Яхта.
"Здравствуй, красивая Наяда, любующаяся своимъ отраженіемъ въ струяхъ Средиземнаго моря! Возвращаюсь къ тебѣ растроганною и исполненною въ тебѣ любовью.
"И какъ мнѣ не любить тебя, какъ подругу? Не обязана ли я тебѣ столькими наслажденіями, множествомъ необыденныхъ ощущеній?
"Да, я люблю тебя. Когда океанъ становится гладкимъ, какъ зеркало, отражая съ волшебною ясностью всякій предметъ, находящійся на его поверхности, какъ хорошо смотрѣть на него въ твоей палубы.
"Какъ я люблю находиться на тебѣ, когда водное лоно покроется легкой зыбью и рябью, и какъ медленно расправляешь свои бѣлыя крылья-паруса и ѣдешь, накрѣнясь нѣсколько въ одну сторону, какъ бы играя съ волнами и прислушиваясь къ той пѣсни, которую шепчетъ тебѣ, какъ бы ласкаясь, легкій вечерній вѣтеръ.
"Но я влюбляюсь въ тебя до безумія, когда, подобно дикому степному скакуну, взметавъ бѣлую пѣну, мчишься ты въ догонку за разгулявшимися волнами, догоняя ихъ, разсѣкая, раздавливая, разгорячаясь и становясь только дѣятельнѣе отъ тѣхъ различныхъ препятствій, какія своенравная буря противопоставляетъ твоему побѣдному бѣгу.
"Я люблю тебя, прекрасная Наяда, но стану любить еще больше, такъ-какъ я рѣшила называть тебя впередъ Клеліей -- въ честь моей дорогой и милой подруги, въ честь безстрашнаго ребенка, который не задумался, при неизбѣжной почтя опасности, разстаться съ жизнью, наброситься на сильнаго врага для того, чтобы избѣгнуть посрамленія"...
Такъ привѣтствовала мысленно свою яхту Джулія, собираясь ее увидѣть. Она рѣшила называть ее уже не Наядою, а Клеліею, потому что съ той минуты, когда она увидала энергическое нападеніе дѣвушки на атамана, она всецѣло подчинилась ея вліянію. Привязанность ея съ этой минуты получила необычайную прочность, такъ-какъ удовлетворяла инстинктивному влеченію Джуліи ко всему прекрасному и возвышенному. Привязанностямъ этого рода обыкновенно не могутъ мѣшать ни мелкіе разсчеты, ни жалкая ревность,-- онѣ заключаются на всю жизнь. Связью ихъ служитъ взаимное удивленіе и уваженіе.
Джулія нашла, что идти всѣмъ обществомъ въ Портъ д'Анцо было бы неблагоразумно, такъ-какъ этимъ можно было возбудить подозрѣніе въ папской полиціи, сторожившей портъ. Поэтому она предложила идти съ собою только Манліо, въ видѣ кучера, и Авреліи, въ видѣ служанки. Съ Сильвіей и Клеліей она разсталась на нѣкоторомъ разстояніи, вблизи рощи, прилегавшей къ морскому прибрежью, поручивъ ихъ охрану Ораціо.
Трудно было и найти лучшаго для нихъ охранителя. Римлянинъ Ораціо съумѣлъ бы защитить ихъ отъ цѣлаго войска, и съ готовностью позволилъ бы, ради ихъ, разрѣзать себя на куски.
Мысъ д'Анцо къ югу и Чивитта-Веккія на сѣверъ составляютъ границы того негостепріимнаго и опаснаго прибрежья, которое носитъ названіе "римскаго". Мореплаватели зимою держатся обыкновенно въ открытомъ морѣ какъ можно дальше отъ этого прибрежья, для того, чтобы избѣгнуть вѣтровъ Либеціи, дующихъ съ необычайною силою, и способствующихъ нерѣдко гибели и крушенію судовъ.
Устья Тибра, находящіяся почти въ самомъ центрѣ прибрежья, судоходны только въ той своей части, которая носитъ названіе фіуминченской косы, для судовъ, сидящихъ въ водѣ не глубже четырехъ или пяти футовъ, да и то только въ весеннюю пору, такъ-какъ лѣтомъ вся эта мѣстность подвержена злокачественнѣйшимъ лихорадкамъ, а зимою морскіе вѣтры грозятъ здѣсь постоянною опасностью.
На лѣвомъ берегу Тибра, къ мысу д'Анцо и горѣ Цирцелло -- обитали нѣкогда въ древности воинственные вольски, покорить которыхъ римлянамъ стоило не мало труда. Отъ знаменитой ихъ столицы, Ардеи, до сихъ поръ сохраняются развалины, свидѣтельствующія о благоденствіи этого древняго народа. Папское управленіе обратило и эту мѣстность въ пустыню.
Такимъ образомъ мысъ д'Анцо съ его возвышенностію образуетъ портъ, носящій это же имя. Портъ этотъ годенъ только для самыхъ мелкихъ судовъ, и въ немъ-то красовалась, ожидая посѣщенія свой повелительницы, красивая яхта Джуліи.
Прибытіе Джуліи въ портъ, хотя не составило праздника папскимъ властямъ, искренно ненавидящимъ англичанъ, какъ еретиковъ и либераловъ, за то было привѣтствовано, какъ праздникъ на самой яхтѣ, съ служащими которой Джулія умѣла всегда сохранять дружбу, за что они ее чуть не боготворили.
Морякъ, человѣкъ подвергающійся цѣлую свою жизнь постояннымъ опасностямъ, имѣетъ множество правъ на симпатію женщины, склонной, какъ я уже говорилъ, всегда тонко цѣнить отвагу и храбрость. Съ своей стороны грубые, но честные и великодушные моряки -- всегда умѣютъ цѣнить женщину. Мудрено ли же, что при своихъ достоинствахъ Джулія была идоломъ всего экипажа.
Осмотрѣвъ палубу и отвѣтивъ дружески на искреннія привѣтствія своихъ земляковъ, Джулія взошла въ каюту и позвала туда капитана Томсона, чтобы сговориться, какъ взять остальныхъ пассажировъ съ мѣста, гдѣ они оставались, чтобы идти потомъ въ какую нибудь безопасную страну.
-- Все устроимъ какъ нельзя лучше! отвѣчалъ смѣлый морякъ, котораго уже начинала томить скука бездѣйствія, и который былъ очень радъ сослужить любую службу изящной владѣтельницѣ яхты, хотя бы даже съ опасностью собственной жизни.
Менѣе, чѣмъ черезъ часъ послѣ того, какъ на Клел і ю пришли пассажиры, яхта снялась съ якоря и съ развѣвавшямися парусами, при легкомъ попутномъ вѣтрѣ, вышла изъ порта въ море.