X.

Мистрисъ Киркпатрикъ читала вслухъ, пока леди Комноръ не заснула. Книга лежала у неа на колѣняхъ; она едва придерживала ее, и разсѣянно смотрѣла въ окно. Ни высокія деревья парка, ни туманныя очертанія холмовъ вдали, не привлекали ея взоровъ. Она размышляла о томъ, какъ пріятно было бы снова имѣть мужа, который работалъ бы за нее, между тѣмъ, какъ она въ нѣгѣ, въ довольствѣ и въ полномъ бездѣйствіи возсѣдала бы въ красивой, изящно-меблированной гостиной. Мужъ этотъ въ мысляхъ ея принималъ образъ провинціальнаго доктора. Вдругъ послышался легкій стукъ въ дверь, и предметъ ея мечтаній очутился предъ ней прежде, чѣмъ она успѣла встать съ мѣста. Она пошла къ нему на встрѣчу, знаками давая знать о снѣ ея сіятельства.

-- Очень хорошо, сказалъ онъ шопотомъ, бросивъ взглядъ на спящую.-- Могу я попросить васъ на два слова въ библіотеку?

"Ужь не намѣренъ ли онъ сдѣлать предложеніе?" подумала она съ легкимъ трепетомъ, и тутъ же порѣшила дать свое согласіе человѣку, на котораго за часъ передъ тѣмъ смотрѣла равнодушно, причисляя его только къ разряду мужчинъ, могущихъ еще жениться.

Онъ звалъ ее затѣмъ, чтобъ сдѣлать ей два-три чисто медицинскихъ вопроса, въ чемъ и она сама скоро убѣдилась, находя это весьма скучнымъ для себя, хотя, можетъ быть, полезнымъ для него. И все-таки ей хотѣлось думать, что онъ именно въ теченіе этого разговора окончательно рѣшился сдѣлать ей предложеніе. Она давала на его вопросы весьма сложные отвѣты, но онъ привыкъ отличать мякину отъ зерна. Мягкіе нѣжные звуки ея голоса, однако, пріятно поразили его слухъ, особенно послѣ грубаго и рѣзкаго говора, какой онъ безпрестанно слышалъ. Хорошо подобранные цвѣта ея одежды, плавныя, граціозныя движенія производили на него впечатлѣніе, подобное тому, какое на иныхъ производитъ кошачье мурлыканье. Онъ началъ думать, что для него дѣйствительно было бы счастьемъ пріобрѣсти ее. Вчера онъ смотрѣлъ на нее почти исключительно какъ на мачиху Молли, сегодня ему хотѣлось имѣть ее для себя. Воспоминаніе о письмѣ лорда Комнора принесло ей какую-то сознательную прелесть: она желала нравиться, и надѣялась, что достигаетъ этого.

Но разговоръ ихъ долго вертѣлся только на болѣзни графини. Вдругъ пошелъ сильный дождь. Мистеръ Гибсонъ не боялся никакого ливня, но на этотъ разъ воспользовался случаемъ нѣсколько замедлить свой уходъ.

-- Какая бурная погода, сказалъ онъ.

-- Да, очень. Моя дочь пишетъ мнѣ, что на послѣдней недѣли въ теченіе двухъ дней ни одно судно не могло выйдти изъ Булони.

-- Мисъ Киркпатрикъ въ Булони, не правда ли?

-- Да, бѣдненькая. Она въ пансіонѣ, старается усовершенствоваться во французскомъ языкѣ. Но, мистеръ Гибсонъ, вамъ не слѣдуетъ называть ее мисъ Киркпатрикъ. Цинція всегда вспоминала о васъ съ такою -- право, я не могу сказать -- съ такою любовью. Четыре года тому назадъ она была больна корью, и вы лечили ее. Пожалуйста, зовите ее просто Цинція. Еслибъ она васъ слышала, то непремѣнно обидѣлась бы церемоннымъ названіемъ мисъ Киркпатрикъ.

-- Цинція такое необыкновенное имя. Оно скорѣе годится для романа, нежели для ежедневнаго употребленія.

-- Это мое имя, сказала мистрисъ Киркпатрикъ съ нѣжнымъ упрекомъ.-- Меня при крещеніи назвали Гіацинтой, и ея бѣдный отецъ непремѣнно хотѣлъ назвать ее моимъ именемъ. Мнѣ очень жаль, что оно вамъ не нравится.

Мистеръ Гибсонъ затруднялся, что ему сказать. Онъ не приготовился перенести разговоръ лично на себя. Пока онъ находился въ нерѣшимости, она продолжала:

-- Гіацинта Клеръ! Въ былое время я просто гордилась своимъ именемъ, другіе тоже находили его хорошенькимъ.

-- Безъ сомнѣнія, началъ мистеръ Гибсонъ, и остановился.

-- Можетъ быть, я дурно сдѣлала, уступивъ желанію мужа и назвавъ ее столь романическимъ именемъ. Это можетъ предубѣдить противъ нея нѣкоторыхъ людей, а ей, бѣдняжкѣ, и безъ того есть съ чѣмъ бороться. Взрослая дочь налагаетъ огромную отвѣтственность, мистеръ Гибсонъ, особенно, если у нея остался только одинъ изъ родителей.

-- Вы совершенно правы, сказалъ онъ, вспомнивъ о Молли.-- Но я полагаю, что дѣвушка, у которой есть мать, но умеръ отецъ, не можетъ такъ сильно чувствовать свою потерю, какъ та, которая лишилась матери и сохранила отца.

-- Вы, конечно, думаете о вашей дочери. Какъ дурно было съ моей стороны начать этотъ разговоръ! Милое дитя! Какъ хорошо я помню ея кроткое, миленькое личико, когда она спала у меня на постели! Я полагаю, она теперь уже совсѣмъ взрослая дѣвица. Она, должно быть, однихъ лѣтъ съ моей Цинціей. Какъ бы я желала ее видѣть!

-- Я надѣюсь, вы ее увидите, я самъ этого желаю. Мнѣ очень хотѣлось бы, чтобъ вы полюбили мою бѣдную, маленькую Молли, какъ вашу собственную... Онъ съ усиліемъ проглотилъ что-то стоявшее у него поперегъ горла и душившее его.

"Сдѣлаетъ ли онъ предложеніе? Сдѣлаетъ ли?" думала она, и начала дрожать, въ ожиданіи того, что онъ еще скажетъ.

