Отъ Харбина до Ляояна.
22-го -- 23-го іюня.
Утро. Мы стоимъ гдѣ-то на разъѣздѣ. Стоимъ давно, и неизвѣстно, долго ли еще будемъ такъ стоять. Крутомъ лужи дождевой воды, солнце жжеть, и скоро, вѣроятно, опять будетъ дождь. Яркая желтая глина откоса запеклась отъ солнца и отражается въ мутной водѣ переполненныхъ канавъ. Рядомъ съ нами стоитъ еще нѣсколько поѣздовъ въ ожиданіи очереди. Поѣзда переполнены солдатами. Они поютъ, разговариваютъ, читаютъ. Читаютъ про себя, слегка шевеля губами, читаютъ вслухъ. Многіе очень недурно. Рѣже встрѣчаются книги, чаще газеты. Гдѣ газета, тамъ сейчасъ же собирается кружокъ и внимательно слушаетъ. Одинъ кончаетъ, передаетъ въ слѣдующій вагонъ,-- тамъ читаютъ, и никогда газета не остается праздной, пока не истреплютъ такъ, что она ужъ и на папироски не годится.
Я собралъ цѣлый ворохъ газетъ и вынесъ солдатамъ.
-- Газеты новыя! Ура!
И изо всѣхъ вагоновъ бѣгутъ эти сѣрые, обросшіе, загорѣлые, своемъ сѣрымъ цвѣтомъ немного напоминающіе арестантовъ, люди. Ихъ угрюмыя лица свѣтлеютъ.
Въ турецкую кампанію ничего подобнаго не было. Брали и тогда газеты, но исключительно "на цыгарки".
Великое объединяющее начало -- газета пошла въ толпу, а съ нею и писатель.
Генералъ, ѣдущій со мною, говоритъ.
-- Да, другой солдатъ, чѣмъ моложе, тѣмъ грамотнѣе. Послѣдній наборъ въ Новгородской губерніи далъ 85% грамотныхъ. Поднадзорныхъ много. Съ этими хуже всего: двухъ часовыхъ, что ли, возлѣ него ставить?
На одной изъ станцій въ нашъ вагонъ сѣлъ Николай Николаевичъ, если читатель не забылъ его: полковникъ, у котораго умеръ отецъ. H. H. провожаетъ цѣлая толпа военныхъ инженеровъ и саперовъ, у которыхъ онъ осматривалъ здѣсь работы.
Мы знакомимся и, по обыкновенію, спрашиваемъ другъ у друга:
-- Что новенькаго?
-- Сплетенъ много, слуховъ много, а гдѣ правда? "Харбинскій Вѣстаникъ" если черезъ недѣлю попадетъ, и за то спасибо. Говорятъ все-таки, будто японцы гдѣ-то совсѣмъ близко отъ Ляояна. Да и то это уже рабочіе-китайцы намъ сообщаютъ.
-- Вотъ слушайте,-- говоритъ В. В.:-- насмотрѣлся я на этихъ китайцевъ-рабочихъ. Ай, лодари! ай, лодари! Контролеръ пріѣхалъ учитывать работы: вотъ и учитывайте. А конная подвода по этой грязи десять рублей въ день.
-- Въ Ляоянѣ -- пятнадцать, и то нѣтъ.
-- Почему?
-- Дожди начались. Грязь, не вывезуть.
-- И два мѣсяца такой грязи?
-- Ну что жъ? Корпуса четыре еще успѣемъ подвезти, пока японцы смогутъ дальше тронуться: дожди остановятъ наступленіе.
-- Они вонъ, говорятъ, назадъ уходятъ, къ берегу моря,-- боятся, какъ бы и съ кули не пропасть.
-- Вотъ какая грязь,-- говорить Н. Н.,-- лошади по брюхо. И дождей еще, кажется, большихъ не было, а когда настоящіе пойдутъ, что это будетъ? Кисель!
Китаецъ на лоткѣ несетъ зеленыя, какъ огурцы, дыни. Солдаты быстро раскупаютъ.
-- Вѣдь совсѣмъ же зеленыя,-- говоритъ изъ нашей группы докторъ солдату:-- холеру схватишь.
-- Никакъ нѣтъ,-- улыбается солдатъ,-- такъ что солдатское брюхо хоть гвоздь перетретъ.
Докторъ машетъ рукой и меланхолично говоритъ: -- Съѣстъ и еще сырой водой запьетъ.
-- Такъ вѣдь кипятокъ вотъ здѣсь на станціи найдешь,-- отвѣчаемъ солдатъ,-- а въ походѣ?
-- Чайникь у тебя есть. Вскипятить долго?
-- Чайникъ? Если дровъ нѣтъ, пальца водъ чайникъ тоже не подложишь.
Проходящій офмцеръ останавливается и обращается къ солдату:
-- Какого полка?
-- 14-го Зарайскаго, 17-го корпуса.
-- Очень ужъ вольно разговариваешь. Запасной?
-- Такъ точно.
-- Подтянуться пора, а то тутъ шутки плохія выйдутъ. Понялъ?
-- Такъ точно!
-- Ступай.
Мы съ H. H. уходимъ въ вагонъ и скоро уѣзжаемъ. H. H. печально смотригь въ окно.
-- Я теперь бездушный сталъ: душу всю вымотали. Вотъ я вамъ говорилъ тогда про Ижорскіе заводы. Вѣдь намъ удалось производство ружья вдвое удешевить. На 250 тысячъ каждый годъ имѣеть казна сбереженіе. Послѣ тѣхъ словъ Ванновскаго я больше не могъ остааться,-- перевелся въ Либаву. А черезъ полгода мой замѣститель получилъ десять тысячъ рублей преміи.
-- Эту премію вы бы получили?
-- Если бы остался,-- конечно: вѣдь мои же работы.
Совсѣмъ близко до Ляояна,-- всего одна станція -- Янтай, но опять приходится стоять и ждать очереди, а мы -- пятые по очереди.
Первымъ собирается уходить санитарный поѣздъ Восточно-Сибярской желѣзной дороги, и мы, пользуясь любезностью санитарнаго отряда, переходимъ въ этотъ поѣздъ. Насъ приводятъ въ вагонъ-столовую. Какъ разъ садятся за столъ. Мы сперва отказываемся, но послѣ вторичнаго приглашенія соглашаемся и съ удовольствіемъ ѣдимъ простую, но чистую пищу, вмѣсто изысканной, грязной и невкусной, какой угощаютъ въ буфетахъ на станціяхъ.
Намъ подаютъ отварную говядину, супъ съ крупой, котлеты. Послѣ обѣда чай.
Это одинъ изъ шести саинтарныхъ поѣздовъ Манчжурской желѣзной дороги. По регистратурѣ поѣздовъ "Краснаго Креста" онъ числится 15-мъ номеромъ, кажется. Это тотъ самый поѣздъ, который на-дняхъ потерялъ одну сестру, г-жу Родіонову: она упала подъ поѣздъ, и ей отрѣзало ноги и руку. Въ 7 часовъ вечера она впервые поступила на поѣздъ, а въ 9 того же вечера уже произошло несчастіе. Произошло несчастіе на пути первой станціи отъ Харбина.
-- Я самъ,-- говоритъ докторъ, сидѣвшій за столомъ,-- и отвезъ ее въ Харбинъ назадъ и былъ возлѣ нея все время до самой ея смерти, Пришлось ампутировать ноги и руку.
-- Она въ сознаніи умерла?
-- Въ полномъ, до конца. И, вѣроятно, охотно, потому что говорила: "Зачѣмъ жить такимъ уродомъ въ тягость близкимъ?" -- 26-лѣтъ всего... Вотъ съ этой самой площадки свалилась: тотъ послѣдній вагонъ -- кухня. Она шла изъ кухни.
Въ этомъ же поѣздѣ привезли офицера Токмакова, о которомъ я писалъ.
Доктора поѣзда предполагаютъ, что стрѣлялъ какой-нибудь раздраженный японскій солдатъ, пока не разстрѣлялъ всѣхъ пяти патроновъ. То, что это былъ забайкальскій казакъ, могло вызвать особое раздраженіе у японскаго солдата. Разрывной характерь раны доктора объясняли близкимъ разстояніемъ.
-- На сколько раненыхъ устроенъ поѣздъ?
-- Нормально на 225, но можетъ принимать свыше 400, если сдѣлать больше кухню. Кухня, какъ видите, простой товарный вагонъ, и за малымъ помѣщеніемъ котлы приходится ставить очень малые. Если бы вмѣсто товарнаго -- вагонъ третьяго класса...
-- Тогда шесть поѣздовъ работали бы, какъ двѣнадцать?
-- Совершенно вѣрно, и одинъ вагонъ третьяго класса замѣнилъ бы цѣлый поѣздъ. А что съ нимъ сдѣлается? Понадобится только перекрасить заново. Послѣ войны все равно перекрашивать всѣ вагоны придется.
LI.
22-го -- 23-го іюня.
Послѣ обѣда мы осматриваемъ поѣздъ. Очень скромный, очень практичный и очень дешевый (сто пятьдесятъ рублей вагонъ). Система устройства инженера Завадовскаго, считающаяся самой практичной. Въ Петербургѣ я видѣлъ систему инженера Монтвидъ-Монтвижа -- въ такомъ же родѣ и та же цѣна.
Конечно, такой поѣздъ по элегантности, красотѣ и роскоши не можетъ и въ сравненіе итти съ бѣлыми поѣздами государыни Александры Ѳеодоровны. То -- поѣздъ-красавецъ, но вмѣстимость его при томъ же количествѣ вагоновъ -- 120 больныхъ.
Поѣздъ, на которомъ мы ѣдемъ, совершаетъ третій рейсъ.
Въ первый разъ онъ провезъ просто больныхъ.
Но второй разъ 150 больныхъ и 109 раненыхъ.
Большинство больныхъ -- желудочные.
Koro повезетъ теперь поѣздъ и откуда?
Объ этомъ узнаёмъ у семафора на станціи Ляоянъ.
