Замок де Фавентин помещался в глубине сада, обнесенного решеткой, спускавшейся к Сене. Сидя на террасе у ворот ограды, Жильберта часто любовалась живописной рекой, плескавшейся внизу у ее ног. Здесь она читала, мечтала или болтала с Пакеттой, своей горничной и наперсницей.
Однажды утром обе девушки по обыкновению заняли свои обычные места, в тени каштана, живописно раскинувшего свои густые ветки.
Обе они о чем-то оживленно болтали вполголоса, низко наклонившись друг к другу, так что белокурые волосы Жильберты совершенно касались черных кудрей Пакетты.
Хорошенькие щечки Жильберты рдели от возбуждения, как цветок персика.
-- Давно ли это продолжается? -- спросила Пакетта, внимательно выслушав возбужденный рассказ своей госпожи.
-- Вот уже три недели.
-- Неужели?
-- Да, ровно три недели я ежедневно нахожу утром у себя на балконе букет цветов и в нем стихи.
-- Преподносить букеты ежедневно -- это легко, конечно, но стихи... Одно из двух: или этот любезный незнакомец талантливее наших модных стихоплетов, или у него в памяти приготовлен большой запас стихотворений на случай.
-- У тебя злой язык!
-- Можно ли мне задать вам один вопрос?
-- Говори!
-- Скажите мне откровенно, положа руку на сердце, какое впечатление производит на вас появление этих стихов и букетов?
-- Кажется, я немного безрассудна!
-- Я не понимаю вас, барышня, это не ответ!
-- Хорошо, так знай, что меня возмутила смелость этого незнакомца!
-- Ну конечно, -- а потом?.. -- Потом я привыкла!
-- До такой степени, что теперь?..
-- Теперь мне кажется, что я не могла бы ему запретить этого тайного обожания, раз до сих пор я не остановила его.
-- И вы не подозреваете, кто бы это мог быть? -- Уверяю тебя, не могу догадаться.
-- Неужели никого нельзя заподозрить?
-- Буквально никого!
-- А графа де Лембра?
-- Моего жениха, что ты! Он видится со мной ежедневно, свободно может говорить, когда ему вздумается. К чему бы ему эти таинственные подношения букетов и цветов?
-- Может быть, простое внимание!
-- Нет!
-- В таком случае, может быть, простое испытание?
-- Граф не нуждается ни в испытании меня, ни в покорении моего сердца. Он так же уверен в моей верности, как в слове моего отца!
-- Стало быть, все это ни к чему?
-- Да, ни к чему! Через месяц моя свадьба. И воспоминание об этом странном приключении лишь вызовет у меня лишнее сожаление!
-- Лишнее сожаление?! Вот видите, вы не любите графа де Лембра и все-таки выходите за него замуж.
-- Но что же мне делать?
-- Вам нужно отказать! Честное слово, я бы и минуты не колебалась! -- проговорила Пакетта, энергично встряхивая хорошенькой головкой.
-- Ты -- дело иное, ты свободна. Ты не обязана заботиться о семье, не обязана поддерживать чести рода!
-- Да, это правда, но...
-- Если бы даже я отказала, так ведь решение отца тверже моей воли! -- грустно продолжала Жильберта.
Да, Пакетта, ты счастливее меня: ты свободно можешь любить, а я любить не смею!
В саду послышались голоса. Жильберта вздрогнула и замолчала. В тот же момент на террасе появилась маркиза де Фавентин под руку с графом. Жильберта невольно вскрикнула от неожиданности.
-- Я, кажется, испугал вас? -- спросил Роланд.
-- Нет, это так! -- пытаясь улыбнуться, ответила молодая девушка.
Поцеловав руку невесты, Роланд вернулся к маркизе, -- поместившейся на каменной скамье, которая окружала платан. Заметив неуловимый жест матери, Жильберта уселась рядом с женихом, но, не принимая участия в разговоре, задумчиво устремила глаза вдаль и вся отдалась своим думам.
-- Вы так грустны сегодня, скажите, не случилось ли чего-нибудь? -- спросил граф, пристально всматриваясь в задумчивое лицо невесты.
-- Извините, пожалуйста, мою рассеянность, но, право, ничего не случилось.
"Странно!" -- подумал Роланд хмурясь.
Разговор не вязался. Видя это, граф решил переменить тему и, вынув из кармана ящик для драгоценных вещей, тончайшей работы, с гербом маркизов де Фавентин, учтиво положил его на колени молодой девушки.
-- Зная, что вы очень интересуетесь изящными вещицами, я осмелился заказать для вас эту безделицу одному флорентийскому ювелиру! Окажите мне честь принять эту игрушку! -- проговорил граф.
Снисходительно улыбнувшись, молодая девушка внимательно посмотрела на прелестный подарок.
-- Да, действительно, это очень изящная и дорогая игрушка! -- сказала она равнодушно.
-- Жильберта, неужели ты не можешь учтиво поблагодарить графа? -- заметила с укоризной маркиза.
-- Простите, я забылась! Сердечно благодарю вас, граф, за память! -- холодно проговорила молодая девушка.