-- Можете ли вы полюбить ее, какъ вашу дочь? Не дадите ли вы мнѣ права представить васъ ей, какъ ея будущую мать, какъ мою жену?

Вотъ оно! Наконецъ сдѣлано, умно или глупо, но сдѣлано! А между тѣмъ, лишь только слова эти были произнесены, у него въ головѣ мелькнулъ вопросъ насчетъ благоразумія совершоннаго имъ шага.

Она закрыла лицо руками.

-- О, мистеръ Гибсонъ! сказала она, и къ его удивленію, а еще болѣе къ своему собственному, истерически зарыдала: но вѣдь какое облегченіе было наконецъ знать, что болѣе не прійдется самой добывать свой хлѣбъ!

-- Моя милая... моя дорогая, утѣшалъ онъ ее словами и ласками, но въ то же время былъ въ нерѣшимости, какое ей дать имя. Она, успокоившись немного, поспѣшила сама вывести его изъ затрудненія:

-- Зовите меня Гіацинтой -- вашей Гіацинтой. Я ненавижу имя "Клеръ". Оно напоминаетъ мнѣ мое званіе гувернантки, и прошлое время, которое теперь не должно болѣе возвращаться.

-- Такъ. Но васъ въ этомъ семействѣ очень любили и цѣнили.

-- Да, они были добры ко мнѣ, но все же я не могла забыть своего положенія.

-- Намъ надо увѣдомить леди Комноръ, замѣтилъ онъ, повидимому, думая не столько о томъ, что говорила его невѣста, сколько о многочисленныхъ обязанностяхъ, ожидавшихъ его впереди.

-- Вы возьмете это на себя, не правда ли? сказала она, смотря на него съ умоляющимъ видомъ: -- я предпочитаю, чтобъ извѣстія доходили до нея черезъ другихъ, тогда я лучше могу наблюдать, какое впечатлѣніе они на нее производятъ.

-- Конечно, я сдѣлаю все, что вы ни пожелаете.-- Не пойдти ли намъ посмотрѣть: она, можетъ быть, проснулась?

-- Нѣтъ! Я лучше сначала приготовлю ее, а вы пріѣдете завтра -- вѣдь вы пріѣдете?-- и скажете ей.

-- Дѣйствительно, такъ будетъ лучше. Къ тому же, мнѣ слѣдуетъ прежде увѣдомить Молли: она имѣетъ на то право. Я надѣюсь, вы съ ней сойдетесь.

-- О, конечно! Я въ этомъ увѣрена. Такъ вы завтра пріѣдете и скажете леди Комноръ? А я подготовлю ее.

-- Я не вижу никакой надобности въ подготовленіи, но вамъ лучше знать. Когда мы устроимъ ваше первое свиданіе съ Молли?

Въ эту минуту вошелъ слуга и сказалъ:

-- Ея сіятельство проснулись и желаютъ видѣть мистера Гибсона.

Они послѣдовали за лакеемъ наверхъ. Мистрисъ Киркпатрикъ старалась принять развязный видъ. Ей очень хотѣлось сначала "подготовить" леди Комноръ, то-есть заставить ее думать, что только неотступныя просьбы мистера Гибсона заставили ее согласиться на его предложеніе и одержали верхъ надъ ея робостью и стыдливостью.

Но леди Комноръ въ болѣзни не утратила свойственной ей проницательности. Она заснула съ мыслью о письмѣ своего мужа, и это, можетъ быть, еще скорѣе навело ее на слѣдъ того, что случилось.

-- Я очень рада, что вы еще не уѣхали, мистеръ Гибсонъ... Но что съ вами обоими? Что вы говорили, Клеръ? Я увѣрена, тутъ что-нибудь да кроется.

По мнѣнію мистера Гибсона, ничего болѣе не оставалось, какъ прямо все разсказать миледи.

-- Я просилъ мистрисъ Киркпатрикъ быть моей женой, сказать онъ: -- и матерью моей дочери; она изъявила свое согласіе. Я не нахожу словъ, чтобы достаточно выразить ей мою благодарность.

-- Вотъ какъ! Ну, я съ своей стороны не вижу препятствій. Я надѣюсь, вы будете счастливы, а что до меня касается, то я очень, очень рада! Дайте мнѣ ваши руки. Затѣмъ, она со смѣхомъ прибавила: -- съ моей стороны, какъ я вижу, не требовалось большихъ трудовъ.

Мистеръ Гибсонъ казался удивленнымъ. Мистрисъ Киркпатрикъ покраснѣла.

-- Какъ, она вамъ не разсказала? Въ такомъ случаѣ, я разскажу. Слушайте же; было бы жаль, чтобъ такая забавная шутка пропала даромъ, особенно послѣ того, какъ она окончилась такъ хорошо. Когда сегодня утромъ пришло письмо отъ лорда Комнора, я попросила Клеръ прочесть мнѣ его. Вдругъ она остановилось. Я испугалась, думая, что это что-нибудь объ Агнесѣ, и взяла письмо... Да вотъ я вамъ прочту это мѣсто. Гдѣ письмо, Клеръ?.. Не безпокойтесь, вотъ оно. "Что подѣлываютъ Клеръ и Гибсонъ? Вы тогда съ презрѣніемъ отвергли мои совѣтъ принять участіе въ этомъ дѣлѣ; но, право, я думаю, сватовство доставило бы вамъ пріятное развлеченіе теперь, когда вы не можете выходить. По моему мнѣнію, это былъ бы самый приличный бракъ". Вы видите, милордъ вполнѣ одобряетъ ваше намѣреніе. А надо ему написать, какъ вы сами все уладили, безъ всякаго съ моей стороны вмѣшательства. Теперь, мистеръ Гибсонъ, посвятите мнѣ нѣсколько минутъ, а затѣмъ ступайте кончать вашъ tête-à-tête съ Клеръ.

Но по прочтеніи отрывка изъ письма лорда Комнора, ни тотъ, ни другая уже не выказывали прежняго желанія возобновить прерванную бесѣду. Мистеръ Гибсонъ старался поменьше объ этомъ думать. Онъ боялся, чтобъ размышленіе не навело его на какое либо новое открытіе и не возбудило въ немъ непріятныхъ подозрѣній на счетъ разговора, окончившагося съ его стороны предложеніемъ. Но леди Комноръ по обыкновенію требовала, чтобъ ей повиновались.