-- Сейчасъ привезутъ вамъ 257 человѣкъ изъ отряда графа Келлера, раненыхъ 22-го ночью.
-- Былъ бой?
-- Да.
-- Гдѣ?
-- Иежду первымъ и вторымъ этапомъ, верстъ 50 отсюда на востокъ, по направленію къ Далинскому перевалу.
-- Вы не знаете подробностей боя?
-- Нѣтъ.
Я узнаю ихъ вечеромъ отъ Лыки. Лыко съ Сергѣемъ Ивановичемъ на первомъ этапѣ на Хаяйнѣ живутъ. А бой былъ между Хаяйномъ и Ляндатанемъ, тамъ, гдѣ второй этапъ.
Разсказъ о боѣ Лыко слышалъ отъ многихъ очевидцевъ, здоровыхъ и раненыхъ, отъ офицеровъ и солдатъ.
Въ ночь на 22-е, кажется, два полка нашихъ, по заранѣе сдѣланной рекогносцировкѣ, пошли въ обходъ нѣсколькимъ выдвинувшимся батальонамъ японцевъ. Но японцы ко времени прихода нашихъ войскъ отступили за шесть верстъ. Уничтоживъ передовые отряды, войска наши двинулись впередъ и въ шести верстахъ дѣйствительно атаковали непріятельскую роту въ штыки.
Рота была почти вся уничтожена. Но въ это время стало уже разсвѣтатъ, на помощь ротѣ явилось нѣсколько полковъ, и наши войска начали отступать на свои позиціи.
Какъ всегда, во время отступленія и были понесены самыя большія потери. Отступали наши по долинѣ, а въ нихъ стрѣляли со всѣхъ сторонъ,-- всѣ горы, всѣ сопки заняты были цѣпью стрѣлковъ. Раненыхъ привезли около 250-ти человѣкъ. Раненъ, между прочимъ, полковой командиръ 11-го полка. Въ него попало нѣсколько пуль, одна -- въ животъ.
Лыко его видѣлъ. Онъ пластомъ лежалъ на носилкахъ, и солдаты ложечкой вливали ему въ ротъ чай. У одного солдата рана въ пятку, ближе къ центру ступни.
-- Должно-быть, ты высоко ноги поднималъ, если пуля угодила тебѣ въ это мѣсто?
-- Такъ точно: шибко бѣжалъ. Замаялся животомъ, а тутъ сталъ товарищей догонять...
Курьезный эпизодъ уже послѣ боя.
Одинъ изъ подрядчиковъ въ обществѣ нѣсколькихъ человѣкъ влѣзъ на сопку и сталъ объяснять, гдѣ и какъ происходилъ бой.
-- Вотъ гдѣ были японцы,-- говорилъ онъ, показывая пальцемъ. И какъ разъ въ это мгновеніе въ этотъ его палецъ попала янонская пуля.
-- Японцы,-- сказалъ подрядчикъ, осматривая свой такъ неожиданно пробитый палецъ,-- очевидно, учатъ насъ и манерамъ: показывать пальцами дѣйствительно вѣдь не принято.
-- Но что жъ это? -- спрашиваю Лыко,-- какъ же это произошло, что мы не нашли японцевъ? Плохая, что ли, рекогносцироика?
-- Чортъ ихъ знаетъ. Вѣроятно, съ ихъ стороны была тоже рекогносцировка, болѣе поздняя, и они догадались о ночной атакѣ. Они все знаютъ. У нихъ шпіоны китайцы, кули и они сами. Теперь отрастили косы, и не узнаешь ихъ, особенно изъ сѣверныхъ провинцій ихнихъ: высокій ростомъ, въ косѣ, въ китайскомъ костюмѣ. А вѣдь безъ китайцевъ и наша армія обойтись не можетъ: всѣ работы и перевозки исполняютъ китайцы. Японцы говорятъ и по-китайски и по-русски, и, какъ воздухъ, они вездѣ...
Обритый громадный Лыко, красный, какъ томпаковый самоваръ, разводитъ руками и съ угнетеніемъ говорить:
-- И чортъ ихъ знаетъ, что это за народъ,-- нигдѣ въ нихъ не воткнешь!.. Очень хитрые они... Намъ съ Сергѣемъ Ивановичемъ много интереснаго разсказалъ одинъ гвардейскій офицеръ, который перевелся сюда въ казачій полкъ. Онъ семнадцать дней съ однимъ казакомъ былъ между ними. По нѣскольку дней не ѣли. Ночью пробираются, а днемъ гдѣ-нибудь лежатъ. Когда-когда выпросять у китайца какой-нибудь ихней пищи. Разъ зарылись въ камняхъ и весь день такъ пролежали. Въ нѣсколькихъ саженяхъ отъ нихъ шли японскія войска. Ну, идутъ и идутъ. Сегодня здѣсь, завтра тамъ, значки всѣ обернуты, части перепутаны,-- ничего нельзя разобрать. И языка не понимаютъ -- ни китайскаго ни японскаго. Ходятъ, какъ нѣмые и глухіе.
-- Ну, какъ же Сергѣй Ивановичъ живетъ тамъ?
-- Что Сергѣй Ивановичъ? Какъ вечеръ придетъ -- на этапѣ соберется офицеровъ человѣкъ 10--15. Раненые, тѣ впередъ, другіе назадъ,-- переночуютъ и дальше, а Сергѣй Ивановичъ все на мѣетѣ. Всѣхъ слушаетъ, разговариваегъ, пивомъ, виномъ поитъ. А бутылка пива -- полтора рубля, и изъ двухъ бутылокъ одну непремѣнно надо выбросить. Въ долгахъ уѣдетъ Сергѣй Ивановичъ. Всѣ уѣдутъ въ долгахъ: сто рублей здѣсь не деньги, пойти на чай въ гости къ какой-нибудь здѣшней дамѣ, выпить съ ней шампанскаго -- вотъ и сто рублей. Я каждую копейку считаю, и къ дамамъ не хожу и не пью, а десяти рублей и не видишь.
Лыко безнадежно машетъ рукой.
-- Одни въ долгахъ уѣдутъ, а другіе милліоны увезутъ.
-- Кто?
-- Подрядчики разные. Кто здѣсь успѣлъ ознакомиться съ условіями жизни, тотъ и наживетъ. Изъ китайцевъ много ихъ, и лучше всего китайцу-подрядчику, потомъ просто подрядчику, а въ третьемъ номерѣ уже инженеръ-подрядчикъ.
-- Почему?
Лыко пожимаетъ плечами.
-- Съ китайцемъ проще всего. Его и ударишь... Вотъ какъ коичится война, подсчитать бы, что стоитъ здѣсь перевозка японцамъ и намъ? Я думаю такъ: въ среднемъ перевезти сто верстъ здѣсь стоить съ пуда десять рублей,-- въ пять разъ дороже, чѣмъ изъ Петербурга. И все-таки не перевезешь: грязь по животъ,-- сама себя лошадь не везетъ; по воздуху только летать остается. И кули японскіе не помогутъ. Я не знаю, что здѣсь будеть во время дождей. Какъ я понимаю, или японцамъ надо до дождей занять Ляоянъ, или отступать какъ можно скорѣе къ морю. Иначе съ голоду умругь.
-- А Ляоянъ что имъ поможетъ?
-- Изъ Инкоу по рѣкѣ хоть десять милліоновъ пудовъ всякихъ продуктовъ привезутъ. Поэтому на-дняхъ я жду или большого сраженія около Ляояна, или отступленія японцевъ къ морю.
-- Вы хорошо ознакомились съ положеніемъ!..
-- Почему?
-- Знаете, напримѣръ, значеніе Ляояна.
-- Я человѣкъ не военный -- штатскій, подрядчиковъ, военныхъ наслушаюсь: у Сергѣя Ивановича, дѣлать нечего, вотъ и думаешь потомъ,-- какъ, что, почему?..
-- Ну, и что жъ, мы побѣдимъ?
-- А какъ же иначе? Придугъ войска, побѣдимъ, конечно. Оно вотъ какъ говорятъ военные: стратегія требуетъ сразу много войскъ выставить, потому что, если по одному выставлять, то всѣхъ перебьютъ. И тогда война выходить самая скорая и самая дешевая. А по такикѣ, когда уже сраженіе необходимо, въ бой надо какъ можно меньше пускать и, наоборотъ, резервовъ какъ можно больше держать... Такъ говорятъ...
-- Скоро опять думаете въ Ляоянъ?
-- Какъ начальство...
-- Сергѣй Ивановичъ пріѣдетъ?
-- Хотѣлъ въ воскресенье пріѣхать. Тогда я съ нимъ пріѣду къ вамъ.
-- Непремѣнно пріѣзжайте.
-- И знаете,-- говоритъ Лыко уже въ дверяхъ:-- перевозятъ съ потерей до пятидесяти процентовъ. Самый честный офицеръ какъ разъ подъ судъ и угодитъ: ему что, акты составлять? A тутъ какъ разъ половина... Я вотъ тоже хочу какъ-нибудь въ транспорты.
-- Транспорты въ рукахъ интендантства?
-- Нѣтъ, у генеральнаго штаба. У васъ нѣтъ знакомыхъ?
-- Изъ завѣдующигь транспортами? Никого.
Я отправляюсь на вокзалъ узнать, не пришли ли вагоны.
LII.
Ляоянъ.
24-го -- 25-го іюня.
Ляоянъ опустѣлъ, главная квартира -- въ Дашичао; войска ушли -- одни на югъ, другія на востокъ. И съ юга и съ востока каждый день доходятъ свѣдѣнія о стычкахъ. Раненыхъ несуть на носилкахъ, везутъ на двуколкахъ, провозятъ въ поѣздахъ.
Чувствуется во всемъ, что надвигается что-то.
Очевидно, японцы хотять воспользоваться короткимь періодомъ, остающимся до дождей.
