Заговоръ.
Привиллегія раба -- заговоры; и немного такихъ итальянцевъ, которые во времена порабощенія своей страны, ни разу не участвовали бы въ заговорѣ. Деспотизмъ церковниковъ самый невыносимый, возмутительный и гнусный; поэтому, понятно, что возмущенія римлянъ всегда бывали вынуждены владычествомъ этихъ пройдохъ.
Ночь на 8-е февраля была въ Римѣ кануномъ возстанія, задуманнаго въ Колизеѣ: поэтому Аттиліо, прослѣдивъ Джіани, направился не домой, а въ Campo Vaccino.
Была темная ночь и черныя-черныя тучи, нагоняемыя порывистымъ вѣтромъ, смыкались надъ святымъ городомъ; римскій христарадникъ ёжился подъ дырявымъ пальтишкомъ, прижавшись подъ порталемъ аристократическаго палаццо либо подъ навѣсомъ церкви; зато патеръ, воспользовавшись услугами неразлучной "Перепетуйя" {Perpetua -- названіе, заимствованное изъ романа Манцони "Premessi Sposi", подъ которымъ итальянцы разумѣютъ прислужницъ à tout faire, нанимаемыхъ патерами-холостаками. (Прим. перев.)}, и отяжелѣвъ отъ желудочнаго переполненія, готовился отойдти къ усладительному отдохновенію...
Тамъ, въ глубинѣ античнаго форума, воздымается гигантская руина, мрачная, строгая, гласящая поколѣнію рабовъ о сотняхъ сгинувшихъ поколѣній, напоминающая римлянамъ, что ихъ Римъ, растлѣнный временемъ, разрушается...-- То Колизей.
Иностранцы обыкновенно посѣщаютъ Колизей при лунномъ свѣтѣ -- но надо посмотрѣть на него въ темную ненастную ночь, когда его освѣщаетъ молнія, когда его потрясаютъ раскаты грома, и онъ стоитъ полный глухихъ, неуловимыхъ отголосковъ!
Такова была та ночь, когда заговорщики, одинъ по одному и разными улицами, пробирались къ амфитеатру гладіаторскихъ игръ завернутые широкими плащами, которые издали, при внезапныхъ заревахъ грозы, казались тогами.
При тускломъ мерцаніи потайнаго фонаря, припасеннаго заговорщиками, видно было, какъ эти отважные защитники римской свободы карабкались по различнымъ подъёмамъ къ "раю" -- такъ величали они мѣсто своихъ сборищъ -- и такъ скучивались въ толпу, безъ инаго привѣтствія, кромѣ молчаливаго пожатія руки, ибо всѣ они между собой были друзьями и пріятелями.
Какъ только всѣ размѣстились, зычный голосъ раздался по галлереѣ: "Караульщики на мѣстахъ ли?", и другой голосъ, съ другаго конца, отвѣтилъ: "на мѣстахъ..." Тогда, въ сторонѣ перваго голоса, вдругъ запылалъ факелъ, освѣтившій сотню молодыхъ и симпатичныхъ лицъ отъ восемнадцати до тридцати лѣтняго возраста и за нимъ, тамъ-сямъ, начали засвѣчаться другіе факелы, разомъ озарившіе ночную тьму.
Римскіе патеры не ощущаютъ недостатка въ шпіонахъ -- лучшіе шпіоны суть сами же патеры; оттого нѣкоторымъ можетъ показаться странно, что сотенная толпа заговорщиковъ могла безнаказанно собраться въ стѣнахъ этого города. Но не должно забывать, что Римъ вообще пустыня, а на Campo-Vacciпо, самомъ глухомъ пунктѣ этого пустыря, имѣется много развалинъ, нежилыхъ домовъ и заросшихъ площадокъ. Сверхъ того, Римъ -- городъ мерсенеровъ, наемщиковъ, холящихъ прежде всего свою собственную кожу, отправляющихъ службу больше для вида, чѣмъ для дѣла и неохотно рискующихъ жизнію на обшариваніе отдаленныхъ трущобъ, несравненно болѣе опасныхъ, нежели центральныя улицы Рима, а даже и въ этихъ послѣднихъ честный людъ былъ не слишкомъ-то спокоенъ.
Въ городѣ столь суевѣрномъ, какъ метрополія католицизма, не ощущается также недостатка и въ легендахъ о привидѣніяхъ, бродящихъ по ночамъ между развалинами, нѣтъ недостатка и въ людяхъ имъ вѣрующихъ. Такъ, напримѣръ, разсказывали, что въ одну ненастную, какъ эта, ночь, два сбира, изъ болѣе отважныхъ, подойдя во время обхода къ Колизею, и запримѣтивъ какой-то необычный свѣтъ, хотя и бросились для развѣдокъ; но приблизившись увидѣли, что-то такое страшное, что, объятые ужасомъ, побросали, одинъ шляпу, другой саблю и пустились бѣжать.
Это "что-то" было не что иное, какъ наши молодцы, увѣдомленные своими караульщиками и подобравшіе потомъ шляпу и саблю бѣглецовъ -- неожиданные трофеи, вызвавшіе между ними взрывъ хохота.