Бенони вернулся изъ крайнихъ шкеръ и немедленно началъ снаряжать свой неводной комплектъ. Онъ не добился точныхъ свѣдѣній насчетъ сельдей, но показывалъ видъ, будто знаетъ побольше другихъ. По правдѣ же, ему попросту не въ моготу было оставаться дома, послѣ того, какъ весь околотокъ узналъ о его посрамленіи. Мысль пуститься въ море онъ уже выбросилъ изъ головы.
Писарь ленемана зашелъ къ нему сообщить о тингѣ и о засвидѣтельствованіи закладной. Да, видно, такая ужъ судьба; никакъ нельзя было выручить бумагу обратно; она еще до тинга была внесена въ реестръ закладныхъ. Все и пошло своимъ чередомъ...
Бенони сидѣлъ и растерянно слушалъ. Такъ, пожалуй, онъ самъ себя наказалъ,-- теперь ужъ нечего расчитывать на заступничество Макка... Дальше онъ узналъ,что народу при чтеніи закладной было мало; одни должностныя лица да еще кое-кто. Дѣло прошло незамѣтно.
-- А бумага у меня въ карманѣ,-- прибавилъ писарь.
-- Да? -- сказалъ Бенони, ожидая, что тотъ сейчасъ вручитъ ему бумагу. Но писарь не торопился, сидѣлъ и покашливалъ и поджималъ губы.
-- Что-жъ, дороже обошлось, чѣмъ мы расчитывали? -- спросилъ, наконецъ, Бенони, готовясь заплатить.
-- Нѣтъ, столько, сколько и слѣдовало по закону.
Бенони подождалъ немножко и сказалъ:-- Дайте-ка взглянуть поскорѣе...
Тогда писарь ленемана началъ:-- Я могъ бы попросту выложить вамъ бумагу, да не годится такъ. Я буду говорить прямо, какъ человѣкъ.
Бенони впился въ него глазами и спросилъ:-- Что вы говорите? Въ чемъ дѣло?
Наконецъ, писарь отвѣтилъ:-- А въ томъ, что немногаго она стоитъ, эта самая бумага... Да, осмѣлюсь сказать: не стоитъ она вашихъ денегъ...
-- Дайте мнѣ взглянуть сейчасъ же!
-- Ежели бы я захотѣлъ поступить, какъ чудовище, я бы сразу развернулъ бумагу передъ вашими глазами. Но я хочу подготовить васъ помаленьку... Дѣло-то въ томъ, что Маккъ Розенгорскій далъ подъ залогъ Сирилунда чертовскую сумму раньше васъ.
-- Вы шутите! -- вскричалъ Бенони въ ужасѣ.
Писарь, наконецъ, положилъ передъ нимъ бумагу
Офиціальная приписка гласила, что закладная засвидѣтельствована законнымъ порядкомъ на тингѣ такого то дня и числа. И затѣмъ были перечислены раньше выданныя закладныя на Сирилундскую усадьбу съ угодьями и тремя торговыми судами. Хозяиномъ и давнишнимъ хозяиномъ всего оказывался Маккъ Розенгорскій; выданныя имъ подъ указанный залогъ суммы составляли въ общемъ восемнадцать тысячъ далеровъ. Приписка была подписана Стеномъ Тоде.
Бенони словно громомъ поразило. Онъ не сводилъ глазъ съ бумаги, а въ голову ему лѣзли разныя мелочи: судью не такъ звали... Стенъ Тоде?.. Кто бишь это?.. Восемнадцать тысячъ далеровъ... да, да... Но вѣдь тогда Маккъ Сирилундскій вовсе не воротила; это братъ его, Маккъ Розенгорскій, хозяинъ всего...
-- Теперь все дѣло въ томъ, стоитъ ли залогъ, подъ который вы дали деньги, двадцати трехъ тысячъ далеровъ,-- прибавилъ писарь ленемана.
Бенони подумалъ и сказалъ:-- Нѣтъ, не стоитъ.
-- И ленеманъ такъ думаетъ, и я. Мы съ нимъ говорили объ этомъ промежъ себя. Двадцать три тысячи -- ужасъ что такое!
-- А по закону ли поступалъ Маккъ?
-- Это какъ повернуть дѣло. Въ бумагѣ сказано просто: получено. Маккъ получилъ столько-то и столько-то подъ такой-то залогъ. Вѣдь, вы сами признали залогъ достаточнымъ обезпеченіемъ.