Три дня всего были дожди -- 17-го, 18-го, 19-го, но слѣдъ этихъ дождей и до сихъ поръ. И до сихъ поръ стоять лужи, гдѣ лошадь вязнетъ выше колѣнъ, да и дороги, собственно, больше нѣтъ. Глубочайшія рытвины, хотя и просохли, но какъ тормозами держатъ колеса. Эти рытвины -- отъ китайскихъ двуколокъ. Эти двуколки -- отъ китайскихъ законовъ: никто, кромѣ богдыхана, не смѣеть ѣздить на четырехъ колесахъ. И вотъ полумилліардное населеніе ѣздитъ на двухъ колесахъ. Колеса эти, выдерживая каждое двойной грузъ, должны быть массивны. Благодаря массивности -- колея. А благодаря колеѣ еще большая массивность колеса, иначе сломятся. И ломаются наши русскія двуколки и не ломаются китайскія, но ихъ колеса зато тяжелѣе лафетовъ. Четверо животныхъ по этой грязи везутъ два мѣшка муки. Поденная плата такой двуколки въ эти дни дошла до 15-ти рублей. Но дожди шли только три дня и съ перерывомъ. Но они будутъ итти два мѣсяца, по нѣскольку разъ въ сутки. Тогда почва превратится въ кисель и не буетъ никакого проѣзда. Прерывается зачастую въ это время проѣздъ и по желѣзной дорогѣ съ постоянными мостами и исправленными сообразно выяснившимся во время нѣсколькахъ лѣтъ эксплоатаціи климатическимъ условіямъ. Всякая же временная дорога во время дождей обречена на бездѣйствіе, потому что временные мосты зальеть, а поднимать мосты и полотно до нормы -- это работа уже не мѣсяцевъ, а годовъ. Всякая начатая временная дорога въ періодъ дождей заканчиваться не будетъ. И если нѣтъ въ распоряженіи постоянныхъ дорогъ или воздушныхъ, т.-е. проволочныхъ, то въ этой странѣ воды и горъ, въ періодъ дождей, кто гдѣ стоялъ, тотъ тамъ и останется. Какой запасъ пищи, фуража, снарядовъ былъ -- тотъ только и останется. Вѣрнѣе, тотъ и будетъ только къ услугамъ осажденныхъ природой.
У насъ существуетъ постоянная дорога, а у японцевь -- никакой.
Эти дни у нахъ провозъ на сто верстъ превышалъ десять рублей съ пуда {Перевозка раненыхъ обходилась общинамъ по 1 рублю съ версты.}. И все-таки кормъ подвезти не могли. Взятыя въ плѣнъ японцы удостовѣряютъ, что голодаютъ пятый день. Запасовъ въ лагеряхъ -- никакихъ. Готовиться пять лѣтъ къ войнѣ и не знать, что дорожная техника уже выработала типъ воздушной дороги, которая стоитъ сравнительно пустяки и не боится ни воды ни горъ; заказанная своевременно на заводахъ, такая дорога не требуетъ и времени, а что касается перевозки, то можетъ перевозить больше нѣсколькихъ временныхъ дорогъ, вмѣстѣ взятыхъ, и больше даже постоянныхъ дорогъ, потому что можетъ перевозить въ годъ больше ста милліоновъ пудовъ. Такое количестно груза можетъ перевозить, напримѣръ, только десятки лѣтъ устроенная Николаевская дорога, но ея верста и стоитъ 200 тысячъ рублей. А китайская дорога стоитъ 15--30 тысячъ рублей верста. Теперешнее удаленіе японскихъ войскъ отъ морской базы составляетъ около ста верстъ, слѣдовательно потребуется максимальный расходь въ 3 милліона рублей. Если же возьмемъ всевозможныя развѣтвленія и положимъ ихъ равными основной длинѣ, то получимъ 6 милліоновъ рублей. На армію въ 300 тысячъ -- весь фуражь, провіанть, снаряды, весь грузъ съ больными и ранеными въ сутки, если принять въ сто тысячъ, и если считать максимальный расходъ 1/2 копейки съ пуда и версты,-- потребовалось бы шестъ мѣсяцевъ,-- срокъ большой, когда война уже началась. Какъ бы то ни было, но теперь у японцевъ два выхода: или до дождей отступить къ морю, или до дождей пробиться къ какому-нибудь питательному пункту. Этотъ пунктъ -- Инкоу, а путь къ нему -- Дашичао, съ вѣткой на Инкоу или Ляоянъ, соединенныя съ Инкоу рѣкой. Инкоу въ отношеніи продовольствія -- пунктъ вполнѣ обезпеченный. Не то что на нѣсколько сотъ, продовольствія въ немъ хватитъ на нѣсколько милліоновъ людей: вѣдь это главный пунктъ всей торговли, внѣшней и внутренней, и сплавъ хлѣба со всей Манчжуріи, мы даже сѣно получаемъ изъ Инкоу.
Для насъ, имѣющихъ дорогу въ Инкоу, дожди -- полгоря, а если принять во вниманіе, что эти дожди не будуть мѣшать прибытію нашихъ новыхъ подкрѣпленій, то дожди эти при нашей теперешней позиціи намъ даже на руку.
Но положеніе японцевъ, какъ видимъ, иное.
Была надежда, что японцы уйдутъ къ морю. О повсемѣстномъ отступленіи японцевъ было даже извѣщено телеграммой командующаго. Это было 17-го іюня, т.-е. когда начались дожди. Очень можетъ быть, что дожди выяснили японцамъ невозможность отступленія и во время дождей. И вотъ теперь, когда просохло и когда до настоящихъ дождей остается нѣкоторое время, японцы перемѣнили намѣреніе и рѣшили, очевидно, какой бы то ни было цѣной, а пробиться къ ближайшимъ питательнымъ пунктамъ.
Къ какому изъ нихъ -- Дашичао? Ляояну? Или съ тому и другому?
Другими словами -- въ чемъ ихъ планъ? Отрѣзать нашу армію отъ Харбина или укрѣпить за собою сообщеніе Кореи съ Квантуномъ, заодно и продовольственный пунктъ Дашичао -- Инкоу?
Я руководствуюсь общей логикой. Обходное движеніе при наличности обѣихъ армій -- препятствіе очень и очень рискованкое, а японцы избѣгали до сихъ поръ всего, что связано съ рискомъ. Слишкомъ избѣгали, слишкомъ были осторожны, иначе и флотъ и самый Портъ-Артуръ могли бы, можетъ-быть, быть захвачены ими вначалѣ. А вѣдь тогда рисковать приходилось сравнительно немногимъ: десятка два лишнихъ броненосцевъ, корпусь тысячъ въ пятнадцать человѣкъ. А теперь на карту поставится все и безъ надобности, потому что японцамъ, вѣроятно, ясно уже, что всей Манчжуріей имъ не овладѣть, такъ какъ не хватитъ имъ войска, чтобы окружить надежнымъ кольцомъ нашу армію.
Совершенно другое -- стремленіе съ ихъ стороны сохранить связь двухъ армій, корейской и квантунской, и попутное овладѣніе линіей Дашичао -- Инкоу. Я думаю, это все, чего желаютъ японцы, и дальше они не пойдутъ, ихъ движеніе на Хайчонъ, Ляоянъ, Мукденъ -- все это только отводъ глазъ, непосильная уже для нихъ задача. И какая надобность имъ мѣнять свои горы въ Дашичао, гдѣ у нихъ и горныя багареи, гдѣ они какъ привычныя козы, на долины Хайчена, Ляояна, Мукдена, и гдѣ, напротивъ, мы можемъ оказаться хозяевами? Это, конечно, слишкомъ смѣло со стороны не-спеціалиста высказывать всѣ эти соображенія, но я, повторяю, руководствуюсь общечеловѣческой логикой. Мнѣ просто интересно хотя бы выяснить слѣдующій вопросъ: каково соотношеніе общей логики съ спеціальной? Когда вы будете читать эти строки, то, что теперь неизвѣстно, уже будетъ совершившимся фактомъ. И вотъ я думаю, что этотъ фактъ выяснится въ томъ смыслѣ, что цѣль японцевъ -- Дашичао, а все остальное -- отвлеченіе, и вотъ почему: въ силу всего сказаннаго, неизбѣжно серьезное сраженіе, такъ какъ и для насъ Инкоу имѣеть громадное значеніе, да и усилились уже мы настолько, что, вѣроятно, сможемъ попытать счастья и дать серьезный отпоръ. И, въ случаѣ нашего успѣха, результатъ будетъ тотъ, что, отступая, арміи Куроки и Оку должны будутъ раздѣлиться опять, и противъ каждой будетъ вся наша армія.
-----
Пріѣхалъ знакомый офицеръ и сообщилъ, что результатъ двухдневной перестрѣлки подъ Гайчжоу 24-го и 25-го іюня тотъ, что японцы потеряли около тысячи человѣкъ. Мы потеряли въ нѣсколько разъ меньше, хотя и былъ очень опасный для насъ моментъ, когда японская артиллерія начала обстрѣливать насъ съ фланга на мосту южнѣе Гайчжоу на 10 верстъ. Мы отступаемъ за Гайчжоу.
Личное мнѣніе офицера таково, что мы отступимъ до разъѣзда между Гайчжоу и Дашичао и укрѣпимся около разъѣзда ближе къ Дашичао, на позиціи сравнительно недурной.
-- Но я поиню эти мѣста: очень узкая долина и кругомъ горы, съ которыхъ японцы легко могутъ бить насъ, какъ хотятъ.
-- Ну, не такъ ужь это просто! Конечно, ляоянская позиція сподручнѣе, такъ вѣдь не мы, а они выбираютъ.
-- Но какъ размѣстятся двѣ арміи въ этихъ тѣснинахъ?
-- Ну что жъ, это отвѣчаеть современной тактикѣ: какъ можно меньше фигуръ въ сраженіи и какъ можно больше имѣть ихъ въ резервѣ. Это -- тактика, а стратегія обратна: объявляя войну, надо двинуть на театръ военныхъ дѣйствій сразу побольше,-- тогда и успѣхъ быстрый обеспеченъ и дорогое выйдетъ на дешевое.
LIII.
Между Харбиномъ и Ляояномъ.
