Солнце сіяло на небѣ и днемъ и ночью. Молодой Аренценъ за свое долгое отсутствіе изъ родныхъ мѣстъ успѣлъ отвыкнутъ отъ этого ночного солнца и впалъ въ безсонницу. Онъ никакъ не могъ добиться настоящей темноты въ спальнѣ, а къ этому прибавилось еще то, что отецъ его, старый кистеръ, заболѣлъ и, хотя лежалъ въ комнатѣ по ту сторону коридора, его стоны и охи все-таки долетали до сына. И молодой адвокатъ вставалъ, одѣвался и уходилъ изъ дому въ то время, какъ Роза спала себѣ крѣпко, безмятежно, прикрытая одной простыней въ эти теплыя лѣтнія ночи.
И въ конторѣ адвоката наступило затишье; во время жатвы уже не было такого обилія дѣлъ, какъ весною. Вначалѣ онъ было приспособилъ и Розу помогать себѣ по части огромной скучной переписки, но дѣла теперь поубавилось настолько, что онъ могъ справиться одинъ. Со времени тинга ему пришлось составить всего нѣсколько прошеній. Но много крупныхъ дѣлъ, нерѣшенныхъ на тингѣ, совершали свои мытарства изъ суда въ судъ и сами дѣлали свое прибыльное для Аренцена дѣло, а ему оставалось только отдыхать да навѣщать винный погребокъ Макка.
По дѣлу Гью Тревельяна съ Левіономъ изъ Торпельвикена состоялся уже приговоръ. Дѣло это стоило Аренцену не мало хлопотъ и заботъ. Отправляясь на собственную свадьбу, онъ вынужденъ былъ сдѣлать большой крюкъ, чтобы побывать на мѣстѣ злополучной ловли лососей и смѣрить ширину рѣки у водопада. Съ нимъ было двое людей. У видавъ на противоположномъ берегу сэра Гью съ удочкой, онъ кивнулъ ему, какъ знакомому, и снялъ шляпу. Но милѣйшій англичанинъ стоялъ себѣ съ британскою невозмутимостью и не отвѣтилъ на поклонъ. Будь тутъ Роза, ее бы это, навѣрно, глубоко огорчило. Смущенный и раздосадованный Аренценъ отдалъ своимъ людямъ приказаніе точно смѣрить ширину. Но въ рѣкѣ все еще было двѣвадцать саженъ.
-- А наплевать мнѣ на ширину,-- сказалъ Аренценъ. Онъ зорко слѣдилъ за англичаниномъ и уже на-глазъ прикинулъ, что "муха" рыболова подлетала ближе къ берегу Левіона, нежели къ берегу Мареліуса. Онъ взялъ своихъ двухъ спутниковъ въ свидѣтели и получилъ отъ нихъ письменныя подтвержденія. Тогда онъ составилъ добавленіе къ своему первоначальному изложенію дѣла и послалъ его по почтѣ.
И вотъ, состоялся приговоръ. Личное посѣщеніе мѣста не принесло адвокату пользы: сэра Гью присудили заплатить Левіону ровно столько, сколько онъ самъ предлагалъ еще въ примирительной камерѣ, и ни гроша больше.
Получивъ извѣщеніе о приговорѣ, сэръ Гью явился съ двумя свидѣтелями и хотѣлъ заплатить: извольте, вотъ вамъ деньги! Но дѣло снова разстроилось изъ-за жадности Левіона.
-- Право ловли досталось вамъ больно дешево потому, что вы заплатили Эдвардѣ особо,-- сказалъ Левіонъ.-- Небось, она помѣстила у Макка цѣлыхъ двадцать пять далеровъ.
Сэръ Гью еще разъ предложилъ деньги, получилъ отказъ и ушелъ.
Но дѣло еще не было проиграно окончательно по приговору низшаго суда. Рыболовство сэра Гью могло еще долго давать доходъ адвокату. Предстояло перенести дѣло въ окружный судъ въ Троньемѣ; адвокатъ Аренценъ готовилъ убійственную апелляцію, въ которой намѣревался пролить истинный свѣтъ на связь сэра Гью съ дочерью противной стороны.
