VIII.

Невинная преступница.

Мистеръ Гибсонъ быстро шелъ домой, такъ низко поникнувъ головою, какъ будто ему приходилось бороться съ сольнымъ вѣтромъ. А между тѣмъ въ воздухѣ не чувствовалось ни малѣйшаго дуновенія. Онъ громко позвонилъ у дверей, что совсѣмъ не входило въ его привычки. Марія его встрѣтила: -- скажите мисъ Молли, что ее зовутъ въ столовую, но не говорите, кто желаетъ видѣть ее. Въ манерѣ мистера Гибсона было нѣчто такое, что заставило Марію буквально повиноваться ему, несмотря на изумленный вопросъ Молли:

-- Меня зовутъ? Кто это, Марія?

Мистеръ Гибсонъ, между тѣмъ, вошелъ въ столовую и заперъ двери, чтобъ никто не потревожилъ его. Желая собраться съ мыслями, онъ приблизился къ камину, облокотился на него, опустилъ голову на руки и старался утишить біенія своего сердца.

Дверь отворилась. Онъ зналъ, что Молли была въ комнатѣ, прежде чѣмъ услышалъ ея восклицаніе:

-- Папа!

-- Тс! сказалъ онъ шопотомъ и быстро обернулся къ ней:-- запри дверь и пойди сюда.

Она подошла съ изумленіемъ. Мысли ея мгновенно перенеслись въ Гамлей. "Осборнъ!!" внезапно вырвалось у нея. Еслибъ мистеръ Гибсонъ былъ менѣе взволнованъ и могъ разсуждать, этотъ быстрый вопросъ послужилъ бы ему немалымъ утѣшеніемъ.

Но, погруженный въ свои собственныя мысли, терзаемый сомнѣніями, онъ не обратилъ вниманія на восклицаніе Молли, и прямо приступилъ къ объясненію:

-- Молли, что я слышу? Ты находишься въ тайныхъ сношеніяхъ съ мистеромъ Престономъ, назначаешь ему свиданія, украдкой обмѣниваешься съ нимъ письмами?

Несмотря на то, что онъ еще такъ недавно утверждалъ, будто ничему не вѣритъ, и хотя дѣйствительно въ глубинѣ души считалъ всѣ эти слухи ложными, тѣмъ не менѣе голосъ его былъ строгъ, лицо блѣдно и сурово, а глаза какъ-то особенно проницательно смотрѣли на Молли. Бѣдняжка вся дрожала, но не избѣгала его взгляда. Она молчала, перебирая въ умѣ отношенія Цинціи ко всему этому дѣлу. То была минутная пауза, которая, однако, показалась безконечно длинной тому, кто жаждалъ быстраго и исполненнаго негодованія опроверженія того, что онъ мысленно съ упорствомъ продолжалъ называть клеветой. Когда Молли подошла къ нему, онъ безсознательно взялъ ее за обѣ руки; теперь же, не получая желаемаго отвѣта, онъ такъ сильно сжалъ ихъ, что молодая дѣвушка невольно вскрикнула отъ боли. Онъ освободилъ ее. Она посмотрѣла на покраснѣвшія руки, и глаза ея быстро наполнились слезами. То, что отецъ ея могъ причинить ей физическую боль, въ настоящую минуту показалось ей страннѣе и горче даже того, что онъ могъ повѣрить дурной молвѣ о ней. Съ дѣтскимъ движеніемъ она протянула ему руки; по если она надѣялась на его состраданіе, то жестоко ошиблась.

-- Вздоръ! сказалъ онъ, едва взглянувъ на пятно: -- это ничего, чистые пустяки! Отвѣчай на мои вопросъ. Видѣлась ты съ нимъ украдкой или нѣтъ?

-- Да, папа, видѣлась. Но я не думаю, чтобъ это было дурно.

Онъ опустился на стулъ.

-- Дурно! съ горечью повторилъ онъ: -- ты не думаешь, чтобъ это было дурно? Такъ или иначе, я долженъ это перенести; но отъ глубины души говорю: слава Богу, что твоя мать умерла. Такъ все мною слышанное правда? А я ничему не вѣрилъ и смѣялся надъ ихъ легковѣріемъ, тогда какъ въ сущности смѣшонъ былъ я самъ!

