Мадамъ Каниве.
Прошло пять лѣтъ. Въ пятницу 28 мая 1880 года я опять былъ въ оперѣ и около десяти часовъ вечера,-- надо быть точ нымъ, когда дѣло идетъ о вещахъ такой важности,-- пошелъ между вторымъ и третьимъ актами "Аиды" поболтать съ моею старою пріятельницею мадамъ де Х***. У входа въ ложу я отдалъ пальто корридорной, не обративши никакого вниманія на лицо этой услужливой особы. Когда я вышелъ изъ ложи, обязательная дама, помогая мнѣ надѣть пальто, сказала:
-- Надѣюсь, вы хорошо поживали съ тѣхъ поръ, какъ навѣстили меня года три или четыре тому назадъ?
-- Навѣстилъ васъ?.. Гдѣ это? Когда?..
-- А тамъ... наверху. Я была корридорною въ четвертомъ ярусѣ, вы приходили справиться о мадамъ Кардиналь... Я мадамъ Каниве.
Мадамъ Каниве!.. Я вспомнилъ мадамъ Каниве и ея раскзазы про семейство Кардиналь. Въ то время ея завѣтною мечтою было перебраться въ корридоръ третьяго яруса, и вдругъ я встрѣчаю ее въ первомъ. Я счелъ долгомъ поздравить ее съ такимъ блестящимъ... пониженіемъ.
-- А знаете, какъ это случилось?-- сказала она.-- Я служу за щвейцара въ одномъ домѣ квартала Маделенъ. За это время такъ много посмѣнялось министровъ, что, наконецъ, достался одинъ я на мою долю... то-есть квартировалъ въ нашемъ домѣ. Такъ этотъ министръ замолвилъ обо мнѣ словечко директору оперы, и вотъ я спустилась сразу въ первый ярусъ.
Я еще разъ выразилъ мое сочувствіе мадамъ Каниве и воспользовался случаемъ разузнать отъ нея о мадамъ Кардиналь.
-- Мадамъ Кардиналь ничего... поживаетъ себѣ хорошо! Все въ деревнѣ съ мужемъ... Огорчаетъ ее одно только, просто убиваетъ... Представьте себѣ, мосье Кардиналь до сихъ поръ не имѣетъ правительственнаго мѣста... Просто невѣроятно.
-- Неужели?
-- Никакого... Мадамъ Кардиналь писала мнѣ на прошедшей недѣлѣ; она говоритъ, что мосье Кардиналь совсѣмъ упалъ духомъ, такъ упалъ, что хочетъ даже отказаться отъ политики.
-- О!... И часто вамъ пишетъ мадамъ Кардиналь?
-- Очень часто.
-- И ея письма цѣлы у васъ?
-- Всѣ до единаго; они такъ интересны, такъ трогательны... Необыкновенная женщина мадамъ Кардиналь! Она всю жизнь посвятила мужу и своимъ обязанностямъ.
-- Знаю, знаю... Я всегда былъ очень расположенъ къ ней!
-- И она къ вамъ... и она... Не дальше, какъ въ послѣднемъ письмѣ, она пишетъ мнѣ: "Спустившись въ ложи перваго яруса, вы должны теперь часто видать всѣхъ этихъ господъ... Передайте имъ мой привѣтъ"... И ваше имя было упомянуто... ваше первымъ..
-- Я тронутъ, глубоко тронутъ... и съ особеннымъ удовольствіемъ прочелъ бы это письмо мадамъ Каниве...
-- И это, и другія, если это доставитъ вамъ удовольствіе, я принесу ихъ послѣ завтра вечеромъ...
Ровно черезъ двое сутокъ я имѣлъ счастіе принять изъ рукъ мадамъ Каниве тридцать или сорокъ писемъ мадамъ Кардиналь.
Не пугайтесь,-- я не намѣренъ публиковать полнаго собранія писемъ мадамъ Кардиналь; четырехъ писемъ совершенно достаточно. Ихъ я воспроизвожу съ дословною точностью, ограничиваясь исправленіемъ орѳографіи. Я хотѣлъ было не трогать и ошибокъ, но ихъ оказалось слишкомъ много. Въ этихъ письмахъ разсказана исторія семейства Кардиналь за послѣдніе четыре года и рикошетомъ изображена отчасти исторія Франціи вообще.