Квeбeдо садится на стулъ близъ стола, но такъ, что Камоэнсъ остается у него въ виду.
Я забрался высоко и усталъ,
И отдохнуть мнѣ, право, не мѣшаетъ.
Въ больницу въ жизнь бы я свою не заглянулъ,
Когда бы сынъ въ умѣ не помѣшался
И званья моего не презиралъ.
Задумалъ онъ кропать себѣ стишонки,
Да риѳмы подбирать, присчитывать стопы;
Забредилъ вдругъ о славѣ и о лаврахъ!
Одинъ сынъ у меня и тотъ не хочетъ быть
Купцомъ, какъ я, гнушается торговлей
И лихоимствомъ барыши зоветъ.
Достигнуть хочетъ славы Камоэнса --
А вотъ его стремленья идеалъ:
Покрытый славою и лаврами вѣнчанный,
Въ больницѣ, тотъ, безъ глаза, изнуренъ,
Пѣвецъ великій дивной Лузіады,
Кто на стѣнахъ Орана, гордой Центы,
За родину кровь проливалъ свою,
Теперь въ больницѣ запертъ сумасшедшихъ!
Отъ благъ земныхъ остались у него
Заржавый мечъ, запыленная лютня.
Охъ! жизнь его была горька, горька!
"Людовикъ Камоэнсъ, покоя нумеръ пятый,"
И больше ничего, такъ въ книгу онъ внесенъ....
А я, надъ кѣмъ онъ нѣкогда смѣялся,
Кого онъ тыквой звалъ, аршинникомъ, глупцомъ,
Кто продавалъ изюмъ, отсчитывалъ лимоны,
Я растолстѣлъ, разбогатѣлъ, какъ Крезъ:
Три дома у меня, мои гальоны
Съ товарами летаютъ по морямъ.
Гнался за славой онъ, а я лишь за богатствомъ --
И вотъ какъ поприща достигли мы конца!
Увидитъ лишь его Гусманъ мой, непремѣнно
Онъ званье изберетъ доходное отца.
Клянусь Сентъ-Яго, онъ его увидѣть долженъ.
Не для того ли я взобрался на чердакъ?
Его увидитъ онъ, изъ устъ его услышитъ
Признаніе, что жилъ, какъ сумасбродъ,
Что за химерами онъ по свѣту гонялся...
Онъ просыпается, вздохнулъ, глаза открылъ...
Камоэнсъ.
Такъ это былъ лишь мимолетный сонъ!
Онъ освѣжилъ меня для новыхъ лишь страданій --
Не непробудный сонъ -- кончина бытія!
Тѣнь смерти не сама спасительная смерть.
Кто-то вошелъ сюда -- живое существо --
Какъ: человѣкъ? Возможно ль? Что за чудо
Приводитъ васъ сюда? Вы не ошибкой ли,
Синьоръ, зашли сюда?
Квебедо.
Донъ Камоэнсъ,
Я къ вамъ пришелъ.
Камоэнсъ.
Ахъ! я забылъ, кто я!
Не нужны ли вамъ свадебныя пѣсни,
Для серенады вамъ не нужно ли стиховъ?
На томъ столѣ, извольте взять, любые:
Во всякомъ родѣ сыпь, дешевые, синьоръ --
Реала по два я прошу за сочиненье...
Квебедо.
Я не за тѣмъ пришелъ.
Камоэнсъ.
Не думаете ль вы,
Что сочиню стихи для васъ нарочно?
Взгляните на меня, синьоръ: я изнемогъ,
Едва могу привстать съ одра болѣзни,
Нѣтъ силы у меня и мысли оскудѣли.
Довольствуйтесь, когда угодно, тѣмъ,
Что я на всякой случаи заготовилъ.
Квеведо.
Я къ вамъ пришелъ, сударь, не за стихами.
Людовикъ! пристально взгляните на меня:
Узнали ль вы меня?
Камоэнсъ.
Синьоръ, я васъ не знаю.
Квебедо.
И полно! Вы должны меня узнать!
Камоэнсъ.
Не узнаю.
Квебедо.
Въ Кальвасѣ мы ходили съ вами
Въ одно училище.
Камоэнсъ.
Я съ вами?
Квебедо.
Да, въ Кальвасѣ.
Другъ другу часто мы вцѣплялись въ волоса
И безъ пощады вы меня бивали.
Припомните -- меня должны вы знать.
Камоэнсъ.
Синьоръ, простите, память ослабѣла:
Чтобъ ни сказали вы, я вспомнишь не могу.
Квебедо.