-- Пап а, я не могу вамъ сказать всего. Это не моя тайна, а то вы давно бы уже знали ее. Когда нибудь вы пожалѣете... Я васъ до сихъ поръ никогда не обманывала... говорила она, стараясь взять его за руки; но онъ крѣпко держалъ ихъ въ карманахъ, устремивъ глаза въ землю.-- Пап а, продолжала она: -- скажите, развѣ я васъ когда нибудь обманывала?

-- Какъ я могу знать? Всѣ въ городѣ толкуютъ объ этомъ. Богу одному извѣстно, что еще современемъ выдетъ наружу.

-- Въ городѣ толкуютъ! съ ужасомъ воскликнула Молли: -- но кому какое до этого дѣло?

-- Всякій считаетъ своимъ дѣломъ пятнать доброе имя молодой дѣвушки, которая пренебрегаетъ самыми простыми правилами приличія и скромности.

-- Папа, вы очень жестоки. Кто пренебрегаетъ скромностью? Послушайте, я вамъ съ точностью передамъ все, что сдѣлала. Я разъ, случайно, встрѣтила мистера Престона, въ тотъ вечеръ, когда, разставшись съ вами, отправилась Кростоновой поляной, и при этомъ было еще третье лицо. Въ другой разъ я назначила ему свиданіе въ Тоуэрскомъ паркѣ и мы были съ нимъ одни. Болѣе я ничего не могу сказать вамъ; но вы должны мнѣ повѣрить, папа.

И онъ дѣйствительно не могъ не повѣрить: слова ея звучали такой истиной! Но онъ минуты двѣ продолжалъ сидѣть неподвижно. Потомъ поднялъ глаза и взглянулъ на нее въ первый разъ послѣ того, какъ она подтвердила истину внѣшней стороны его обвиненія. Личико ея было очень блѣдно, но сіяло совершенно торжественной и трогательной искренностью.

-- А письма?... началъ онъ и остановился, какъ-бы стыдясь допрашивать долѣе эти правдивые и честные глаза, устремленные на него съ нѣжной мольбой.

-- Я передала ему одно письмо, въ которомъ ни одного слова не было написано мной. Впрочемъ, это даже нельзя назвать письмомъ. На сколько мнѣ извѣстно, это былъ конвертъ, незаключавшій въ себѣ ни одной написанной строки. Передача этого письма и два свиданія, о которыхъ я уже говорила -- вотъ все, въ чемъ состояли мои тайныя сношенія съ мистеромъ Престономъ. О, пап а! Что могли они сказать вамъ, чтобъ до такой степени васъ встревожить и огорчать?

-- Все равно; но того, что ты мнѣ разсказала, достаточно, чтобъ подать поводъ и не къ такимъ сплетнямъ. Ты должна мнѣ все довѣрить, Молли: я обязанъ опровергнуть эти глупые слухи.

-- Какъ вы ихъ опровергнете, когда сами находите, что сдѣланнаго мною достаточно для поддержанія злыхъ толковъ?

-- Ты говоришь, что дѣйствовала не отъ себя, а по порученію другой особы. Если ты мнѣ назовешь ее и вполнѣ объяснишь дѣло, то, оправдывая тебя, я всячески постараюсь защитить ее... Я угадываю: то должна быть Цинція.

-- Нѣтъ, папа! отвѣчала Молли послѣ минутнаго раздумья:-- я сказала вамъ все, что могла и что касается меня лично. Я дала слово хранить тайну.

-- Въ такомъ случаѣ твое доброе имя пострадаетъ. Полное объясненіе причины, побуждавшей тебя къ тайнымъ свиданіямъ, одно можетъ положить конецъ клеветѣ. Меня сильно подмываетъ обратиться къ самому Престону и принудить его сказать мнѣ всю правду!

-- Папа! Опять и опять прошу васъ, не сомнѣвайтесь во мнѣ. Если вы обратитесь къ мистеру Престону, то, безъ сомнѣнія, узнаете отъ него всю истину. Но ее-то именно я и старалась всячески скрыть. Теперь, благодаря Бога, все покончено; а если поднять вопросъ съпзнова, онъ можетъ доставить много гора нѣсколькимъ лицамъ.