-- Полноте, не дѣлайте глупостей! Я всегда заставляла моихъ дочерей разговаривать наединѣ съ ихъ будущими мужьями, хотѣли онѣ того или нѣтъ. Передъ свадьбой мало ли о чемъ есть поговорить, а вы оба, кажется, въ такихъ лѣтахъ, что излишнія церемоніи были бы не у мѣста. Уходите же отсюда.

И такъ имъ пришлось возвратиться въ библіотеку. Мистрисъ Киркпатрикъ немного дулась, а къ мистеру Гибсону тѣмъ временемъ возвратились его обычное хладнокровіе и нѣсколько насмѣшливое обращеніе.

Она начала, почти плача:

-- Что бы сказалъ бѣдный Киркпатрикъ, еслибъ онъ зналъ о моемъ теперешпемъ поступкѣ? Онъ всегда былъ противъ вторыхъ браковъ.

-- Въ такомъ случаѣ будемъ надѣяться, что онъ ничего не знаетъ, а если знаетъ, что онъ теперь поумнѣлъ, т.-е. видитъ, какъ иногда вторые браки -- бываютъ полезны и необходимы.

Какъ бы то ни было, этотъ-второй tête-à-tête оказался далеко не такимъ удовлетворительнымъ, какъ первый. Къ тому же мистеръ Гибсонъ сознавалъ необходимость поскорѣй отправиться къ своимъ больнымъ.

"Мы скоро собьемся на будничную, однообразную колею", думалъ онъ, уѣзжая изъ Тоуэрса. "Нельзя же ожидать, чтобъ мы съ самаго начала мыслили и чувствовали заодно. Да это и не понравилось бы мнѣ", прибавилъ онъ. "Это было бы скучно: что за веселье находить въ женѣ только отголосокъ собственныхъ мнѣній! Надо обо всемъ разсказать Молли. Какъ-то она приметъ это, моя голубушка? Вѣдь это сдѣлано, большею частью, въ видахъ ея пользы". И онъ принялся пересчитывать достоинства мистрисъ Киркпатрикъ и выгоды, какія изъ всего этого можетъ извлечь Молли.

Въ этотъ день было уже слишкомъ поздно для поѣздки въ Гамлей. Тоуэрсъ и его окрестности лежали въ сторонѣ, совершенно противоположной отъ Гамлея. Мистеръ Гибсонъ явился туда на другое утро, за нѣсколько времени до прихода мистрисъ Гамлей въ гостиную. Онъ распорядился такъ, чтобъ имѣть возможность поговорить съ Молли полчаса наединѣ.

Было прекрасное, знойное, лѣтнее утро. Поселяне въ однихъ жилетахъ занимались въ поляхъ косьбою овса. Онъ могъ ихъ видѣть черезъ высокую живую изгородь и даже слышать свистъ длинныхъ косъ, когда ими взмахивали по воздуху. Работникамъ было такъ жарко, что они, повидимому, чувствовали себя не въ силахъ говорить. Собака, охранявшая ихъ палки и верхнюю одежду, тяжело переводила духъ, лежа по другую сторону вяза, около котораго остановился мистеръ Гибсонъ, чтобъ окинуть взоромъ разстилавшуюся передъ нимъ картину и хоть на сколько нибудь отсрочить ожидавшее его свиданіе. Но въ слѣдующую за тѣмъ минуту, онъ упрекалъ себя въ слабости и, пришпоривъ лошадь, быстро очутился у цѣли своего путешествія. Онъ пріѣхалъ ранѣе обыкновеннаго, и никто его не ожидалъ. Конюхи всѣ до одного были въ поляхъ; но это ничего не значило для мистера Гибсона. Онъ самъ отпустилъ постромки своей лошади и поставилъ ее въ конюшню, гдѣ разсматривалъ ее съ нѣсколько излишнимъ вниманіемъ. Онъ вошелъ въ домъ черезъ маленькую дверь и направилъ свои шаги въ гостиную, гдѣ, однако, не думалъ найдти Молли, полагая, что она гуляетъ въ саду. И дѣйствительно, она была тамъ, пока жара не прогнала ее назадъ въ домъ. Утомленная и разгоряченная, она сѣла въ кресло и заснула. Шляпка и открытая книга лежали у нея на колѣняхъ, а одна рука свѣсилась. Она имѣла такой ребяческій видъ, казалась такой слабой и нѣжной. Сильный, почти неудержимый, порывъ любви поднялся въ сердцѣ отца, когда онъ смотрѣлъ на нее.

"Молли!" сказалъ онъ, нѣжно приподнявъ свѣсившуюся смуглую ручку и удерживая ее въ своей. "Молли!"

Она открыла глаза, которые въ первую минуту пробужденія смотрѣли какъ-то безсознательно. Затѣмъ они сверкнули радостнымъ блескомъ; она бистро вскочила, обвила руками шею отца и воскликнула:

-- О, папа, милый, милый, милый папа! Какъ это вы пришли сюда во время моего сна? Вы этимъ отняли у меня удовольствіе ожиданія.

Мистеръ Гибсонъ поблѣднѣлъ. Онъ все держалъ ее за руку и молча привлекъ къ дивану; она же продолжала болтать.

-- Я сегодня очень рано встала. Такъ пріятно дышать свѣжимъ, утреннимъ воздухомъ! Онъ-то, я думаю, и навелъ на меня дремоту. Но не правда ли, какой великолѣпный, знойный день? Желала бы я знать, бываетъ ли столь прославленное итальянское небо когда нибудь ярче вонъ хоть бы этого клочка, что теперь выглядываетъ изъ-за зелени дубовъ!

Она выдернула свою руку и повернула голову отца такъ, чтобъ онъ могъ видѣть ту часть неба, о которой она говорила. Его необыкновенная молчаливость наконецъ поразила ее.

-- Имѣете ли вы извѣстія о мисъ Эйръ, папа? Какъ они всѣ тамъ поживаютъ? А что лихорадка? Знаете ли, папа, что у васъ совсѣмъ нездоровый видъ. Мнѣ надо поскорѣй вернуться домой и приняться ухаживать за вами. Когда это можно будетъ сдѣлать?

-- У меня нездоровый видъ? Ты это себѣ вообразила, гусенокъ. Напротивъ, я необыкновенно здоровъ и долженъ имѣть хорошій видъ, такъ-какъ имѣю сообщить тебѣ нѣчто... (Онъ чувствовалъ, что приступилъ къ дѣлу весьма неловко, но уже рѣшился во что бы то ни стало поскорѣй его окончить). Ты не угадываешь что?

