Кромѣ того, Гвидо былъ увѣренъ, что не Эвелина пожелала ѣхать въ Римъ раньше времени.
-- Это выдумка ея пріятельницы!-- рѣшилъ онъ, и не ошибся.
То, что Беатриса подмѣтила при лунномъ свѣтѣ въ San Міniato, заставило ее не шутя призадуматься. Во многомъ винила она себя: не она-ли, старшая, прозѣвала опасность, которой подвергалась ея подруга? Она упрекала себя въ эгоизмѣ, въ недобросовѣстномъ исполненіи обязанностей, принятыхъ на себя (хоть и добровольно) по отношенію къ Эвелинѣ. Эвелина молода, хороша, довѣрчива и неопытна: надо бы это помнить! Самомнѣніе "иныхъ людей" она чистосердечно могла принять за сознаніе собственнаго достоинства,-- и вотъ плоды: увлеченіе этимъ... антипатичнымъ (Беатрисѣ) мальчишкой! Хотя она ровно ничего худого не знала за Гвидо Гвидотти, но мысль, что Эвелина могла отдать ему свое сердце, была Беатрисѣ невыносима.
Тѣмъ не менѣе, навѣрно она ничего не знала: Эвелина ей ничего не говорила.
Беатриса хваталась за соломинку, стараясь увѣрить себя, что между ея подругой и Гвидо просто возникла нѣжная дружба, которая не устоитъ передъ дѣйствіемъ разлуки и времени.
Послѣ долгихъ, мучительныхъ размышленій, она написала извѣстное уже читателю письмо къ Андреа Вивальди. Поѣздка на зиму въ Римъ представлялась ей самымъ простымъ и дѣйствительнымъ средствомъ для прекращенія всякихъ недоразумѣній. Разстояніе между Римомъ и Флоренціей достаточно велико, чтобы устранить нежелательную между молодыми людьми близость, если она не успѣла еще перейти въ любовь; въ противномъ случаѣ,-- Римъ вѣдь не за тридевять земель! Стать влюбленнымъ поперекъ дороги,-- Беатриса тоже не считала себя въ правѣ. Нельзя сказать, чтобы рѣшеніе не возвращаться во Флоренцію приходилось по душѣ самой благоразумной Беатрисѣ... Не видѣться такъ долго съ Гуго было ей очень тяжело! Но она считала себя обязанной принести эту жертву, ради Эвелины. Объ одномъ она не подумала: не всегда наши жертвы приносятъ пользу ближнему!
Оставалось узнать мнѣніе самой Эвелины.
Однажды молодыя дѣвушки сидѣли на опушкѣ еловаго лѣса, надъ Люцерномъ, и Беатриса рѣшилась, наконецъ, высказаться.
Эвелина прислонилась къ древесному стволу и вздохнула, обмахиваясь своей широкополой шляпой.
-- Здѣсь хорошо,-- сказала она, любуясь прекраснымъ видомъ, разстилавшимся у ихъ ногъ.
-- Какъ-то намъ покажется Италія послѣ Швейцаріи?
-- Навѣрно прекраснѣе, чѣмъ когда либо! Вспомни только нашу милую, несравненную Флоренцію!
-- Тебѣ было-бы очень жаль, Эвелина, если бъ мы зимой не вернулись во Флоренцію?
-- Не вернулись во Флоренцію?-- испуганно переспросила Эвелина,-- развѣ тебѣ самой не хочется вернуться?
-- Знаешь, мнѣ кажется, мы черезчуръ пренебрегаемъ прочими городами Италіи! Не попутешествовать-ли намъ? Ты еще не видала Рима...
-- Да, но...
Беатриса не знала, что говорить дальше; она такихъ затрудненій почему-то не предвидѣла.
-- Значитъ, тебя въ Римъ не тянетъ?
-- Я предпочла бы вернуться во Флоренцію...
-- Но это можно сдѣлать и весной. Зачѣмъ спѣшить?
Послѣ минутнаго молчанія, Эвелина спросила:
-- А тебѣ очень хочется ѣхать въ Римъ, Беатриса?
-- Да, очень. Я хочу побывать на выставкѣ.
Эвелина въ изумленіи взглянула на нее.
-- Выставка откроется только въ декабрѣ!
-- Не одна выставка манитъ меня! Но если тебѣ такъ ужъ не хочется... вернемся во Флоренцію.
Но тутъ и Эвелина сочла своимъ долгомъ принести жертву подругѣ...
-- Мы поѣдемъ въ Римъ!-- сказала она.
Въ эту самую минуту въ рощѣ раздались голоса, и двѣ знакомыя фигуры подошли къ подругамъ: то были миссъ Бланшь Гріерсонъ и Герри Плейдель. Бланшъ до того изумилась, при видѣ Беатрисы и Эвелины, что уронила свою альпійскую палку.
-- Вы здѣсь?-- ахнула она,-- какая прелесть! Какой сюрпризъ! Когда пріѣхали? Гдѣ остановились? На долго-ли?
-- Я чрезвычайно радъ видѣть васъ!-- съ достоинствомъ произнесъ Плейдель.
-- Какъ это удивительно, что мы опять всѣ сошлись!-- восторгалась миссъ Бланшъ, бросаясь на траву,-- а мы вотъ познакомились съ мистеромъ Плейделемъ, и такъ сошлись, такъ подружились! Тетя очень цѣнитъ его благовоспитанность и умъ. Онъ оказался сыномъ ея стариннаго пріятеля. Ахъ, я слышала, что вы были больны, миссъ Грей? Но теперь поправились? Это отлично.
-- Надѣюсь, тетушка ваша здорова?-- вставила, наконецъ, Эвелина.
-- Благодарю васъ. И слава Богу, что здорова, иначе я должна бы дежурить возлѣ нея, и о прогулкахъ не могло бы быть рѣчи!
Миссъ Бланшъ растянулась на травѣ, картинно выставивъ свои ботинки и болтала, болтала безъ умолку; изрѣдка Плейдель, съ видомъ покровительства и превосходства, подавалъ ей реплики,-- остальныя не находили ни времени, ни возможности вставить въ разговоръ ни полслова.