Домъ, гдѣ двѣ молодыя дѣвушки -- англичанки жили во время своего пребыванія во Флоренціи, носилъ названіе "Пансіона госпожи Больдъ", какъ гласила изящная мѣдная дощечка на дверяхъ. Госпожа Больдъ, якобы стоявшая во главѣ учрежденія, была вдова, съ виду болѣзненная, бѣлая и рыхлая словно недопеченное тѣсто; умъ ея во всѣхъ отношеніяхъ соотвѣтствовалъ этой наружности. Друзья мистрисъ Больдъ считали ее до нельзя добродушной, а враги (какъ это ни странно, но враги у нея были) называли ее слабохарактерной тряпкой. Миссъ Бэттъ, поперемѣнно фигурировшая въ обѣихъ роляхъ, большей частью, придерживалась послѣдняго мнѣнія.

Судьба не покровительствовала вдовѣ, и большинство людей, съ которыми ей приходилось сталкиваться на жизненномъ пути, становились на сторону судьбы. Дочь бѣднаго, провинціальнаго врача, всю жизнь съ горя пьянствовавшаго, племянница и компаньонка скупой, злющей старухи, жена невѣрнаго и жестокаго мужа (да еще игрока), вдова банкрота и самоубійцы,-- мистрисъ Больдъ мало отраднаго видѣла на своемъ вѣку, но со смиреніемъ несла свой крестъ.

Другой на ея мѣстѣ (за малыми исключеніями) навѣрно или озлобился бы, или палъ бы духомъ; но въ слабости мистрисъ Больдъ заключалась ея сила: бороться она была не въ состояніи,-- оставалось, значить, покориться. Но въ глубинѣ души у нея часто возникало мучительное подозрѣніе, не сама-ли она по оплошности виновата въ своей судьбѣ,-- и эта мысль лишала ее послѣдняго утѣшенія -- видѣть въ себѣ мученицу. Даже самымъ близкимъ ея друзьямъ порою надоѣдало, когда она предавалась отчаянному самобичеванію.

Младшая компаньонка ея по содержанію пансіона, и ея правая рука, миссъ Бэттъ-была одновременно ея бичомъ и опорой.

Что претерпѣвала мистрисъ Больдъ отъ миссъ Бэттъ, и, съ другой стороны, отъ какихъ крупныхъ непріятностей та же миссъ Бэттъ избавляла ее ежедневно -- объ этомъ пансіонеры и нахлѣбники смутно догадывались.

-- Миссъ Бэттъ держитъ хозяйку въ ежовыхъ рукавицахъ,-- замѣтила какъ-то Беатриса Гэмлинъ:-- но зато бываетъ для нея незамѣнима!

Миссъ Бэттъ была особа небольшого роста, съ суетливыми тѣлодвиженіями и рѣзкимъ голосомъ; ея жидкіе сѣдые волосы скручены были шишечкой на затылкѣ; затѣмъ она обладала остренькимъ, краснымъ носикомъ и выдающимися впередъ зубами.

О хозяйкѣ она говорила: "бѣдная наша, милѣйшая мистрисъ Больдъ", но по тону можно было догадаться, что она про себя прибавляетъ "и глупѣйшая". Обращалась она всегда съ хозяйкой сурово, но почтительно, чѣмъ повергала ту въ немалое смущеніе; миссъ Бэттъ никогда не забывала (да и другимъ не давала забывать) того факта, что мистриссъ Больдъ благороднаго происхожденія, а она сама нѣтъ.

-- Я сажусь къ вами за столъ, миссъ Гэмлинъ, по настоянію нашей бѣдненькой, милѣйшей мистрисъ Больдъ,-- сказала она какъ-то разъ Беатрисѣ,-- но я всегда помню, что не принадлежу къ вашему кругу.

Въ тотъ день, съ котораго начинается нашъ разсказъ, въ концѣ табль д'ота помѣстилась миссъ Бэттъ, поминутно ерзая на своемъ стулѣ. Стояла ранняя осень и большая часть туристовъ (англичане и американцы) еще не съѣхались изъ Швейцаріи и сѣверной Италіи во Флоренцію. Молодыя дѣвушки пошли въ столовую; хозяйка встрѣтила ихъ блѣдной улыбкой; миссъ Бэттъ поклонилась и, выразительно поджавъ губы, взглянула на свои часы.

-- Мы опоздали? Неужели?-- освѣдомилась Эвелина съ лукавымъ безпокойствомъ.

