а Примеры скрытого разногласия между Фукидидом и Геродотом. В I. 203 Фукидид упоминает о "прочих эллинах", которые "неправильно представляют себе многие события, даже современные", и приводит в качестве примера неверное утверждение их о том, будто спартанские цари подают каждый по два голоса и будто у них есть особый "Питанатский лох" (отряд войска). Уже схолиаст отметил, что Фукидид под этими "прочими эллинами" намекает на Геродота, у которого, действительно, имеется указание на то, что спартанские цари в заседаниях герусии пользуются каждый двумя голосами (IX. 53). -- Геродот, рассказывая об опустошении, произведенном Мардонием в Афинах, решительно заявляет, что он "разрушил и сравнял с землею все, что уцелело еще от стен, частных жилищ, или храмов" (IX, 13). Фукидид определенно сообщает, что "от обводной стены уцелели лишь небольшие куски, большинство домов было разрушено, остались только те немногие, в которых расположились в свое время знатные персы" (I. 893). -- Рассказывая о покушении Килона овладеть афинским акрополем, Геродот (V. 71) говорит, что попытка Килона потерпела неудачу, он не мог удержать акрополь и в качестве молящего искал убежища у статуи Афины. Фукидид и туг (ср.: I. 1267-ю) молчаливо исправляет показания Геродота. -- По свидетельству Геродота (V. 126), Аристагор Милетский утвердился во Фракии; по словам Фукидида (IV. 1022), Аристагору сделать это не удалось.
b Фукидид и Антиох Сиракусский. Эд. Мейер в Geschiche des Altertums (IV. 358 ff.) отмечает, что история первого похода афинян в Сицилию изложена Фукидидом по Антиоху не очень обстоятельно, чем и объясняются встречающиеся тут повторения (напр., IV. 22 = III. 115; IV. 242 = IV. 1) и пропуски (ничего не говорится об обстоятельствах смерти афинского стратега Хареада (III. 90-2), об операциях флота, прибывшего с Евримедонтом и Софоклом (IV. 486. 58. 65)). Вместе с тем удалось установить, что в рассказе о Липарских островах (III. 88) Фукидид дословно использовал Антиоха (ср.: Павсаний. X. II. 3 сл.).
с Источники Фукидида. Из замечания в V. 263 можно вывести заключение, что Фукидид пользовался сведениями, идущими как от афинской, так и от спартанской стороны; после же его изгнания, по-видимому, добывать сведения у пелопоннесцев было для него легче, чем от афинян, хотя и от последних он также получал все-таки их (ср.: VII. 441). О пользовании сведениями, идущими от пелопоннесской стороны, ср.: V. 682. 743. Новая критика особенно занималась выяснением того, какие источники были в распоряжении у Фукидида в VIII книге его истории, но и туг далее общих предположений нельзя было пойти. Holzapfel (Hermes, XXVIII (1893)) полагал, что для VIII книги у Фукидида было в руках три источника -- один афинский, два спартанских; некоторые высказывались за то, что главным источником Фукидида служили Алкивиад или его сторонники. Признавая в общем точность и достоверность показаний Фукидида, новые учения указывают, однако, что некоторые из них ошибочны или внушают подозрение. Так, Beloch (Klio, V (1905), 369 сл.) относится с недоверием к некоторым цифровым показаниям Фукидида. Другие неточности, мелкого характера, отмечает Busolt в Griechische Geschichte. III. 2. S. 654 ff. Нужно заметить вообще, что в том обширном материале, который надлежало обработать Фукидиду, лишь значительно меньшая часть основывается на том, что Фукидид видел, или, во всяком случае, мог видеть самолично. Я имею в виду те события Пелопоннесской войны, которые имели место до его изгнания. Поэтому уже a priori нужно допускать, что для истории первых семи лет войны находить источники Фукидиду было легче, чем это было для последующего периода. Далее, за исключением немногих случаев, когда в распоряжении Фукидида были письменные источники (тексты приводимых им документов, археологические памятники, VI. 204, защитительная речь Антифонта, ср.: VIII, 682, и пр.), ему приходилось главным образом пользоваться устными сообщениями, которые, по его словам, носили иногда партийную окраску или отличались неполнотой, а оттого и неточностью. Участникам борьбы не могло быть известно все в точности, и они знали или то, что касалось непосредственно их самих, или то, что происходило от них поблизости. Иногда фантазия, возбужденная тем или иным фактом, или стремление приукрасить пережитое могли также вести к созданию неточностей в даваемых сообщениях. Чаще, чем о военных событиях, источники Фукидида могли быть недостаточно осведомлены, или давали односторонние показания о событиях, имевших место во внутренней жизни государств, о мотивах, поведших к тем или иным военным и политическим событиям. При таких показаниях Фукидиду неизбежно приходилось прибегать к комбинациям, может быть, и уклонявшимся от истины. Ср. V, 741: "такова или приблизительно такова была эта битва". VII, 865: "по этой или приблизительно по этой причине Никий и был умерщвлен". Наконец, некоторым из своих источников Фукидид мог придать больше весу, чем того они стоили. Что касается вопросов топографического характера, то нельзя не считаться с теми затруднениями, какие приходилось в данном случае испытывать Фукидиду при отсутствии карт местностей. Туг Фукидид единственно мог опираться на свою автопсию, а это могло в некоторых случаях повести к неточностям в топографических показаниях. Указывая на те затруднения, какие мог встретить Фукидид при собирании и обработке своих источников, я далек от мысли поставить под сомнение ценность даваемых им сообщений. Фукидид правдив настолько, насколько это возможно было при условиях научной работы в его время; и все попытки развенчать достоверность его истории должны быть признаны окончательно неудавшимися. См.: Бузескул В. П. Введение в историю Греции. С. 102 сл.