-- Но твоя роль во всемъ этомъ еще далеко не кончена. Мисъ Броунингъ сегодня присылала за мной и передала мнѣ всѣ слухи, которые ходятъ по городу. Она утверждаетъ, что твое доброе имя въ конецъ погибло. Ты не знаешь, Молли, какъ мало надо, чтобъ запятнать репутацію молодой дѣвушки. Я съ трудомъ себя сдерживалъ, слушая ее, хотя ни минуты не вѣрилъ тому, что она говорила мнѣ. А теперь ты сама многое изъ того подтверждаешь.

-- Но я считаю васъ храбрымъ человѣкомъ, папа. Вѣдь вы мнѣ вѣрите, не правда ли? А что касается до слуховъ, то они сами собой улягутся.

-- Ты не знаешь, дитя, какъ много вреда могутъ надѣлать злые языки, сказалъ онъ.

-- О, вы меня снова назвали "дитя", и я ни о чемъ больше не забочусь. Милый, дорогой папа, самое лучшее, не обращать вниманія на эти толки. Къ тому же ихъ, можетъ быть, распускаютъ и не съ дурнымъ умысломъ, по крайней-мѣрѣ -- я поручусь за мисъ Броунингъ. Мало-по-малу онѣ позабудутъ исторію, которую вывели изъ-за такихъ пустяковъ; а если и не забудутъ, такъ изъ этого не слѣдуетъ, что я должна нарушить свое обѣщаніе. Вы и сами не дадите мнѣ подобнаго совѣта.

-- Можетъ быть, и не дамъ. Но я не могу простить особѣ, которая, пользуясь твоимъ великодушіемъ, поставила тебя въ такое непріятное положеніе. Ты очень молода, и потому легко смотришь на зло, кажущееся тебѣ только временнымъ. У меня же нѣсколько побольше опытности.

-- Я рѣшительно не вижу, папа, что бы другое я могла сдѣлать въ настоящемъ случаѣ. Можетъ быть, я поступила глупо; но дѣйствія мои были совершенно произвольныя: никто мнѣ не внушалъ ихъ. Я увѣрена также, что несмотря на всю ихъ неразсудительность, они ни сколько не грѣшатъ противъ нравственности. Говорю вамъ: теперь все миновало. То, что я сдѣлала, положило конецъ дѣлу, и мнѣ остается только быть благодарной. Если же обо мнѣ хотятъ дурно говорить, я покоряюсь грустной необходимости; и вы должны покориться, милый папа.

-- Твоя мать... мистрисъ Гибсонъ знаетъ это? спросилъ онъ съ внезапнымъ страхомъ, охватившимъ его при этомъ новомъ подозрѣніи.

-- Ни слова не знаетъ и, прошу васъ, не говорите ей ничего. Ея вмѣшательство болѣе, нежели что-либо, можетъ надѣлать вреда. Вамъ же я сказала все, что была вправѣ сказать.

Для мистера Гибсона было большимъ облегченіемъ узнать, что внезапно овладѣвшее имъ подозрѣніе насчетъ жены оказалось вполнѣ лишеннымъ основанія. Его испугала мысль, что все это могло быть дѣлано съ вѣдома той, которую онъ избралъ въ покровительницы и руководительницы своей дочери. Онъ боялся, ужь не она ли вовлекла Молли въ непріятную исторію, ради того, чтобъ спасти собственную дочь. Онъ ни минуты не сомнѣвался, что Цинція во всемъ этомъ играла главную роль. Теперь же онъ удостовѣрился въ невинности и полномъ невѣденіи мистрисъ Гибсонъ, и это было единственное утѣшеніе, какое ему принесли слова Молли, утверждавшей, что много вреда можетъ произоидти изъ того, если до свѣдѣнія мистрисъ Гибсонъ дойдетъ извѣстіе о таииствеиныхъ встрѣчахъ ея съ мистеромъ Престономъ.

-- Но какъ же быть! сказалъ онъ: -- сплетни ходятъ по городу, и я не долженъ ничего предпринимать для ихъ опроверженія? Мнѣ слѣдуетъ, какъ ни въ чемъ не бывало, заниматься своимъ дѣломъ и улыбаться на всѣ нелѣпые толки, которые злымъ языкамъ вздумается распускать о тебѣ?