Мистрисъ Больдъ робко покачала головой и съ умолящимъ видомъ посмотрѣла черезъ столъ на свою компаньонку; та сказала:

-- Вы, кажется, пришли не позже, чѣмъ обыкновенно, миссъ Грэй!

-- Хорошо-ли вы провели время? Много-ли наработали?-- справился сосѣдъ Беатрисы, когда она усѣлась на свое мѣсто.

То былъ профессоръ одного изъ германскихъ университетовъ, проводившій каникулы въ Италіи; вотъ уже двѣ недѣли, какъ онъ аккуратно каждый день задавалъ своей сосѣдкѣ одни и тѣ же вопросы, и она принуждала себя безъ раздраженія удовлетворять его пустое любопытство. Получивъ и на сей разъ желаемый отвѣтъ, онъ улыбнулся и, по усвоенной программѣ, обратился къ Эвелинѣ:

-- Ваша подруга не лѣнится! Прилежно работаетъ!-- затѣмъ принялся за прерванную ѣду.

-- Нѣтъ,-- отвѣчалъ сосѣдъ Эвелины, молодой англичанинъ, на предложенный ею вопросъ:-- по моему, Флоренція вовсе не выигрываетъ при дальнѣйшемъ знакомствѣ. Я нахожу, что это просто трущоба. Моя мать непремѣнно желаетъ провести здѣсь зиму. Не понимаю! Прошлую зиму мы были въ Ниццѣ: тамъ все-таки сносно, развлеченія кое-какія есть, въ Монте-Карло можно съѣздить... А здѣсь буквально дѣлать нечего.

-- Однако, есть на что посмотрѣть, сэръ,-- замѣтилъ, сидѣвшій по другую его сторону американецъ:-- по-моему, городъ очень интересенъ.

-- Что вы сегодня осматривали, мистеръ Бортонъ?-- съ улыбкой освѣдомилась Эвелина.

-- Сегодня,-- американецъ принялся отсчитывать по пальцамъ -- я осмотрѣлъ: Дното, башню Джіотти Loggia dei Lanzi, дворецъ Vecchio; затѣмъ я отправился въ картинныя галлереи дворца Уфицци, и тамъ имѣлъ удовольствіе видѣть миссъ Гэмлинъ, которая упражнялась въ живописи.

Эвелина улыбнулась, а мистеръ Бортонъ продолжалъ:

-- По галлереѣ я перешелъ черезъ рѣку и закончилъ осмотръ дворца Питти и Санъ-Миніато.

-- Богъ мой! Какая энергія! На завтра, пожалуй, ничего не оставили?

-- Что вы! Завтра я намѣренъ заняться картинами Belle Arti, Санъ-Лоренцо, Санта-Марія-Новелла, Санта-Кроче, Санъ-Марко и Аннунціата. Тогда я покончу съ Флоренціей, но останусь еще на денекъ ради Fiesoie и Certosa, а затѣмъ, въ пятницу, съ ночнымъ поѣздомъ укачу въ Римъ.

-- И вы способны запомнить все видѣнное вами?-- съ ужасомъ освѣдомилась Эвелина.

-- Понятно. Я все отмѣчаю въ путеводителѣ.

-- Ненавижу осматривать достопримѣчательности!-- зѣвая, замѣтилъ первый англичанинъ,-- это такъ утомительно! Разумѣется, я помогу матери моей устроиться здѣсь, а самъ вернусь въ Англію и вздохну свободно. Дурачье эти итальянцы! Представьте, миссъ Грэй, что со мной на дняхъ случилось. Затѣяли мы съ знакомыми пикникъ въ Fiesoie и поджидали одного изъ участниковъ у какихъ-то воротъ,-- не помню названія,-- словомъ, у рѣчной пристани. Мы всѣ уже вышли за ворота, къ рѣкѣ, когда мнѣ вздумалось снова вернуться на дорогу, поглядѣть -- не идетъ-ли нашъ пріятель, а сторожъ ни за что не хотѣлъ пропустить меня, ссылаясь на то, что у меня въ рукахъ корзинка (провизія для пикника!), которую онъ обязательно долженъ осмотрѣть. А самъ прекрасно зналъ, негодяй, что тамъ одни бутерброды, такъ какъ онъ же осматривалъ ихъ съ минуту тому назадъ.

-- Ловко!-- засмѣялась Эвелина,-- какъ же вы выпутались изъ этого затрудненія?

