На станціи желѣзной дороги, въ маленькомъ морскомъ портѣ, ожидали королевскаго проѣзда. Станція была украшена флагами и гирляндами; маленькая грязная комната путешественниковъ была украшена краснымъ сукномъ, коврами и золоченой мебелью. Обитатели Санто-Антоніо были ослѣплены своимъ собственнымъ великолѣпіемъ. На галлереѣ толпились офицеры въ мундирахъ, дамы въ шелковыхъ платьяхъ и драгоцѣнныхъ украшеніяхъ, депутатъ Оливето и вся окрестная аристократія. Всѣ эти именитые граждане были выстроены въ два ряда такъ, чтобъ король могъ пройти мимо нихъ. Позади же, со всѣхъ сторонъ, кишѣла толпа мелкаго люда. Префектъ торжественно распоряжался всѣмъ, чувствуя всю тяжесть падавшей на него отвѣтственности. Онъ упросилъ, чтобъ король остановился на этой станціи и долженъ былъ представить адресъ. Поэтому, онъ съ достоинствомъ, смѣшаннымъ съ внутренней тревогой, шагалъ по красному сукну въ ожиданіи королевскаго поѣзда.
Вотъ показался паровозъ. Какъ быстро онъ летѣлъ! Неужели поѣздъ не остановится? Нѣтъ это было невозможно. Поѣздъ сталъ уменьшать ходъ, но недостаточно, и остановился въ концѣ галлереи, вдали отъ приготовленной встрѣчи. Произошла неописанная сумятица; всѣ бросились къ королевскому вагону, толкая другъ друга; адресы, порядокъ, іерархія, все было забыто; самъ префектъ, очутившись передъ королемъ, не могъ перевести духъ и приготовленная рѣчь застряла въ его горлѣ. Среди общаго смятенія, какая-то молодая дѣвушка, махая бумагой, протолкалась къ королевскому вагону, но въ ту минуту, какъ она протянула руку съ бумагой, синдикъ Монте-Бригиды вырвалъ ее и громко произнесъ:
-- Я синдикъ и петицію подобаетъ представить мнѣ.
Въ толпѣ послышался ропотъ негодованія. Тестелла вскрикнула и едва не упала въ обморокъ, но кто-то, высунувшись изъ вагона, произнесъ ей на ухо:
-- Не бойтесь, ваша просьба уже исполнена.
Молодая дѣвушка оглянулась и увидала передъ собою господина въ блестящемъ мундирѣ, украшенномъ орденами. Она съ изумленіемъ узнала въ немъ незнакомца, который, нѣсколько недѣль тому назадъ, провелъ ночь въ скромномъ домѣ ея отца. Но въ ту же минуту толпа оттерла ее отъ вагона. Король съ своей свитой выходилъ на галлерею; префектъ немного оправился, прочиталъ кое-какъ адресъ и представилъ самыхъ знатныхъ мѣстныхъ особъ. Потомъ, пользуясь минутной паузой, синдикъ Монте-Бригиды смѣло подошелъ къ королю и съ низкимъ поклономъ, произнесъ:
-- Простите, Ваше Величество, если я осмѣлюсь объяснить вамъ только что происшедшій безпорядокъ. Въ качествѣ синдика Монте-Бригиды я счелъ своимъ долгомъ избавить Ваше Величество отъ принятія глупыхъ петицій.
-- Ваше намѣреніе, вѣроятно, было похвальное, отвѣчалъ сухо король:-- но я желаю видѣть эту петицію.
Николаи понялъ, что его продѣлка не удалась. Онъ полагалъ необходимымъ объяснить свое грубое обращеніе съ Терезой, которое взволновало всю толпу и надѣялся, что король будетъ радъ избѣгнуть непріятнаго чтенія одного изъ многочисленныхъ прошеній, которыхъ онъ ежедневно получалъ такое множество. Нечего было дѣлать; онъ долженъ былъ представить бумагу. Въ эту минуту общее вниманіе сосредоточилось на господинѣ въ блестящемъ мундирѣ съ многочисленными орденами, который стоялъ тотчасъ за королемъ. Онъ поблѣднѣлъ и вздрогнулъ, услыхавъ голосъ синдика Монте-Бригиды. Онъ съ ужасомъ отшатнулся отъ него, какъ отъ вреднаго гада. Николаи это замѣтилъ, а также и то, что всѣ окружающіе смотрѣли на него. Онъ рѣшился на смѣлый шагъ, правда, рискованный, но въ эту минуту онъ думалъ только о мести.
-- Его превосходительство, высокоблагородный и знатный маркизъ Альтатера, конечно, позволитъ старому, хотя скромному другу и товарищу въ несчастьи поздравить его съ недавнимъ назначеніемъ на важный постъ, который онъ нынѣ занимаетъ.
Всѣ окружающіе смотрѣли съ удивленіемъ на этихъ двухъ людей, представлявшихъ самый странный контрастъ; одинъ самоувѣренно улыбался, а другой, блѣдный, дрожалъ какъ въ лихорадкѣ. Неужели этотъ сельскій синдикъ зналъ какой-нибудь позорный эпизодъ изъ прежней жизни перваго министра? Неужели такъ неожиданно разоблачилась тайна, которая могла погубить и свергнуть могущественнаго человѣка? Но маркизъ Альтатера поборолъ свое волненіе и громко произнесъ, обращаясь къ королю:
-- Государь, я въ продолженіи пяти лѣтъ былъ прикованъ къ одной цѣпи съ этимъ человѣкомъ, который теперь представитель вашего величества въ Монте-Бригидѣ. Мое преступленіе, какъ извѣстно вамъ, государь, была любовь къ родинѣ, а его преступленіе -- грабежъ и убійство.