-- Я боюсь, что вамъ ничего болѣе не остается. Мнѣ очень жаль: я никакъ не разсчитывала на то, что все это дойдетъ до васъ, и вы будете такъ тревожиться. Но если ничего болѣе не случится и ничего не выйдетъ изъ того, что уже случилось, слухи сами собой поневолѣ прекратится. Вы не сомнѣваетесь во мнѣ, папа, и этого съ меня достаточно. Ради меня, прошу васъ, будьте терпѣливы и не возмущайтесь слишкомъ всѣми этими сплетнями.

-- Я постараюсь, Молли; но это нелегко, сказалъ онъ.

-- Ради меня, папа!

-- Я не вижу никакого другого исхода, угрюмо возразилъ онъ: -- развѣ пойдти, да объясниться съ Престономъ.

-- Это самое худшее, что вы можете сдѣлать, пап а. Ваше объясненіе съ мистеромъ Престономъ подало бы поводъ къ новымъ толкамъ. Къ тому же, онъ, можетъ быть, и не такъ ужь виноватъ... впрочемъ, нѣтъ, онъ дурно поступилъ. Но что касается до меня, то онъ въ отношеніи ко мнѣ велъ себя очень хорошо, прибавила она, внезапно вспомнивъ слова, которыя онъ произнесъ въ Тоуэрс-Паркѣ, когда тамъ засталъ ихъ мистеръ Шипшенксъ: -- не двигайтесь съ мѣста: вы не сдѣлали ничего такого, чего бы вамъ слѣдовало стыдиться.

-- Твоя правда. Всегда лучше избѣгать ссоры, которая должна привлечь всеобщее вниманіе на женщину, подавшую къ ней поводъ. Но рано или поздно, а мнѣ все-таки прійдется объясниться съ Престономъ, чтобъ показать ему, каково ставить мою дочь въ двусмысленное положеніе.

-- Онъ не ставилъ меня въ такое положеніе, папа! Онъ оба раза не ожидалъ меня встрѣтить и предпочелъ бы не брать письма, которое я передала ему.

-- Все это тайны, и мнѣ въ высшей степени непріятно видѣть тебя въ нихъ замѣшанной.

-- Оно и мнѣ непріятно, папа. Но что же мнѣ дѣлать? У меня на душѣ есть еще другая тайна, которую я дала слово не открывать. Это не отъ меня зависитъ.

-- Я могу дать тебѣ только одинъ совѣтъ: если ужь тебѣ суждено принимать участіе въ чужихъ секретахъ, то, по крайней-мѣрѣ, постарайся никогда не быть сама героиней какой бы то ни было тайны. Итакъ, мнѣ остается уступить тебѣ и оставить скандалъ безъ всякаго вниманія.

-- Я не вижу, что другое могли бы вы предпринять въ настоящемъ случаѣ.

-- Но какъ ты перенесешь это?

Къ глазамъ ея мгновенно подступили горячія слезы. Молодой дѣвушкѣ, никогда ни о комъ не думавшей и не говорившей дурно, стало страшно при мысли, что всеобщее мнѣніе обратилось противъ нея. Но она поспѣшила улыбнуться отцу и сказала:

-- Это похоже на дерганіе зубовъ: боль когда нибудь да должна же прекратиться. Было бы гораздо хуже, еслибъ я дѣйствительно сдѣлала что нибудь предосудительное.

-- Пусть Цинція бережется... началъ онъ; но Молли закрыла ему ротъ рукой.

-- Пап а, вы не должны ни обвинять, ни подозрѣвать Циннію: въ противномъ случаѣ, вы выгоните ее изъ вашего дома. Она очень горда и ne имѣетъ другого покровителя, кромѣ васъ. А. Роджеръ... Ради Роджера вы не сдѣлаете и не скажете ничего такого, что заставило бы Цинцію отъ насъ уѣхать. Онъ поручилъ ее нашей заботливости, и надѣется, что мы въ отсутствіе его будемъ любить ее. Еслибъ даже она дѣйствительно была дурна и я нисколько бы не любила ея, то и тогда я считала бы себя обязанной ограждать ее отъ всякаго зла: онъ такъ нѣжно ее любитъ! Но у нея доброе сердце и я ее очень люблю. Вы не должны ни огорчать, ни оскорблять Цинцію, папа. Помните, она въ зависимости отъ васъ!