-- Ну, я ему сказалъ два-три прочувствованныхъ слова по-англійски... Но онъ не понялъ, а только расхохотался; а тутъ подоспѣлъ запоздавшій пріятель, мы и отправились дальше.

-- Вамъ бы слѣдовало сказать ему,-- замѣтилъ мистеръ Бортонъ,-- что на обратномъ пути онъ волей-неволей выпуститъ васъ съ этими бутербродами безплатно.

Отвѣта не воспослѣдовало. Чей-то рѣзкій голосъ между тѣмъ отчеканивалъ:

-- Это фактъ, смѣю васъ завѣрить, миссъ Дугласъ! Герцогъ Эдинбургскій неизмѣнно за завтракомъ требуетъ мармеладу изъ айвы; онъ намазываетъ его на кусочекъ поджаренной булки и ѣстъ. Мнѣ, лично, ни за что бы этого не съѣсть, но на вкусъ и цвѣтъ...

-- Да неужели мистрисъ Питманъ? Какъ интересно! Чѣмъ же вы объясняете подобную причуду?

-- Право, не знаю. Вотъ, напримѣръ, герцогиня: она всѣмъ цвѣтамъ предпочитаетъ сиреневый! Она бы всю жизнь готова носить платья сиреневаго цвѣта, но, разумѣется, это немыслимо: всѣ бы думали, что она вѣчно въ полутраурѣ...

-- Понятно, это не годится! Но какъ пріятно знать такія подробности! Подумайте только: сиреневый цвѣтъ!

-- Я прочелъ въ сегодняшнемъ "Galagnani",-- вмѣшался въ этотъ интересный разговоръ мистеръ Бортѣнъ,-- что герцогъ Ноттингэмскій предложилъ руку и сердце миссъ Чэтфильдъ, самой хорошенькой дѣвушкѣ въ Нью-Іоркѣ.

-- Ага!-- съ лукавой улыбкой подхватила достопочтенная матрона,-- ужъ это въ газетахъ напечатано? Еще на прошлой недѣлѣ мнѣ про это говорила моя племянница, большая пріятельница кузины частнаго секретаря герцога,-- но я, разумѣется, не считала себя вправѣ разглашать помолвку до публикаціи ея въ газетахъ.

-- Еще бы!-- восторженно одобрила миссъ Дугласъ,-- такъ значитъ онъ женится на простой миссъ? Ахъ, какъ интересно! Вы говорите, невѣста очень хороша собой?-- обратилась она къ американцу съ живѣйшимъ любопытствомъ,-- скажите, она брюнетка или блондинка? Тутъ всякая подробность полна значенія!

-- Уйдемъ!-- шепнула Беатриса своей подругѣ,-- я задыхаюсь въ этой компаніи!

Въ дверяхъ столовой онѣ посторонились, чтобы пропустить выходившую изъ комнаты, въ сопровожденіи молодой дѣвушки, даму.

Высокая, стройная дама, съ блестящими глазами, не смотря на свои семьдесятъ лѣтъ, прошла мимо съ надменнымъ кивкомъ головы. Молодая дѣвушка, пухленькая, бѣлокурая, вѣчно улыбающаяся, хотѣла было остановиться и заговорить съ ними, но раздумала и, продолжая улыбаться, поспѣшила за гордой теткой, которая строго оглянулась на нее. Беатриса засмѣялась и стала подниматься съ Эвелиной вверхъ по лѣстницѣ, въ тотъ этажъ, гдѣ онѣ занимали комнаты.

-- Значитъ теперь и ты, Эвелина, въ не милости у миссъ Гріерсонъ? Это почему? Къ тебѣ она благоволила, только на меня смотрѣла искоса.

-- Она меня еще не считала безнадежной въ тѣ дни,-- пояснила Эвелина.

Подруги вошли въ свою гостиную и усѣлись.

-- А теперь я погибла въ ея мнѣніи. Мы съ ней сегодня поговорили по душѣ, до моего ухода въ мастерскую.

-- О чемъ же вы говорили?

-- Да опять старая пѣсня, на нѣсколько новый ладъ. По ея мнѣнію, скромнымъ дѣвицамъ не подобаетъ жить безъ компаньонки; слѣдовательно, мнѣ надо безотлагательно вернуться къ роднымъ. Затѣмъ она заговорила о тебѣ и заявила, что такой юной особѣ, какъ ты, нечего стремиться стать знаменитостью.

-- А не прибавила, что такой старухѣ, какъ она, нечего соваться не въ свои дѣла?-- вспылила Беатриса.