d О документах у Фукидида см. исследование KirchhofFa "Thukydides und sein Urkunden-material" (Berlin, 1895). Следы пользования Фукидидом документальными источниками можно предполагать также относительно тридцатилетнего мира между Афинами и Спартой (Фук. I. 115; бронзовая доска, содержащая условия этого мира, стояла в Олимпийской святыне Зевса. Паве. V. 233. Ср. Scala, Die Staatsverträge des Altertums, 47), оборонительного союза между Афинами и Керкирой (Фук. I. 44; Scala, 49), союза Афин с Ситалком (Фук. II. 294. 952. 1013; Scala, 53 сл.), союза Спарты с Коринфом и другими государствами (Фук. II. 7.9; III. 862; V. 30. 313; Scala, 54 сл.), возобновления союза между Афинами и Керкирой (Фук. III. 75; Scala, 55), договора между Афинами и Камариною (Фук. VI. 52; Scala, 56), столетнего союза акарнанов, амфилохов и ампракиотов (Фук. III, 1143), сицилийского мирного конгресса в Геле (Фук. IV. 651; Scala, 57 сл.), союза Афин с Пердиккою (Фук. IV. 1285; Scala, 62 сл.). Ср. также упоминания Фукидида о пользовании им надписями в I. 1322. 1344; VI. 551, 593.
е Ссылаются на речь Андокида "О мире с лакедемонянами", опубликованную в 391 г., в которой Андокид смотрит на Декелийско-Ионийскую войну как на самостоятельную -- вторую Пелопоннесскую, а Сицилийскую экспедицию вовсе не рассматривает как входящую в состав Пелопоннесской войны. Но 1) Андокид вовсе не обязан был понимать Пелопоннесскую войну так, как понимал ее Фукидид; 2) труд последнего был издан в свет незадолго до 391 г., и Андокид мог быть еще незнаком со взглядом Фукидида. Другие указания, как Платон, Менексен, 242 Е, Эсхин, Об обманном посольстве, 51. 176, еще менее доказательны. По мнению новейшего представителя прогрессивной теории, Grundy, представление о единстве Архидамовой войны с событиями времени мнимого замирения и инцидентами, сообщаемыми в VI. 105 (столкновение афинян с лакедемонянами и их союзниками в Аргосе осенью 414 г.), не могло возникнуть в уме Фукидида или кого-либо другого в продолжение того времени, пока эти события развивались; лишь когда война возобновилась в Греции в широких размерах, могла возникнуть мысль о связи ее с войною предшествовавшею. Таким образом, заключает Grundy, не ранее 413 г. у Фукидида могло составиться представление о непрерывности всей двадцатисемилетней войны и о том, что годы мнимого замирения также относятся к периоду всей войны, что вражда между афинянами и лакедемонянами после Никиева мира не прекратилась и что самый мир был столь призрачным. Казалось бы, бесполезно гадать о том, когда у Фукидида сложилось то или иное представление о войне, и не проще ли было бы следовать определенным указаниям самого Фукидида, который, приведя условия мирного договора Афин со Спартою в 421 г. (V. 242), прямо указывает, что "началась летняя кампания одиннадцатого года войны", и обращается, начиная с 27-й главы, к изложению ее событий.
