Гвидо получилъ вторую медаль на выставкѣ въ Римѣ, кромѣ того, похвальный отзывъ. Картина его была замѣчена и судьями, и публикой, и иностранными любителями и меценатами. Молодой художникъ изъ мрака неизвѣстности сразу достигъ славы и заставилъ говорить о себѣ.
Всѣ мало-мальски вращающіеся въ мірѣ артистовъ стремились съ нимъ познакомиться, а тѣ, кому это удавалось, были очарованы его красотой и привѣтливостью.
Его чествовали и носили на рукахъ, гдѣ бы онъ ни появлялся въ Римѣ. Пріѣхалъ онъ туда вмѣстѣ съ Гуго Вивальди и теперь, смѣясь, разсказывалъ друзьямъ, что у него нѣтъ ни минуты свободной, и если бъ онъ зналъ, что извѣстность синонимъ рабства, то предпочелъ-бы вѣкъ не быть съ нею знакомымъ. Но сквозь его шутливыя слова сквозила неподдѣльная радость; онъ весь сіялъ, на губахъ играла жизнерадостная улыбка, рѣчи звучали беззавѣтнымъ весельемъ.
Гуго отъ чистаго сердца радовался счастью своего друга и, подсмѣиваясь надъ его популярностью, въ глубинѣ души гордился ею.
Прошло нѣсколько недѣль въ шумныхъ оваціяхъ и непрерывныхъ чествованіяхъ,-- и Гвидо все это наскучило.
Эвелина была съ нимъ попрежнему мила и привѣтлива, но какъ-то сдержаннѣе; ему страстно хотѣлось выяснить ихъ отношенія и узнать разъ навсегда, можетъ-ли онъ надѣяться на ея взаимность.
Однажды утромъ, вставъ послѣ безсонной ночи, Гвидо рѣшилъ въ этотъ-же день объясниться съ молодой дѣвушкой и отправился къ ней. Но Эвелины дома не оказалось. Привратникъ словоохотливо объяснилъ художнику, что синьорина Гэмлинъ поѣхала съ какой-то своей соотечественницей осматривать достопримѣчательности Рима, а синьорина Грэй навѣрно отправилась въ церковь Santa Trinita, слушать пѣніе монахинь. Не желаетъ ли синьоръ войти и подождать? Но Гвидо ждать отказался, а прямо пошелъ въ указанную церковь. По обѣимъ сторонамъ каменной лѣстницы и на паперти сидѣли группы нищихъ и натурщиковъ въ живописныхъ лохмотьяхъ; первые выставляли на показъ свою худобу, ужасныя болѣзни, язвы и уродства; послѣдніе болтали и смѣялись между собою, рисуясь пластичными позами и классическими поворотами головы и корпуса. Между зѣваками былъ старикъ, закутанный въ длинный сѣрый плащъ и въ нахлобученной на глаза шляпѣ. Старикъ слѣдилъ за Гвидо, пока тотъ поднимался на паперть и входилъ въ соборъ; тогда и онъ послѣдовалъ за нимъ.
Гвидо скоро нашелъ Эвелину около колонны, подождалъ окончанія службы и поздоровался съ молодой дѣвушкой лишь тогда, когда вышелъ вслѣдъ за нею на паперть.
-- Съ добрымъ утромъ, синьорина! Можно проводить васъ домой?
-- Я еще домой не собираюсь!-- отвѣчала Эвелина, подавая ему руку.
-- А куда-же вы направляете свой путь?
-- Въ сады Медичи.
Гвидо пошелъ рядомъ съ нею.
-- Замѣтили вы въ церкви старика?-- спросила она, понижая голосъ.
-- Какого старика? Нѣтъ, не замѣтилъ. А что?
-- Видъ у него ужасный... Но всего ужаснѣе его сходство съ маэстро Вивальди... Я сначала думала, что это онъ...
Гвидо засмѣялся.
-- Маэстро здѣсь нѣтъ.
-- Я знаю. Да и такого злого лица у нашего стараго друга никогда не было!
-- Скажите мнѣ лучше, синьорина, почему вы какъ будто избѣгаете меня? Вы ни минуточки мнѣ не удѣлили съ тѣхъ поръ, какъ я пріѣхалъ въ Римъ! А я только встрѣчи съ вами и ждалъ! Только этой мечтою и жилъ!
Въ голосѣ его звучала страсть, такое же чувство горѣло въ его черныхъ глазахъ. Сердце Эвелины трепетно билось, сладкое чувство закралось въ него.
Они шли уже по саду, и молодая дѣвушка протянула руку, словно ища опоры въ низенькой каменной стѣнѣ, которая тянется до дороги въ виллу Borghese.
Гвидо продолжалъ все тѣмъ-же голосомъ:
-- Я думалъ, что мы уже поняли другъ друга, безъ лишнихъ словъ... Успѣхъ и слава для меня вещь второстепенная... или, лучше сказать, я цѣню это для васъ... чтобы вы могли гордиться мной! Или вы меня не любите?-- Тогда... я жалкій, несчастный человѣкъ!
Съ минуту они пристально глядѣли другъ другу въ глаза и онъ протянулъ къ ней руки.
-- Эвелина!
Она оперлась о стѣнку и вся дрожала отъ волненія.
-- Я испугалъ васъ? Богу одному извѣстно, сколько въ сердце моемъ нѣжности къ вамъ... Вы плачете? Дорогая! Скажите слово, пожалѣйте меня! Я не сойду съ мѣста, пока вы не рѣшите мою участь!