-- Нѣтъ, этого она, кажется, не говорила. Дѣло въ томъ, что она никакъ не можетъ оправиться отъ потрясенія, которое ты ей нанесла своею радостью по поводу первой проданной тобой картины. Она откровенно созналась, что обо мнѣ она лучшаго мнѣнія,-- по крайней мѣрѣ была,-- а теперь начинаетъ испытывать разочарованіе.

-- Почему же такъ?

-- Я ей отплатила откровенностью за откровенность и объяснила, что другихъ родныхъ, кромѣ женатаго брата, у меня нѣтъ, а они какъ нельзя лучше безъ меня обходятся; съ другой стороны, я окромно замѣтила, что тебѣ пріятно жить со мною и я не хочу лишать тебя этого удовольствія. А что касается до тебя...

-- Понимаю!-- поспѣшно перебила ее Беатриса, понявъ, что Эвелина скомпрометировала себя, хваля безмѣрно опальную подругу,-- теперь мы погибли въ ея мнѣніи, душа моя!

-- Да, и до извѣстной степени объ этомъ сожалѣю! Все таки она особа вполнѣ порядочная, хотя нѣсколько ограниченная и упрямая. Ты только сравни ее съ остальными салопницами -- пріятельницами пріятельницъ кузины частнаго секретаря самого герцога! Быть можетъ, это съ моей стороны и глупо,-- слегка понижая голосъ, продолжала Эвелина,-- но мнѣ обидно, что миссъ Гріерсонъ велитъ своей племянницѣ сторониться отъ меня, словно я зачумленная.

-- Ты скучаешь по миссъ Бланшь Гріерсонъ? Дорожишь ея дружбой?

-- Нѣтъ, не то,-- а самолюбіе мое страдаетъ. Чѣмъ мы хуже этой дѣвчонки? Мы и лицомъ, и манерами лучше ея. Я убѣждена, что она переглядывается съ офицерами... Вчера сидѣла съ книжкой у окна, напротивъ казармъ, и что-то подозрительно поглядывала туда изподтишка. Неужели я бы стала дѣлать что-либо подобное?

-- Ненавижу пансіоны!-- сказала вдругъ Беатриса.

-- И я тоже! Знаешь, о чемъ я подумываю? Хорошо бы намъ самостоятельно снять небольшую квартирку! На много ли дороже обойдется это?

-- Нѣсколько дороже, но это пустяки. Хлопотъ будетъ больше, а здѣсь мы на всемъ готовомъ.

-- Я берусь за хозяйство!-- пылко воскликнула Эвелина,-- мы поселимся въ самомъ верхнемъ этажѣ, а надъ нами, на крышѣ, будетъ площадка съ бѣлыми арками, поросшими дикимъ виноградомъ; въ глиняныхъ горшкахъ мы разставимъ гвоздику и ноготки, къ намъ будутъ прилетать за кормомъ голуби...

-- Лучше ужъ прямо снять средневѣковую башню и изображать изъ себя заколдованныхъ принцессъ!-- смѣясь, сказала Беатриса.

Но подруга ея не унялась; она встала и взволнованно начала ходить по комнатѣ, развивая свой планъ.

-- Давно было бы хорошо жить въ своемъ собственномъ, уютномъ гнѣздышкѣ! Ни туристовъ, ни сплетенъ, ни нравоученій!

-- Эвелина,-- рѣзко перемѣнила разговоръ Беатриса,-- что еще говорила тебѣ миссъ Гріерсонъ?

Эвелина пріостановилась, смущенная.

-- Не стоитъ обращать вниманія на ея слова!-- запинаясь, произнесла она.

-- Все это такъ, но я желаю знать вашъ разговоръ до самаго конца.

Эвелина усѣлась у ногъ своей подруги, ласково обняла ея колѣни и повернулась такъ, чтобы Беатриса не могла видѣть ея лица.

-- Она сказала,-- неохотно начала она,-- что нельзя пренебрегать общественнымъ мнѣніемъ... Что мы съ тобой и не подозрѣваемъ, какъ другіе истолковываютъ наши поступки.

-- Кто это "истолковываетъ"?-- гнѣвно перебила ее Беатриса.

-- Другіе ученики... ихъ друзья... Вивальди, наконецъ.

-- Вивальди?!

-- Она сказала, что итальянцы -- люди ужасные: въ глаза съ вами любезны, а за глаза вышучиваютъ васъ, сплетничаютъ.

