Кайроли и его семьдесятъ товарищей. Кукки и друзья его.
Народы довольные и хорошо управляемые никогда не возмущаются. Бунты, возмущенія, революціи -- послѣднее прибѣжище угнетенныхъ и рабовъ. Вызываются они тиранніей.
Бываютъ, конечно, исключенія, когда происхожденіе возмущеній нельзя объяснять прямо тиранніей, но косвеннымъ образомъ причины, вызывающія ихъ, все-таки результатъ нравственной или матеріальной тиранніи.
Въ Швейцаріи, въ Англіи, въ Соединенныхъ Штатахъ случались, и можетъ быть еще будутъ повторяться возмущенія, хотя эти страны и хорошо, относительно, управляются.
Но Зондербундъ въ Швейцаріи, и движеніе феніевъ въ Англіи -- результатъ нравственной тиранніи патеровъ на невѣжественные классы населенія.
Недавняя страшная революція въ. Соединенныхъ Штатахъ была слѣдствіемъ той матеріальной тиранніи, которою отличались южные плантаторы въ отношеніи къ своимъ чернымъ рабамъ и которою они хотѣли заразить и другіе штаты Союза.
Такимъ образомъ одна тираннія, такъ или иначе, всегда бываетъ причиною возмущеній.
Что Римъ страдаетъ и отъ нравственной и отъ матеріальной тиранніи -- это едва-ли кто станетъ отрицать. Я же полагаю, что тираннія духовнаго господства, готоваго каждую минуту продавать римлянъ чужеземцамъ,-- самая тяжелая, позорная, невыносимая тираннія, какая когда-либо существовала.
-----
Была бурная, темная, холодная и дождливая октябрская ночь. Волненіе на Тибрѣ было необычайное; пристать въ берегу, покрытому скользкою и вязкою грязью и водяною пѣною, было почти невозможно. Семьдесятъ человѣкъ людей, одежда которыхъ не могла предохранить ихъ отъ ночнаго холода, носились по Тибру въ нѣсколькихъ баркахъ, тщетно отыскивая мѣсто, гдѣ бы можно было безопасно пристать. Всѣ они были вооружены револьверами и кинжалами и у нихъ было даже нѣсколько, хотя и плохихъ, ружей.
Въ эту ночь было назначено возстаніе въ Римѣ.
Въ городъ успѣло пробраться множество инсургентовъ изъ всѣхъ итальянскихъ провинцій. Аттиліо, Муціо, Ораціо и т. д. уже были на своихъ мѣстахъ и распоряжались приготовленіемъ къ дѣлу своихъ товарищей.
Напрасно папская полиція употребляла всевозможныя мѣри для открытія заговорщиковъ, и арестовывала направо и налѣво, безъ счета,-- людей, рѣшившихся пожертвовать своею жизнью, сошлось въ Римъ столько, что со всѣми ей невозможно было справиться.
Семьдесятъ человѣкъ, плывшихъ по Тибру, торопились на подмогу своимъ товарищамъ. Баркамъ ихъ удалось, наконецъ, пристать у горы св. Джуліано въ полночь съ 22-го на 23-е октября 1867 года.
-- Въ четыре часа вечера мы должны идти на Римъ, сказалъ храбрый Энрико Кайроли, обращаясь къ своимъ друзьямъ.-- До тѣхъ поръ мы можемъ отдохнуть въ этомъ казино, ожидая извѣстій отъ нашихъ изъ Рима, а въ назначенный часъ -- въ походъ.
-- Я считаю, однакожъ, долгомъ своимъ предупредить васъ, продолжалъ онъ послѣ нѣкотораго молчанія:-- что дѣло, предстоящее намъ, будетъ трудное. Поэтому, если кто-нибудь изъ васъ чувствуетъ себя больнымъ, или усталымъ, то пусть лучше онъ останется. Сердиться на него никто изъ насъ не станетъ и, дружески прощаясь, мы скажемъ ему: до свиданія въ Римѣ.
-- Никто изъ насъ не отстанетъ! Мы всѣ идемъ, остановить насъ можетъ развѣ только одна смерть! отвѣтили въ одинъ голосъ прибывшіе.