Бенони уже не слушалъ его, но спросилъ:-- Стенъ Тоде -- это кто? Законная ли подпись?
Послѣ обстоятельнаго обсужденія, писарь ленемана пришелъ къ заключенію, что помощникъ судьи имѣлъ по закону всѣ права на тингѣ, хоть и не былъ судьей, далеко нѣтъ.
-- Двадцать три тысячи! Такъ у Макка нѣтъ ни гроша! -- вдругъ проговорилъ Бенони.-- Лучше поменьше средствъ, да собственныхъ...-- Но тутъ онъ вдругъ вспомнилъ про свои пять тысячъ далеровъ, которые были теперь все равно, что потеряны, и всталъ, постоялъ съ минуту блѣдный и растерянный, глядя на негодную бумагу, лежавшую на столѣ, и опять сѣлъ.
-- Можетъ статься, онъ выплатитъ вамъ понемножку,-- сказалъ писарь, чтобы утѣшить его.
-- Откуда ему взять? Платье, что на немъ, и то не его. Лучше поменьше средствъ, да... Мошенникъ онъ, Маккъ!
-- Не полагается такъ выражаться; не по закону. И, можетъ статься, онъ все-таки заплатитъ...
-- Мошенникъ! Заправскій мошенникъ!
Ахъ, какое это было сильное, выразительное слово! И какъ оно было унизительно для спѣсиваго Макка! Поэтому Бенони и повторялъ его отъ всего сердца.
-- Онъ навѣрно заплатитъ,-- сказалъ писарь ленемана и всталъ. Ему хотѣлось уйти поскорѣе.
Бенони былъ возбужденъ до крайности:-- Не слѣдовало бы связываться съ нимъ! Плюнуть да растереть ногой -- вотъ и все!
Оставшись одинъ, Бенони принялся обсуждать -- что же ему теперь дѣлать? И порѣшилъ прямо пойти въ контору къ Макку и расчитаться съ нимъ.
Сунувъ закладную въ карманъ, онъ отправился въ Сирилундъ. По дорогѣ ему пришло на умъ, что надо бы сперва повидать Свена Дозорнаго.
Но бѣднягѣ Свену самому въ ту пору приходилось не сладко; гдѣ ему было утѣшать другихъ? И опять во всемъ была виновата Элленъ Горничная!
Наканунѣ вечеромъ Свенъ Дозорный шушукался со своей подружкой, какъ вдругъ ее позвали,-- Маккъ собирался брать ванну. Свенъ пытался было удержать ее: пусть его беретъ свою ванну одинъ, Элленъ-то какое дѣло? Но Элленъ лучше знала свое дѣло и вырвалась отъ Свена. Тотъ пошелъ за нею на цыпочкахъ и, затаивъ духъ, стоялъ въ коридорѣ передъ дверями Макковой горницы... слышалъ все собственными ушами! Сегодня онъ и приступилъ къ Элленъ съ допросомъ:-- Маккъ всталъ?
-- Нѣтъ.
-- Ты мыла его вчера вечеромъ?
-- Да, вытирала ему спину полотенцемъ.
-- Врешь! Я стоялъ въ коридорѣ и все слышалъ.
Молчаніе.
-- Далась я вамъ всѣмъ,-- тихо проговорила, наконецъ, Элленъ Горничная.-- Просто, какъ спятили всѣ...
-- А ты не можешь что ли, отдѣлаться отъ него?
-- Не больно-то отдѣлаешься... Приходится вытирать ему спину.
Бѣшенство охватило Свена Дозорнаго; онъ задохнулся и выпалилъ:-- Свинья ты, вотъ что!
Она выслушала, широко раскрывъ глаза и поднявъ брови, словно не вѣря, что это Свенъ Дозорный такъ ругается.
-- Я еще пырну тебя когда-нибудь ножомъ!
-- Не надо такъ злиться,-- заговорила она ласково.-- Небось, онъ скоро отстанетъ.
-- Не отстанетъ.
-- А ты самъ-то съ Брамапутрой? Этой кучерявой?-- сказала Элленъ презрительно.
Свенъ Дозорный только спросилъ опять:-- Маккъ всталъ?
-- Нѣтъ.
-- Мнѣ надо поговорить съ нимъ въ конторѣ.
-- Лучше не суйся,-- отсовѣтовала Элленъ.-- Обоихъ насъ въ бѣду введешь.