-- Но тутъ предстоятъ добавочные расходы,-- сказалъ Аренценъ истцу.
-- То-то и бѣда! А сколько на этотъ разъ?
-- Четыре далера.
-- Дорого же мнѣ вскочитъ правосудіе надъ этими мошенниками.
-- На правосудіе нечего жалѣть,-- замѣтилъ Аренценъ.
Левіонъ изъ Торпельвикена заплатилъ и ушелъ.
Слѣдующій!
Это былъ Аронъ изъ Гопана. Его дѣло началось съ сущихъ пустяковъ: молодой рыбакъ изъ крайнихъ шкеръ отвязалъ ночью рѣчной челнокъ Арона и пропадалъ на немъ двое сутокъ. Гдѣ онъ былъ? У своей возлюбленной. Вернувшись на челнокѣ, рыбакъ встрѣтилъ Арона, который ругался и грозилъ ему новымъ адвокатомъ. Малый очень удивился; самовольное пользованіе лодкой было дѣломъ обычнымъ, и онъ сначала готовъ былъ принять угрозы Арона за шутку. Кончилось же тѣмъ, что рыбакъ объявилъ:-- Плевать мнѣ на тебя съ адвокатомъ твоимъ! -- и Аронъ затѣялъ дѣло. Во что оно вскочило ему! Онъ уже отвелъ на дворъ кистера одну корову въ самой серединѣ лѣта, когда она давала самый большой удой. А по-осени придется, пожалуй, свести вторую на бойню.
-- Нельзя такъ оставить,-- сказалъ Аренценъ, когда дѣло было проиграно въ уѣздномъ судѣ.-- Я составлю громовую жалобу и перенесу дѣло въ окружный судъ. Но это потребуетъ добавочныхъ расходовъ.
-- Все расходы да расходы!-- простоналъ Аропъ.-- Мнѣ скоро ѣсть нечего будетъ.
-- Ну, авось до этого не дойдетъ.
-- Не поможете ли вы мнѣ продать мои горы?-- спросилъ Аронъ.
-- Горы?
-- Говорятъ, онѣ будутъ когда-нибудь въ большой цѣнѣ. Профессоръ изъ Христіаніи писалъ, что въ нихъ руда съ серебромъ.
Адвокатъ Аренценъ отвѣтилъ:-- Руды мнѣ не нужно, а вотъ отъ серебра не откажусь, Аронъ.
Тутъ Аронъ понялъ, что и вторая корова его погибла, и подписалъ бумагу... Но лѣто еще не прошло, а Николай Аренценъ ужъ такъ соскучился, что началъ поговаривать о томъ, что хорошо бы пристроиться судьей на Лофотенскихъ рыбныхъ промыслахъ. Что ему дѣлать дома всю зиму? Во всѣхъ рыбачьихъ поселкахъ останутся однѣ женщины да дѣти, не заработаешь и четвертака. Роза ничего не возражала на это, хотя ей и могло показаться страннымъ -- какъ это новобрачный не можетъ придумать чего-нибудь болѣе подходящаго, нежели стараться уѣхать изъ дому при первой возможности. Сама Роза помогала въ домѣ по хозяйству и присматривала за больнымъ кистеромъ. Старикъ съ каждымъ днемъ хирѣлъ, худѣлъ и только ждалъ конца. Школьный учитель пока принялъ на себя всѣ кистерскія обязанности...
А въ Сирилундѣ произошла та перемѣна, что старикъ Монсъ переѣхалъ изъ своей каморки на кладбище. Однажды утромъ его нашли въ постели съ закрытыми глазами, съ зажатымъ, по обыкновенію, въ рукѣ кускомъ и съ выраженіемъ полной сытости на лицѣ. Монсъ уже давно не отличался подвижностью, такъ что трудно было разобрать сразу, совсѣмъ ли онъ испустилъ духъ; когда же спросили Фредерика Мензу, лежавшаго на другой кровати:-- Какъ, по-твоему, Монсъ только спитъ? -- тотъ отвѣчалъ, тоже по обыкновенію, лишь повтореніемъ вопроса:-- Спитъ? -- Монса и оставили лежать такъ до слѣдующаго утра. Но разъ онъ и къ тому времени не съѣлъ своего куска, то, видимое дѣло, померъ. Фредрикъ Менза наблюдалъ со своей постели за переселеніемъ стараго пріятеля, но въ дѣло не вмѣшивался, ограничившись двумя-тремя человѣческими словами, понятными для окружающихъ:-- Кра-кра, каркаютъ вороны. Обѣдъ? Ха-ха...