-- Какъ же я могу угадать? сказала она измѣнившимся тономъ и какъ-бы съ предчувствіемъ чего-то недобраго.

-- Моя милая, сказалъ онъ и снова взялъ ее за руку:-- ты находишься въ очень неловкомъ положеніи: взрослая дѣвушка въ семействѣ, какъ мое... одна... молодые люди это непростительная глупость съ моей стороны... и я такъ часто долженъ отлучаться...

-- Но у меня есть мисъ Эйръ, сказала она съ увеличивающимся страхомъ:-- милая мисъ Эйръ! Мнѣ никого не надо, кромѣ васъ и ея.

-- Да, но вѣдь бываютъ случаи, когда миссъ Эйръ нельзя съ тобой оставаться, вотъ какъ теперь напримѣръ. Нашъ домъ не ея домъ; у нея есть другія обязанности. Я долгое время находился въ большомъ безпокойствѣ, но наконецъ принялъ рѣшимость, которая, я надѣюсь, сдѣлаетъ насъ обоихъ счастливѣе.

-- Вы собираетесь вторично жениться, помогла она ему, говоря спокойнымъ, сухимъ тономъ и потихонько отняла у него свою руку.

-- Да, на мистрисъ Киркпатрикъ -- ты помнишь ее? Въ Тоуэрсѣ ее всѣ называютъ Клеръ. Она еще была такъ добра къ тебѣ, когда тебя позабыли въ замкѣ.

Она молчала, не находя словъ. Она боялась говорить, чтобъ въ порывѣ гнѣва, отвращенія, негодованія, всего, что кипѣло у нея въ душѣ, не разразиться криками, слезами или, что еще хуже, не наговорить такихъ словъ, которыя впослѣдствіи никогда не могли бы быть забыты. Точно кусокъ твердой земли, на которомъ она стояла, оторвался отъ берега и она понеслась, одна, далеко по безконечному морю.

Мистеръ Гибсонъ былъ пораженъ ея молчаніемъ, какъ чѣмъ-то неестественнымъ, хотя почти угадывалъ его причину. Но онъ понималъ необходимость дать ей время нѣсколько освоиться съ новой для нея мыслью. Самъ же онъ все еще полагалъ, что это дѣлается для ея счастія, и высказавъ наконецъ тайну, которая тяготила его послѣдніе двадцать-четыре часа, чувствовалъ значительное облегченіе. Онъ началъ высчитывать всѣ выгоды этого брака: онъ уже успѣлъ затвердить ихъ въ своей памяти.

-- Она вполнѣ подходитъ ко мнѣ годами. Я не знаю, сколько ей именно лѣтъ, но должно быть около сорока. Я не желалъ бы жениться на комъ нибудь моложе. Лордъ и леди Комноръ и вся ихъ семья очень уважаютъ ее, а это одно уже служитъ ей прекрасной рекомендаціей. У ней изящныя манеры -- она, конечно пріобрѣла ихъ въ обществѣ, въ которомъ столько лѣтъ вращалась, а ты, гусенокъ, иногда бываешь черезчуръ рѣзка. Теперь намъ слѣдуетъ измѣнить наши нравы и обычаи.

Никакого отвѣта не воспослѣдовало и на эту попытку къ шуткѣ. Онъ продолжалъ:

-- Она привыкла вести хозяйство и быть бережливой. Послѣднее время она содержала школу въ Ашкомбѣ и, поэтому, должна была заботиться о большой семьѣ. А наконецъ, и это не самое маловажное, у ней есть дочь твоихъ лѣтъ, Молли. Она, конечно, пріѣдетъ жить съ нами и будетъ тебѣ подругой, сестрой.

Она все молчала, наконецъ проговорила:

-- Итакъ, я была выслана изъ дому для того, чтобъ въ мое отсутствіе все могло лучше устроиться?

Она сказала это съ горечью, не будучи въ силахъ совладать съ собою; но впечатлѣніе, произведенное ея словами, было таково, что немедленно вывело ее изъ оцѣнѣненія, въ какое она было-впала. Отецъ ея вздрогнулъ и быстро вышелъ изъ комнаты, говоря что-то про себя, что именно -- она не могла разслышать, хотя и побѣжала за нимъ слѣдомъ по темнымъ, каменнымъ переходамъ къ солнечному блеску и сіянью.

-- О, папа, папа! Я сама не своя!... Я рѣшительно не знаю, что мнѣ сказать объ этомъ ужасномъ, ненавистномъ...

Онъ вывелъ изъ конюшни лошадь. Молли не знала, слышалъ онъ или нѣтъ ея воззваніе. Вскочивъ въ сѣдло, онъ обратилъ къ ней блѣдное угрюмое лицо и сказалъ:

-- Для насъ обоихъ лучше, если я немедленно уѣду. Мы можемъ наговорить другъ другу такихъ вещей, которыя нелегко забываются: и ты, и я, мы слишкомъ взволнованы. Къ завтрашнему дню мы поостынемъ. Ты успѣешь обсудить дѣло и увидишь, что во всемъ этомъ прежде всего имѣлась въ виду твоя польза. Ты можешь сказать мистрисъ Гамлей; я самъ намѣревался это сдѣлать. Завтра я опять пріѣду. Прощай, Молли.

Онъ скрылся изъ виду. Стукъ лошадиныхъ копытъ по круглымъ камнямъ мощеной аллеи давно умолкъ, а Молли все еще стояла, защищая рукой глаза отъ солнечныхъ лучей, и продолжала смотрѣть въ пустое пространство, гдѣ исчезла фигура ея отца. У нея сперло дыханіе въ груди; только разъ или два она попробовала вздохнуть, но вздохъ ея окончился рыданіемъ. Она не хотѣла вернуться въ домъ, боялась встрѣтиться съ мистрисъ Гамлей и не могла забыть ни послѣдняго взгляда, ни послѣднихъ словъ отца.