f Г. Мюллер-Штрюбинг (Müller-StrübingH. 1) Aristophanes und die historische Kritik. Leipzig, 1893; 2) Thukydideische Forschungen. Wien, 1881) старался доказать, что Фукидид при изложении военных событий 422 и 418 гг. умолчал об их истинных мотивах, что в рассказе о революции в Аргосе (V. 76. 8 h) он сообщает лишь одностороннюю олигархическую версию, что при изложении военных операций во Фракии в 421--415 гг. Фукидид ограничивался только короткими заметками, умолчав о важном, для успокоения своей "исторической совести", так как ему было больно подробно говорить о фракийских событиях. По стопам Г. Мюллера-Штрюбинга Ниссен (Nissen H. Der Ausbruch des peloponnesischen Krieges // Histor. Zeitschrift. LXIII. 1889. S. 421. ff) пытался доказать, что весь труд Фукидида написан с целью оправдать Перикла как главного виновника Пелопоннесской войны, кончившейся для Афин так плачевно. Фукидид, чтобы очистить Перикла от всяких подозрений, умолчал о многих фактах, касающихся истории Запада, которые заслуживали упоминания. Против этих упреков и нападок на Фукидида возражали и опровергали их многие (см.: Бузескул В. П. Перикл. Харьков, 1889. С. 104 сл.; Введение в историю Греции. 103 сл.). Упрекать Фукидида в умышленном замалчивании фактов вряд ли есть основание, но невольное умолчание у него, конечно, могло быть. Однако и туг полезно припомнить то, что труд Фукидида окончательно не был проредактирован, а затем, особенно во время своего изгнания, Фукидид не имел возможности достаточно полно ознакомиться с теми или иными политическими мотивами. Фукидид в V. 682 очень определенно говорит о "скрытом характере", свойственном спартанскому государственному строю, а в III. 901 обещает упомянуть "только о наиболее достопримечательных военных действиях" афинян в Сицилии в 426 г. Хорошо говорит о пропусках, встречающихся в Истории Фукидида, Эд. Мейер в Forschungen zur alten Geschiente. II. 267. 364 ff.
g Вот рассказ о Килоне у Геродота: "Был из числа афинян Кил он, одержавший победу на Олимпийских состязаниях. Он стремился к тирании и, склонив на свою сторону дружину из своих сверстников, пытался овладеть акрополем. Не будучи в состоянии удержать его в своей власти, Килон сидел в качестве умоляющего у статуи (Афины). Пританы навкраров, управлявшие в то время Афинами, заставляют их удалиться оттуда, ручаясь за сохранение их жизни. А то, что их убили, в этом виноваты были Алкмеониды. Случилось это до времени Писистрата". В схолиях к рассказу Фукидида о Килоновом деле сообщается, что рассказ этот отличается удивительною "ясностью", очевидно, по сравнению с рассказом Геродота.
h K демегорическим речам относятся: а) парные речи: 1) речи керкирских и коринфских послов в афинском народном собрании 433--432 гг. (I. 32--36. 37--42); 2) речи коринфских и афинских послов пред началом войны на собрании в Спарте (I. 68--71. 72--78); 3) речи царя Архидама и эфора Сфенелаида там же и тогда же (II. 80--852. 86); 4) речи Клеона и Диодота в афинском народном собрании по митиленскому делу (III. 37--40. 41--48); 5) речи Никия и Алкивиада в афинском народном собрании пред Сицилийскою экспедициею (VI. 9--14. 16--18); 6) речи Гермократа и Афинагора в народном собрании сиракусян (VI. 33--34. 36--40); 7) речи Гермократа и афинянина Евфема в народном собрании в Камарине (VI. 76--80. 82--86); б) одиночные речи: 1) речь коринфских послов в народном собрании в Спарте (I. 120--124); 2) и 3) речи Перикла в афинском народном собрании (I. 140--144; II. 60--64); 4) речь платейских послов (II. 733); 5) речь митиленских послов на собрании в Олимпии (III. 9--14); 6) речь лакедемонских послов в Афинах (IV. 17--20); 7) речь Гермократа в собрании сицилийцев (IV. 59--64); 8) речь Брасида в Аканфе (IV. 85--87); 9) речь Никия в афинском народном собрании (VI. 20--23); 10) речь сиракусского стратега (VI. 41) в ответ на речи Гермократа и Афинагора (VI. 33--34. 36--40); 11) речь Алкивиада в Спарте (VI. 89--92). Содержание демегорических речей дается: II. 13 (Перикл), IV. 972-4. 98--99 (беотийский и афинский глашатаи), IV. 1143. 1201-3 (Брасид в Тороне и Скионе), VI. 47--49 (Никий, Алкивиад и Ламах), VI. 72 (Гермократ), VIII. 272-4. 48. 51 (Фриних), 45s. 46 (Алкивиад). 53 (Писандр). 76 (самосские воины). 81 (Алкивиад). 86 (послы "четырехсот"). 89 (афинские олигархи). Воззвания полководцев: а) парные: Брасида, Кнема и других вождей к пелопоннесскому войску и Формиона к афинскому войску (II. 87. 88); 2) Пагонда к беотийскому и Гиппократа к афинскому ополчению (IV. 92. 95); 3) Никия к афинскому и Гилиппа к сиракусскому войску (VII. 61--64. 66--68). Содержание воззваний: Гилиппа и Гермократа к сиракусянам (VII. 21), Никия и Демосфена к афинянам (VII. 483-5. 49); б) одиночные: 1) Архидама к союзному войску; 2) Тевтиапла к Алкиду и пелопоннесским вождям (III. 30); 3) Демосфена к афинскому войску (IV. 10); 4 и 5) Брасида к пелопоннесскому войску (IV. 126; V. 9--103). 6) и 7) Никия к афинскому войску (VI. 68; VII. 77); сюда же нужно отнести и краткое воззвание к богам Архидама (II. 743).