Сентъ-Яго! Вспомните, быть можетъ,
Когда я вамъ скажу: я вашъ землякъ,
Товарищъ вашъ -- Квебедо Касшсльбранко.
Камоэнсъ.
Квебедо! Вы?
Квебедо.
Такъ точно, Донъ Людовикъ,
Іозе я Квебедо Касшсльбранко,
Кого ты звалъ пустою головой,
Я самый тотъ Квебедо.
Камоэнсъ.
И, скажите,
Зачѣмъ пришли сюда, Квебедо Кастельбрапко?
Квебедо.
Да, поглядѣть пришелъ, какъ поживаешь ты.
Ты что-то похудѣлъ; тебѣ, какъ видно, плохо,
А посмотри, какъ твои товарищъ растолстѣлъ!
Да, ты, братъ, посѣдѣлъ, состарѣлся въ больницѣ
И окривѣлъ къ тому, бѣдняжка Камоэнсъ!
Камоэнсъ.
Зачѣмъ пришелъ сюда, Квебедо Кастельбранко?
Считать мои сѣдые волоса
И на лицѣ глубокія морщины?
Квебедо.
Не съ тѣмъ намѣреньемъ, пріятель, говорю.
Хотѣлъ лишь я сказать, что время измѣнилось,
А съ нимъ и ты: ужъ ты не тотъ красавецъ,
Который дамамъ головы кружилъ,
И гордостью былъ знатной молодежи.--
Ужь ты не тотъ Людовикъ Камоэнсъ!
Камоэнсъ.
Да, я не тотъ. Хотя бъ всѣмъ счастьемъ жизни
Пожертвовалъ я суетной мечтѣ,
Вы не указчикъ мнѣ! Какой нибудь Квебедо
Не можетъ быть моимъ цѣнителемъ, судьей....
Квебедо (въ сторону.)
Сентъ-Яго! Еслибъ онъ не нуженъ былъ для сына,
Я сбилъ бы эту спѣсь!
(къ Камоэнсу)
Со мной неласковъ ты.
Я лучшаго ждалъ отъ тебя пріема,
И вижу по всему, что боленъ ты,
А то бы обласкалъ товарища и друга;
Ты не былъ бы злопамятенъ; съ восторгомъ
Припомнилъ бы дни дѣтства своего,
Дни свѣтлые подъ кровлею родною!
Меня спросилъ бы ты про тотъ широкій лугъ,
Гдѣ въ мячъ играли мы; спросилъ бы ты про липу:
Какъ мачта высока она была, но ты
Всегда выигрывалъ условную награду.
А помнишь ли, когда играли мы
Въ охоту -- за тобой гнались мы, какъ собаки,
Ты былъ олень и мчался, какъ стрѣла,
И всѣхъ насъ перегналъ -- ты помнишь?
Камоэнсъ.
Помню.
Квебедо.
А помнишь ли, когда толпою шумной
Мы осаждали холмъ: для насъ, какъ Гибралтаръ,
Онъ былъ высокъ и крутъ -- тогда была потѣха!
Досталося довольно нашимъ лбамъ....
Камоэнсъ.
Отъ той игры на память мнѣ остался
Рубецъ на лбу, вотъ этотъ --
Квебедо.
Вижу, вижу!
А помнишь, какъ рѣку мы переплыть хотѣли,
Да не рѣшалися; лишь ты одинъ....
Камоэнсъ.
Я первый бросился въ кипящую пучину,
Боролся долго съ ней, и наконецъ
Смирилъ ее, и на хребтѣ волнистомъ
Она меня умчала далеко.
Вы, трусы, между тѣмъ мнѣ съ берега кричали
О дѣтства дни! какъ сладко вспомнишь васъ!
Приди, дай руку мнѣ, Квебедо: знаешь,
Съ тобой всегда врагами были мы;
Ты мнѣ тогда казался -- но, быть можетъ,
Ты не таковъ, какимъ казался мнѣ.
Приди сюда -- со мной игралъ ты въ дѣтствѣ,
Со мною радости невинныя дѣлилъ,
И нынѣ, въ сумрачный закатъ печальной жизни,
Выводишь предо мной картину свѣтлыхъ дней.
Я до того осиротѣлъ въ семъ мірѣ,
Что еслибъ ты смертельнымъ былъ врагомъ,
То и тогда бъ тебя прижалъ я къ сердцу.
Квебедо (утирая слезы).
Ну, каково же ты, Людовикъ, поживалъ
Со дня того, какъ мы съ тобой разстались?