Она вышла въ боковую калитку, черезъ которую садовники обыкновенно вносили въ садъ свои орудія и которая вела въ уединенную аллею, сокрытую отъ глазъ массой кустарника, ползучими растепілми и высокими деревьями съ переплетенными вѣтвями. Никто не будетъ знать, гдѣ она, да и некому ея хватиться, прибавила она мысленно съ неблагодарностью, свойственной сильному горю. У мистрисъ Гамлей есть мужъ, дѣти, свои домашніе интересы. Она, правда, очень добра и привѣтлива, но въ настоящую минуту сердце Молли было преисполнено печали, которую она не хотѣла повѣрять постороннему лицу. Она быстрыми шагами направилась къ скамьѣ, окруженной почти со всѣхъ сторонъ гибкими вѣтвями плакучей ивы и поставленной на площадкѣ въ концѣ аллеи по другую сторону лѣса, который здѣсь оканчивался, а за нимъ начиналась легкая покатость луговъ и полей. Аллея эта, повидимому, для того и была проложена, чтобъ открывать видъ на мирный, облитый солнечнымъ свѣтомъ ландшафтъ, состоявшій изъ деревьевъ, церковнаго шпица, двухъ-трехъ коттеджей съ красными крышами и возвышавшагося вдали холма. Можетъ быть, въ былое время, когда въ замкѣ жило большое семейство Гамлеевъ, по этой самой террасѣ прогуливались леди въ фижмахъ и джентльмены въ парикахъ и со шпагою на боку. Но теперь никто здѣсь не гулялъ, и эта аллея почти никѣмъ не посѣщалась. Иногда только сквайръ и его сыновья проходили по ней, направляясь къ калиткѣ, открывавшейся прямо въ поле. Молли даже сомнѣвалась, чтобъ кто либо, кромѣ нея, зналъ о существованіи скамьи подъ плакучей ивой. Число работавшихъ въ паркѣ садовниковъ было весьма ограниченно, и обязанность ихъ состояла исключительно въ томъ, чтобъ поддерживать въ чистотѣ и надлежащемъ порядкѣ огородъ, да ту часть сада, которая посѣщалась семействомъ и была расположена но близости къ дому.

Дойдя до скамьи, Молли неудержимо отдалась своей печали. Она не искала анализировать причину душившихъ ее слезъ и рыданій. Ея отецъ хотѣлъ вторично жениться; ея отецъ на нее сердился; она поступила дурно, и онъ уѣхалъ недовольный; она лишилась его любви; онъ собирался жениться вдали отъ нея, его дочери; онъ позабылъ ея милую-милую мать. Всѣ эти мысли въ безпорядкѣ толпились у нея въ головѣ. Она страшно устала отъ слезъ и рыданій и на минуту умолкла, чтобъ отдохнуть; но затѣмъ насталъ новый пароксизмъ отчаянія. Она бросилась на землю и прислонилась къ старой, поросшей мхомъ скамьѣ. Она то закрывала лицо руками, то крѣпко, крѣпко сжимала ихъ, какъ-бы думая физической болью заглушить нѣсколько нравственное страданіе.

Она не примѣтила Роджера Гамлея, возвращавшагося съ полей, и не слышала, какъ онъ стукнулъ маленькой, бѣлой калиткой. Онъ ходилъ отыскивать насѣкомыхъ въ пруду и канавахъ съ водой, и теперь возвращался съ мокрой сѣткой, въ которой заключались найденныя имъ сокровища. Онъ шелъ домой завтракать, всегда чувствуя къ этому времени сильный апетитъ, хотя по теоріи и презиралъ завтраки. Но мать любила, чтобъ онъ на нихъ присутствовалъ. Она до завтрака обыкновенно оставалась наверху и рѣдко показывалась кому либо изъ домашнихъ. Итакъ, ради нея онъ жертвовалъ своей теоріей, вопреки которой всегда съѣдалъ завтракъ съ большимъ удовольствіемъ.

Проходя по площадкѣ на возвратномъ пути, онъ не замѣтилъ Молли и уже сдѣлалъ шаговъ двадцать далѣе, какъ вдругъ увидѣлъ въ травѣ одно рѣдкое растеніе, цвѣтокъ котораго давно желалъ имѣть, но до сихъ поръ еще не находилъ. Немедленно положилъ онъ на землю сѣтку, искусно свернувъ ее такъ, чтобъ изъ нея ничто не могло выпасть, и легкими шагами отправился за своей находкой. Онъ такъ любилъ природу, что безсознательно, но уже въ силу привычки, всегда избѣгалъ безъ нужды топтать растенія: кто могъ знать, какія заключались въ нихъ семена или насѣкомыя, которыя могли оказаться впослѣдствіи весьма рѣдкими и замѣчательными явленіями?

Такимъ образомъ онъ по обходной тропинкѣ добрался до плакучей ивы и до скамейки, которая съ этой стороны была гораздо болѣе на виду. Онъ остановился, примѣтивъ на землѣ чье-то свѣтлое платье. Кто-то лежалъ на скамьѣ, но такъ спокойно, совершенно неподвижно, точно въ обморкѣ. Онъ выжидалъ. Черезъ минуту послышалось рыданіе и затѣмъ слова. Мисъ Гибсонъ восклицала сквозь слезы:

-- О папа, папа! Еслибъ онъ только воротился!

Сначала Роджеръ подумалъ, что лучше ему уидти, не давъ ей замѣтить своего присутствія, и сдѣлалъ уже нѣсколько шаговъ назадъ на цыпочкахъ. Но рыданія становились сильнѣе. Мать его не могла идти такъ далеко, а не то было бы ея прямой обязанностью утѣшить свою гостью, въ чемъ бы ни состояла причина ея горести. Однако, услышавъ снова печальные звуки голоса, выражавшаго такое безграничное отчаяніе, онъ, не размышляя, хорошо то или дурно, деликатно или навязчиво, пошелъ къ скамьѣ подъ зеленымъ сводомъ плакучей ивы. Молли съ испугомъ при его приближеніи, стараясь сдерживать рыданія, инстинктивно обѣими руками принялась приглаживать свои растрепанные волосы.

Онъ бросилъ на нее добрый, исполненный участія взглядъ, но рѣшительно не зналъ, что сказать.

-- Развѣ уже время завтракать? спросила она, стараясь думать, что онъ не замѣтилъ на ея лицѣ слѣдовъ слезъ и огорченія и не видѣлъ, какъ она лежала на скамьѣ и рыдала.

-- Не знаю. Я шелъ домой къ завтраку, но не могъ уйдти отсюда, когда увидѣлъ васъ въ слезахъ. Что случилось? Не могу ли я вамъ помочь, хотя, конечно, я знаю, что не имѣю права разспрашивать васъ.