Пожалуй, Свенъ на томъ бы и успокоился, да сунули ему перину сушить на солнышкѣ,-- купальную перину Макка,-- и это его страсть раззадорило; онъ забылъ, что онъ тутъ работникъ на всѣ руки.
Маккъ вскорѣ прошелъ въ контору; Свенъ Дозорный бросилъ перину и направился за нимъ, взбудораженный до нельзя. Онъ сразу приступилъ къ дѣлу: такъ и такъ, молъ, зовутъ его Свенъ Іоганъ Кьэльсенъ, а по прозвищу Свенъ Дозорный, и онъ хочетъ взять за себя Элленъ Горничную; такъ не зачѣмъ ей купать Макка, а ему, Свену, сушить послѣ нихъ перину...
-- Понимаете вы, не зачѣмъ ей пачкаться съ вами,-- не будь я Свенъ Іоганъ Кьэльсенъ! Да, такъ меня зовутъ! А коли хотите знать мою географію,-- то я изъ города. Да! Изъ города, коли угодно знать!..
Маккъ медленно перевелъ глаза съ бумаги на Свена и, глядя на него стальнымъ взглядомъ, спросилъ:-- Какъ, бишь, тебя зовутъ?
Сбитый съ позиціи Свенъ только и могъ повторить:-- Какъ меня зовутъ? Свенъ Іоганъ Кьэльсенъ. А по прозвищу Свенъ Дозорный.
-- Хорошо, такъ ступай и дѣлай свое дѣло.
Свенъ уже взялся было за ручку двери...-- Да нѣтъ!-- сказалъ онъ,-- этого дѣла я дѣлать не буду!
-- Хорошо, такъ получай расчетъ.
Маккъ взялъ свое гусиное перо и сталъ считать, потомъ отсчиталъ деньги и заплатилъ. Затѣмъ отворилъ дверь.
Свенъ Дозорный, хоть и съ ворчаніемъ, но ушелъ.
Очутившись за порогомъ съ деньгами въ рукахъ и съ отчаяніемъ въ душѣ, онъ завернулъ въ винный погребокъ и хватилъ стаканчикъ-другой. Почувствовавъ себя послѣ того опять сильнымъ и храбрымъ, онъ пошелъ въ людскую и поднялъ тамъ кутерьму, переругался съ работниками, забрался къ двумъ старикамъ призрѣваемымъ, которые оба лежали въ постеляхъ, не двигаясь, и только ѣли да повременамъ перекидывались словечкомъ, словно и впрямь люди.
-- Эй, вы, вставайте! Идите дрова таскать! -- крикнулъ имъ Свенъ.-- Я покончилъ.
-- Покончилъ,-- повторилъ Фредрикъ Менза.
-- Молчать! -- заоралъ на него Свенъ Дозорный.-- Встанешь ты? Или опять бѣдняжкѣ Элленъ самой таскать дрова?
Фредрикъ Менза, вся борода котораго была покрыта крошками отъ пищи и слюной, словно задумался о чемъ-то серьезно и лежалъ, мигая глазами, а немного погодя сказалъ:-- Три мили до Фунтуса.
-- Ха-ха! -- засмѣялся Монсъ, лежа на своей кровати.
Бѣдняга, и у него были свои радости! Ему, пожалуй, чудилось, что стѣна презабавно уходитъ вверхъ подъ самую крышу...
Свенъ Дозорный вернулся назадъ въ людскую, напѣвая и хвастаясь своими намѣреніями:-- Не буду я сушить этой перины; ни во вѣки вѣковъ! Знаете, что я буду дѣлать? Нѣтъ, гдѣ вамъ знать! Вы совсѣмъ какъ звѣрье тутъ. Я буду пѣть! Идите всѣ сюда, я буду пѣть!
Въ людскую набралось много народа. Свенъ Дозорный не побоялся отвлечь ихъ отъ работы, даромъ что были будни. Пришли и Брамапутра, и Элленъ Горничная, и сама мельничиха не могла удержаться, чтобы не заглянуть въ людскую. Она ходила въ лавку за съѣстнымъ и привела съ собой сынишку, шестилѣтняго мальчугана съ нѣжнымъ ротикомъ. Свенъ Дозорный щедро одарилъ его, далъ цѣлый четвертакъ, и погладилъ по головкѣ.
-- Ну, весело тебѣ тутъ? -- спросила мать.
Да, да! Мальчику было очень весело. Когда другіе заплясали, онъ тоже отыскалъ себѣ мѣстечко, гдѣ повертѣться, и чувствовалъ себя бариномъ.