-- Однако, странно, что я не вижу ни проводника, который по условію долженъ вести насъ къ Риму, ни посланнаго, который долженъ бы былъ принести намъ извѣстія о ходѣ возстанія въ городѣ, обратился Джіованни Кайроли къ своему брату, возвратясь съ осмотра мѣстности: -- а между тѣмъ мы просто въ волчьей ямѣ, окружены аванпостами папскихъ войскъ и на насъ могутъ каждую минуту напасть.
-- Будемъ ждать, что бы ни случилось, отвѣчалъ Энрико.-- Мы пришли драться, и никакая опасность не должна страшить насъ при исполненіи того, что было условлено.
Въ полдень только явился изъ Рима посланный, котораго ждалъ Кайроли. Онъ объявилъ, что такъ-какъ вечернее движеніе не дало никакихъ опредѣленныхъ результатовъ, то Кайроли должно будетъ дожидаться новыхъ распоряженій.
Посланный тотчасъ же былъ отправленъ назадъ сказать, что Кайроли съ товарищами готовъ и ждетъ только новыхъ извѣстій и распоряженій.
Никакихъ новыхъ распоряженій, однако, Кайроли не получалъ до пяти часовъ, а въ это время его присутствіе было замѣчено двумя папскими полками, и волей-неволей пришлось готовиться въ схваткѣ.
Первымъ подвергся нападенію Джіованни, который съ двадцатью-четырьмя товарищами составлялъ авангардъ, помѣстившись въ сторожкѣ одной виллы. Онъ, несмотря на многочисленность папскаго войска, смѣло выдержалъ его натискъ. Опасаясь, однако, дурнаго исхода дѣла, Энрико еще съ двадцатью-пятью юношами поспѣшилъ ему въ подкрѣпленіе. Братьямъ, при соединеніи ихъ, удалось разбить и прогнать войско, обратившееся въ бѣгство. Но въ это самое время новыя непріятельскія войска явились на помощь бѣжавшимъ и, занявъ позицію позади высотъ горы св. Джуліано, открыли безпощадный огонь по нашимъ героямъ.
Тогда Кайроли съ своими бросился въ штыки на войско и снова обратилъ въ бѣгство папистовъ, оставившихъ на полѣ сраженія множество убитыхъ и раненыхъ. Но и защитники свободы понесли не мало урона. Оба брата Кайроли были убиты... Только наступившая ночь прекратила это геройское дѣло.
Въ то же самое время, въ стѣнахъ Рима происходила другая сцена, участниками которой былъ Кукки и множество римскихъ и провинціальныхъ патріотовъ, собравшихся на призывъ освободить Римъ или умереть.
Кукки, уроженецъ Бергама, былъ одною изъ самыхъ симпатичныхъ личностей, какія только выставила послѣдняя итальянская революція. Молодой, изящный, красивый, богатый, онъ происходилъ отъ одной изъ первыхъ ломбардскихъ фамилій. Онъ съумѣлъ подобрать себѣ такихъ товарищей, какъ Гверцони, Босси, Адамоли и множество другихъ смѣлыхъ людей, которые, пренебрегая ужасами пытки и всякими бѣдствіями, которыя могли имъ угрожать, подъ его главнымъ начальствомъ, завѣдывали всѣмъ дѣломъ римской инсуррекціи.
Бѣдный римскій народъ съ радостью подчинялся ихъ распоряженіямъ и просилъ только одного... оружія! Оружія этого посылалось ему заранѣе достаточно, со всѣхъ сторонъ Италіи, но лицемѣрное, флорентинское правительство, изворотливое и ловкое, съумѣло своевременно перехватить большую его часть.
Если читатели вспомнятъ, что это самое правительство, неоднократно прежде того, распускало подъ рукою слухи, что достаточно двухъ или трехъ выстрѣловъ на воздухъ, чтобы его войска двинулись также на Римъ, то они легко поймутъ, какъ низко были обмануты защитники Рима! Выстрѣлы были однако сдѣланы, и бѣднымъ римлянамъ пришлось почти безоружнымъ бороться на улицахъ съ массами хорошо вооруженнаго войска и со множествомъ монастырской сволочи; имъ удалось-таки подорвать миною казарму зуавовъ и съ одними ножами побивать наемщиковъ, сильно вооруженныхъ.