Она очень устала и ослабла отъ слезъ и не могла ни продолжать стоять, ни идти. Она съ глубокимъ вздохомъ опустилась на скамью и до такой степени поблѣднѣла, что онъ подумалъ, что ей сдѣлалось дурно.

-- Подождите минутку, сказалъ онъ, впрочемъ совершенно безполезно, такъ-какъ она была не въ силахъ двинуться съ мѣста. Онъ со всѣхъ ногъ бросился къ находившемуся по близости источнику и черезъ минуту воротился, медленно выступая и осторожно неся большой зеленый листъ, искусно свернутый и наполненный водой. Это освѣжило ее.

-- Благодарю васъ! сказала она.-- Теперь я скоро буду въ состояніи вернуться домой. Не ждите меня.

-- Позвольте мнѣ остаться, отвѣчалъ онъ.-- Матушка была бы очень недовольна, еслибъ я покинулъ васъ здѣсь одну, когда вамъ дурно.

Они нѣсколько времени молчали. Онъ сорвалъ два странной формы ивовые листка и разсматривалъ ихъ частью по привычкѣ, частью дяя того, чтобъ дать ей время оправиться.

-- Папа собирается снова жениться, произнесла она наконецъ.

Она сама не знала, къ чему это сказала; за минуту передъ тѣмъ, она даже и не намѣревалась говорить. Онъ выронилъ изъ рукъ листъ, который держалъ, обернулся къ ней и взглянулъ на нее. Бѣдные, печальные глазки ея наполнились слезами и посмотрѣли на него съ нѣмой мольбой о сочувствіи. Взглядъ ея былъ краснорѣчивѣе словъ. Онъ съ минуту помолчалъ, а затѣмъ спросилъ, не столько потому, чтобы въ томъ могло быть хоть малѣйшее сомнѣніе, сколько изъ сознанія необходимости что либо сказать:

-- Васъ это печалитъ?

Она, не отводя отъ него глазъ, дрожащими губами старалась произнести: "да", но голосъ не повиновался ей. Онъ снова замолчалъ и, опустивъ глаза въ землю, концомъ ноги игралъ съ маленькимъ камешкомъ. Его мысли обыкновенно съ трудомъ облекались въ слова и онъ не умѣлъ утѣшать до тѣхъ поръ, пока не узнавалъ съ достовѣрностью, изъ какого источника должно происходить утѣшеніе. Наконецъ онъ заговорилъ, но какъ-бы разсуждая самъ съ собой:

-- Бываютъ случаи, когда, оставивъ въ сторонѣ всякій вопросъ о любви, старанія найдти дѣтямъ вторую мать становятся необходимостью и почти обращаются въ обязанность... Я думаю, прибавилъ онъ, перемѣнивъ тонъ и опять взглянувъ на Молли:-- я думаю, этотъ шагъ можетъ много содѣйствовать къ счастью вашего отца; онъ избавитъ его отъ многихъ хлопотъ и доставитъ ему подругу.

-- Онъ имѣлъ меня. Вы не знаете, чѣмъ мы были другъ для друга, по крайней мѣрѣ, чѣмъ онъ былъ для меня, скромно поправилась она.

-- Тѣмъ не менѣе онъ считаетъ это нужнымъ и справедливымъ, иначе ничего бы не предпринялъ. Можетъ быть, даже все это дѣлается гораздо болѣе въ видахъ вашей пользы, нежели его собственной.

-- Онъ старался меня въ этомъ убѣдить.

Роджеръ снова занялся камешкомъ. Онъ еще не совсѣмъ ясно понималъ, въ чемъ дѣло. Вдругъ онъ поднялъ голову.

-- Я вамъ кое-что разскажу про одну молодую дѣвушку. Она лишилась матери, когда ей было шестнадцать лѣтъ и осталась послѣ нея старшею въ семьѣ. Съ этой минуты она всю свою жизнь посвятила отцу и была сначала его утѣшительницей, потомъ товарищемъ, другомъ, секретаремъ, всѣмъ, чѣмъ хотите. Онъ былъ человѣкъ очень занятой и часто возвращался домой только для того, чтобы приготовиться къ завтрашнему труду. Гарріета всегда весело встрѣчала его, помогала ему, говорила съ нимъ или молчала, смотря по тому, что было ему пріятнѣе и полезнѣе. Такъ продолжалось восемь или десять лѣтъ, а затѣмъ отецъ ея женился на женщинѣ немногимъ старше Гарріеты. И что же? Они счастливѣйшіе люди въ свѣтѣ. Вы, конечно, не ожидали этого?

Она слушала, но не имѣла духу отвѣчать. Ее интересовалъ разсказъ о Гарріетѣ, молодой дѣвушкѣ, которая такъ много дѣлала для отца, гораздо болѣе, чѣмъ она, Молли, могла сдѣлать для своего, лишившись матери въ столь раннемъ возрастѣ.

-- Но какъ же это? спросила она наконецъ.

-- Гарріета думала о счастьѣ своего отца болѣе, нежели о своемъ собственномъ, отвѣчалъ Роджеръ нѣсколько строго. Слезы опять навернулись у нея на глазахъ.

-- Еслибъ того требовало счастье пап а...

-- Онъ, безъ сомнѣнія, такъ думаетъ. Какого бы вы ни были мнѣнія на этотъ счетъ, сдѣлайте съ вашей стороны все, что отъ васъ зависитъ. Я полагаю, ему было бы очень тяжело видѣть вашу печаль и недовольство, особенно, если, судя по вашимъ словамъ, вы ему такъ дороги. Мачиха Гарріеты съ своей стороны не была ни самолюбива, ни эгоистична; она не стремилась исключительно къ удовлетворенію своихъ только желаній, но заботилась о благосостояніи Гарріеты столько же, сколько та хлопотала о счастьи отца. Можетъ быть, будущая жена мистера Гибсона принадлежитъ къ тому же разряду женщинъ, хотя онѣ рѣдки.

-- Ну, я не думаю, прошептала Молли, подъ вліяніемъ воспоминаній о днѣ, который много лѣтъ тому назадъ провела въ Тоуэрсѣ.