-- Я полагаю, все на свѣтѣ шло бы гораздо лучше, еслибъ совсѣмъ не было женщинъ. Онѣ составляютъ отраву нашей жизни. Я тутъ съ тобой совсѣмъ позабылъ о бѣдномъ Джобѣ Гоутонѣ, у котораго мнѣ слѣдовало бы быть ужьсъ часъ назадъ.

Молли подняла къ пему свою головку и подставила губы, прося поцалуя.

-- Вы не сердитесь на меня, папа, ne правда ли?

-- Пойди прочь съ дороги, сказалъ онъ, но все-таки поцаловалъ ее.-- Если я не сержусь на тебя, то очень дурно дѣлаю. Ты подняла суматоху, которая нескоро уляжется.

Несмотря на мужество, какое Молли выказала въ теченіе этого разговора, бѣдняжкѣ пришлось страдать гораздо болѣе, чѣмъ отцу. Онъ могъ держаться въ сторонѣ отъ городскихъ толковъ и сплетенъ: она же должна была постоянно вращаться въ маленькомъ, недоброжелательно-расположенномъ къ ней обществѣ. Мистрисъ Гибсонъ схватила простуду и была больна, да къ тому же она и не чувствовала особеннаго расположенія принять участіе въ вечеринкахъ, для которыхъ именно настало время, по случаю пріѣзда въ Голлингфордъ двухъ весьма-плохо воспитанныхъ племянницъ мистрисъ Доуесъ, любившихъ посмѣяться, поболтать, поѣсть и весьма склонныхъ пококетничать съ мистеромъ Аштономъ, еслибъ послѣдній выказалъ хоть малѣйшую способность съ своей стороны прилично выполнить назначаемую ему при этомъ роль. Мистеръ Престонъ уже не такъ охотно, какъ годъ тому назадъ, принималъ приглашенія участвовать въ голлингфордскихъ собраніяхъ: тѣнь, павшая на Молли, не распространялась на него, ея соучастника въ тайныхъ свиданіяхъ, возбудившихъ такое негодованіе въ добродѣтельныхъ кружкахъ маленькаго городка. Самоё Молли попрежнему всюду приглашали: было бы очень неудобно оказать не, учтивость доктору или мистрисъ Гибсонъ. Но ее всѣ встрѣчали съ какимъ-то молчаливымъ протестомъ. Правда, ее принимали учтиво, но никто не оказывалъ ей дружеской ласки. Въ обращеніи съ ней всего общества произошла какая-то перемѣна, которую трудно было бы опредѣлить словами, но которая тѣмъ не менѣе сильно чувствовалась. Молли, несмотря на сознаніе своей невинности и на мужество, какимъ вооружалась, очень страдала. Она видѣла, что ее вездѣ только терпятъ, а ничуть не радуются ея присутствію. До слуха ея доходилъ неосторожный шопотъ двухъ мисъ Оаксъ, которыя, впервые встрѣтившись съ героиней скандала, поглядывали на нее искоса, и критиковало ея претензію на порядочность, весьма-мало заботясь о томъ, слышитъ она или нѣтъ ихъ замѣчанія. Молли старалась благодарить судьбу, что отцу ея некогда было посѣщать голлингфордскія собранія. Видя себя предметомъ всеобщаго порицанія, ежеминутно подвергась оскорбленіямъ, она радоваась нездоровью мистрисъ Гибсонъ, недозволявшему ей выходить изъ комнаты. Даже мисъ Броунингъ, этотъ вѣрный, испытанный другъ, и та говорила съ ней неиначе, какъ съ большой сдержанностью и съ леденящимъ достоинствомъ. Это, безъ сомнѣнія, происходило оттого, что мистеръ Гибсонъ не далъ ей никакихъ объясненій насчетъ тѣхъ свѣдѣній, которыя она съ такимъ трудомъ сообщила ему.