Дѣло шло къ осени; осина въ лѣсу пожелтѣла, Маккова треска высохла на скалахъ, и Арнъ Сушильщикъ уже повезъ ее на шкунѣ въ Бергенъ. Икряные лососи въ рѣкѣ исхудали до нельзя; ихъ лѣтняя забава кончилась, и сэръ Гью Тревельянъ сложилъ свое удилище и отплылъ домой въ Англію. Онъ, впрочемъ, обѣщалъ обывателямъ Торпельвикена, а также Эдвардѣ, вернуться опять къ веснѣ... Рожь уже сжали и начали копать картошку на тѣхъ дворахъ, которые выходили огородами на полуденное солнце. Все шло своимъ чередомъ.
И Бенони вернулся домой съ большимъ неводомъ и всей своей артелью. Онъ не захватилъ на этотъ разъ ни одного косяка сельдей. Но такъ какъ онъ все-таки попалъ на уловистое мѣсто, то, пожалуй, готовъ былъ бы остаться тамъ на нѣсколько недѣль еще, до появленія зимней сельди. Такое ожиданіе, однако, дорого обошлось бы хозяину невода, у котораго, вдобавокъ, былъ работникъ на жалованьи, да и у артели средства изсякли; поэтому Бенони повернулъ домой съ прежней меланхоліей въ головѣ.
Одинъ Свенъ Дозорный былъ по-прежнему въ духѣ. Да и чего ему было тужить? Онъ все лѣто имѣлъ заработокъ, получая свое жалованье, тогда какъ у другихъ были только расходы, а теперь онъ вдобавокъ былъ такъ радъ, что опять увидалъ старыя милыя ему мѣста. Въ первый же вечеръ онъ поспѣшилъ въ Сирилундъ, тайкомъ подкараулилъ Элленъ Горничную, поздоровался съ ней, завелъ бесѣду и совсѣмъ расчувствовался. Ради Элленъ онъ готовъ былъ опять пойти къ Макку, стоять передъ нимъ безъ шапки и просить позволенія остаться. Но что скажетъ Маккъ?
-- Теперь Монсъ померъ, а Фредрикъ Менза не встаетъ съ постели; вѣрно, тебѣ самой приходится таскать дрова? -- спросилъ Свенъ Дозорный свою милую.
-- Да, не безъ того.
-- Гм. А онъ все беретъ свои ванны?..
Элленъ запнулась:-- Ванны?.. Да.
-- Такъ, вѣрно, скоро опять будетъ брать?
-- Не знаю... Да, нынче вечеромъ.
-- Мнѣ нельзя больше оставаться у Гартвигсена,-- сказалъ Свенъ.-- Я все лѣто получалъ у него жалованье, и онъ такъ ужасно сокрушается, что мы не захватили ни одного косяка.
-- Говорятъ, онъ теперь совсѣмъ обѣднѣлъ,-- замѣтила Элленъ.
Свенъ, возмущенный, поспѣшилъ возразить:-- Вранье! Одни воры да мошенники могутъ такъ врать! Гартвигсенъ богатый человѣкъ; дай только ему получить свои деньги черезъ мѣсяцъ-другой.
-- Да, да,-- безпечно отозвалась Элленъ на такую горячность,
Впрочемъ, и у Свена была теперь въ сущности одна настоящая забота:-- Такъ вотъ, все зависитъ отъ того -- оставятъ ли меня тутъ,-- сказалъ онъ.-- Не попросишь ли ты Макка?
-- Не знаю... Ты думаешь -- можно?