Роджеръ не желалъ допытываться причины подобнаго сомнѣнія. Онъ чувствовалъ, что не имѣетъ права далѣе проникать въ тайны семейной жизни мистера Гибсона. Онъ желалъ знать не болѣе, какъ сколько то было необходимо для поданія помощи и утѣшенія бѣдной, плачущей дѣвушкѣ, съ которой случайно столкнулся. Кромѣ того онъ спѣшилъ домой къ матери, чтобъ не опоздать къ ея завтраку, но въ то же время не хотѣлъ оставить Молли одну.

-- Всегда лучше надѣяться на хорошее, чѣмъ на дурное. Это очень смахиваетъ на пошлую истину, которая, однако, нерѣдко бывала для меня источникомъ утѣшенія; современемъ и вы это испытаете. Надо стараться думать о другихъ людяхъ больше, нежели о самихъ себѣ, и не предубѣждаться противъ нихъ безъ достаточныхъ на то причинъ. Надѣюсь, моя проповѣдь не показалась вамъ длинной? Не придала ли она вамъ аппетиту къ завтраку? Во мнѣ проповѣди всегда возбуждаютъ голодъ.

Онъ повидимому ожидалъ, чтобъ она встала и пошла съ нимъ. Она медленно приподнялась со скамьи, такъ медленно, какъ-бы хотѣла сказать, что предпочла бы остаться одна; еслибъ онъ только согласился уидти безъ нея. Она была очень слаба и запнулась о корень одного дерева. Онъ, молча, не переставалъ наблюдать за ней и видя, какъ она пошатнулась, поспѣшилъ поддержать ее и не далъ ей упасть. Опасность миновала, но онъ не выпускалъ ея руки изъ своей: эта маленькая, чисто-физическая несостоятельность глубоко тронула его, показавъ, какъ она была еще молода и безпомощна. Онъ почувствовалъ непреодолимое желаніе сказать ей что-нибудь доброе и теплое, такое, что могло бы дѣйствительно ее облегчить и утѣшить прежде, чѣмъ они разстанутся и все снова войдетъ въ обычную колею. Но онъ не находилъ словъ.

-- Вы, безъ сомнѣнія, сочтете меня жестокимъ, внезапно заговорилъ онъ, когда они уже подходили къ дому.-- Я не умѣю выражать своихъ чувствованій и какъ-то всегда впадаю въ философскія разсужденія, но право, право, мнѣ очень жаль васъ. Я не въ силахъ помочь вамъ, потому что не могу измѣнить факты, но вполнѣ сочувствую вамъ, хотя и нахожу, что лучше объ этомъ меньше говорить. Но помните, что я вамъ искренно, глубоко сочувствую! Я часто буду о васъ думать, хотя, повторяю, лучше не возвращаться болѣе къ этому предмету.

Она отвѣчала: я знаю, что вы мнѣ сочувствуете, и не въ силахъ долѣе себя сдерживать, убѣжала отъ него въ домъ, наверхъ, въ уединепіе собственной комнаты. А онъ пошелъ прямо къ матери, которая сидѣла передъ нетронутымъ завтракомъ, недовольная странной неаккуратностью своей гостьи, на сколько могла быть чѣмъ бы то ни было недовольна. Ей уже было извѣстно, что мистеръ Гибсонъ пріѣзжалъ и уѣхалъ, но она не могла ни отъ кого добиться, не поручилъ ли онъ ей что либо передать. Ея заботливость о собственномъ здоровьи, въ глазахъ многихъ слывшая за преувеличенную, всегда заставляла ее съ особеннымъ нетерпѣніемъ ожидать посѣщеній и совѣтовъ доктора.

-- Гдѣ ты былъ, Роджеръ? гдѣ Молли? мисъ Гибсонъ, хочу я сказать? Она старалась поддерживать церемонныя отношенія между молодымъ человѣкомъ и молодой дѣвушкой, которымъ приходилось жить подъ одной кровлей и находиться въ частыхъ столкновеніяхъ другъ съ другомъ.

-- Я ходилъ ловить насѣкомыхъ въ пруду. (Ахъ, кстати, я забылъ сѣтку на площадкѣ, около поля). Я встрѣтилъ мисъ Гибсонъ въ страшномъ горѣ и всю въ слезахъ. Ея отецъ собирается снова жениться.

-- Снова жениться! Быть не можетъ!

-- Да, и она, бѣдняжка, очень принимаетъ это къ сердцу. Маменька, пошлите ей рюмку вина, или чего нибудь въ этомъ родѣ, съ ней чуть не сдѣлался обморокъ...

-- Я сама къ ней пойду, бѣдное дитя, сказала мистрисъ Гамлей, вставая.

-- Нѣтъ, нѣтъ, возразилъ онъ, удерживая ее за руку.-- Мы и то васъ слишкомъ долго заставили ждать; вы очень блѣдны. Гаммондъ можетъ отнести ей все, что нужно, прибавилъ онъ и позвонилъ. Она опустилась на стулъ и не могла прійдти въ себя отъ изумленія.

-- На комъ онъ женится?

-- Не знаю. Я не спросилъ, а она мнѣ не сказала.

-- Какъ это похоже на мужчину! Но половина дѣла заключается именно въ вопросѣ, на комъ онъ женится.

-- Конечно, мнѣ слѣдовало бы спросить. Но я никуда не гожусь въ подобныхъ случаяхъ. Я выказалъ ей на сколько могъ участія, но рѣшительно не зналъ, что ей сказать.

-- Однако, что жь ты сказалъ?

-- Я далъ ей лучшій совѣтъ, какой только могъ прійдти мнѣ въ голову.

-- Совѣтъ! Тебѣ слѣдовало бы утѣшать ее. Бѣдная, маленькая Молли!

-- Я полагаю, хорошій совѣтъ есть лучшее утѣшеніе. Тише, вотъ она.

Къ ихъ удивленію Молли вошла, стараясь принять на себя свой обычный видъ. Она умылась и причесалась и дѣлала большія усилія, чтобъ удержать слезы и настроить голосъ на приличный ладъ. Она не хотѣла печалить мистрисъ Гамлей видомъ своего горя и, такимъ образомъ, сама того не замѣчая, уже начинала слѣдовать совѣту Роджера и думать о другихъ болѣе, чѣмъ о себѣ. Мистрисъ Гамлей не знала, благоразумно ли будетъ заговорить съ ней о только что слышанномъ отъ сына извѣстіи, но она такъ была заинтересована, что не выдержала и спросила:

-- Я слышала, моя милая, что вашъ отецъ собирается жениться? Могу я узнать, на комъ?

