Пани Энгельмюллер ищет меня с полицией

Поэтому я не вернулся на квартиру пани Энгельмюллер и, так как убедился, что жить на частных квартирах не безопасно, решил, что до двенадцати часов ночи я буду проводить время в пивных, а потом приходить спать в какую-нибудь гостиницу.

Я избрал пивную "Солнце", где не было женской прислуги, потому что все женщины, как я пришел к заключению, липнут к старым холостякам, как мухи к меду.

Для жительства я избрал гостиницу "Почта", которая мне понравилась как своим местоположением, так и простым видом. Первую ночь я провел следующим образом: в блаженном сознании, что я, наконец, избавился от дочери своей хозяйки и всей неприятной компании, которая, несомненно, стремилась к тому, чтобы я женился на Анне Энгельмюллер, я выпил в "Солнце" пять кружек пильзенского пива и произнес в течение вечера несколько речей об ограниченности женщин, нисколько не скрывая того, что впредь буду жить в гостинице.

Надо мной смеялись, и я спросил, что тут смешного. Мне ответили: ходить спать в гостиницу очень хорошо, но весь вопрос в том, буду ли я там один? Возмущенный этим смехом, я заплатил и пошел в гостиницу, решив завтра послать за своим чемоданом в ту проклятую квартиру, где меня чуть не женили.

Когда я пришел в гостиницу, коридорный спросил, буду ли я выставлять для чистки свои ботинки и не надо ли завтра утром постучать мне в дверь?

Я сказал, что я подумаю. Будучи пьяным, парень опять спросил, придется ли ему чистить две пары ботинок, то-есть мои и дамские, или только одну?

-- Какие дамские?-- спросил я удивленно.

-- Ну, да те, дамские, что стоят перед вашей комнатой.

-- Что вы говорите?

-- Ну да. Вечером пришла какая-то дама с полицейским агентом и сказала, что она искала вас во всех гостиницах. Дама эта пожилая. Мы ей сказали, что вы у нас сняли комнату на целый месяц. Она заявила, что она очень близкая вам родственница, попросила, чтобы мы поставили в вашу комнату еще одну кровать, и сказала, что она вас подождет. Полицейский агент ушел, мы поставили в вашу комнату постель; эта дама легла и теперь спит.

"Это, наверное, моя тетя,-- подумал я,-- у нее бывали такие странности, и раз она меня не нашла на моей старой квартире, то, очевидно, решила искать меня с полицией".

Я попросил зажечь свечку и открыл свою комнату.

-- Тетенька,-- сказал я, подходя к кровати,-- что это вы чудите?

В этот момент свечка у меня выпала из рук, и настала совершенная тьма. На постели сидела пани Энгельмюллер, и, как только потухла свеча, она схватила меня за горло и потащила в коридор, крича: "Помогите, я поймала соблазнителя моей дочери!"

Сбежалось все население гостиницы. Пани Энгельмюллер начала кричать:

-- Вы, выродок, возвращайтесь сейчас же к моей несчастной дочери; там сидит сейчас пани Мазухова.

У меня задрожали ноги. Пани Мазухова жила в соседнем доме, на котором красовалась вывеска с изображением девы Марии и с многозначительной надписью: "Опытная повивальная бабка".

-- Вы видите, как этот выродок трясется? Он знает, в каком она положении, и тащит ее на прогулку. А вот, когда дело доходит до расплаты, он словно сквозь землю проваливается. А моя дочь, так ему верившая, несмотря на отчаянные боли, говорит: "Вы его только приведите ко мне, пусть он вернет мое честное имя, я ему все прощу!" Я бегу в полицию, и ваш друг, которого вы посетили сегодня утром, заявил, что вы ему признались, что будете ночевать в гостинице. Даже полиция, когда я рассказывала, плакала вместе со мной.

Она принялась всхлипывать.

-- Я обежала все гостиницы и вот здесь, наконец, нашла его. Прошу вас, господа, помогите мне отвести его домой к моей несчастной дочери. Он обещал ей жениться и довел до такого ужасного положения. Таков удел всех молодых невинных девушек, доверяющих прохвостам.

Затем она обратилась ко мне:

-- Мы вас кормили, ухаживали за вами, а вы так отплатили за наше гостеприимство!

Коридорный схватил меня и вынес из гостиницы. Пани Энгельмюллер, держа меня одной рукой за пальто, другой всунула ему в ладонь две кроны. Я воспользовался этим моментом, выскользнул из пальто, оставив его в руках своей хозяйки, и убежал прочь. В голове у меня мутилось, и я в сильнейшем возбуждении перескочил через решетку набережной. Надо мной сомкнулась вода, я слышал бульканье и затем потерял сознание, в то время как кто-то тащил меня из воды.

На лодке с полицейским стояла, как фурия, пани Энгельмюллер и тащила меня за брюки из воды.