Въ Трастеверіи находились всѣ наши старые знакомые: Аттиліо, Муціо, Ораціо, Сильвіо и Гаспаро. Съ ними были и уцѣлѣвшіе изъ трехсотъ, успѣвшихъ избѣгнуть преслѣдователей папской полиціи {Всѣхъ арестованныхъ въ Римѣ за эти дня насчитываютъ до 10 тысячъ.}.
Народъ отыскалъ людей, способныхъ имъ управлять, и самоотверженно исполнялъ свой долгъ!
Все оружіе изъ замка Ораціо пошло въ ходъ и послужило значительной помогою трастеверинцамъ.
Жандармы, карабинеры, зуавы, драгуны, согнанные въ одну кучу, принуждены были бѣжать отъ ножей народа и выстрѣловъ небольшаго числа ружей, по Лонгаро къ мосту Св. Ангела. Народъ гналъ ихъ до самаго моста, но самый мостъ былъ укрѣпленъ: на немъ стоялъ цѣлый полкъ зуавовъ и артиллерія! Когда войско нестройною кучей вмѣстѣ съ гнавшимъ его народомъ взошло на мостъ, то начальникъ зуавовъ, распоряжавшійся защитою моста, не разбирая, что большинство вошедшихъ на него принадлежало въ папалинамъ, приказалъ открыть по нимъ огонь... Что значило исполнителю папскихъ велѣній истреблять своихъ? Онъ зналъ, что за золото, въ изобиліи притекавшее въ сокровищницу св. Петра, можно немедленно накупить новыхъ негодяевъ въ двойномъ количествѣ противъ истребленныхъ. Главное дѣло было -- истребить какъ можно болѣе инсургентовъ. И многіе инсургенты заплатили своею жизнію за попытку взойдти на этотъ пагубный мостъ, тѣмъ болѣе, что народъ, одушевленный необычайнымъ энтузіазмомъ, возобновлялъ это три раза съ ряду и каждый разъ ружейные залпы и градъ картечи, заставлялъ его отступать. Во главѣ народа, стремившагося на мостъ, были наши друзья; когда у нихъ не достало снарядовъ, они разбили свои ружья въ осколки о головы наемщиковъ и, вооружившись снова оружіемъ, валявшимся подлѣ убитыхъ, возбуждали энергію и героизмъ въ народѣ.
Первымъ изъ нихъ, павшимъ отъ пули, былъ старикъ Гаспаро; онъ палъ, сохраняя тоже хладнокровіе, какимъ отличался во время всей своей жизни. Лицо трупа сохраняло улыбку: казалось, умирая, Гаспаро считалъ себя счастливымъ, что можетъ пожертвовать жизнью для блага человѣчества. Пуля поразила его въ сердце и смерть произошла мгновенно и безъ страданій.
Сильвіо палъ подлѣ Гаспаро; ядромъ ему перебило оба бедра. Въ то же самое время осколкомъ гранаты у Ораціо оторвало лѣвое ухо, а другимъ задѣло правую лопатку.
Муціо пуля попала въ грудь, и конечно убила бы его, еслибы не стукнулась о тяжелый англійскій хронометръ, подаренный ему Джуліей. Часы разбились въ дребезги, но Муціо спасся отъ смерти и отдѣлался только сильной контузіей.
Аттиліо былъ раненъ въ правую ногу, въ лѣвую щеку и контуженъ въ голову.
Раненыхъ и убитыхъ съ той и другой стороны было безъ числа; народный гнѣвъ вышелъ изъ всякихъ границъ, но послѣ троекратной попытки народъ долженъ былъ уступить превосходству силы наемщиковъ.
Ораціо понесъ на своихъ плечахъ трупъ Сильвіо, въ ближайшій отъ моста домъ, но встрѣтившіеся солдаты успѣли отнять у него этотъ трупъ и тѣло героя было разрублено на куски.