Онъ опустился на колѣни и съ мольбою простеръ къ ней руки.
Она нагнулась къ нему и отвѣтила взглядомъ, полнымъ любви и счастія. Очевидно, словъ она не могла найти. Еще минута -- и поцѣлуй скрѣпилъ бы ихъ договоръ, какъ вдругъ глаза ея расширились отъ ужаса, губы полуоткрылись, черты лица застыли. Въ то-же мгновеніе чья-то тяжелая рука опустилась на плечо Гвидо, и бѣшеный голосъ прошипѣлъ:
-- Воръ!
Гвидо вскочилъ на ноги и очутился лицомъ къ лицу съ Андреа Вивальди. Глаза старика налились кровью, лицо потемнѣло, черты выражали ненависть и презрѣніе.
-- Воръ!-- хрипло повторилъ онъ,-- не смѣй прикасаться къ ней! Развѣ ты стоишь ея любви? Ты измѣной отплатилъ другу твоему!
Гвидо поблѣднѣлъ отъ ярости: ужъ не лишился ли старикъ разума?
-- Какъ смѣете вы ругать и поносить меня? Зачѣмъ вы здѣсь?
-- Я тебя ненавижу!
Эвелина съ горестнымъ восклицаніемъ ужаса встала между ними.
-- Маэстро! Маэстро! Придите въ себя! Опомнитесь! Вѣдь это Гвидо, вашъ пріемный сынъ... А я ваша ученица... Вы не узнали насъ? Протяните ему руку, поговорите съ нимъ...
-- Да,-- зловѣщимъ тономъ произнесъ Андреа,-- я поговорю съ нимъ... когда вы уйдете отсюда!
-- Это вамъ слѣдуетъ уйти!-- крикнулъ Гвидо въ порывѣ злобы,-- какъ вамъ не стыдно шпіонить за нами! Ваше появленіе неумѣстно... а за такія оскорбительныя слова другому досталось бы отъ меня! Уходите сію минуту, а не то...
Онъ занесъ было руку. Андреа не шевельнулся, но Эвелина со страхомъ крикнула:
-- Гвидо! Не забывайте,-- кѣмъ онъ былъ для васъ всю жизнь!
-- Развѣ это даетъ ему право оскорблять меня теперь? До сихъ поръ я считалъ васъ отцомъ, лучшимъ другомъ моимъ...
-- За это ты ограбилъ моего сына?-- возразилъ Андреа.
Постепенно Гвидо началъ понимать, въ чемъ дѣло; но если даже старикъ узналъ всю правду, то неужели такія оскорбленія позволительны? Да и какъ могъ онъ узнать?
-- Ахъ, я знаю навѣрно, что вы жертва ужасной ошибки!-- пылко вмѣшалась Эвелина,-- о, маэстро, какъ можете вы подозрѣвать Гвидо въ такомъ гнусномъ преступленіи? Мнѣ совѣстно даже повторять ваши слова! Какъ могли вы выговорить ихъ?
-- Да, слова неправдоподобны, я знаю!-- съ разстановкой сказалъ Андреа,-- хотя цѣлыхъ три дня я повторяю ихъ себѣ! Гвидо воръ! Гвидо измѣнникъ.. предатель!-- тутъ хладнокровіе снова измѣнило старику, онъ не могъ болѣе сдерживаться,-- подлецъ! негодяй, мерзавецъ!-- неистово завопилъ онъ,-- я тебя ненавижу!
Эвелина вздрогнула отъ отвращенія; ей было до крайности противно, что старый другъ ея отъ ярости превратился, въ необузданнаго звѣря.
Гвидо, наоборотъ, выказалъ достоинство.
-- Довольно!-- презрительно сказалъ онъ,-- если вы можете въ чемъ-нибудь обвинить меня, говорите, я буду по возможности отвѣчать вамъ. На вашу же безсмысленную ругань я отвѣчать не намѣренъ.
Онъ говорилъ смѣло; если онъ дѣйствительно угадалъ причину бѣшенства старика, то въ смѣлости было его единственное спасеніе.
Эвелина съ нѣжнымъ сочувствіемъ смотрѣла на него.
-- Ты хочешь, чтобы я говорилъ при ней?-- крикнулъ старикъ.
-- Разумѣется.
-- Прекрасно! Такъ пусть она насъ съ тобою разсудитъ.
-- Подождите!-- взмолилась молодая дѣвушка,-- я отказываюсь слушать!
Гвидо поблѣднѣлъ.
-- Вы боитесь выслушать то, что онъ про меня скажетъ?-- съ горечью спросилъ онъ.
-- Я? Боюсь? О, мой Гвидо!
-- Значитъ?..
-- Значитъ, я боюсь возненавидѣть этого старика, бывшаго моего и вашего друга! Я не желаю слышать ни слова изъ его нелѣпаго обвиненія и не буду судить васъ, Гвидо, потому что... люблю васъ!
Андреа застоналъ.
Гвидо схватилъ Эвелину за руки и взглянулъ на нее любовнымъ, благодарнымъ взглядомъ.
-- Когда онъ все вамъ скажетъ, вы ему отвѣтите, а онъ попроситъ у васъ прощенія,-- продолжала она,-- тогда приходите ко мнѣ. Маэстро, я надѣюсь, что буду въ состояніи простить васъ!
Старый Вивальди поникъ головой.
Молодая дѣвушка высвободила свои руки и удалилась, оставивъ мужчинъ съ глазу на глазъ; черезъ нѣсколько минутъ тоненькая фигурка ея исчезла въ глубинѣ сада.