-- Отчего же нельзя? Когда будешь мыть его вечеромъ... Видишь ли... Дѣло въ томъ, что я ужъ прижился здѣсь. И самъ не знаю, что такое творится со мною... Дай-ка мнѣ свои ручки...
Эти тоненькія ручки были такія малюсенькія, какъ у ребенка; пальчики были такіе безпомощные, словно голодные... И Свену ли было не схоронить ихъ въ своихъ огромныхъ лапищахъ! Потомъ онъ притянулъ дѣвушку къ себѣ, поднялъ ее на рукахъ, опять поставилъ на землю и долго-долго цѣловалъ. Еще и еще разъ продѣлалъ онъ то же самое.-- Ахъ, Элленъ! Сколько разъ я повторялъ это имячко лѣтомъ! -- сказалъ онъ.-- Поговори же съ нимъ вечеромъ, когда будешь мыть его... когда будешь вытирать ему спину. Скажи, что я вернулся, пришелъ сюда... И кто же, молъ, будетъ колоть дрова? Ты его знаешь и сумѣешь уговорить... Улучи только минутку, когда онъ будетъ въ духѣ, да не разсерди его... Элленъ, мнѣ такъ жаль тебя, что тебѣ придется просить его, но какъ же намъ быть?
-- Я попробую попросить его вечеромъ,-- отвѣтила она...
Черезъ нѣсколько дней Бенони забрелъ въ Сирилундъ и засталъ тамъ Свена Дозорнаго.
-- Не зачѣмъ было тебѣ уходить отъ меня. Мало развѣ у меня всякаго дѣла? -- сказалъ Бенони, напуская на себя важности.-- Не зайдешь ли теперь хоть вычистить мнѣ трубу?
-- Когда прикажете. Назначьте только день и часъ.
-- Работница моя топитъ и жаритъ такъ, что вся труба обросла сажей. А ты что же, остаешься тутъ?
Свенъ Дозорный утвердительно кивнулъ головой. Маккъ, узнавъ о его желаніи остаться, подумалъ немножко и, наконецъ, сказалъ:-- Оставайся.
-- Право, точно нарочно, когда у меня столько дѣла. Тутъ покрасить, тамъ поправить...-- продолжалъ Бенони важничать.-- Самому мнѣ что-ли прикажешь пачкаться?
Бенони было на что досадовать. Онъ такъ любилъ почетъ, а тутъ, не успѣлъ вернуться домой, какъ почувствовалъ, что всѣ и каждый смотрятъ на него, какъ на банкрота. Его жалѣли,-- Бенони ни для кого не былъ плохимъ сосѣдомъ или такимъ человѣкомъ, къ которому нельзя было прибѣгнуть за помощью. Но теперь онъ разорился, и поговаривали даже, что онъ заложилъ свои строенія. Вдобавокъ и рыбацкое счастье его покинуло: за все лѣто онъ не захватилъ ни единаго косяка. О, какое негодованіе охватывало Бенони каждый разъ, когда кто-нибудь изъ мѣстныхъ жителей возвращался къ прежней дурной привычкѣ называть его попросту Бенони! Мало того, Стенъ Лавочникъ, у котораго еще съ прошлаго Рождества остался зубъ противъ Бенони, не постѣснился даже обратиться къ нему на ты.
-- Кого это ты тыкаешь? -- спросилъ его Бенони внѣ себя.-- Не совѣтую тебѣ въ другой разъ...
-- А тебѣ бы не разыгрывать изъ себя корову, разъ ты всего-на-всего теленокъ,-- отвѣтилъ Стенъ. Онъ ,за словомъ въ карманъ не лазилъ.
-- Ну, погоди ты,-- задастъ тебѣ Маккъ! -- пригрозилъ ему Бенони. И пошелъ въ контору къ Макку.
