Легальный заговоръ.-- Послѣдній премьеръ-министръ послѣдняго Бурбона.
Сумерки осенняго вечера быстро сгущались въ ночную тьму {Осень 1859 года.}. Изъ незатѣйливой гостиницы одного изъ городковъ или, скорѣе селъ, которыя разбросаны между Неаполемъ и Везувіемъ, вышли двое мужчинъ и направились къ близлежащему холму, на вершинѣ котораго бѣлѣлъ небольшой домикъ. Одинъ изъ мужчинъ былъ полковникъ Ланди, которому черезъ немного мѣсяцевъ предстояло съ оружіемъ въ рукахъ стать лицомд. къ лицу съ Гарибальди, когда тотъ высадился въ Сициліи.
Другой былъ знакомый читателямъ "философъ" Либоріо Романо (извлеченный изъ калабрійскаго изгнанія принцемъ Луиджи). Провидѣніе судило тоже и ему чрезъ нѣсколько мѣсяцевъ быть послѣднимъ премьеръ-министромъ послѣдняго неаполитанскаго короля. Пока онъ еще не имѣлъ никакой должности и занимался въ Неаполѣ адвокатурой. Но связи и вліяніе его были уже очень значительны.
Нѣкоторые историки превозносятъ этого человѣка до небесъ; другіе топчутъ его въ грязь.
Его роль въ концѣ революціоннаго періода была очень серьезная, и мы считаемъ не лишнимъ высказать наше мнѣніе объ этой, во всякомъ случаѣ интересной, исторической личности.
Романо не заслужилъ, по нашему мнѣнію, ни мраморныхъ, ни бронзовыхъ монументовъ. Онъ былъ иниціаторомъ той оппортунистской политики, которая такъ процвѣла при новомъ режимѣ. Либерализмъ его былъ поверхностный. Онъ былъ способенъ поддерживать и ограниченную конституцію и демократическую республику, когда это ему лично казалось подходящимъ.
Онъ принадлежалъ къ "видоизмѣнчивымъ",-- не знаемъ, по натурѣ или по расчету,-- разрядамъ животнаго царства. Онъ старался сохранить монархію и заигрывалъ съ демосомъ. Онъ, повидимому, желалъ возвеличить монарха и въ то же время колебалъ всѣ основы этого величія. Твердостію характера онъ одаренъ не былъ. Многіе прославляли его патріотизмъ; но онъ никогда не былъ самоотверженнымъ патріотомъ, какъ не былъ и выдающимся государственнымъ дѣятелемъ.
Онъ всегда былъ ослѣпленъ сознаніемъ своихъ личныхъ, высокихъ дарованій.
Въ маленькомъ домикѣ, куда пришли Ланди и Романо, они нашли ожидавшаго ихъ принца Луиджи, дядю короля, генералъ-адмирала неаполитанскаго флота. Комната, въ которой онъ встрѣтилъ своихъ позднихъ посѣтителей, была очень скромно обставлена. Онъ пригласилъ ихъ сѣсть и спросилъ полковника:
-- Какія вѣсти вы мнѣ привезли о королѣ? Я его уже нѣсколько дней не видалъ: увлекся здѣсь охотой.
-- Говорятъ, что холодные души, предписанные ему докторомъ Рамалья, значительно укрѣпили государя. Но ему еще нуженъ полный покой и заниматься дѣлами строго запрещено.
Принцъ опустился на диванъ, оперевъ голову на его спинку. Лицо его выражало сильное волненіе. Я, будучи сухимъ эгоистомъ, конечно, онъ волновался не изъ сожалѣнія къ королю. Помолчавъ нѣсколько минутъ въ раздумья, онъ сказалъ:
-- Да, Рамалья правъ, королю покой необходимъ. Только въ такія минуты, какія мы переживаемъ, мнѣ кажется, король неаполитанскій покоенъ быть не можетъ... За дѣлами надо зорко слѣдить... Что вы скажете, донъ-Либоріо!
-- Я думаю,-- отвѣчалъ своимъ обычнымъ мягкимъ тономъ Либоріо: -- что король дѣйствительно боленъ... И дѣлами государственными особенно заниматься не можетъ... Между тѣмъ эти дѣла часто не терпятъ ни минуты отсрочки. Чтобъ спасти корону Бурбоновъ, слѣдуетъ...