Одна мисъ Фёбе сдѣлалась какъ-бы еще нѣжнѣе къ Молли, и это смущало бѣдняжку больше, чѣмъ всѣ оскорбленія, взятыя вмѣстѣ. Нѣжныя пожатія руки подъ столомъ, частыя обращенія къ ней съ цѣлью втянуть ее въ общій разговоръ, трогали Молли почти до слезъ. Иногда бѣдная дѣвушка спрашивала себя, не въ воображеніи ли ея только существуетъ эта перемѣна въ обращеніи съ ней ея старыхъ знакомыхъ? Еслибъ у нея не было разговора съ отцомъ, въ теченіе котораго она вела себя такъ твердо и мужественно, замѣтила ли бы она различіе между прежними и настоящими ея отношеніями къ голлингфордскому обществу? Она никогда, не жаловалась отцу на оказываемое ей всюду пренебреженіе. Она сама добровольно взяла на себя эту тяжесть, даже настояла на томъ, чтобъ ей позволили поступить по собственному произволу, и теперь избѣгала тревожить отца, и выставлять ему на видъ послѣдствія своей рѣшимости. Поэтому, она никогда не отказывалась принимать участіе въ маленькихъ увеселеніяхъ голлингфордскаго кружка. Однажды только она почувствовала большое облегченіе, когда отецъ ея объявилъ ей, что его серьёзно безпокоитъ положеніе здоровья мистрисъ Гибсонъ, и просилъ ее, по этому случаю, отказаться отъ вечеринки, на которую они были приглашены всѣ трое, но на которую Молли надлежало отправиться одной. Сердце Молли радостно забилось отъ одной мысли о возможности остаться дома; но въ слѣдующую же затѣмъ минуту она горько упрекала себя въ эгоизмѣ. Между тѣмъ лекарства, прописанныя мистеромъ Гибсономъ, принесли пользу больной, которая выказывала свою благодарность, расточая ласки Молли.

-- Право, милочка, сказала она, гладя Молли по головѣ: -- ваши волосы сдѣлались гораздо мягче и день это дня теряютъ свою непріятную курчавость.

Молли знала, что мачиха ея находится въ прекрасномъ настроеніи духа. Большія или меньшія нападки мистрисъ Гибсонъ на жесткость ея волосъ всегда служили вѣрнымъ мѣриломъ ея къ ней расположенія.

-- Мнѣ такъ жаль, что вы изъ-за меня не ѣдете на эту вечеринку! Право, дорогой папа ужь черезчуръ тревожится о моемъ здоровьи. Впрочемъ, меня всегда баловали мужчины. Бѣдный мистеръ Киркпатрикъ рѣшительно не зналъ, чѣмъ мнѣ угодить. Но мистеръ Гибсонъ, кажется, меня еще больше нѣжитъ и голубитъ. Сегодня уходя, онъ мнѣ сказалъ: "Смотри же, береги себя, Гіацинта!" И потомъ еще возвратился и прибавилъ: "`Если ты не будешь съ точностью слѣдовать моимъ предписаніямъ, я не поручусь за послѣдствія". Я погрозила ему пальцемъ и сказала: "Ну, чего ты такъ тревожишься, глупый ты человѣкъ! "

-- Надѣюсь, мы выполняете всѣ его совѣты, замѣтила Молли.

-- О, да! Я чувствую себя гораздо лучше. Знаете ли, какъ ни поздно, а мнѣ кажется, вы могли бы еще отправиться къ мистрисъ Гуденофъ. Марія проводитъ васъ, а мнѣ доставитъ развлеченіе видѣть вашъ туалетъ. Послѣ того, какъ въ теченіе нѣсколькихъ дней поносишь одни теплыя и темныя платья, пріятно взглянуть на яркій, вечерній нарядъ. Пойдите же, душечка, и одѣньтесь скорѣй. Къ тому же, возвратясь изъ гостей, вы мнѣ разскажете, кого тамъ видѣли и. что дѣлали. За эти двѣ недѣли, что я принуждена была провести единственно въ обществѣ вашего папа и васъ, я совсѣмъ соскучилась и мной овладѣла нестерпимая хандра; да и не въ моихъ правилахъ мѣшать молодымъ людямъ пользоваться удовольствіями, свойственными ихъ возрасту.