Меня отецъ изъ Кальвы отослалъ
Въ Фигеру. Ахъ! тогда я съ играми простился
И за работу сѣлъ.
Камоэнсъ.
Меня судьбина
Въ Коимбру привела, въ святилище наукъ.
Тамъ, тамъ услышалъ я Омира пѣснопѣнья
И пѣснь Виргилія -- и овладѣла мной
Любовь къ высокому, и что въ груди таилось
Везъ образовъ, осуществилось все
И приняло божественные лики!
Квебедо.
Науки мнѣ не шли на умъ, пріятель.
Въ ученье я попалъ къ купцу ростовщику,
А онъ кое-что зналъ, умѣлъ считать порядкомъ.
Камоэнсъ.
И годы мчалися! Изъ стѣнъ Коимбры тѣсной
Я вырвался: мнѣ было душно тамъ!
Влеченію души послѣдовалъ я робко;
Увидѣлъ Лиссабонъ, увидѣлъ пышный Дворъ,
Увидѣлъ Короля, сіявшаго, какъ солнце,
И вкругъ него, какъ звѣзды въ небесахъ,
Вельможъ Двора -- и, словно, ослѣпленный
Сталъ вдалекѣ, очамъ не вѣрилъ я,
Приблизишься къ величеству не смѣя.
Квебедо.
Точь въ точь со мной тогда случилось тоже,
Когда въ залъ биржевой вступилъ я въ первый разъ.
Камоэнсъ.
Тамъ я ее увидѣлъ -- и туманомъ
Подернулось сіяніе вѣнца,
И блескъ померкъ Двора и царедворцевъ!
Какъ Божіе дыханье разлилось
Лучемъ живительнымъ по хаосу творенья,
Такъ взоръ ея проникнулъ въ душу мнѣ
И создалъ рай въ ея глубокомъ лонѣ.
Ахъ! какъ была плѣнительна она!
Квебедо.
Я тоже испыталъ: вотъ полюбилась мнѣ
Смугляночка, купеческая дочка;
Ломился золотомъ сундукъ ея отца,
Сердечко же ея еще свободно было,
А я былъ бережливъ, собой недуренъ...
Камоэнсъ.
Какъ пламенно другъ друга мы любили!
И наша страсть была согласный звукъ,
Перстами ангела исторгнутый изъ арфы
Предъ трономъ Вышняго, неслышный для другихъ....
Квебедо.
Вотъ я отцу понравиться успѣлъ:
Онъ насъ благословилъ, и я въ восторгѣ
Повелъ богатую купчиху къ алтарю!
Камоэнсъ.
Блаженъ, кто страсть свою успѣхомъ увѣнчалъ!
Я -- я несчастливъ былъ! Насъ разлучили:
Въ стѣнахъ монастыря увяла жизнь ея --
жизнь лиліи, отъ солнца отлученной!
Меня же свѣтъ стремленіемъ увлекъ:
Война тогда отчизну волновала;
Смерть славную отрадой я считалъ.
Въ Марокко я взлетѣлъ на стѣны Центы;
Лишился глаза тамъ -- не жизни...
Квебедо.
Ахъ! и я
Не лучшій жребій испыталъ! Подруга
Скончалась у меня, и я тогда лишь
Утѣшился, когда наслѣдство получилъ.
Камоэнсъ.
И я утѣшился! Въ стѣнахъ больницы темной,
Съ обвязаннымъ лицомъ, страдалъ я одинокъ.
Лежала ночь окрестъ меня, во мнѣ! Въ то время
Спустилося.... Нѣтъ.... тихо низпарило
Наитіе святое на меня,
Какъ слово Божіе въ мою запало душу,
Какъ пламя яркое, и кроткое, какъ лучъ,
Вечернія зари, горящее, какъ солнце,
И влажное, какъ ангела слеза,
Какъ громъ гремящее, и нѣжное, какъ арфа --
Спустилося и обняло меня,
И вознесло, помчало -- и на ложе
Я палъ безъ чувству когда жь пришелъ въ себя,
Я не былъ одинокъ, отъ всѣхъ оставленъ:
Пѣснь первая моя лежала предо мной,
Свѣтъ внутренній сіялъ очамъ моимъ закрытымъ,
И мѣра горестямъ исполнилась моимъ.
Моя душа на крыльяхъ пѣснопѣнья
Отраду въ небесахъ у Бога обрѣла,
Я пѣлъ и забывалъ страданія земныя.
Квебедо.
Меня -- какъ я сказалъ -- утѣшило богатство.
Я закупалъ товары, въ ростъ давалъ,
Кое-чѣмъ промышлялъ, не тратилъ по пустому
И нажился. А что же сдѣлалъ ты?