Послѣднее извѣстіе 8-го іюня съ юга то, что мы не даемъ рѣшительнаго сраженія подъ Гайчжоу и отступаемъ къ Хайчену. И общій голосъ таковъ: каждый отсроченный день даетъ преимущество намъ и ослабляетъ японцевъ.
Во-первыхъ, подходятъ подкрѣпленія къ намъ, во-вторыхъ -- болѣе, неизмѣримо болѣе выносливый русскій солдатъ утомляетъ и энервируетъ все больше порывистаго, но слабосильнаго японца.
Говорятъ:
-- Все дѣло здѣсь въ машинѣ,-- показываютъ на животъ:-- можетъ много топлива закладывать -- машина сильная. А японецъ и китаецъ изъ своей горсточки рису многаго извлечь не могутъ; напрягутся, но надолго не хватитъ.
Такъ разсуждаютъ офицеры. Солдаты ни о чемъ не разсуждаютъ, но отъ нашихъ отступленій рѣшительно не падаютъ духомъ и не теряютъ ни на мгновеніе увѣренности, что побѣда останется за нами.
Это фактъ, который отрицать нельзя. Результатомъ этого: всѣ раненые, выздоровѣвъ, рвутся назадъ въ бой.
Изрѣдка слышишь только такія замѣчанія по поводу дѣлъ 2-го и 3-го іюня:
-- Немножко рано отступили: ужъ очень густыми колоннами шелъ онъ,-- класть его удобно въ кучу, значитъ, бьешь его... Такъ и валятся. Страсть сколько положили ихъ: за одного нашего три ихнихъ.
Одинъ по поводу пики говоритъ:
-- Ужъ больно разворачиваетъ она; японская или наша пуля вывела человѣка изъ строя и шабашъ,-- померъ тамъ, или въ лазаретъ попалъ. А на чье счастье пика угодила, тотъ прежде того, какъ и помретъ, Христовы страданія принять долженъ, а и живъ останется -- несчастный калѣка на всю жизнь.
-----
Отъ пограничной станціи Манджурія до Харбина почти сплошь желѣзная дорога проходитъ по землямъ монголовъ. Это -- все прекрасные наѣздники, угрюмые, но правдивые, прямые люди. Встрѣтили они нашихъ изыскателей угрюмо, выжидательно, но корректно. Были гостепріимны и отказывались брать деньги. Когда не хватило муки, давали въ долгъ. Первая обида была за то, что срубили изыскатели дерево, но, когда монголы объяснили, что это за деревья, и наши обѣщали ихъ больше не рубить, миръ возстановился.
Защищаясь отъ передвижныхъ песковъ Аргуни, монголы засадили тридцать тысячъ десятинъ земли сосновыми деревьями. Эти деревья считаются у нихъ заповѣдными. Садили ихъ лѣтъ 60 назадъ.
Въ началѣ постройки монголы принимали участіе въ работахъ. Но затѣмъ не поладили съ пограничной стражей, началась война, пришелъ отрядъ генерала Орлова, и монголы откочевали вглубь своихъ степей.
Теперь я на всемъ протяженіи не видѣлъ ни одного монгола, какъ, проѣзжая изъ С.-Франциско въ Нью-Іоркъ, не встрѣтилъ ни одного индѣйца. Вмѣсто индѣйцевъ вездѣ теперь колонисты-американцы; вмѣсто монголовъ -- никого, и прекрасныя степи, годныя частью подъ пашню, частью подъ выгонъ, теперь пустуютъ. Въ этихъ степяхъ множество дичи, дикихъ козъ, озера съ рыбой, соленыя озера, которыя со временемъ будутъ, конечно, разрабатываться. И сейчасъ вывариваютъ изъ нихъ соду. Выварка эта примитивна, обходится нѣсколько копеекъ съ пуда, и получаемая сода замѣняетъ китайцамъ мыло. Большую будущность обѣщаетъ добыванье охры, желтой и темной. Цѣлые холмы этой темной охры прекраснаго качества, безъ кремнезема. Много каменнаго угля. На станціи Джалайноръ, второй отъ станціи Манчжурія, добывается уже уголь для желѣзной дороги. Копи эти тутъ же у станціи. Это, правда, бурый уголь, но употребленіе его выгоднѣе дровъ въ этой совершенно безлѣсной мѣстности.
Въ настоящее время желѣзная дорога разрабатываетъ уже въ четырехъ мѣстахъ каменный уголь, которымъ снабжаютъ всю линію. Производство теперь доводится до 24 милліоновъ въ годъ, но увеличится и еще больше, и дорога будетъ снабжать и себя и флотъ. Въ южныхъ копяхъ уголь выше японскаго.
Зависимость монголовъ отъ китайцевь -- чисто-призрачная. Каждый родъ управляется своимъ княземъ и старшинами, выборными отъ народа. Нѣсколько родовъ выбираютъ старшаго князя и старшинъ къ нему. Нѣсколько старшихъ князей по выбору и старшины составляютъ верховное управленіе страны. А со стороны китайцевъ -- генералъ-губернаторъ, дзянь-дзюнь.
Дѣло сводится здѣсь къ полученію какого-нибудь дохода. Главный доходъ -- съ пахотной земли. Князья обязаны сдавать ее по установленнымъ формальнымъ договорамъ, и извѣстную часть получаютъ съ этой земли китайцы. Князья же предпочитаютъ сдавать землю безъ договоровъ и класть всѣ деньги себѣ въ карманъ.
Народъ не сочувствуетъ распашкѣ (она уменьшаетъ площадь выпаханныхъ земель) и зорко слѣдитъ за своими князьями; нерѣдки доносы китайскимъ властямъ, разслѣдованія и даже смѣщеніе князей, отрѣшеніе не отъ родовыхъ рравъ, а отъ власти, на время или навсегда.
Монгольскіе князья -- всѣ отъ рожденія генералы китайской службы -- носятъ косы, китайское платье. Остальное населеніе пока внѣ вліянія китайской жизаи.
Фиктивность зависимости сказалась во время послѣдней китайской войны. Монголы должны были поставить шестьдесятъ тысячъ всадниковъ, а оружіе должно было выдать имъ китайское правительство. Когда всадники были собраны, имъ предложили ѣхать за оружіемъ въ Мукденъ (Мукденъ -- наша Москва). Монголы заявили, что безъ оружія они не могутъ ѣхать, такъ какъ ихъ перебьютъ и русскія войска и хунхузы, и потребовали, чтобы оружіе привезли имъ на мѣсто. Китайцы, не довѣряя монголамъ, оружія имъ не доставили, и такимъ образомъ ничего и не вышло изъ этого.
Несмотря на всю призрачность власти, монголы и этимъ недовольны, и въ настоящее время между ними идетъ сильное броженіе въ томъ смыслѣ, чтобы отдѣлиться отъ Китая и создать свое самостоятельное государство. Казалось, слѣдовало бы въ этомъ поддержать въ удобное время монголовъ, выговоривъ право русскимъ всѣхъ національностей покупать землю, селиться и жить по законамъ хотя бы Харбина. Тогда для русской колонизаціи открылись бы новыя необъятныя пространства. И не сомнѣваюсь, что, при надлежащей экономической свободѣ, весь этотъ край скоро принялъ бы цвѣтущій, живой видъ.
LIV.
Ляоянъ, 26-го іюня.
Отъ 14-го госпиталя проѣхать еще сотню саженей -- и мы въ 13-мъ.
Здѣсь конецъ всякому жилью. Дальше уже окопы, укрѣпленія, сбоку -- китайская деревушка.
Ни одного каменнаго или желѣзнаго зданія.
Только палатки съ двойными крышами на цементномъ полу да дощатые бараки, гдѣ аптека, лабораторія, помѣщеніе докторовъ и сестеръ,
Все очень бѣдно, все очень мизерно даже, но такихъ прекрасныхъ, гигіеническихъ условій я не встрѣчалъ нигдѣ. Здѣсь довольно высокое удаленное мѣсто: воздухъ кристаллически-чистъ.
Были ливни, но, благодаря цементному полу, въ палаткахъ никакого намека на сырость.
Больные удивительно быстро поправляются.
-- Смертные случаи были?
-- Ни одного.
Мы посидѣли въ баракѣ С. А. и его товарища: такія же кровати, какъ и у больныхъ. Полъ изъ грубо сколоченныхъ досокь. Парусиной баракъ раздѣленъ до верху.
-- А тамъ что?
-- Сестры.
-- Почти просвѣчиваетъ.
-- Какъ же иначе? Это все, что имѣемъ.
-- Вы тоже еврей?
-- Да
Мы прощаемся съ С. А., его товарищемъ, и я уѣзжаю.
Я въ послѣдній разь смотрѣлъ на этотъ 13-й госпиталь, на его палатки, чистенькія дорожки: все такъ просто, но такъ уютно, чисто въ этомъ маленькомъ заразномъ и ко всему -- тринадцатомъ госпиталѣ.
LV.
Изъ Ляояна.
Десять дней я былъ въ постоянныхъ разъѣздахъ. Былъ въ Ляндансанѣ, нѣсколько разь въ Дашичао, Инкоу.
Послѣ дѣла 26-го іюня близъ Гайчжоу, ждали со дня на день сраженія близъ разъѣзда Соляного, въ восьми верстахъ отъ Дашичао. Мы укрѣплялись, готовились дать отпоръ, но въ то же время вывозили склады изъ Дашичао. Вдоль линіи желѣзной дороги непрерывнымъ слѣдомъ тянулись китайскія арбы съ русскими солдатами вмѣсто китайцевъ-погонщиковъ. Вмѣсто вожжей у солдата кнутъ, и онъ, стараясь подражать китайцу, издаетъ горловые звуки, но, потерявъ терпѣнье, соскакиваетъ и уже на ходу вытягиваетъ лѣнивую запряжку кнутомъ.
Бой 26-го іюня,-- говорятъ спеціалисты,-- останется въ исторіи, какъ рѣдкій, если не единственный бой, который велся по всѣмъ правиламъ арьергарднаго боя.