-- О, мамѣ, прошу васъ, позвольте мнѣ остаться! Я предпочитаю не ѣхать.

-- Очень хорошо, очень хорошо! Только это весьма эгоистично съ вашей стороны, когда вы видите, что я такъ охотно, ради васъ, приношу себя въ жертву.

-- Вы говорите, что отпустить меня для васъ жертва, а я совсѣмъ не желаю ѣхать.

-- Очень хорошо, развѣ я ужь не сказала, что вы можете остаться? Только, прошу васъ, оставьте въ сторонѣ всѣ ваши логическіе выводы и доказательства: ничего нѣтъ несноснѣе для больныхъ, какъ слушать ихъ.

Въ комнатѣ на нѣсколько минутъ водворилось молчаніе, которое было прервано словами мистрисъ Гибсонъ:

-- Не можете ли вы сказать чего нибудь забавнаго и интереснаго, Молли?

Молли съ большимъ усиліемъ удалось вызвать изъ памяти два-три незначительныя и на половину забытыя событія, которыя ей самой ни чуть не казались интересными. Мистрисъ Гибсонъ на этотъ разъ, повидимому, была одного съ ней мнѣнія; она вздохнула и сказала:

-- Какъ бы я желала, чтобъ Цинція была дома!

Молли поняла, что то былъ упрекъ ей за ея неумѣнье вести оживленный разговоръ.

-- Не написать ли ей, чтобы она пріѣхала?

-- Я и сама не знаю. Мнѣ многое хотѣлось бы узнать отъ нея. Вы ничего не слышали о бѣдномъ, дорогомъ Осборнѣ Гамлеѣ?

Вспомнивъ приказаніе отца не говорить съ мачихой о плохомъ состояніи здоровья Осборна, Молли не отвѣчала; да въ этомъ и не было никакой надобности, такъ-какъ мистрисъ Гибсонъ продолжала, думая вслухъ:

-- Если мистеръ Гендерсонъ и теперь къ ней такъ же внимателенъ, какъ весной... Надежды на Роджера плохія... Какъ ни грубъ и неотесанъ этотъ молодой человѣкъ, мнѣ, тѣмъ не менѣе, было бы очень жаль, еслибъ съ нимъ случилось что нибудь дурное. Однако, нельзя же не сознаться, что Африка нетолько обладаетъ вреднымъ для здоровья климатомъ, но еще можетъ быть названа вполнѣ дикой страной. Въ ней даже мѣстами обитаютъ канибалы. Нерѣдко, особенно по ночамъ, когда я не сплю, мнѣ приходитъ на память все, что я читала о ней въ географическихъ учебникахъ. А между тѣмъ мистеръ Гендерсонъ можетъ дѣйствительно привязаться къ Цинціи. Вышняя мудрость сокрыла отъ насъ будущее, Молли; еслибъ не то, я очень желала бы знать, что ожидаетъ насъ впереди. Мы тогда гораздо лучше могли бы распорядиться своими поступками. Но, я полагаю, во всякомъ случаѣ, намъ лучше не тревожить Цинцію. Еслибъ это было нѣсколько ранѣе, мы могли бы устроить такъ, чтобъ она возвратилась сюда съ лордомъ Комноромъ и съ миледи.

-- Развѣ ихъ ожидаютъ? Леди Комноръ уже въ состояніи путешествовать?

-- Да. Иначе нечего было бы и толковать о возможности Цинціи возвратиться домой съ ними. Это произвело бы хорошее впечатлѣніе и тотчасъ возвысило бы ее во мнѣніи лондонскаго общества.

-- Такъ здоровье леди поправилось?

-- Конечно. Я думала, папа говорилъ вамъ объ этомъ; но онъ всегда такъ тщательно избѣгаетъ даже упоминать о своихъ паціентахъ. Онъ правъ, совершенно правъ, будучи до такой степени деликатенъ. Онъ и мнѣ едва-едва рѣшается говорить о положеніи, въ какомъ находятся его больные. Да! Графъ и графиня, леди Гарріета, лордъ и леди Коксгевенъ, леди Агнеса, всѣ ѣдутъ сюда. А я заказала себѣ новую шляпку и черный атласный салопъ!