разъ я приношу вамъ вѣсть о мирѣ, сказалъ Іосифъ, входя въ гостиную.-- Часъ тому назадъ, Кауницъ послалъ курьера въ Теченъ. Получены хорошія извѣстія изъ Парижа. Нѣкто Рошфоръ, отъ котораго князь Кауницъ въ полномъ восторгѣ, лично передалъ ему письмо отъ графа Верженнъ.
-- Неужели? воскликнулъ Эрбахъ съ удивленіемъ.
-- Вамъ не должно это казаться страннымъ, мой дорогой графъ; министры только на половину исполняютъ приказанія своихъ государей и большею частью дѣлаютъ то, что имъ вздумается. Но во всякомъ случаѣ договоры будутъ подписаны и императрица можетъ спокойно праздновать день своего рожденія. Я надѣялся на другой исходъ войны, но судьбѣ не угодно было исполнить мое завѣтное желаніе.
-- Вашъ великій соперникъ Фридрихъ имѣетъ надъ вами то преимущество, что подвластные ему народы уже успѣли сплотиться въ одну массу. Это придаетъ имъ силу. У насъ же населеніе раздѣлено на множество племенъ -- у каждаго свой языкъ, особые законы и нравы; вся Австрія скроена изъ отдѣльныхъ лоскутковъ.
-- Вы совершенно правы, графъ, и тѣмъ труднѣе будетъ мнѣ достигнуть государственнаго единства и учредить центральную власть. Хватитъ ли на это человѣческой жизни? Лучшіе годы и силы будутъ потрачены на безплодныя попытки. Можетъ ли кого удовлетворять кажущееся могущество, когда даже нѣтъ никакой надежды на исполненіе самыхъ завѣтныхъ желаній.
-- Если вашему величеству удастся положить начало новому государственному устройству, то дальнѣйшее развитіе его слѣдуетъ предоставить будущности. Долгій миръ заживитъ много внутреннихъ язвъ; откроются новые источники народнаго благосостоянія. Уничтоженіе сословныхъ привиллегій, равенство всѣхъ передъ закономъ и всякія другія реформы, сообразныя духу времени, будутъ съ восторгомъ приняты вашими подданными. Трудъ и торговля освободятся отъ вѣковыхъ оковъ; безплодныя пространства мало-по-малу превратятся въ хлѣбныя поля; богатства всего міра будутъ стекаться на наши рынки...
-- Если мы достигнемъ десятой доли того, что вы предсказываете намъ, мой милый графъ, замѣтилъ съ улыбкою Іосифъ,-- то намъ нечего завидовать древнимъ людямъ, которыя были свидѣтелями чудесъ, совершавшихся въ ихъ время на землѣ и на небѣ. Но пока ничто не даетъ права надѣяться на блестящую будущность, которую вы рисуете намъ. Однако, обратимся къ дѣйствительной жизни. Я хочу устроить въ вашемъ сосѣдствѣ фабрику и выписать рабочихъ изъ Пруссіи, чтобы воспользоваться ихъ искусствомъ. Я уже давно мечтаю о томъ, чтобы ввести у насъ шелковое производство.
-- Мнѣ кажется, что нашъ Фрицъ Бухгольцъ могъ бы быть полезенъ вашему величеству въ этомъ дѣлѣ.
-- Я самъ убѣжденъ въ этомъ. Онъ умный малый и произвелъ, на меня самое пріятное впечатлѣніе. Я пригласилъ его пріѣхать сюда; если нельзя будетъ уговорить его поселиться у насъ, то онъ во всякомъ случаѣ можетъ дать хорошій совѣтъ. Къ тому же, я надѣюсь, что съ его помощью мнѣ удастся вознаградить вашу служанку за ея самоотверженіе. Кстати, что подѣлываетъ графиня Корона? Мнѣ но удалось видѣть ее послѣ моего возвращенія.
Графъ Эрбахъ разсказалъ въ короткихъ словахъ исторію съ портретомъ и выразилъ досаду на неумѣстное вмѣшательство Рошфора.
Іосифъ, который никогда не чувствовалъ расположенія къ Арембергу, нашелъ совершенно естественнымъ, что Корона порвала всѣ сношенія съ нимъ, узнавъ объ его возмутительномъ поступкѣ съ сестрой Бланшара.