Генералъ Штакельбергъ лично руководилъ боемъ и все время былъ въ огнѣ. Шрапнельный огонь японской артиллеріи, несмотря на двѣсти выпущенныхъ снарядовъ, убилъ тсько одного офицера генеральнаго штаба графа Нирода. И то уже послѣ того, какъ бой считался законченнымъ и графъ Ниродъ, сидя, писалъ донесеніе.
29-го іюня въ тѣхъ же мѣстахъ было небольшое развѣдочное дѣло. Раненъ въ немъ всего одинъ человѣкъ шрапнелью -- студенть-медикъ Таракановъ. Характерно это дѣло въ томъ отношеніи, что показываетъ, какъ важна выдержка въ современныхъ бояхъ. Разсказываю вамъ со словъ доктора "Краснаго Креста", пользующаго Тараканова.
Рѣшено было напасть врасплохъ на небольшой японскій отрядъ.
Была снаряжена рота, со скорострѣльной пушкой, и пятьдесятъ охотниковъ.
Охотники впереди цѣпью, чтобъ высмотрѣть противника.
Между нями вызвался и студентъ Таракановъ.
Долго они ползали по сопкамъ, нигдѣ не находя противника, когда наконецъ, взобравшись на одну изъ сопокъ, увидали притаившійся японскій отрядъ изъ пѣшихъ и конныхъ. Сейчасъ же одного отрядили къ ротѣ, а остальные продолжали наблюдать. Янояцы были у нихъ какъ на ладони, не подозрѣвая того, что они уже открыты. Рота между тѣмъ осторожно приблизилась и, спрятавъ орудіе въ складкахъ мѣстности, открыла орудійный огонь. Было прекрасно видно, какъ первая шрапнель разорвалась и восемь всадниковъ, много лошадей упали. Видна была поднявшаяся тревога и второй нашъ выстрѣлъ неизвѣстно откуда.
Но въ это время одинъ изъ солдатъ въ цѣпи охотниковъ не выдержалъ и выстрѣлилъ: сверкнулъ огонекъ и открылъ японцамъ, гдѣ непріятель,-- посыпались пули, шрапнель. Первымъ же выстрѣломъ былъ раненъ Таракановъ, цѣпь и отрядъ поспѣшно отступили, унося на плечахъ Тараканова.
Таракановъ можетъ считать себя все-таки удовлетвореннымъ въ томъ смыслѣ, что видѣлъ непріятеля. Одинъ же раненый офицеръ, котораго увозили въ Россію, жаловался мнѣ:
-- Вотъ раненъ, а такъ и не удалось увидѣль ни одного японца, Стоишь предъ чистымъ мѣстомъ: горы, сопки,-- вдругъ пыль, что-то сверкнуло около тебя, и поѣзжай уже домой, и конецъ войнѣ. Непріятеля не видѣлъ, раненъ гдѣ-то подъ какимъ-то Ванзапудза, да и раненъ, какъ видите, въ такое мѣсто.
Спрашивали одного полковника казачьяго, который здѣсь съ полкомъ уже мѣсяцъ, былъ въ двухъ дѣлахъ;
-- Японцевъ видѣли?
-- Въ Дашичао поймали одного -- видѣлъ.
Послѣ 22-го ничего серьезнаго не было подъ Гайчжоу. Японцы успѣшно окапывались, мы тоже готовились, ожидая со дня на день боя. И все это время наши и японскія войска передвигались, мѣняли позиціи, перемѣшивали умышленно части,-- съ цѣлью, конечно, затруднить противной сторонѣ собирать свѣдѣнія.
Тѣмъ не менѣе и мы и японцы свѣдѣнія эти все время получали. Другой вопросъ, насколько вѣрны были эти свѣдѣнія.
-- Сегодня у японцевъ на дивизію больше у Гайчжоу,-- если къ ночи намъ поспѣютъ подкрѣпленія, то Дашичао не отдадутъ.
Проходило завтра, послѣзавтра, и все было тихо и неопредѣленно.
Прилетѣла вдругъ откуда-то вѣсть о гибели 28 тысячъ японцевъ подъ Портъ-Артуромъ. Еще не было никакихъ телеграммъ, но всѣ уже знали, и никто не могъ указать источника. Знали и вѣрили и не вѣрили.
-- Фугасами взорвали.
-- Ерунда: фугасами можно 50--100 человѣкъ взорвать.
Пришла телеграмма изъ Чифу, отъ двухъ нашихъ консуловъ.
-- И Лессаръ подтверждаетъ, что около 20 тысячъ. Но отчего же нѣтъ офиціальнаго подтвержденія?
-- Курьеръ, очевидно, перехваченъ.
Потомъ слухи затихли, и никто имъ больше не вѣрилъ.
Третьяго я уже опять былъ въ Дашичао, гдѣ генералъ Мищенко обнаружилъ, что вплоть до Гайчжоу непріятеля больше нигдѣ нѣтъ.
Узнали, что въ Гайчжоу была посадка войскъ на суда, и потому ждали занятія Инкоу. Ждали 4-го и 5-го и послали туда подкрѣпленіе. Ждали по утрамъ около 8 чамовъ съ приливами. Я былъ въ это время въ Инкоу, выѣзжалъ на катерѣ на взморье, но нигдѣ на горизонтѣ никакихъ судовъ не было. Нашъ "Сивучъ" ушелъ вверхъ по Ляохе. Вечеромъ въ 5 часовъ уже въ Дашичао говорили всѣ, что полторы дивизіи японцевъ сѣли на суда и ушли въ Портъ-Артуръ на пополненіе выбывшихъ изъ строя.
-- Значитъ, вѣрно, что двадцать или двадцать восемь тысячъ японцевъ уничтожено?
-- Нѣтъ никакого сомнѣнія, и уходъ японцевъ въ Портъ-Артуръ -- лучшее доказательство.
А 6-го іюля въ Дашичао уже говорили о вчерашнемъ боѣ у генерала Гершельмана. Мы отступили, но бой хвалили, хвалили и Гершельмана:
-- Его донесенія всегда вѣрны. Мы отступили въ порядкѣ и положили много японцевъ.
Заговорили объ общемъ наступленіи арміи Кѵроки. Одни вѣрили, другіе нѣтъ.
-- Куроки пробирается въ Мукденъ?
-- Никуда онъ не пробирается, а щиплетъ такъ, чтобы дать время Оку расправиться съ Портъ-Артуромъ.
-- По-вашему, что же, Портъ-Артуръ возьмуть?
-- Надо быть ко всему готовымъ.
-- А если Портъ-Артуръ возьмутъ, куда уйдетъ флотъ?
-- Никогда Порть-Артуръ не возьмуть! Сегодня генералъ Величко,-- я самъ слышалъ,-- говорилъ, что Портъ-Артуръ неприступенъ.
-- По-моему, надо двумя корпусами итти сейчасъ же на выручку Портъ-Артура.
-- Но вѣдь ужъ ходили!
-- Ну, и что жъ, что ходили?!
Начинается споръ. И сторонники и противники движенія на Портъ-Артуръ въ доказательствахъ опираются на бой подъ Вафангоу 2-го іюня.
Если оглянуться назадъ, ко времени моего пріѣзда сюда, въ половинѣ мая, когда съ минуты на минуту ждали, что мы бросимъ Ляоянъ, я сравнить съ теперешнимъ положеніемъ, по-моему, сдѣлано много. Чтобы сдѣлать остальное, нужна сила, настоящая реальная сила -- въ 500 тысячъ человѣкъ армія.
Если къ осени мы не будемъ имѣть эту силу -- насъ ждетъ лишній годъ войны.
Это я уже высказывалъ и теперь, оглянувшись, говорю еще болѣе убѣжденно.
Японцы -- очень и очень серьезный врагъ. Я лично убѣжденъ, что у нихъ теперь уже армія близка къ 500 тысячамъ человѣкъ. За это говоритъ логика вещей. Еще въ XVI столѣтіи каждая воюющая сторона въ междоусобной войнѣ легко собирала по 300 тысячъ арміи. Это -- фактъ. Теперь, когда эта нація имѣетъ 45 милліоновъ населенія, когда вся, какъ одинъ, воодушевлена, когда никто не отвергаетъ ихъ боевыхъ способностей,-- я никогда не повѣрю, чтобы они могли выставить только 300 тысячъ. Конечно, истину они скрываютъ и умѣютъ ее скрывать,-- умѣютъ и внушать то, что имъ выгодно.
Турецкая война показала, какъ невыгодно не выбрасывать на театръ военныхъ дѣйствій сразу большія арміи.
LVI.
Между Ляояномъ и Дашичао, 27-го.
Сегодня, въ 7 часовъ утра, ко мнѣ заглядываетъ гостепріимный хозяинъ участка въ Дашичао.
Съ лицами связываются воспоминанія о мѣстахъ: фантастичный узоръ горъ, луна, желтое море; что-то скрываютъ эти горы и точно надвигаются и волнуются вмѣстѣ съ засѣвшими тамъ японцами. А къ западу отъ Дашичао вѣтка въ Инкоу: низкіе далекіе берега и волны мутной рѣки, сливающейся на горизонтѣ съ моремъ.
Чистый городокъ, пріютившійся на набережной. Все это уже близкое мнѣ, хотя я только разъ и побывалъ тамъ, и я вдвойнѣ радъ видѣть гостепріимнаго хозяина Дашичао, человѣка прямого, часто, очень часто во вредъ себѣ не умѣющаго и не желающаго скрывать свои мнѣнія относительно всѣхъ тѣхъ, которые изъ-за крестика или иныхъ побужденій не понимаютъ сами, что своей безсознательной дѣятельностію только невѣроятно тормозятъ и туманять дѣло. -- Что новаго?
-- Со вчерашняго вечера поставленъ вопросъ: быть или не быть Дашичао? 25-го и 26-го подъ Гайчжоу было дѣло, и мы отступили за Гайчжоу и укрѣпляемся теперь на разъѣздѣ Соляномъ между Гайчжоу и Дашичао.