Камоэнсъ.
Страну оставилъ я, гдѣ прахъ ея хранился,
Гдѣ былъ не понятъ я, гдѣ былъ забытъ --
Предѣлы Индіи я отыскалъ далекой,
И тамъ, среди нетлѣнныя весны,
Я Португалію воспѣлъ въ той пѣсни,
Которая до Таго разлилась.
Европа именемъ дс-Гамы огласилась,
И Лузіадѣ громкую хвалу
Отгрянутъ брега Гиберніи туманной.
Квебедо.
А принесла ли выгоды тебѣ?
Слухъ носится...
Камоэнсъ (съ жаромъ).
&nb sp; Она мнѣ навлекла гоненья
И ненависть! Поэтъ, воспѣвшій славу предковъ,
Умолкнуть долженъ былъ при низости сыновъ;
Оли не вынесли того, что въ пѣснопѣньяхъ
Пигмеями я ихъ изобразилъ;
Они почли сатирой ядовитой,
Что было только дружескимъ совѣтомъ.
О! горекъ жребій мой: меня навѣкъ отвергла
Страна, воспѣтая, прославленная мной.
О Португаллія! и ты меня забыла!
Я мужъ, и ропотомъ гнушаюсь, но повѣрь,
Что эту рану нанесли мнѣ въ сердце --
Уврачевать ее лишь можетъ смерть одна!
Квебедо.
Ну, полно горевать, минувшее забудь;
Въ разсчетахъ кто своихъ не ошибался?
Камоэнсъ.
Съ восшествіемъ на тронъ младаго Себастьяна
И для меня мелькнулъ, какъ солнце, счастья день.
Орлиный взоръ (то въ мою проникъ темницу
И цѣпь позорная съ моихъ упала рукъ.
На Божій свѣтъ меня онъ вывелъ снова
И сердце отогрѣлъ живительнымъ лучемъ!
На долго ли? Король при Альказарѣ
Палъ жертвою отважности въ бою.
Со дня того Филиппова десница
На Португаллію, какъ иго, налегла,
Со дня того чего не вытерпѣлъ я въ жизни!
Квебедо.
Ты правъ: дни черные тогда постигли насъ,
А для тебя они всѣхъ пагубнѣе были.
Камоэнсъ.
Свѣтило дней моихъ навѣки закатилось
И вечеръ сумрачный простерся вкругъ меня;
Хвалимый нѣкогда, теперь отъ всѣхъ забытый,
Вотъ до чего на старости я дожилъ!
Одинъ лишь другъ мнѣ въ мірѣ оставался --
Негръ Саладинъ; его бранилъ я чернымъ псомъ,
А въ бѣдности я Негра жилъ трудами;
За мной въ болѣзни онъ ухаживалъ одинъ,
У ложа моего просиживалъ дни, ночи,
И утѣшеніе и ласки расточалъ;
Онъ для меня молилъ о подаяньи.
Когда же наконецъ бѣдняжка изнемогъ,
Онъ до того простеръ ко мнѣ усердье,
Что умеръ для меня, мои вѣрный черный песъ!
Господь, Ты зрѣлъ! Покойся въ мирѣ, другъ,
Мой вѣрный другъ, послѣдній на землѣ!
Ахъ! счастье суетно, жизнь наша треволненье....
Блаженъ, блаженъ почившій мертвымъ сномъ!
Квебедо.
Теперь не время ли мнѣ къ дѣлу приступить?
Ты много бѣдствій перенесъ, пріятель,
Ты плохо награжденъ за трудъ свой вѣковой
И не принесъ плода твой цвѣтъ великолѣпный.
Въ больницѣ ты нашелъ себѣ пріютъ --
Вотъ поприща конецъ, избраннаго тобою!
Камоэнсъ.
Каковъ конецъ?
Квебедо.
Я думаю, теперь:
Что разставался, различными путями
Мы выступили въ свѣтъ. Ты цѣль себѣ избралъ
Высокую, но, кажется, пріятель,
Я выбралъ лучшую. Подумай: я богатъ;
Товарами мои набиты лавки
И корабли мои летаютъ по морямъ.
А въ дѣтствѣ на меня смотрѣлъ ты горделиво!
Хотя я лаврами себя не увѣнчалъ,
Но все таки, мнѣ кажется, пріятель,
Что перевѣситъ лиру мой аршинъ.
Камоэнсъ.