-- Тѣмъ не менѣе, добавилъ онъ улыбаясь,-- я убѣжденъ, чта императрица воспользуется удобнымъ случаемъ, чтобы прочитать наставленіе молодой графинѣ и напомнить ей при этомъ объ ея прежнихъ прегрѣшеніяхъ, послѣ чего послѣдуетъ трогательная сцена милостиваго прощенія. Меня лично гораздо болѣе занимаетъ самъ Рошфоръ. Кауницъ съ большой похвалой отзывается объ его дипломатическихъ способностяхъ и находитъ, что у него замѣчательно вѣрный взглядъ на взаимное положеніе европейскихъ государствъ, между тѣмъ, какъ, по вашимъ словамъ, онъ оказывается искателемъ приключеній и шарлатаномъ.
-- Я убѣжденъ, что онъ играетъ роль ясновидящаго изъ тщеславія и хитрости. Впрочемъ, вы уже встрѣтились съ нимъ однажды.
-- Этого быть не можетъ. Трудно забыть подобнаго человѣка!
-- Помните ли вы господина, который своимъ неожиданнымъ появленіемъ помѣшалъ нашему разговору въ саду Тріанона? Это былъ виконтъ Рошфоръ.
-- Какъ бы я хотѣлъ увидѣть его вблизи. Нельзя ли устроить такимъ образомъ, чтобы я могъ гдѣ нибудь встрѣтиться съ нимъ?
-- Передъ приходомъ вашего величества, я собирался идти въ одинъ домъ, гдѣ надѣюсь увидѣть его.
-- Возмите меня съ собою...
-- Я не знаю, удобно ли это будетъ, сказалъ нерѣшительно Эрбахъ.
-- Если дѣло идетъ о моемъ императорскомъ достоинствѣ, то позвольте мнѣ самому заботиться объ этомъ, возразилъ Іосифъ съ видимымъ неудовольствіемъ.
-- Рошфоръ будетъ сегодня вечеромъ у старой гадальщицы Урсулы, которая живетъ за городомъ близъ Гумпендорфа; я случайно узналъ, что онъ назначилъ тамъ свиданіе графу Арембергу. Мнѣ необходимо видѣть виконта, и такъ какъ онъ ушелъ съ утра изъ гостинницы и съ тѣхъ поръ не возвращался, то я хотѣлъ идти къ гадальщицѣ. Не знаю, угодно ли будетъ вашему величеству отправиться къ женщинѣ, которая пользуется дурной репутаціей!..
-- Развѣ Саулъ не сдѣлалъ визита аэндорской колдуньѣ? Почему мнѣ не послѣдовать его примѣру?
Графъ Эрбахъ, видя настойчивое желаніе Іосифа, не рѣшился противорѣчить ему, хотя чувствовалъ въ душѣ сильное безпокойство. Онъ не считалъ себя вправѣ сообщать его величеству своихъ подозрѣній относительно Рошфора, которыя были главнымъ мотивомъ, побуждавшимъ его идти къ старой Урсулѣ, такъ какъ онъ долженъ былъ заранѣе обвинять человѣка въ преднамѣренномъ убійствѣ, не имѣя на то достаточныхъ данныхъ.
Но замъ, гдѣ графу Эрбаху представлялась трагедія и пролитіе крови, Іосифъ видѣлъ только веселое препровожденіе времени. Извѣстіе о близкомъ заключеніи мира и надежда на благополучное окончаніе неудачной войны привели его въ хорошее настроеніе духа.
Когда Рената вошла въ гостиную онъ тотчасъ же сообщилъ ей о своемъ намѣреніи отправиться съ ея мужемъ къ гадальщицѣ. Онъ не находилъ въ этомъ ничего страннаго, и удивился, когда графиня стала отговаривать его.
-- Я надѣялся, что по крайней мѣрѣ вы, графиня, будете на моей сторонѣ! замѣтилъ онъ съ улыбкой.-- Но вы, кажется, также заразились его предразсудками. Неужели коронованныя особы представляютъ собою какія-то особыя существа, и всякій естественный порывъ съ ихъ стороны встрѣчаетъ неодобреніе? Я признаю, что отъ меня, какъ императора, могутъ требовать соблюденія чувства собственнаго достоинства, извѣстной сдержанности и умѣренности въ словахъ и поступкахъ; но вѣдь бываютъ же минуты, когда я складываю скипетръ и становлюсь простымъ смертнымъ. Если монархъ долженъ прервать всѣ человѣческія отношенія, то можетъ ли быть что ужаснѣе его положенія. Я чувствую себя счастливымъ, смѣшиваясь съ толпой, и быть можетъ послѣ моей смерти бѣдняки скажутъ обо мнѣ: "онъ не чуждался насъ".