-- Неудачное дѣло?
-- Очень удачное, одно даже изъ самыхъ удачныхъ.
-- А отступленіе?
-- По программѣ: до времени -- отступленіе съ боемъ. Но, если сосчитать всѣ потери у японцевъ при всѣхъ ихъ побѣдахъ -- этихъ потерь вдвое почти больше. Вчера тоже у нихъ масса легла -- больше тысячи.
-- А у насъ?
-- Сто съ небольшимъ. У нихъ и поносы; говорятъ, тысячи во двѣ выбываютъ изъ строя.
-- И у насъ начались.
-- Ну, какъ же сравнить -- у насъ и 1/4 части ихняго нѣтъ, и протекаетъ болѣзнь у насъ легче,-- у желтой расы она тяжелѣе.
-- Да, вчера мнѣ говорилъ главный медицинскій инспекторъ манчжурской арміи, что, по его наблюденіямъ, въ китайскую войну наибольшій процентъ заболѣваемости и смертности наблюдался у китайцевъ и японцевъ. Японскія войска къ тому же и изнурены больше... Такъ вы говорите, удачный бой?
-- Спеціалисты говорятъ, что бой былъ по всѣмъ правиламъ современнаго искусства, какъ подобаетъ быть арьергардному бою. Генералъ Штакельбергъ все время самъ былъ въ передовой цѣпи, все время самъ руководилъ, и всѣ враги его признаютъ, что дѣйствовалъ онъ блистательно.
-- А отъ чего зависятъ, отдадимъ мы Дашичао или нѣтъ?
-- Я вѣдь могу передать только слухи. У Куроки и Оку 11 дивизій. Растянуты онѣ, какъ и наши, на громадномъ пространствѣ, чуть ли не на полтораста верстъ, чуть ли не отъ Мукдена и до Дашичао. Они наступаютъ, стало-быть, иниціатива въ ихъ рукахъ, но гдѣ главаыя ихъ силы сосредоточатся? Все время у нихъ передвиженія...
-- И у насъ тоже?
-- А у насъ -- своего рода игра въ жмурки. Вопросъ и сводится къ тому, гдѣ въ данный моментъ сраженія перевѣсъ силъ. И если окажется, что у нихъ, то, очевидно, въ силу уже этого надо продолжать тогь самый планъ, который намѣченъ былъ съ самаго начала.
Выясняется, что мнѣ надо ѣхать въ Дашичао. Я, конечно, очень радъ этому. И вотъ я опять въ вагонѣ съ помощникомъ начальника отдѣленія Б. Н. и начальникомъ 13-го участка Л. О. Между Ляояномъ и Дашичао -- громадное скопленіе поѣздовь: выгружаютъ, нагружаютъ, погружаютъ войска, ѣдутъ туда и назадъ, и мы успѣваемь къ вечеру добраться только до слѣдующей станціи Лисянгунъ.
Здѣсь скрещеніе съ почтовымъ, и я отправляю письма. Проходитъ много времени, и я замѣчаю, что одинъ листъ изъ письма забылъ вложить.
Спрашиваю кондуюсра:
-- Поѣздъ долго еще простоитъ?
--Ни одного звонка еще не было.
Ну, значитъ, успѣю. И я пошелъ съ письмомъ, чтобъ бросить его въ почтовый поѣздъ. Не совсѣмъ обычный типъ почтоваго поѣзда: рядъ санитарныхъ вагоновъ, воинскихъ -- исключительно воинскимъ грузомъ груженые вагоны, платформы,-- это и есть вагоны почтовые. Поѣзда здѣсь безконечно длинны. Пока ходилъ, мой поѣздъ ушелъ. Далъ телеграмму въ Хайченъ отцѣпить мой вагонъ, а до Хайчена -- 25 верстъ -- рѣшилъ доѣхать съ первымъ отходящимъ воинскимъ. Классный вагонъ 3-го класса одинъ. Въ немъ помѣщаются всѣ офицеры. Надо спросить разрѣшенія начальника эшелона. Начальникъ эшелона -- подполковникъ, батальонный командиръ, и его батальонъ, въ полномъ составѣ, ѣдетъ въ этомъ же поѣздѣ; онъ въ вагонѣ, и я опятъ прохожу узкой галлереей между двумя поѣздами -- почтовымъ и военнымъ. Такъ какъ въ почтовомъ ѣдетъ много свѣже-раненыхъ,-- третьягоднишнихъ и вчерашнихъ, то всѣ вагоны раненыхъ обступили кучки солдатъ и жадно слушаютъ, что говорятъ имъ перегнувшіеся изъ товарныхъ вагоновъ раненые.
Лица сосредоточенныя, напряженныя.
Я слышу только отрывочныя фразы:
-- Тутъ, какъ пика у меня переломилась, а онъ ужъ замахнулся,-- я хвать его за дуло ружья, да этакъ на себя...
-- Нѣтъ этого хуже, какъ отступать... Бѣда!
-- Ему что? Только рубаха на немъ да лакей при немъ, знай подпосить ему патроны...
Изъ каждаго вагона выглядываютъ сестры. Часто и онѣ что-то разсказываютъ солдатамъ. На воротахъ вагоновъ висятъ гдѣ-то выстиранныя, теперь сушащіяся рубахи да разное, разныхъ цвѣтовъ, бѣлье. Сквозь тьму пробираются китайцы съ лотками, на которыхъ огурцы, зеленые абрикосы. Остановятся и слушаютъ, точно понимаютъ, а можетъ-быть, и не понимаютъ, можетъ-быть, и не китайцы, какіе-то штатскіе. Въ общемь весь этотъ проходъ, узкій и длинный, производитъ впечатлѣніе временнаго переулка гдѣ-нибудь на ярмаркѣ, гдѣ обыкновенные интересы уже сблизили всѣхъ, а живутъ люди теперь этой одной жизнью тамъ налаженно, точно и вѣкъ такъ жили. А вотъ и вагонъ 3-го класса.
LVII.
28-го іюня.
Въ узкомъ проходѣ прилажена доска, на ней перо, чернилица и печать. И что-то устало пишетъ, стоя, пожилой подполковникъ съ отросшей щетиной на лицѣ.
-- Сдѣлайте одолженіе, выбирайте любое мѣсто.
-- Господа, всѣ животы подвело: ѣсть хочу, когда же обѣдъ? Мнѣ вѣдь въ караулъ.
Говоритъ молодой съ усиками красивый подпоручикъ въ рубахѣ, шарфѣ, шапкѣ и съ револьверомъ.
-- Даютъ, даютъ,-- успокаиваетъ чей-то голосъ.
Я оглядываюсь. Вагонъ маленькій, изъ товарныхъ вагоновъ, съ верхними и нижними койками. Всѣ койки заняты. Подушекъ ни у кого. Очевидно, свернутая шинель и замѣняетъ подушку. У рѣдкихъ тюфячки, остальные лежатъ прямо на доскахъ. Заскорузлые жестяные чайники,-- все бѣдно, просто.
Всѣ офицеры -- молодежь обыкновеннаго армейскаго типа.
Пройдетъ, приложитъ руку къ фуражкѣ, назоветъ свою фамилію. Я ужъ знакомъ со всѣми.
-- Ну, такъ повтори еще разъ.
-- Ну вотъ, если хунхузы или японцы нападуть... какъ нападутъ?.. Стрѣлять издали будутъ -- командуй: изъ вагоновъ отстрѣливаться. Если поѣздъ остановятъ и въ зависимости, если подходять цѣпью? Тогда долой изъ вагоновъ и тоже въ цѣпь, а то колонной... Ты выучи уставъ.
-- Ладно, выучу.
Онъ добродушно обращается ко мнѣ:
-- Вотъ попалъ изъ запаса и все перезабылъ, оказывается.
-- Перезабылъ? И не зналъ никогда.
-- Врешь, зналъ: ты, что ли, за меня держалъ экзаменъ?
Въ сосѣднемъ отдѣленіи какой-то офицерикъ очень убѣдительно, ровнымъ, льющимся голоскомъ, убѣждаетъ доктора помѣняться съ нимъ на какихъ-то условіяхъ шашкой.
Молодой докторъ угрюмо слушаетъ.
-- Мнѣ вѣдь рѣшительно все равно,-- льется быстрая ласковая рѣчь офицерика:-- я только хочу, чтобы у васъ была настоящая шашка. Вы посмотрите -- дамасская сталь! А легкость? А изгибъ? Я вамъ говорю, мнѣ досталась она отъ одного лейбъ-гусара. Съ громадными связями человѣкъ, страшно богатый -- подарилъ мнѣ... Дареная и, видите, для васъ не жалко. Онъ самъ за клинокъ только одинъ, и то по случаю, далъ сто рублей. Сто рублей! Если даже считать, что, какъ богатый человѣкъ, лейбъ-гусаръ переплатилъ отъ 25 рублей, считайте -- вдвое переплатилъ, все-таки пятьдесятъ останется, а я вамъ предлагаю совсѣмъ даромъ. Я только вѣдь хочу, чтобы и у васъ была настоящая шашка...
-- Господа, обѣдать!
Приносятъ громадный котелъ.
-- Не угодно ли съ нами пообѣдать? Сегодня у насъ супъ, да еще изъ курщы,-- предлагаютъ мнѣ.
-- Только-что ѣлъ.
Ѣдятъ по очереди. Ѣдятъ аппетитно, сочно.
-- Давно ѣдете?
-- Мѣсяцъ и два дня.
-- Дорога тяжела?
-- Нѣтъ... Тѣсно немного.
-- Солдатамъ тѣснѣй,-- замѣчаетъ докторъ.
-- Но, кажется, ихъ хорошо кормятъ.
Молодой, крупный, заспанный блондинъ тяжело вскакиваетъ, и я уже слышу за перегородкой его громкое чавканье.
-- Ругатель,-- ласково поощряютъ его товарищи.
Поручикъ продолжаетъ ѣсть и въ то же время рычитъ.