-- На мистрисъ Киркпатрикъ. Она, кажется, много лѣтъ тому назадъ, была гувернанткой у графини Комноръ. Она и теперь очень часто бываетъ у нихъ. Они зовутъ ее Клеръ, и повидимому, очень любятъ.-- Молли старалась выставить свою будущую мачиху въ наилучшемъ свѣтѣ.

-- Сколько мнѣ помнится, я о ней слышала. Такъ она ужь немолода? Это хорошо. И вдова также. Есть у нея семейство?

-- Одна дочь, кажется. Но я такъ мало о ней знаю!

Молли едва, едва не плакала.

-- Ничего, моя милая. Все это пріидетъ современемъ. Роджеръ, ты почти ничего не ѣлъ; куда ты идешь?

-- За сѣткой. Въ ней много такого, что я не желалъ бы потерять. А ѣмъ я всегда мало.-- Онъ сказалъ только часть истины, но не всю. Онъ полагалъ, что имъ лучше остаться вдвоемъ. Его мать обладала такой добротой и была такъ полна участія, что, безъ сомнѣнія, съумѣетъ въ бесѣдѣ наединѣ смягчить печаль бѣдной дѣвушки. Лишь только онъ вышелъ, Молли подняла свои опухшіе глазки и, смотря на мистрисъ Гамлей, сказала:

-- Онъ былъ такъ добръ ко мнѣ. Я постараюсь всегда помнить его слова.

-- Я очень рада это слышать, моя дорогая, очень рада. Изъ того, что онъ мнѣ сказалъ, я боялась ужь не обошелся ли онъ съ вами слишкомъ сурово. У него доброе сердце, но не столь нѣжное обращеніе, какъ у Осборна: Роджеръ бываетъ иногда рѣзокъ.

-- Въ такомъ случаѣ я люблю рѣзкость. Это принесло мнѣ пользу и дало мнѣ почувствовать, какъ дурно -- о, мистрисъ Гамлей, какъ дурно я обошлась съ папа сегодня утромъ!

Она бросилась на шею къ мистрисъ Гамлей и горько зарыдала. Она плакала теперь уже не о томъ, что ея отецъ собирался жениться, а о своемъ собственномъ дурномъ поступкѣ.

Если Роджеръ былъ рѣзокъ на словахъ, за то онъ былъ нѣженъ на дѣлѣ. Какъ ни преувеличена и неблагоразумна казалась ему печаль Молли, для нея она была настоящимъ страданіемъ и онъ взялъ на себя трудъ облегчить его весьма оригинальнымъ и характеристическимъ способомъ. Въ вечеру онъ принесъ микроскопъ и собранныя поутру сокровища, разложилъ ихъ на маленькомъ столикѣ и позвалъ мать полюбоваться ими. Молли, конечно, тоже пришла, а этого-то именно онъ и хотѣлъ. Онъ постарался возбудить въ ней сначала любопытство, а потомъ и желаніе пріобрѣсти болѣе точныя и подробныя свѣдѣнія. Тогда онъ принесъ нѣсколько книгъ и принялся изъяснять ей техническій, нѣсколько напыщенный языкъ, какимъ онѣ были написаны. Сходя внизъ къ обѣду, Молли съ ужасомъ думала, какъ пройдутъ эти длинные вечерніе часы, въ которые она не должна говорить объ единственномъ занимавшемъ ее предметѣ. Она боялась, что и то уже утомила мистрисъ Гамлей длиннымъ tête-à-tête послѣ завтрака. Но часъ молитвы и сна пришелъ совершенно незамѣтно. Новый потокъ мыслей освѣжилъ ея умъ и она была очень благодарна Роджеру. Теперь ей оставалось только ожидать завтрашняго дня и принести покаяніе передъ отцомъ.

Но мистеръ Гибсонъ не требовалъ этого. Онъ ни въ какое время не любилъ изліяній чувствъ, а теперь вдобавокъ еще сознавалъ, что чѣмъ меньше будетъ говориться о предметѣ, на которомъ онъ и его дочь расходятся въ мнѣніяхъ, тѣмъ лучше. Онъ прочелъ раскаяніе въ ея глазахъ, увидѣлъ, какъ она много страдала, и у него самаго защемило на сердцѣ. Онъ остановилъ ее на первомъ же словѣ и сказалъ:

-- Хорошо, хорошо, я знаю все, что ты мнѣ хочешь сказать. Я знаю мою маленькую Молли -- моего глупепькаго гусенка -- лучше нежели она сама себя знаетъ. Я привезъ тебѣ приглашеніе. Леди Комноръ желаетъ, чтобъ ты пріѣхала въ Тоуэрсъ въ четвергъ на цѣлый день!

-- А вы желаете, чтобъ я поѣхала? спросила она съ замираньемъ сердца.

-- Я желаю, чтобъ ты и Гіацинта поближе познакомились и научились другъ друга любить.

-- Гіацинта! воскликнула Молли въ изумленіи.

-- Да, Гіацинта! Это самое глупое имя, какое мнѣ когда либо приходилось слышать, но это ея имя и я долженъ ее такъ звать. "Клеръ" мнѣ еще менѣе по сердцу: миледи и всѣ въ Тоуэрсѣ ее зовутъ Клеръ. "Мистрисъ Киркпатрикъ" слишкомъ церемонно, да къ тому же и не имѣетъ смысла, такъ-какъ она скоро перемѣнитъ это имя.

-- Когда, папа? спросила Молли, чувствуя, что она точно перенеслась въ новый, чуждый ей міръ и живетъ тамъ странной, невѣдомой ей жизнью.

-- Не прежде Михайлова дня. А затѣмъ онъ прибавилъ, какъ-бы отвѣчая на собственную мысль: -- а что всего хуже, такъ это то, что ея черезчуръ изысканное, вычурное имя перешло и къ дочери. Цинція! Какъ я радъ, мое дитя, что ты просто на просто Молли!

-- Сколько ей лѣтъ, то-есть, Цинціи, хотѣла я сказать?

-- Да, пріучайся къ этому имени. Я думаю, Цинція Киркпатрикъ однихъ лѣтъ съ тобой. Она въ пансіонѣ, во Франціи, учится хорошимъ манерамъ и любезности. Она пріѣдетъ на свадьбу, и ты будешь имѣть случай съ ней познакомиться. А потомъ она, кажется, опять уѣдетъ еще на полгода или около того.