-- Эвелина! Считаешь-ли ты Вивальди способными на это?-- съ негодованіемъ спросила Беатриса,-- я, по крайней мѣрѣ, думаю, что Гуго не способенъ лицемѣрить: онъ слишкомъ откровенно любитъ дѣлать выговоры и читать нотаціи!-- она притворно засмѣялась.

Но Эвелина не улыбнулась.

-- Мнѣ противна мысль, что мы своимъ поведеніемъ унижаемъ себя въ ихъ глазахъ!-- съ горечью сказала она.

-- И ты въ это серьезно вѣришь? Плохо же цѣнишь ты ихъ доброту къ намъ!

-- Не брани меня, Беатриса! Я знаю, что это глупо! Я дура... но... не... сердись... завтра это пройдетъ!..

-- Надѣюсь!-- строго сказала та, но тутъ же ласково погладила прижавшуюся къ ея колѣнямъ кудрявую головку.

Настроеніе Эвелины приводило ее въ недоумѣніе. Она сама не придала бы никакого значенія словамъ, которыя врѣзались въ чувствительную душу ея подруги и не давали ей покоя. Однако, она попыталась утѣшить Эвелину.

-- У миссъ Гріерсонъ понятія допотопныя! По счастью, мало кто ихъ раздѣляетъ.

-- О, да!-- согласилась и Эвелина, но, видимо, не очень этдмъ утѣшилась.

Въ это же время, въ общей гостиной, племянница миссъ Гріерсонъ изливала свои сѣтованія передъ миссъ Дугласъ, веселой, добродушной, плохо образованной старой дѣвой неопредѣленныхъ лѣтъ и съ изумительной прической.

-- Я такъ была рада этому знакомству!-- жаловалась миссъ Бланшъ,-- думала сойтись съ ними,-- а тетя теперь и слышать объ этомъ не хочетъ. Другихъ же сверстницъ мнѣ тутъ нѣтъ... Ахъ, какъ все это грустно, не правда-ли, миссъ Дугласъ?

-- Быть можетъ, молодежь еще и съѣдется съ полнымъ наступленіемъ зимняго сезона!-- сочувственно отозвалась старая дѣва; но Бланшъ продолжала:

-- Я увѣрена, что онѣ премилыя! Миссъ Грэй совсѣмъ красавица, а миссъ Гэмлинъ такъ умна... При томъ у нихъ такіе интересные знакомые! До того, какъ тетя ихъ не взлюбила, я разговаривала съ миссъ Грэй, и она мнѣ разсказала, какъ хорошо къ нимъ относится старый синьоръ Вивальди: онъ позволяетъ ей писать въ его мастерской, хотя больше не беретъ учениковъ, и у нея (по ея словамъ) способности не блестящи. Должно быть, превесело быть знакомой съ настоящими художниками, учениками ихъ, натурщиками и всѣми этими господами.

Миссъ Бланшъ вздохнула, вспомнивъ о своемъ скучномъ прозябаніи, лишенномъ всякихъ живыхъ интересовъ.

-- А разсказывала она вамъ о своемъ товарищѣ по классу живописи?-- освѣдомилась миссъ Дугласъ.

-- Нѣтъ. Кто онъ такой?-- полюбопытствовала миссъ Бланшъ, почуявъ что-то романическое.

-- Юный синьоръ Гвидотги, воспитанникъ обоихъ Вивальди.

-- Красивый? У него черные глаза, роскошные кудрявые волосы и лѣнивыя, граціозныя манеры?

-- Гдѣ вы его видѣли?-- спросила миссъ Дугласъ, пытливо всматриваясь въ молодую дѣвушку.

-- Я какъ-то встрѣтила его съ миссъ Гэмлинъ и миссъ Грэй на улицѣ и терялась въ догадкахъ, кто онъ такой. Они съ миссъ Грэй такая прекрасная парочка.

Миссъ Дугласъ разсмѣялась; Бланшъ тоже захихикала. Позже вечеромъ, когда всѣ уже разошлись по своимъ комнатамъ, миссъ Гріерсонъ замѣтила племянницѣ:

-- Я очень рада была видѣть, что ты помогаешь миссъ Дугласъ разматывать шелкъ, милочка. Она достойная особа, и разговоры съ ней принесутъ тебѣ больше пользы, чѣмъ пустая болтовня свѣтской молодежи.

-- Разумѣется, тетя!-- покорно согласилась миссъ Бланшъ.