Оба его собесѣдника впились глазами въ его лицо.
-- Продолжайте, донъ-Либоріо,-- поощрилъ его принцъ.-- Я васъ слушаю съ величайшимъ вниманіемъ.
Лицо-Либоріо стало еще серьезнѣе. Онъ продолжалъ почти медленно, даже съ паѳосомъ, быстро жестикулируя руками, по адвокатской привычкѣ:
-- Я полагаю и утверждаю, что только регентство можетъ спасти корону Франциска II. Для регентства нуженъ человѣкъ твердый, смѣлый, опытный, знакомый съ политическими отношеніями къ нашему королевству европейскихъ державъ.
Онъ смолкъ опять.
-- Говори же, говори,-- снова поощрилъ принцъ, имѣвшій привычку переходить на ты съ лицомъ, которымъ былъ доволенъ.
-- Вашему высочеству извѣстно, въ какомъ положеніи нынче государство. Въ Сициліи, которая столько разъ доказывала свою преданность монархамъ, теперь повсюду вспыхиваютъ возмущенія. Въ остальныхъ провинціяхъ и въ столицѣ революція пока не обнаруживается, но она уже созрѣла. Опаснѣе же всего сочувствіе подданныхъ Франциска II объединительному движенію. Понятно, вѣдь они тоже итальянцы. Англія поддерживаетъ въ своихъ выгодахъ революцію и желаетъ устранить Бурбоновъ...
-- Да, вы правы, положеніе неаполитанскаго престола печально: опасности со всѣхъ сторонъ,-- замѣтилъ принцъ.
-- Къ этому ваше высочество должны добавить, что у Франциска нѣтъ воли. Онъ колеблется, какъ тростникъ: сегодня въ одну, завтра въ другую сторону. Относится онъ мягко къ обѣимъ партіямъ, революціонной и реакціонной. И все это себѣ во вредъ. Конечно, это объясняется его болѣзнью, физической слабостью... я согласенъ. Но все-таки онъ ведетъ себя и насъ къ гибели.
-- Словомъ, по вашему мнѣнію, дорогой донъ-Либоріо, для Бурбонской династіи не остается никакого спасенія?-- грустно покачавъ головой, спросилъ Ланди.
-- Спасеніе только въ регентствѣ, и я увѣренъ, что разъ оно будетъ довѣрено принцу, то онъ не позволитъ вырвать власть изъ его рукъ.
Водворилось краткое молчаніе, послѣ котораго принцъ Луиджи всталъ, крѣпко пожалъ руку "философа" и сказалъ ему:
-- Завтра я вернусь въ Неаполь. Мой племянникъ долженъ будетъ меня выслушать. Я настою, чтобъ онъ смѣнилъ Аіоссу и назначилъ тебя министромъ полиціи съ правомъ предсѣдательства въ совѣтѣ. Твое положеніе будетъ очень вліятельно. Конечно, ты не позабудешь обо мнѣ.
-- Ваше высочество изволите помнить нашъ прежній разговоръ... Если я буду министромъ, то вы будете непремѣнно регентомъ.
Это было сказано философомъ тихо, мягко, почти униженно. Въ своихъ личныхъ видахъ онъ желалъ поддерживать заблужденія своего высокаго покровителя.
Выйдя изъ охотничьяго домика, Ланди и Романо разошлись: первый пошелъ домой, а второй направился къ гостиницѣ. Онъ шелъ въ пріятной задумчивости и вздрогнулъ, когда почти у самыхъ дверей гостиницы кто-то неожиданно опустилъ руку на его плечо. Романо поднялъ глаза и увидѣлъ передъ собой коренастую фигуру Цезаря Бесси.
Они были знакомы съ юности, хорошо изучили другъ друга. Цезарь по выраженію лица Либоріо понялъ, что тотъ чѣмъ-то очень доволенъ.
-- Ну-съ, такъ какъ же?- спросилъ его Цезарь.
-- Что тебѣ отъ меня нужно?-- рѣзко возразилъ Либоріо, оскорбившійся безцеремоннымъ вопросомъ.
-- Я только хочу знать: съ нами ты или нѣтъ. Мнѣ интересно: продолжаешь ли ты быть революціонеромъ, или измѣнился подъ протекціей двора и принца Луиджи?