Свенъ Дозорный запѣлъ пѣсню:-- Ой вы, сорозскія дѣвушки красныя! Но онъ, впрямь, должно быть, рехнулся: его пѣсня звучала угрозой; онъ пѣлъ ее по извѣстному адресу, да еще порой указывалъ кулакомъ на господскій домъ.
Свенъ Дозорный пѣлъ:
Сорозскимъ землямъ, лугамъ, лѣсамъ --
имъ нѣтъ конца и нѣтъ края.
Охотой тѣшится баринъ тамъ,
тамъ рыщетъ псовъ его стая.
Уставъ, онъ ѣдетъ домой отдыхать;
ему двѣ дѣвушки стелятъ кровать...
Ой вы, сорозскія дѣвушки красныя!
И дѣлитъ ложе съ одною онъ,
и выслалъ прочь онъ другую.
А та, въ груди затаивши стонъ,
съ гонцомъ шлетъ вѣсть роковую:
"Эй, ловчій Густъ! Ты все рыщешь въ лѣсу,
кому жъ беречь здѣсь дѣвицу-красу"?
Ой вы, сорозскія дѣвушки красныя!
И ловчій Густъ наточилъ топоръ,
на-стражѣ сталъ за дверями.
Зажегся искрами гнѣва взоръ,
и месть легла надъ бровями...
Чуть утромъ баринъ ступилъ за порогъ --
ударъ смертельный его подстерегъ!
Ой вы, сорозскія дѣвушки красныя!..
Но тутъ Свенъ вдругъ почувствовалъ отсутствіе хора и прервалъ пѣсню:-- Стой! Тутъ вы всѣ должны подхватывать: Ой вы, сорозскія дѣвушки красныя! А вы только пляшете. Настоящее звѣрье!
Отъ Макка прибѣжалъ запыхавшійся гонецъ позвать въ контору старшаго работника. Всѣ разомъ притихли и стали одинъ по одному тихонько выбираться изъ людской. Свенъ Дозордый уже не въ силахъ былъ расшевелить ихъ. Мельничиха послала къ нему своего мальчугана -- проститься хорошенько и поблагодарить еще разъ за четвертакъ. Свенъ задержалъ маленькую ручонку въ своей и сказалъ:-- Рука-то словно у Элленъ, вотъ диво!
Затѣмъ вызвали самого Свена Дозорнаго. Онъ вышелъ съ тяжелымъ предчувствіемъ... Но оказалось, что вызвалъ его Бенони. Онъ пришелъ поговорить со Свеномъ.
-- У меня дѣльце къ тебѣ,-- сказалъ Бенони, чтобы начать съ чего-нибудь.-- Не хочешь ли и ты ѣхать съ неводомъ?
-- Не знаю... Да, хочу. Съ неводомъ?
Но они скоро перевели разговоръ на другое, на то, что у каждаго лежало на душѣ. Бенони съ угрожающимъ видомъ мотнулъ головой и сказалъ, что собирается къ Макку въ контору.
-- А я ужъ былъ тамъ и отдѣлалъ его.
-- Онъ подло поступилъ со мной,-- продолжалъ Бенони.
-- А со мной-то? Элленъ пропала!
-- Почему такъ?
-- Онъ вчера опять звалъ ее мыть его.
Бенони покрутилъ головой,-- ничего, дескать, не подѣлаешь.
-- Но вѣдь мы съ Элленъ уже поладили,-- сказалъ Свенъ.
Бенони отвѣтилъ:-- Не выдадутъ ея за тебя до поры, до времени,-- ты самъ понимаешь?
Свенъ Дозорный зловѣще сверкнулъ глазами.
-- Такой ужъ здѣсь порядокъ,-- продолжалъ Бенони.-- Одна смѣняетъ другую. Только Брамапутра все держится...
Старшій работникъ вернулся отъ Макка и сообщилъ, что Свену Дозорному велѣно уходить со двора.
-- Уходить...? Какъ..?
-- Такъ приказано. Я приставленъ соблюдать порядокъ и ничего не могу тутъ подѣлать.
Свенъ Дозорный, видно, разсчитывалъ все-таки какъ-нибудь уладить дѣло ради Элленъ; но теперь понялъ, что ему приходится убираться, и сильно упалъ духомъ.
Бенони вступился:-- Ступай и скажи, что Свенъ Дозорный побудетъ здѣсь со мной.