Барышъ для торгаша -- вотъ верхъ его желаній;
Но нѣчто есть столь нѣжное, чего
Не свѣсишь на вѣсахъ, и столь оно высоко,
Что твой аршинъ не хватитъ до него!
Замѣть себѣ, дружокъ: торгуй листомъ лавровымъ,
Но трогать не дерзай лавроваго вѣнца!
Квеведо (въ сторону ).
Не ладъ Moim" ли онъ смѣется состояньемъ?
Тьфу, пропасть! Попади лишь въ руки мнѣ,
Корить тебя я милостыней буду
И отплачу тебѣ сторицей!
(Громко) Камоэнсъ!
Не обижать тебя хочу -- я сожалѣю.
Когда же словомъ ты обидѣлся моимъ,
Взгляни лишь на себя, уважь причину,
Которая меня къ тебѣ влекла:
Оставь больницу ты, войди въ мое семейство;
Гостепріименъ домъ мои -- я богатъ.
Людовикъ! отдохни отъ горестей житейскихъ
На лонѣ дружества, и раздѣли со мной
Все изобиліе.
Камоэнсъ.
Что говоришь ты? Какъ?
Ты предлагаешь мнѣ свой домъ?
Квебедо.
Къ твоимъ услугамъ.
Ты гостемъ будь моимъ; рѣшайся, Камоэнсъ,
Не хочешь ли ты жить въ семействѣ Кастельбранко?
Камоэнсъ.
Жить у тебя! Ты думаешь, быть можетъ...
Нѣтъ! у тебя нѣтъ злаго на умѣ.
Благодарю тебя за нѣжное участье.
Но мнѣ здѣсь хорошо, ты здѣсь оставь меня;
Крупицами стола питай бездомныхъ нищихъ,
И въ тягость не хочу быть никому-
Квебедо.
Ты въ тягость мнѣ? Возможно ли! Напротивъ,
Но откровенности скажу тебѣ, что ты
Своимъ совѣтомъ мнѣ полезенъ будешь.
Камоэнсъ.
Возможно ли? Тебѣ могу я быть полезенъ,
Когда себѣ ни чѣмъ я пользы не принесъ!
Квебедо.
Лишь выслушай меня, потомъ рѣши, пріятель
Вотъ видишь: Богъ мнѣ сына даровалъ,
На старость дней надежду, утѣшенье,
И вотъ ужъ юношей прекраснымъ выросъ онъ,
И я уже надеждою ласкался,
Что увеличитъ онъ наслѣдіе отца,
Трудясь на поприщѣ, гдѣ въ потѣ я трудился,
Какъ вдругъ безуміемъ увлекся мой Гусманъ,
Сталъ презирать купеческое званье,
Вѣсы забросилъ онъ, а книги полюбилъ,
Искуствами, поэзіей забредилъ...
Камоэнсъ.
Безумецъ онъ!
Квебедо.
Я тоже говорилъ,
Но онъ не слушаетъ отеческихъ совѣтовъ:
-- Служенью Музъ себя задумалъ посвятишь --
Такъ отвѣчаетъ онъ на всѣ мои упреки.
Камоэнсъ.
Такъ всѣ они мечтаютъ... лишь мечтаютъ!
Квебедо.
Напрасно истощалъ я просьбы и моленья.
Упрямецъ: на своемъ поставить хочетъ онъ.
Вотъ, видишь, что меня тревожитъ, мучитъ.
Мнѣ кажется, Гусманъ не излечимъ.
Когда бъ увидѣлъ онъ поэзіи награду,
Когда бъ увидѣлъ свой блестящій идеалъ,
Когда бъ увидѣлъ онъ въ больницѣ Камоэнса,
Быть можетъ ...
Камоэнсъ.
Онъ меня увидѣть долженъ.
Пошли сюда -- его я исцѣлю
Отъ страсти гибельной, отъ сумасбродства.
Теперь понятно мнѣ, къ чему полезенъ я --
Страшилищемъ я долженъ быть поэтовъ!
Квебедо.
Ты хочешь дать ему совѣтъ благоразумный?
Заблудшаго надѣешься спасти?
Камоэнсъ.
Пошли его ко мнѣ.
Квебедо.
Онъ недалеко.
При имени твоемъ мой окрылится сынъ.
Съ нимъ объ руку, быть можетъ, я надѣюсь,
Ко мнѣ пожалуетъ гость дорогой...
Камоэнсъ.
Увидимъ.
Квебедо.
Такъ прости, дражайшій другъ!
(Про себя)
Мнѣ удалось. Когда спасетъ онъ сына,
Пожалуй, умирай: что пользы намъ въ больномъ?
(Уходить),