-- Не думайте, чтобы я не признавала законность подобныхъ стремленій, сказала Рената.-- Но коронованныя особы и женщины не должны ставить себя въ такія условія, гдѣ ихъ лучшія чувства могутъ быть оскорблены и истолкованы въ обратномъ смыслѣ, потому что это большею частью ведетъ къ другой крайности и заставляетъ ихъ относиться подозрительно къ людямъ, которые искренно преданы имъ.
-- До сихъ поръ мнѣ не приходилось раскаиваться въ тѣхъ минутахъ, когда я жилъ жизнью обыкновенныхъ людей. Я никогда не забуду то счастливое время, которое я провелъ въ Венеціи во время карнавала.
-- Ваше величество... проговорила со смущеніемъ Рената.
-- Никто изъ насъ не долженъ стыдиться того времени, ни жалѣть о немъ, потому что оно способствовало нашему сближенію, а горе, которое оно причинило намъ, прошло безслѣдно... Эта исторія могла бы служить хорошимъ сюжетомъ для оперы Метастазіо, если бы онъ, какъ всѣ поэты, не увлекался миѳологическими героями. Одинъ господинъ во время путешествія встрѣчаетъ женщину, которая своей идеальной красотой живо напоминаетъ ему предметъ его первой юношеской любви, похищенный преждевременной смертью. Онъ всюду слѣдуетъ за этой женщиной и наконецъ знакомится съ нею, считая ее за дѣвушку, а ея супруга, благодаря его холодности и недовольной физіономіи, онъ принимаетъ за. отвергнутаго поклонника. Это недоразумѣніе, вѣроятно, объяснилось бы въ самомъ непродолжительномъ времени, если бы путешествующій господинъ не долженъ былъ соблюдать строжайшаго инкогнито. Наступаетъ время отъѣзда; въ его распоряженіи одна только ночь, чудная венеціанская ночь, полная нѣги и безумнаго веселья... Вы вправѣ осудить этого господина, графиня, потому что тогда ему и въ голову не приходило, что онъ потомокъ Карла Великаго... Онъ садится въ гондолу и ѣдетъ къ палаццо обожаемой имъ красавицы. Выспросите: съ какой цѣлью? Но этотъ господинъ и самъ не отдавалъ себѣ яснаго отчета въ своемъ поступкѣ и слѣдовалъ только влеченію своего сердца... Когда онъ вошелъ на первыя ступени мраморной лѣстницы, то увидѣлъ передъ собой господина въ плащѣ, который, при встрѣчѣ съ нимъ, схватился за рукоятку своей шпаги...
-- Простите... забудьте объ этомъ, ваше величество!-- сказалъ графъ Эрбахъ взволнованнымъ голосомъ, цѣлуя руку Іосифа.
-- Вы всегда являетесь не кстати, графъ, благодаря своей горячности! возразилъ улыбаясь Іосифъ;-- тогда вы помѣшали романическому приключенію, теперь мѣшаете кончить мой разсказъ... Когда я увидѣлъ его стоящимъ на-готовѣ, у меня тотчасъ же мелькнула мысль, что передо мной ревнивый мужъ. Не желая показаться трусомъ, я вынулъ на половину шпагу изъ ноженъ, но вслѣдъ затѣмъ, отвѣсивъ вѣжливый поклонъ моему противнику, сѣлъ въ гондолу и поплылъ въ обратный путь подъ звуки серенады, устроенной какимъ-то счастливымъ любовникомъ дамѣ своего сердца... Дайте мнѣ вашу руку, Эрбахъ. Все это перешло въ область воспоминаній и не должно болѣе волновать насъ. Теперь мы можемъ отправиться къ старой колдуньѣ. Я больше не боюсь ея картъ...
Они вышли изъ дому. Графъ Эрбахъ изъ предосторожности надѣлъ на себя шпагу; слуга императора слѣдовалъ за ними на нѣкоторомъ разстояніи.
На башнѣ приходской церкви Гумпендорфа пробило восемь часовъ, когда они увидѣли издали старинный домъ съ рѣшетчатыми окнами, въ которомъ жила гадальщица.