-- Ну, хорошо,-- отозвался работяикъ.
-- Такъ и передай ему, Макку Сирилундскому, отъ Бенони Гартвигсена!
Работникъ пошелъ. А эти двое остались, гордясь своей побѣдой. Но скоро Свенъ Дозорный опять упалъ духомъ при мысли о томъ, что ему надо уходить изъ Сирилунда.
-- Теперь у меня нѣтъ ничего за душой, кромѣ этого вотъ алмаза. И тѣмъ нечего рѣзать,-- стеколъ нѣтъ.
Пока они стояли тутъ и разговаривали, съ крыльца лавки спустился самъ Маккъ и пошелъ прямо на нихъ. Шелъ онъ своимъ обычнымъ ровнымъ шагомъ. Когда онъ приблизился къ нимъ, оба сняли шапки и поклонились.
-- Что это за гонцовъ ты ко мнѣ посылаешь? -- спросилъ Маккъ.
-- Гонцовъ? О, это я такъ сказалъ...-- отвѣтилъ Бенони, сбитый съ позиціи.
-- А ты все еще тутъ? -- спросилъ Маккъ другого.
Свенъ Дозорный промолчалъ.
Зато Бенони успѣлъ за эти двѣ-три минуты оправиться. Онъ выпрямился: развѣ онъ не совладѣлецъ Сирилунда, и развѣ передъ нимъ не разорившійся человѣкъ, не мошенникъ?
-- А вы что тутъ допрашиваете насъ? -- спросилъ онъ, глядя на Макка въ упоръ.
Оба весьма недружелюбно смѣрили другъ друга глазами, но Бенони все-таки оказался только ученикомъ. Маккъ вынулъ свой тонкій платокъ, слегка высморкался и повернулся опять къ Свену Дозорному.
-- Тебѣ развѣ не оказано, чтобы ты уходилъ отсюда?
Свенъ Дозорный покорился.
-- Ступай прямо домой ко мнѣ! -- крикнулъ ему Бенони.-- Вотъ ключъ. Тебѣ я могу довѣрить все свое добро. Ступай себѣ и дождись меня. Мнѣ еще надо поговорить съ этимъ человѣкомъ.
"Съ этимъ человѣкомъ"! Это о Маккѣ-то Сирилундскомъ?!
Они прошли въ контору. Маккъ опять пустилъ въ ходъ свой носовой платокъ и сказалъ:-- Ну?
-- У меня дѣло небольшое,-- отвѣтилъ Бенони,-- насчетъ денегъ.
-- Что такое насчетъ денегъ?
-- Вы меня надули.
Маккъ молчалъ съ снисходительнымъ видомъ.
-- Я устроилъ, что закладную засвидѣтельствоваля. Вы не думали, что меня хватитъ на это?
Маккъ улыбнулся:-- Я все зналъ.
-- Вашъ братъ въ Розенгорѣ хозяинъ всему. Вы у него въ карманѣ со всѣми вашими потрохами... Не угодно ли!..-- Бенони выложилъ на конторку закладную и тыкалъ въ нее пальцемъ.
-- Въ чемъ же дѣло? -- спросилъ Маккъ.-- Ты хочешь взять свой вкладъ изъ оборота?
-- Взять свой вкладъ? Откуда вы мнѣ возьмете его? Сапоги на васъ и тѣ не ваши. Двадцать три тысячи! Вашъ братъ далъ восемнадцать, да я пять, выходитъ двадцать три. Вы меня разорили; я теперь почти такой же голышъ, какъ вы сами.
Маккъ отвѣтилъ:-- Во-первыхъ, это лишь молодой помощникъ судьи внесъ все это въ твою закладную...
-- Онъ по закону заступалъ судью.
-- Положимъ. Но самъ судья никогда бы не внесъ всѣхъ этихъ глупостей насчетъ моего брата. Это все однѣ формальности, понимаешь? Какъ вообще бываетъ между братьями... На самомъ дѣлѣ скорѣе я поддерживалъ моего брата, чѣмъ онъ меня,-- напримѣръ, когда онъ расширилъ свой заводъ для выдѣлки рыбьяго клея.
-- Да, да, оба вы, какъ видно, одного поля ягоды, банкроты! Но мнѣ-то отъ этого не легче.
-- Во-вторыхъ,-- съ непоколебимымъ величіемъ продолжалъ Маккъ,-- я тебѣ долженъ не пять тысячъ. У насъ съ тобой особые счеты.