"Холодна, как мрамор. Неужели я ошибся?!" -- снова пробормотал граф. Опять воцарилось неловкое молчание. Вдруг, к удовольствию всех трех действующих лиц этой сценки, издали наблюдаемой Пакеттой, вдали показались маркиз и Сирано де Бержерак.
Молодой человек изящным поклоном издали приветствовал дам и учтиво подошел к руке маркизы. -- А, господин Бержерак, как я рада снова видеть вас у себя!.. Ведь уже целые две недели вы лишали нас Своего милого общества! Может быть, вы были больны? -- спросила маркиза, обрадованная приходом гостя.
-- Да, я был все это время занят, но не выходил из второстепенной роли! -- весело проговорил Сирано.
-- Иначе говоря, вы дрались? -- спросил Роланд.
-- Да, но совершенно не по моей вине. Я был секундантом у Бризайля, который дрался, ей-Богу, не помню из-за чего, затем поддержал Канильяка, причем лично для меня осталось лишь приятное воспоминание вот об этой царапине на носу.
-- Ну, это пустяшные ссоры, но я слышал, что у вас были действительно серьезные столкновения! -- сказал маркиз.
-- Позвольте узнать, какие?
-- Я слышал, что вы серьезно повздорили с Покленом, укравшим у вас из "Педанта" целую сцену и вклеившим ее в свои "Плутни Скапена".
-- А, вы об этом!
-- Но, как я вижу, вы очень хладнокровно относитесь к этой истории?
-- Чего же мне волноваться? -- спросил Бержерак, пожимая плечами. -- Положим, это верно, что Мольер заимствует у меня, но ведь об этом все знают и все говорят, так что мне нечего мстить. Притом раз он находит нужным красть мои мысли, то этим доказывает только, что они хороши, иначе он не проделывал бы этого так часто!
-- Конечно, вы правы!
-- Но вот что меня возмущает до глубины души: он приписывает своему воображению все, чем обязан лишь памяти, иначе говоря, в отношении многих своих произведений он разыграл лишь роль акушера, а называет себя отцом!
Взрыв хохота служил ответом на его слова. Лед был, наконец, сломан, и веселье Сирано сообщилось всей компании.
-- Право, вы гораздо лучше, чем о вас говорят! -- заявил, улыбаясь, маркиз.
-- Э, не думайте лучше распространяться об этом. Если моя репутация плоха, то это значит, что я дал время своим врагам испортить ее! -- заметил небрежно Сирано. -- Поговорим лучше о вас. Вероятно, за это время накопилось много хороших новостей!
-- У меня лишь одна, но зато самая радостная: через месяц наша свадьба! -- сказал Роланд.
"Кажется, бедное дитя не особенно восхищено столь заманчивой будущностью!" -- подумал Сирано, подмечая невольный жест Жильберты при последних словах жениха.
-- Счастлив тот смертный, который заранее знает час своего блаженства! -- проговорил он вслух, поднимаясь с места.
-- Вы обедаете с нами, господин Бержерак? -- спросила маркиза.
-- К величайшему моему сожалению и прискорбию, не могу, так как я принужден покинуть ваше уважаемое общество.
-- Так скоро?
-- Меня ждут в бургонском замке! -- Ну, это лишь предлог!..
-- Уверяю вас, что этот предлог из плоти и крови, маркиза! Это -- мой секретарь Сюльпис Кастильян.
-- О, он может подождать!
-- Останьтесь, прошу вас, а после обеда вы прочтете нам кое-что из ваших новейших произведений! -- проговорила Жильберта, подходя к молодому человеку.
-- Если вы приказываете! -- сказал Сирано, -- я не осмеливаюсь иметь ни одного атома собственной воли! Итак, я остаюсь, маркиза! А не пройтись ли нам до обеда к Новому Мосту! Говорят, что Бриоше ставит сегодня какой-то новый фарс, в котором, к величайшей радости зевак и шалопаев, моя особа представлена в весьма комичном виде.
И Сирано принялся высчитывать все приманки, какие может дать сегодня Бриоше. Вдруг его слова были прерваны какой-то странной музыкой, долетавшей с берега. У решетки сада внизу, на берегу Сены, стояли двое мужчин и молодая женщина, одетые в живописные, яркие костюмы. По-видимому, это были бродячие цыгане. Перевесившись через решетку, Сирано залюбовался этой оригинальной группой музыкантов. Действительно, они производили сильное впечатление: женщина поражала своей красотой, а ее товарищи, одетые в мишурное тряпье, изумляли своей гордой, полной достоинства осанкой.
-- Почему бы не пригласить этих странствующих музыкантов сюда? Уверяю вас, маркиз, что вблизи они произведут еще лучшее впечатление! -- проговорил Сирано, забывая и Новый Мост, и Бриоше с его новым фарсом.
-- Я согласен с вами! Ну а ты, Жильберта, что скажешь? -- отвечал маркиз.
-- Мне все равно, как хотите! Позовите их, пожалуйста, сюда, господин Бержерак!
-- Эй вы! Заходите сюда, да поживее, и покажите нам свое искусство! -- проговорил Сирано, подзывая цыган.