i Г. Гранди (Grundy J. В. Thucydides und the history of his age, 19 сл.) пытается установить, в пределах первых четырех книг Истории Фукидида, классификацию встречающихся в них речей на следующие три группы: 1) речи, которые Фукидид мог слышать -- I. 32--36 (керкирские послы в Афинах, в 433 г.). 37--43 (коринфские послы в Афинах, в 433 г.). 140--145 (Перикл в Афинах, в 431 г.). II. 35--46 (надгробная речь Перикла). 60--64 (Перикл в Афинах, в 430 г.). III. 37--40 (Клеон по делу о митиленянах, в 427 г.). 41--48 (Диодот по тому же делу). IV. 17--20 (лакедемонские послы в Афинах, в 425 г.). 2) Речи, которых Фукидид, вероятно, не слышал, -- I. 68--71 (коринфские послы на собрании в Спарте, в 432 г.). 73--78 (афинские послы на собрании в Спарте, тогда же). 80--84 (Архидам там же и тогда же). 86 (Сфенелаид, там же и тогда же). II. 89 (Формион к войску, в 429 г.). 3) Речи, которых Фукидид почти наверное не слышал. -- I. 120--124 (коринфяне в Спарте, в 431 г.). II, 11 (Архидам к войску, 431 г.). 87 (пелопоннесские вожди к войску, 429 г.). III. 9--14 (митиленские послы в Олимпии, 428 г.). 53--59 (защитники платеян, 427 г.). 61--67 (фивяне, 427 г.). IV. 10 (Демосфен под Пилосом, 425 г.). 59--64 (Гермократ в Геле, 424 г.). 85-87 (Брасид в Аканфе, 424 г.). 92 (Пагонд при Делии, 424 г.). 95 (Гиппократ при Делии, 424 г.). Классификация, предлагаемая Grundy, конечно, субъективна. Справедливо указывал Ф. Бласс (Blass F. Die attische Beredsamkeit. I2. Leipzig, 1887. S. 37), что Перикл, поскольку мы знакомы с общим характером его красноречия на основании немногочисленных и разрозненных, правда, образчиков его, говорил гораздо выразительнее и образнее, чем заставляет его говорить Фукидид. А речи Перикла как раз относятся к числу тех, которые, по мнению Grundy, Фукидид мог слышать. Указывалось, с другой стороны, и на то, что иногда ораторы в приводимых Фукидидом речах их касаются того, чего они и знать не могли (ср., напр.: I 775. 816), или ссылаются на другие речи, которых они не могли слышать (ср. напр.: VII. 674 и 613).
k Большая часть ученых смотрит на надгробную речь Перикла как на свободную композицию самого Фукидида. Grote, Gescichte Griechenlands, III2, 420 сл., полагал, что Фукидид, вероятно, слышал сам эту речь Перикла и во всем существенном верно воспроизвел ее. Blass, Die attische Beredsamkeit, I2, 35 сл., 238, находил, что с внешней стороны эпитафий -- создание Фукидида, что с внутренней стороны в нем так же, как и в двух других речах Перикла, содержится верное воспроизведение духовной природы Перикла, но не его красноречия. В таком же духе выражается об эпитафии и Grundy, ук. соч., 22: "В составе всего труда Фукидида это -- самое обработанное произведение, но вряд ли возможно думать, чтобы речь эта была сказана когда-либо в той форме, в какой она является в тексте Фукидида. Что ее чувства и идеи принадлежат Периклу, сомневаться в этом нет никакого основания; но очень сомнительно, выражал ли он эти идеи в какой-либо речи. Гораздо более правдоподобно, что эпитафий в его целом есть выражение того представления, какое составил себе источник об идеале этого государственного деятеля".
l Содержание речей дается: II. 13; IV. 972-4. 98. 99. 1143. 1202, 3; V. 69; VI. 47-49. 72; VII. 53, 4. 21. 483-5. 49. В VIII книге приводится содержание речей в 272-4. 453--46. 48. 51. 53. 76. 81. 86. 89, итого девяти речей.