Солдаты не щадили ни дѣтей, ни женщинъ, ни стариковъ, попадавшихся въ ихъ руки, и даже надъ самыми трупами выказывали свое звѣрство.
На Лунгаро существуетъ зданіе, занятое шерстяною фабрикою; на этой фабрикѣ трудится множество работниковъ. Насколько инстинкты рабочихъ чисты и возвышенны, ясно выказывается при торжественномъ свѣтѣ революціи. Работникъ обыкновенно является въ это время другомъ всѣхъ угнетенныхъ; онъ спасаетъ вещи, попадающіяся въ его руки, безъ всякой мысли, что онъ можетъ ими воспользоваться; онъ спасаетъ жизнь ослабѣвшихъ и угнетенныхъ; онъ призрѣваетъ раненыхъ, и если ему самому приходится драться, то выступаетъ смѣло одинъ противъ десяти.
Работники съ фабрики, о которой я говорю, видя перевѣсъ папскихъ войскъ, давно уже смѣшались съ сражающимися и многіе изъ нихъ успѣли уже заплатить жизнію за свою отвагу. На фабрикѣ оставались одни только старики. Когда оставшіеся на фабрикѣ увидали, что инсургентамъ приходится плохо, они незамедлили отворить ворота своего дома, чтобы дать въ немъ пріютъ преслѣдуемымъ или, по крайней мѣрѣ, значительной ихъ части. Когда въ ворота вошло достаточное количество спасавшихся, они ихъ снова затворили и отдали вошедшимъ всѣ топоры, шкворни и всякіе желѣзные и деревянные инструменты, могшіе служить въ ихъ защитѣ,-- и въ то же время изо всѣхъ оконъ стали кидать въ войско утварью и мебелью. У воротъ фабрики завязалась страшная схватка, въ которой народъ дѣйствовалъ ножами противъ войска. Видя, что на фабрику укрылось много народу, зуавы повели противъ зданія, въ которомъ она помѣщалась, правильную осаду, для чего набились въ дома, находившіеся напротивъ и около. Защитники Рима возвели въ воротахъ зданія и въ окрестностяхъ его -- баррикады, и благодаря тому, что у нихъ еще оставалось нѣсколько оружія, могли съ перемѣннымъ счастіемъ продолжать еще нѣкоторое время борьбу съ осаждавшими.
Аттиліо, Ораціо и Муціо дрались съ отчаяннымъ мужествомъ; народъ, возбужденный ихъ примѣромъ, выказывалъ также замѣчательную энергію -- но... у инсургентовъ стало недоставать снарядовъ, а къ осаждавшимъ подошло значительное подкрѣпленіе изъ свѣжаго войска.
Наступившія сумерки однакоже какъ бы покровительствовали инсургентамъ, которые, несмотря на то, что число ихъ постоянно уменьшалось, а снаряды все болѣе и болѣе истощались -- продолжали устойчиво сопротивляться. Было семь часовъ вечера, когда колонна непріятеля, замѣтивъ, что выстрѣлы осажденныхъ стали все больше рѣдѣть и рѣдѣть, предприняла атаку противъ зданія, направясь противъ главныхъ воротъ, въ которыхъ была воздвигнута баррикада, но которыя не были заперты.
Ораціо и Муціо -- за этой баррикадой, вооруженные топорами и окруженные справа и слѣва храбрѣйшими изъ своихъ товарищей для защиты воротъ, были въ готовности дать отчаянный отпоръ атакующимъ и дорого продать имъ свою жизнь.
Аттиліо въ то же время разставлялъ людей во внутреннихъ входахъ зданія, тоже забарикадированныхъ. У всѣхъ оконъ втораго этажа было имъ собрано возможно большее число работниковъ, на обязанности которыхъ было бросать въ атакующихъ тяжелые предметы, какіе только попадутся подъ руку. Окончивъ эти приготовленія и вооруженный одною только саблею, отнятою имъ отъ убитаго имъ же жандарма, онъ поспѣшилъ къ Аттиліо, чтобы находиться съ нимъ рядомъ на самомъ опасному мѣстѣ.
