Съ того времени прошло нѣсколько мѣсяцевъ и Лида замѣтно измѣнилась. Знакомые дивились ея худобѣ и блѣдности. Меня грызъ червь тоски и сомнѣнія; во я не оскорбилъ ея ни одмммъ подозрительнымъ вопросомъ, ни однимъ ревнивымъ взглядомъ. Я только заботился о ея нездоровьѣ, участвовалъ сердцемъ въ ея перемѣнѣ, которую желалъ объяснить однимъ тѣлеснымъ разстройствомъ. Лида также была нѣжна и чувствительна по-прежнему. На всѣ мои опасенія, она ласково отвѣчала: я здорова, другъ мой; ты напрасно безпокоишься".
Поставивъ себѣ правиломъ дѣйствовать чистосердечно, я набѣгалъ косвенныхъ путей для объясненія случившейся перемѣны. Душа моя возмущалась при одной мысли употребить хитрость въ томъ дѣлѣ, которое касалось Лиды. Притомъ же -- слабый человѣкъ!-- я боялся узнать, стороннимъ образомъ, какое-нибудь непріятное для меня обстоятельство. Но эта воздержность, страхъ и любовь вмѣстѣ истомили мою душу. Самый простой случай могъ навести меня на истинный слѣдъ, и я рѣшился не щадить себя болѣе, а допрашивать каждый встрѣтившійся случай.
У меня жилъ племянникъ, сынъ младшей сестры моей, Саша, славный мальчикъ, котораго я любилъ, какъ сына. Однажды, послѣ обѣда, я уговорилъ, почти заставилъ жену поѣхать къ бывшей ея подругѣ, чтобъ хоть нѣсколько разсѣять себя. Какъ-только она уѣхала, я позвалъ Сашу.
-- Саша, что же ты ныньче не поцадовалъ меня?
-- Я съ вами здоровался, дяденька; и какъ воротились къ обѣду, подходилъ къ вамъ; я послѣ обѣда тоже.
-- Да этого мнѣ мало, плутишка. Садись ко мнѣ на колѣни, -- вотъ такъ. Ну, разсказывай, что ты безъ меня дѣлалъ?
-- Сперва я взялъ латинскій урокъ, а потомъ учился по-французски съ тётенькой.
-- И вѣрно лѣнился?
-- Ахъ, нѣтъ: я люблю учиться съ тётенькой. Я читалъ и писалъ подъ диктовку цѣлый часъ. Потомъ тётенька устала и пошла въ гостиную.
-- Въ гостиную? Зачѣмъ?
-- Не знаю; она часто туда ходитъ утромъ и затворяетъ двери.
--Понимаю: она, видно, захотѣла, прилечь на диванъ... Ну, а ты что дѣлалъ?
-- Я смотрѣлъ картинки той книжки, которую Вы мнѣ подарили. Тамъ я встрѣтилъ слово: загадка сфинкса. Что это значитъ, дяденька?
-- Ты бы спросилъ у тётеньки.
-- Я хотѣлъ спросить, да побоялся. Дверь въ гостиную была не совсѣмъ притворена. Я взглянулъ туда и вижу: тётенька плачетъ...
-- Плачетъ?
-- Да; а въ рукахъ у ней портретъ.
-- Какой портретъ?
-- Вотъ что виситъ у васъ надъ диваномъ... Что съ вами, дяденька?..Что вы такъ-поблѣднѣля?
-- Ничего, другъ мой... Что жь дальше?
-- Потомъ тётенька поцаловала портретъ и повѣсила его на прежнее мѣсто; больше я ничего не видалъ.
-- Хорошо... ступай гулять... да не сказывай, о чемъ я говорилъ съ тобой.