-- Ты мнѣ задаешь слишкомъ много вопросовъ. А я желаю знать только: по какому праву?
-- По праву любви къ родинѣ,-- почти крикнулъ Цезарь.
Лицо Либоріо омрачилось, и онъ тихо сказалъ:
-- Знаешь, вѣдь я могу принять мѣры, чтобъ тебя арестовали.
-- Что же, принимай мѣры: тѣмъ скорѣй вступишь въ исполненіе должности шпіона и измѣнника,
Либоріо, сжавъ кулакъ, приблизился къ своему оскорбителю; но одумался и быстро удалился. А Цезарь, глядя ему вслѣдъ, думалъ:
-- Странно, какъ счастье мѣняетъ людей... Да... А впрочемъ, было бы еще страннѣе, если бы я не убрался немедленно отсюда. Вѣдь этотъ господинъ способенъ отомстить мнѣ. Около Неаполя я наладилъ все, что мнѣ было поручено комитетомъ. Въ Сициліи и мнѣ безопаснѣе и больше дѣла.
У него явилось желаніе передъ отъѣздомъ повидаться съ племянникомъ Бруно, котораго онъ любилъ, какъ сына. Но это было бы опасно. Бруно несъ военную службу при дворцѣ и нѣсколько озабочивалъ дядю. Прежде молодой человѣкъ хотя и впадалъ по временамъ въ поэтическую печаль, свойственную его натурѣ, но вообще былъ боекъ и веселъ. Съ тѣхъ же поръ, какъ онъ жилъ при дворѣ, дядя, видавшій его неоднократно, замѣтилъ въ немъ большую перемѣну. Очевидно, юношу что-то мучило. Цезарь зналъ, что его племянникъ былъ страстно и, конечно, безнадежно влюбленъ въ королеву Софію. Это озабочивало дядю не только, какъ родственника, но и какъ заговорщика, ибо революціонный комитетъ поручилъ Бруно расположить дворцовыхъ военныхъ къ революціи. А его несчастная любовь могла, помимо его воли, испортить все дѣло...
Цезарь Бесси не откладывалъ своихъ рѣшеній въ долгій ящикъ. Зная опасность, которой со стороны Романо подвергается не только онъ самъ, но и дѣло, которому онъ служитъ, старый революціонеръ приказалъ осѣдлать своего коня и отправился въ путь по дорогѣ въ Калабрію.
Ночь давно уже наступила и была очень темна. Дорога, по которой онъ ѣхалъ, окаймлялась деревьями и кустарниками... Вдругъ кто-то, выскочивъ изъ-за этихъ кустовъ, схватилъ лошадь за уздцы. Цезарь хотѣлъ было вынуть изъ кобуръ свои пистолеты, во передъ нимъ, словно изъ земли, выросли еще два человѣка, которые почти повисли на немъ самомъ. Онъ не могъ пальцемъ пошевелить и понялъ, что спасенья нѣтъ. Однако только что его стащили на землю, онъ попробовалъ вырваться.
-- Либоріо предалъ меня скорѣй, чѣмъ можно было ожидать,-- подумалъ плѣнникъ.-- Если бы я хоть могъ скрыть какимъ-либо манеромъ документы...
Но, очевидно, это было невозможно: державшіе его люди приготовляли уже ручные кандалы. Тогда, взбѣшенный до нельзя, онъ громко почти прорычалъ:
-- Скажите предателю Либоріо Романо, что я оповѣщу о немъ такія истины, которыя заставятъ его раскаяться въ моемъ арестѣ.
Въ этотъ моментъ случилось нѣчто совершенно неожиданное. Крупная, хотя невысокая мужская фигура, прятавшаяся за деревьями, быстро приблизилась къ Цезарю; властнымъ голосомъ приказала людямъ, державшимъ Цезаря, освободить его, а потомъ обратясь къ самому Бесси, наг ухо шепнула ему:
-- Помни, что я, Либоріо Романо, спасъ тебя!
Чрезъ минуту Цезарь остался одинъ со своей лошадью и вскочилъ въ сѣдло, совершенно озадаченный,
-- Чортъ разберетъ этого Либоріо -- думалъ онъ:-- то арестуетъ меня, то спасаетъ. Дружитъ съ принцемъ Луиджи и Францискомъ II и въ то же время сознательно содѣйствуетъ революціи въ моемъ лицѣ. Задача, право!