Маккъ стоялъ тамъ, какъ всегда, съ брилліантовой запонкой въ манишкѣ, съ крашенными волосами и бородой; наружность его нисколько не пострадала. Молва не щадила Бенони, но не коснулась Макка Сирилундскаго, этого важнаго барина. Онъ присвоилъ себѣ капиталъ Бенони, чтобы пустить его въ оборотъ; ну, да! Еще бы этотъ увертливый, какъ угорь, дѣлецъ отказался отъ пяти тысячъ далеровъ! Но развѣ слыхалъ кто, чтобы онъ надулъ какую-нибудь рыбацкую семью, присвоилъ себѣ ея гроши? Не изъ таковскихъ онъ былъ!
-- Ну,-- сказалъ Маккъ Бенони,-- тебѣ не повезло на этотъ разъ?
-- Нѣтъ.
-- Да и нельзя каждый разъ разсчитывать на такое счастье.
-- Захвати я только всю ту сельдь, что встрѣчалась намъ по пути,-- сказалъ Бенони.-- Да, видно, не судьба.
-- Ну, въ слѣдующій разъ, авось, будешь счастливѣе.
-- А я было надѣялся, что вы погодите отправлять треску въ Бергенъ, пока я не вернусь съ лова.
Маккъ отвѣтилъ: -- Я право не зналъ хорошенько, когда ты вернешься. Ты бы прислалъ мнѣ письмо.
-- Да нѣтъ, и лучше, что Арнъ Сушильщикъ повелъ шкуну. Онъ, конечно, получше моего справитъ дѣло. Я только по глупости думалъ было...
-- Знай я, когда ты вернешься... А, впрочемъ, я не былъ обязанъ дожидаться тебя,-- отрѣзалъ Маккъ.
Бенони смирилъ себя и заговорилъ о счетахъ. Крупный кредиторъ Макка объяснилъ, что ничего не заработалъ лѣтомъ и потому ему нечѣмъ расплатиться за сокровища. Съ неестественнымъ смиреніемъ онъ просилъ объ отсрочкѣ.
-- Я тебя не тѣсню,-- сказалъ Маккъ.
-- Да, придется отсрочить, пока вы не уплатите мнѣ моихъ пяти тысячъ,-- заявилъ Бенони съ послѣднимъ остаткомъ самоувѣренности богатаго человѣка.
-- Какъ хочешь. А то я не прочь и взять свои старыя драгоцѣнности обратно,-- предложилъ Маккъ.
-- Обратно?
-- За ту же цѣну. Мнѣ ихъ недостаетъ.
Бенони подумалъ съ минуту. Какъ такой банкротъ, какъ Маккъ, можетъ дѣлать такія покупки? И что скажутъ люди, если Бенони выпуститъ сокровища изъ своего дома? Вѣрно, нужда заставила,-- скажутъ люди.
-- Мнѣ во всякомъ случаѣ понадобится инструментъ въ домѣ и побольше серебра,-- сказалъ Маккъ.
-- Не знаю... не въ такой я, кажись, нуждѣ, чтобы продавать свое добро,-- сказалъ Бенони.
-- Какъ хочешь.-- Маккъ кивнулъ и взялся за перо.
А Бенони пошелъ домой. Слава Богу, онъ еще не дошелъ до того, чтобы просить у Макка кредита въ лавкѣ; у него еще былъ припрятанъ на днѣ сундука мѣшочекъ съ наличными: пожалуй, тамъ будетъ не меньше, чѣмъ у самого Макка въ его шкатулкѣ! И какого чорта люди плетутъ, будто онъ разорился? Есть у него и кровъ надъ головой и на ѣду хватитъ... хе-хе, всего вдоволь! Вотъ Макково-то богатство не очень-топ рочно, хоть онъ и намекалъ, что собирается обзавестись новой музыкой и новымъ серебромъ. Откуда ему взять средствъ на это? И Бенони опять порѣшилъ, что Маккъ большой мошенникъ, и лучше съ нимъ не связываться. Теперь онъ даже не предложилъ Бенони поѣхать на шкунѣ на Лофотены и закупить грузъ для трехъ судовъ. Пожалуй, Арнъ Сушильщикъ и это дѣло оборудуетъ?
Прошло нѣсколько недѣль. У Бенони опять не было другого дѣла, какъ ходить по воскресеньямъ въ церковь.