Мы въ лѣсу. Петръ, одинъ изъ работниковъ, показалъ намъ сюда дорогу.
Когда мы поговорили съ Фалькенбергомъ, то оказалось, что онъ вовсе не считалъ себя особенно обязаннымъ барынѣ за то, что она достала намъ работу.-- Есть чего благодарить, -- говорилъ онъ, -- теперь дорогое рабочее время.-- Оказалось также, что Фалькенбергъ былъ довольно посредственнымъ дровосѣкомъ. Въ этомъ отношеніи у меня было больше опыта, и я, въ случаѣ необходимости, могъ руководить работой. Фалькенбергъ на это согласился.
Но тутъ я сталъ возиться съ однимъ изобрѣтеніемъ.
Тотъ способъ, который примѣняли къ рубкѣ деревьевъ, былъ очень несовершененъ; и я рѣшилъ придумать такой аппаратъ, который облегчилъ бы работу дровосѣкамъ и далъ бы возможность перепиливать стволъ ближе къ корню. Я началъ набрасывать отдѣльныя части такой машины. "Вотъ видишь, тебѣ удастся изобрѣсти аппаратъ!" думалъ я. Это сдѣлаетъ мое имя извѣстнымъ.
Одинъ день шелъ за другимъ. Мы рубили деревья въ девять дюймовъ, обрубали у стволовъ вѣтви и очищали кору. Намъ жилось хорошо и спокойно. Мы брали съ собой въ лѣсъ холодной провизіи и кофе, а вечеромъ намъ давали дома горячій ужинъ. По вечерамъ мы мылись и прихорашивались, чтобы отличаться отъ дворовыхъ работниковъ, и сидѣли въ кухнѣ, гдѣ была большая заженная лампа и три служанки. Фалькенбергъ влюбился въ Эмму.
Отъ времени до времени до васъ доносились звуки рояля изъ комнатъ; отъ времени до времени барыня выходила къ намъ, все такая же дѣвственно-юная, все такая же ласковая.-- Какъ сегодня было въ лѣсу?-- спрашивала она.-- Не видѣли ли вы медвѣдя?-- А разъ вечеромъ она поблагодарила Фалькенберга за то, что онъ такъ хорошо настроилъ рояль. Что, въ самомъ дѣлѣ? Загорѣлое лицо Фалькенберга стало красивымъ отъ радости, а я готовъ былъ гордиться своимъ товарищемъ, когда онъ скромно отвѣтилъ: Да, мнѣ самому показалось, что рояль сталъ немного лучше.
Одно изъ двухъ: или, вслѣдствіе нѣкотораго навыка, онъ сталъ настраивать лучше, или же барыня была ему благодарна за то, что онъ не испортилъ ей рояля.
Каждый вечеръ Фалькенбергъ надѣвалъ мое городское платье. Не могло быть и рѣчи о томъ, чтобы я взялъ его обратно и носилъ его самъ; всякій подумалъ бы, что я взялъ платье на подержаніе у своего товарища.
-- Ты можешь взять себѣ мое платье, -- сказалъ я въ шутку Фалькенбергу, -- если уступишь мнѣ Эмму.
-- Ладно, бери Эмму, -- отвѣчалъ Фалькенбергъ.
Я сдѣлалъ открытіе, что между Фалькенбергомъ и его Эммой наступило охлажденіе. Ахъ, Фалькенбергъ влюбился, какъ и я. Нѣтъ, что за дураки мы оба были!
-- Какъ ты думаешь, выйдетъ она сегодня къ намъ?-- спрашивалъ Фалькенбергъ въ лѣсу.
А я отвѣчалъ:
-- Я только радуюсь, что капитанъ еще не возвратился домой.
-- Да, -- подтверждалъ Фалькенбергъ.-- Послушай, если я узнаю, что онъ съ ней дурно обращается, то ему придется плохо.
Однажды вечеромъ Фалькенбергъ спѣлъ въ кухнѣ пѣсню. И я очень гордился имъ. Барыня вышла къ намъ и заставила его повторить пѣсню. Его прекрасный голосъ наполнилъ всю кухню, и барыня воскликнула въ восторгѣ: Нѣтъ, я никогда не слыхала ничего подобнаго!
Тутъ я началъ завидовать.
-- Вы когда-нибудь учились пѣть? -- спрашивала барыня.-- Вы знаете ноты?
-- Да, -- отвѣтилъ Фалькенбергъ, -- я былъ членомъ въ одномъ обществѣ.
Я нашелъ, что онъ долженъ былъ отвѣтить: нѣтъ, къ сожалѣнію, я ничему не учился.
-- Вы пѣли когда-нибудь кому-нибудь? Васъ слышалъ кто-нибудь?
-- Да, я пѣлъ иногда на вечеринкахъ. И на свадьбахъ также.
-- Но слышалъ ли васъ кто-нибудь, кто знаетъ толкъ въ пѣніи?
-- Нѣтъ, не знаю, право. А впрочемъ, кажется, что да.
-- Ахъ, спойте еще что-нибудь.
Фалькенбергъ запѣлъ.
"Дѣло дойдетъ до того, что онъ въ одинъ прекрасный вечеръ попадетъ въ комнаты, и барыня будетъ ему аккомпанировать", подумалъ я. Я сказалъ:
-- Извините, когда возвратится капитанъ?
-- А что?-- отвѣтила барыня вопросительно.-- Почему вы спрашиваете?
-- Мнѣ надо было бы поговорить относительно работы.
-- А вы уже срубили все, что было отмѣчено?
-- Нѣтъ, не потому. Нѣтъ, мы далеко не все кончили, но...
-- Ну!-- сказала барыня, какъ бы догадываясь.-- Что же это быть можетъ, вамъ нужны деньги? Въ такомъ случаѣ...
Я увидалъ спасеніе и отвѣтилъ:
-- Да, былъ бы вамъ очень благодаренъ.
Фалькенбергъ молчалъ.
-- Ахъ, голубчикъ, вы сказали бы прямо. Пожалуйста!-- сказала она, протягивая мнѣ бумажку, которую я попросилъ.-- А вы?
-- Мнѣ не надо. Благодарю васъ, -- отвѣтилъ Фалькенбергъ.
Боже, какъ я опозорился, какъ я унизился! А Фалькенбергъ, этотъ негодяй, онъ сидѣлъ и изображалъ изъ себя богача и не просилъ впередъ! Я готовъ былъ сорвать съ него платье въ этотъ вечеръ и оставить его голымъ!
Чего, конечно, не случилось.