Опять воркуетъ молодой офицеръ насчетъ шашки и снова кончаетъ всякій свой періодъ все тѣмъ же припѣвомъ:
-- Вы же понимаете, что мнѣ вѣдь рѣшительно все равно: я только хочу...
-- Хорошо: я согласенъ.
-- Согласны? Это окончательно? Вы скажите навѣрно,-- я такъ и стану считать. Со мной онъ уже совсѣмъ-было условился...
-- Окончательно,-- подтверждалъ докторъ.
-- Ну, вотъ и отлично.
Докторъ отходитъ и садится противъ меня.
-- Докторъ, давно кончили?
-- Въ девятьсотъ второмъ.
-- Гдѣ?
-- Въ академіи. Отслуживаю...
-- Интересно?
-- Пока очень неинтересно: отстаешь отъ всего...
-- Скажите мнѣ, пожалуйста,-- настойчиво спрашиваетъ меня, подходя, подполковникъ:-- отчего мы такъ долго стоимъ на каждой станціи, на разъѣздахъ?
-- Вѣроятно, забиты станціи.
-- Но теперь только нашъ поѣздъ остался!
-- Это здѣсь, а впереди?
-- Почему же забиты?
-- Задержалась выгрузка, дожди были -- въ дождь интенданты не выгружаютъ, а теперь усиленное движеніе.
Совсѣмъ темнѣетъ. Только паровозъ гдѣ-то жалобно, какъ загнанное животное, сопитъ и насвистываетъ.
-- Дня черезъ два доѣдемъ?
-- Понадобшся, и въ два часа доѣдемъ... Все охота вотъ разсуждать, а какъ тутъ разсуждать, когда вотъ такъ же видно намь, какъ вотъ въ той ночи. На то и война... Спать пора!..
-- Это васъ ищутъ?
Передо мной стоитъ дежурный по станціи.
-- Не хотите ли на вагонеткѣ доѣхать до разъѣзда,-- тамъ вѣдь поѣздъ тоже долго простоить, успѣете.
Я соглашаюсь и ухожу съ дежурнымь въ казарму дорожнаго мастера.
Прохладный воздухъ намъ такъ пріятенъ послѣ душнаго вагона. Въ темнотѣ мелькають огоньки казармы. Она похожа на маленькую уютную усадьбу съ деревьями.
Во внутреннемъ небольшомъ дворѣ, за накрытымъ столоуъ, съ лампой посрединѣ, сидятъ нѣсколько человѣкь и ужинаютъ: ѣдятъ степенно, съ достоинствомъ трудовыхъ людей. Во главѣ стола сидитъ лѣтъ сорока человѣкъ съ рѣзкими чертами лица, съ густыми усами. Это дорожный мастеръ. Онъ, прожевывая, выслушиваетъ распоряженіе и смотрить и своихъ помощниковъ. Въ ихъ лицахъ тревога -- на комъ остановится выборъ. Кому охота ѣхать ночью...
-- Поѣзжайте,-- говоритъ онъ человѣку съ плоскимъ, выразительнымъ лицомъ.
-- Часа два проѣдемъ. Поѣздъ, пожалуй, не захватимъ, а этимъ всѣ равно сейчасъ пойдемъ.
-- Поѣздъ захватите, это навѣрно.
Еще пауза, и старшій рабочій, на котораго палъ жребій, порывисто встаеть и исчезаетъ въ темнотѣ.
-- Присядьте, пожалуйста, сейчасъ будетъ готово. Не хотите ли поѣстъ?
LVIII.
Дашичао.
-- Сегодня рѣшится вопросъ: оставляемъ ли мы Дашичао или отступаемъ.
-- Почему?
-- Если до завтра японцы не начнутъ боя, къ намъ подоспѣютъ подкрѣпленія, и мы остаемся и принимаемъ бой.
-- Сколько японцевъ?
-- Восемьдесятъ тычячъ.
-- Сколько насъ?
-- Теперь, сейчасъ -- пятьдесятъ.
-- А завтра?
-- Будетъ больше, чѣмъ у японцевъ.
-- Но теперь уже два часа: боя нѣтъ?
-- Я только-что съ позицій: нѣтъ. Японци окапываюгся у Соляного разъѣзда, въ десяти верстахъ отъ Дашичао. Но можетъ быть еще и ночной бой. А можетъ-быть, бой и не у насъ, а у Келлера: боевая линія вѣдь идетъ на сто верстъ. Нападающая сторона -- они, слѣдовательно у нихъ и иниціатива. Гдѣ они нападутъ? И, прежде чѣмъ нападутъ, перемѣшаютъ такъ шашки, чтобы самъ чортъ ничего не разобралъ, гдѣ сколько у нихъ.
-- И наши постоянныя передвиженія имѣютъ тотъ же смыслъ?
-- Несомнѣнно. Особенно теперь, когда вх каждомь китайцѣ можно предполагать переодѣтаго японца.
Несомнѣнно одно: никто ничего не знаетъ, и всѣ, кого я видѣлъ въ Дашичао,-- всѣ говорятъ другое.
Отступимъ непремѣнно. Ни за что не отступимъ.
-- Съ чего идти японцамъ въ равнины, имъ, людямъ горъ, когда у нихъ -- горная артиллерія, нѣтъ кавалерій, настолько нѣтъ, что до сихъ поръ они не могли воспользоваться ни одной своей побѣдой и ни разу не преслѣдовали насъ. Еще въ началѣ кампаніи можно было думать, что они пойдуть и въ Харбинъ и чуть ли не въ Иркутскъ. Но теперь силы всѣ на виду. Не безъ головы же они: съ арміей въ двѣсти тысячъ наступать на болѣе сильную въ ближайшемъ уже будущемъ, да еще въ виду дождей! Займутъ Дашичао, Инкоу и дальше шагу не сдѣлаютъ.
-- Вы были, полклвникъ, въ дѣлѣ подъ Гайчжоу 26-го іюня?
-- Былъ. Это былъ арьергардный бой по всѣмъ правиламъ военной науки, хотя совѣршенно не согласный съ диспозиціей. Предполагали, что начеется съ генерала Самсонова на правомъ флангѣ, а въ шесть часовъ утра уже весь бой перешелъ на лѣвый. Штакельбергъ все время былъ впереди и самъ руководилъ боемъ. Три раза японцы батальонными колоннами шли въ атаку, и наша артиллерія буквально косила ихъ.
-- Войска хорошо себя держали?
-- Идкально, какъ на парадѣ. Ко всему привыкаетъ человѣкъ. Хотя, впрочемъ, къ шрапнели привыкнуть трудно: пуля -- жжа! и конецъ. А эта воетъ,-- издалкка, громче, громче -- бумъ!
-- Полета не видно?
-- Нѣтъ. Оставайтесь: можетъ-быть, завтра и будетъ что-нибудь.
-- Я не могу оставаться: я долженъ черезъ два часа ѣхать назадь, въ Ляоянъ. Скажите: правда; что японцы пьютъ ханшинъ или саки передъ сраженіемъ?
-- Говорятъ. Но въ тѣхъ фляжкахъ, которыя я осматривалъ, тамъ вода и, вѣроятно, кипяченая.
-- Прикалываютъ нашихъ раненыхъ?
-- Это -- да. Но не какъ обычное явленіе. А тепорь вотъ что выясняется: у нихъ холера, -- это уже несомнѣнный фактъ, и если мы будемъ гоняться за ихъ плѣнными, то этимъ путемъ можемъ легко и къ себѣ занести эту гостью.
-- Если холера есть, то, я думаю, чркзъ китайцевъ она придетъ скорѣе, чѣмъ чрезъ плѣнныхъ японцевъ. Медицинскій инспекторъ арміи говорилъ мнѣ, что по его наблюденіямъ холера на желтую расу дѣйствуетъ гораздо сильнѣе. Въ китайскую войну, когда холера свирѣпствовала среди японцевъ и китайцевъ, въ европейскихъ войскахъ она дѣйствовала очень слабо.
-- Какое настроеніе у солдатъ?
-- Есть ѣда, можетъ выспаться, дождемъ его не мочитъ -- хорошее настроеніе, а если нѣтъ -- плохое. Другого настроенія у русскаго солдата нѣтъ.
-- Но если бьютъ его?
-- Это до него не касается: это ужъ дѣло начальства...
Я здороваюсь съ представителемъ "Краснаго Креста", съ представителемъ Москвы, съ г. Катковымъ,-- всѣ теперь озабочены однимъ: эвакуировкой и пріемкой новыхъ больныхъ.
-- Желудочные?
-- Да, но легкіе,-- черезъ нѣсколько дней уже назадъ ѣдутъ.
-- Что, какова чистота! -- подходитъ военный комендантъ.-- Кругомъ ни пылинки!
-- Генералъ Треповъ страсть подтягиваетъ.
Меня зовутъ обѣдать, и мы обѣдаемъ въ большомъ обществѣ инженеровъ, военныхъ. Приходитъ во время обѣда много народу. Среди нихъ и Н. А. Демчинскій.
Все тотъ же, вотъ ужъ пять мѣсяцевъ не надоѣдающій разговоръ о войнѣ, о злобѣ дня: отступимъ или нѣтъ отъ Дашичао. Большинство, впрочемъ, не хочетъ отступать.
-- Мало ли что вамъ не хочется: если надо -- отступимъ.
-- Несомнѣнно, Куропаткинъ знаетъ, что дѣлаетъ.
На этомъ мирятся всѣ.
Поѣздъ уже готовь, и надо ѣхать назадъ. Я смотрю въ окно вагона: по обѣимъ сторонамъ тянется непрерывная цѣпь конныхъ обозовъ по просохшей уже дорогѣ.
Смѣшно видѣть солдата, управляющаго вмѣсто китайца китайской арбой съ запряжкой: одинъ мулъ въ корню, а три на выносъ и безъ вожжей. Очевидно, приспособился: сидить на арбѣ, помахиваетъ китайскимъ кнутомъ и разговариваетъ съ мулами на какомъ-то русско-китайскомъ жаргонѣ, гдѣ на одно перевранное китайское слово приходится двадцать исковерканныхъ русскихъ, въ родѣ: бросать -- мало-мало бросайло.