-- Вы это про четыре сотни за ваши сокровища? А на что мнѣ ихъ теперь? Розу съ адвокатомъ уже огласили въ церкви; свадьба двѣнадцатаго.
-- Не знаю хорошенько; мнѣ не удалось поговорить съ Розою. Но очень можетъ быть, что ты самъ тутъ не безъ вины. Это засвидѣтельствованіе закладной у меня за спиною не особенно располагало меня хлопотать за тебя.
-- Ну и что-жъ? -- воскликнулъ Бенони съ раздраженіемъ. -- Богъ съ ней, съ Розой! Не стану я клянчить ея милостей. Но ужъ что касается этихъ вашихъ штукъ, то Роза слишкомъ хороша, чтобы быть вашей крестницей. Да. И я напишу ей письмо, чтобы она больше ни ногой къ вамъ. У насъ съ вами особые четы? Не хочу я имѣть съ вами никакихъ счетовъ. Я постараюсь расквитаться съ вами за ваши сокровища при первомъ же случаѣ. И тогда подавайте мнѣ мои пять тысячъ.
-- Ты требуешь свой вкладъ въ шестимѣсячный срокъ, считая отъ сегодняшняго числа?
-- Требую,-- презрительно передразнилъ его Бенони.-- Нѣтъ, я теперь по-другому возьмусь за дѣло. Не посмотрю на васъ со всѣми вашими богатствами.
Маккъ хорошо понималъ, что верхъ теперь на сторонѣ Бенони и что онъ могъ сломить его, Макка: объявить его банкротомъ, притянуть къ суду и запутать своею закладной, подорвать его репутацію, заставить всѣхъ прокричать о его разореніи...
-- Можешь поступать, какъ тебѣ угодно,-- сказалъ онъ холодно.
Но Бенони не въ состояніи былъ удержать на рукахъ своихъ козырей:-- Я заставлю описать вашу треску на сушилкахъ.
Это во всякомъ случаѣ пахло скандаломъ; заварится дѣло, пойдетъ опросъ свидѣтелей... И Маккъ отвѣтилъ:-- Треска не моя, а купца.
Тутъ Бенони схватился за свою гриву и завопилъ:-- Да что-же, у васъ такъ-таки и нѣтъ ничего своего на всемъ свѣтѣ?!
-- Ну, въ этомъ я тебѣ не намѣренъ давать отчета,-- отмахнулся Маккъ. -- Ты можешь требовать одного -- своихъ денегъ, и ты ихъ получишь. Значитъ -- въ шестимѣсячный срокъ?
И Бенони, чтобы положить конецъ дѣлу, отвѣтилъ утвердительно: да.
Маккъ взялъ перо и записалъ число; затѣмъ отложилъ перо, взглянулъ на Бенони и проговорилъ:-- Не думалъ я, что мы съ тобой такъ разойдемся, Гартвигсенъ.
Бенони и самому не ахти какъ сладко было. -- А что же, повашему, мнѣ дѣлать? Знаю, меня разъ такъ скрутило, что я не зналъ, какъ и быть. И положимъ, вы подняли меня изъ праха...
-- Я объ этомъ не вспоминалъ,-- прервалъ его Маккъ,-- ты самъ завелъ объ этомъ рѣчь...
И Маккъ отошелъ къ окну подумать.
Но тутъ Бенони такъ ясно вспомнилось его жалкое прошлое; онъ вспомнилъ тѣ дни, когда у него не было ни господскаго дома, ни большого сарая, ни неводного комплекта; дни, когда его позоръ былъ оглашенъ съ церковнаго холма и когда Маккъ Сирилундскій протянулъ ему руку помощи, сдѣлалъ его опять человѣкомъ... И онъ сказалъ упавшимъ голосомъ:
-- Да, да, только бы мнѣ вернуть мои деньги. Я не буду поступать съ вами по-волчьи... Для этого у меня нѣтъ причинъ.
Молчаніе. Маккъ повернулся и опять подошелъ къ своей конторкѣ: -- Узналъ ты что нибудь насчетъ сельдей?
-- Нѣтъ,-- отвѣтилъ Бенони.-- То-есть, сельдь-то появилась, но неизвѣстно еще сколько ея будетъ и какого качества. Я рѣшилъ отправиться съ неводомъ.
-- Богъ въ помощь.
-- Счастливо оставаться,-- сказалъ Бенони, уходя.