Внутренность фабрики представляла зрѣлище неутѣшительное. Множество труповъ убитыхъ горожанъ были свалены въ кучу -- въ отдаленномъ углу двора. Множество раненыхъ лежали тамъ и сямъ по двору и въ комнатахъ нижняго этажа, но они старались не издавать ни малѣйшаго стона, чтобы не смущать имъ еще дѣйствовавшихъ своихъ товарищей.
Направо отъ входа, въ большой комнатѣ, стоялъ огромный столъ, освѣщенный посерединѣ большимъ канделябромъ. Весь столъ былъ заваленъ бинтами, холстомъ, корпіей, тряпками -- всѣмъ, что только можно было достать на фабрикѣ, для перевязки раненыхъ. Бутылки, фляги съ примочками и фляги съ виномъ тоже находились на столѣ въ изобиліи. Подлѣ стола стоялъ огромный чанъ съ водою -- какъ для утоленія жажды раненыхъ, такъ и для обмыванія и перевязыванія ихъ ранъ.
Множество женщинъ, которыя всѣ дѣйствовали въ попыткѣ овладѣть мостомъ, ухаживали за ранеными и услуживали имъ. Клелія, Джулія и Ирена -- были между ними. Камилла, отъ горя о смерти Сильвія, снова какъ бы потерявшая разсудокъ, машинально дѣлала то же, что и другія.
-- Да, говорилъ Аттиліо Ораціо:-- много я видѣлъ сраженій, но ничего подобнаго сегодняшней свалкѣ не помню. Утѣшительно только одно, что римляне ведутъ себя достойно своихъ предковъ. Всѣ спокойны и веселы, какъ будто ничего особеннаго не происходитъ, а между тѣмъ намъ придется выдержать натискъ такой массы войска, что едва-ли кто изъ насъ уцѣлѣетъ...
-- Да, но прежде чѣмъ они ворвутся сюда -- многихъ своихъ и они не досчитаются.
Между тѣмъ, какъ описиваемое мною происходило въ Трастеверіи, отрядъ, предводительствуемый Кувки, Гверцони, Босса, Адамоли, и другими -- тоже дѣйствовалъ съ отчаянною храбростью.
Взрывъ казармы зуавовъ былъ условнымъ сигналомъ открытія дѣйствій со всѣхъ сторонъ. Отрядъ этотъ, постоянно увеличивавшійся отъ сбѣгавшихся отовсюду волонтеровъ, успѣлъ обезоружить множество солдатъ, испуганныхъ взрывомъ. Тѣхъ, это сопротивлялся, убивали, поэтому въ оружіи недостатка не было. Взрывъ, впрочемъ, произвелъ много шуму, а причинилъ мало вреда, вѣроятно, потому, что порохъ былъ отсырѣвшій или его было недостаточно. По крайней мѣрѣ клерикальныя и правительственныя газеты на слѣдующее утро увѣряли, что на воздухъ взлетѣли одни музыканты, все итальянцы, иноземцы же всѣ остались здравы и невредимы. Дѣло въ томъ, что убитыхъ между зуавами оказалось дѣйствительно много, а всѣ уцѣлѣвшіе выскочили на улицу, построилась въ боевой порядокъ и открыли жестокій огонь по народу.
Отрядъ Кукки завязалъ съ этимъ войскомъ схватку; схватка была ужасная по сравненію численности отряда Кукки съ массами войска, но защитники Рима -- поддерживали ее съ энергіей почти невѣроятной...
Въ то же время, когда завязалась эта отчаянная схватка у казармъ зуавовъ, Гверцони и Кастеляци, развѣвая знамя освобожденія, осадили съ нѣкоторымъ числомъ молодежи ворота св. Павла, такъ-какъ они знали, что за ними находился значительный складъ оружія. Для этого перебивъ всѣхъ гвардейцевъ, сторожившихъ ворота, они набросились на складъ. Оружія тамъ оказалось дѣйствительно много, но тамъ же ждала ихъ засада многочисленнаго войска, такъ что и имъ пришлось выдержать жестокую борьбу съ неравными силами и ничего не достигнуть.