Сдѣлано и приспособленіе: нѣкоторыя арбы соединены, и получается телѣга на четырехъ колесахъ.
У китайцевъ арба съ запряжкой покупается отъ 500 до 800 рублей.
Я слышалъ, что количестно такихъ подводъ приказано увеличить на десять тысячъ штукъ.
LIX.
Дашичао.
28-го іюня.
Командиръ 8-го полка, съ красными лампасами, плотный, бритый, живой, съ коротко остриженными густыми волосами, съ зоркими, съ простодушной хитрицей, глазами -- все время въ движеніи. Веселый, общительный и жизнерадостный человѣкъ. Съ молодыми офицерами говоритъ добродушно, и, чѣмъ больше благоволитъ, тѣмъ сильнѣе ласково-ругательное прозвище.
-- Этакая дрянь: взяли еще двухъ такихъ же оголтѣлыхъ и отправились между двухъ цѣпей, нашей и японской, прогуливаться, а пули такъ и свистятъ кругомъ. Я жъ его,-- еще разъ попробуй,-- выпорю...
И полковникъ хохочетъ завиднымъ смѣхомъ.
-- Га?
И онъ опять смѣется.
-- Мой полкъ все время въ бѣгахъ, съ 17-го мая,-- вотъ полтора мѣсяца, а у меня, въ хорошій часъ молвить, четыре убитыхъ и 18 раненыхъ. Все время въ дѣлахъ, и плохихъ не было. 3-го іюня весь день сдерживалъ своимъ полкомъ, пока отступалъ нашъ правый флаитъ.
Разговоръ происходитъ въ коридорѣ вагона у открытаго окна. Сократъ въ сторонѣ почтительно говоритъ:
-- Вѣрно, совершенно вѣрно... Съ открытой храбростью, безъ сноровки, въ этой войнѣ всякій пропадетъ. Необходима сноровка... хитрость... Стрѣляетъ онъ... Шапку на палкѣ нарочно поднимешь, и одна секунда -- три-четыре пули уже прострѣлили шапку... Какъ черногорецъ стрѣляетъ...
-- Ну,-- не соглашается полковникъ.-- Три человѣка въ пятистаъъ шагахъ вдоль цѣпи гуляютъ и всѣ трое цѣлы,-- какая жъ это стрѣльба? Зарядовъ не жалѣютъ. А ужъ солдать, который палитъ и палитъ -- какой солдатъ?
-- Снарядовъ много выпускаетъ, зря выпускаетъ,-- это вѣрно.
-- А вѣрно, такъ что жъ? Мои казаки никакого вниманія на его пули не обращаютъ. Вотъ шрапнель -- этой поклонишься, какъ штукъ сто разорвется надъ головой, а въ каждой 350 пуль, да собственныхъ осколковъ. И все-таки... Вотъ такихъ сто разорвалось 2-го іюня надъ нами, а въ результатѣ -- ерунда...
-- Вѣрно, вѣрно,-- говоритъ раздумчиво Сократъ:-- надо умѣть и дѣло сдѣлать и людей сберечь.
Сократъ задумчиво смотритъ въ окно.
-- Особенная, совсѣмъ особенная война. Надо очень хитро: всю сноровку врага узнать... Въ руки не любитъ сдаваться. Ханшинъ или саки или лепешку сосетъ: сильный дѣлается, самъ себя не помнитъ.
-- Небось, какъ пику или штыкъ увидитъ передъ носомъ, вспомнитъ и себя... А ужъ пику... Прославился я теперь, какъ варваръ, а ужъ пика прославилась... Отъ полусотни два эскадрона послѣ 17-го повернули да маршъ маршемъ назадъ. Забыли и про своихъ пѣхотинцевъ. А тѣ за ними, какъ собаки въ травлѣ. Кричали: "палачи Ермака!". Ладно, мы омскіе, такъ и быть: Ермака Тимоѳеевича прямое наслѣдіе -- палачи, такъ палачи Ермака Тимоѳеевича.
-- Почему прямое наслѣдіе?
-- Онъ же насъ по Иртышу посадилъ, -- тамъ и осталось все его войско, и мы всѣ отъ него и пошли.
Смышленые, веселые глаза полковника смотрятъ на насъ.
-- Первый полкъ такъ и называется его именемъ. Какъ казаки говорятъ: полкъ Варнака Тимоѳеевича.
-- Первый полкъ тоже здѣсь?
-- Нѣтъ: охраняетъ китайскую границу. Первый, второй и третій.
-- Ну что жъ, и спать,-- говоритъ полковникъ.
-- Рано.
-- Привыкъ: съ первой зарей и я глаза открываю,-- хоть убей, не засну.
-- Рюмку коньяку?
-- Нѣтъ, благодарю, въ свое время все выпилъ,-- теперь ни вина ни водки.
-- Ну, ужъ это даже и на казака не похоже,-- говоритъ докторъ.
-- Одно слово -- никуда негодный человѣкъ,-- смѣется полковникъ.
-- За 17-е много Георгіевъ у васъ получили?
-- Что-о? Георгія, батюшка, офицеру получить -- мно-о-го надо...
-- А вотъ, полковникъ,-- говоритъ Сократъ:-- если бы лошадей не пожалѣть, да ночью въ ихъ лагерь, пока они лепешекъ еще не поѣли, да пока эта самая шрапнель... Не выдержали бы?
-- Видишь, что. Можетъ, конечно, что и не выдержали бы, да ты то разсуди головой, какъ въ этихъ горахъ съ лошадьми поворачиваться, а вдругъ да спутаешься, не вылѣзешь? Вотъ если бъ его къ Харбину поближе вытянуть -- на ладонку, такъ опять не пойдетъ, пожалуй, такой онъ сынъ.
-- Не пойдетъ.
-- Раньше-то раззадорился бы, можетъ, а теперь, пожалуй, раскусилъ.
Полковникъ уходитъ...
Сократъ задумчиво смотритъ въ окно съ какой-то затаенной, очевидно, привычной, гнетущей думкой.
-- Умный, дѣльный чоловѣкъ,-- говорить онъ про полковника раздумчиво:-- зря не сдѣлаеть...
Сократъ вздыхаетъ.
-- И я спать пойду... Очень радъ, что судьба свела насъ опять. Живы будемъ, будете строить въ Крыму -- дайте дѣло. Тутъ что? Война? У него бы на родинѣ война, а тутъ на чужой, совсѣмь посторонней сторонѣ, -- Сократь разводитъ зрачками. -- Ни ему ни мнѣ никакой пользы... Вся польза китайцу.
Сократъ безнадежно машетъ рукой и уходитъ.
Mы съ докторомъ забираемся въ купэ.
-- Вы здѣсь и привилигированномъ положеніи, докторъ?
-- Нѣтъ, обыкновенный военный врачъ.
-- Разница большая?
-- Порядочная. Младшій докторъ въ "Крстѣ" пятьсотъ въ мѣсяцъ, а военный -- 140.
-- Н-да...
-- Васъ интересуютъ всякія нововведенья? -- спрашиваеть меня докторъ.
-- Всю жизнь только этмъ и занимался. Нововведенья въ жизни, можно сказать, моя прямая спеціальность: всегда къ услугамъ.
-- Тогда прочтите этотъ актъ.
Я читаю.
-- Сегодня еще былъ объ этомъ разговоръ.
Это консервированіе мяса по способу г. Власевича. Опытъ производился во второмъ сибирскомъ корпусѣ, въ 124-мъ пѣхотномъ Воронежскомъ полку, въ іюнѣ этого года, въ Манчжуріи, въ деревнѣ Хунь-дзянь-тунѣ. Результатъ оказался блестящій:
"Люди чувствовали себя болѣе сытыми, чѣмь обыкновснно, когда пища готовится изъ обыкновеннаго свѣжаго мяса, потому что, по ихъ слсьамъ, порція изъ консервированнаго мяса менѣе водяниста и менѣе жилиста, почему съѣдается цѣликомъ и ничего не пропадаетъ зря".
Это -- слова акта за подписью всего полкового начальства и докторовъ.
Люди заявили, что предпочли бы получать меньшую порцію мяса, но консервированнаго. Мясо вкуснѣе. Это все изъ акта. Это понятно: шесть недѣль пролежавши въ консервированныхъ складахъ-холодильникахъ въ Америкѣ, мясо нѣжнѣе, вкуснѣе и переваримѣе нашего, по обычному способу приготовленнаго, жесткаго мяса.
"Принятое мясо одиннадцать дней хранилось при ротѣ сперва на открытомъ воздухѣ. При выступленіи же роты въ походъ 26-го мая сего года оставшійся двухдневный запасъ уложенъ былъ въ китайскую арбу безъ какой-либо особой укупорки и въ такомъ видѣ взятъ былъ въ дорогу. Температура окружавшаго воздуха была не менѣе 30° R. Было жарко и душно.
"Наваръ получился густой, въ виду чего пища всегда выходила вкусная. Комиссія нашла, что наваръ гуще, чѣмъ изъ обыкновеннаго мяса. Мясо было болѣе мягкое и нѣжное, а слѣдовательно и болѣе вкусное, чѣмъ мясо свѣжерѣзаннаго скота''.
-- Ну что жъ? Блестящій результатъ,-- сказалъ я, прочитавъ.-- Вопросъ о голодовкѣ, когда такое мясо можно доставлять и изъ Омска даже, вопросъ объ эпидеміяхъ, объ убыткахъ отъ падежей, отъ убиванія больныхъ, распространенія заразы, вопросъ сельскихъ хозяекъ во всѣхъ деревняхъ Россійской имперіи -- какъ лѣтомъ кормить мясомъ семью, когда больше трехъ дней оно не выдерживаетъ въ ледникахъ,-- всѣ эти вопросы рѣшены, какъ по мановенію волшебнаго жезла, и остается только радоваться, что война и въ этомъ дала толчокъ такому дѣлу. Пріятно и за русскихъ изобрѣтателей.