Новые друзья Молли Гибсонъ.
Время шло очень быстро. Настала половина августа; если въ домѣ намѣревались дѣлать перемѣны, то слѣдовало немедленно къ нимъ приступить. Вообще нельзя сказать, чтобъ мистеръ Гибсонъ слишкомъ поторопился устроить свои дѣла съ мисъ Броунингъ. Сквайръ получилъ извѣстіе о томъ, что Осборнъ, передъ отъѣздомъ за границу, намѣревается провести нѣсколько дней дома. Хотя постоянно возрастающая короткость между Роджеромъ и Молли нисколько его не тревожила, имъ овладѣвалъ паническій страхъ при одной мысли, что его наслѣдникъ можетъ влюбиться въ дочь доктора. Онъ находился въ страшномъ безпокойствѣ и отъ всего сердца желалъ, чтобъ Молли оставила Гамлей до пріѣзда Осборна. Мистрисъ Гамлей, со своей стороны, находилась въ постоянной тревогѣ изъ опасенія, чтобъ это желаніе ея мужа не сдѣлалось слишкомъ замѣтнымъ ихъ гостьѣ.
Всякая, сколько нибудь мыслящая, семнадцатилѣтняя дѣвушка готова считать непогрѣшимымъ, какъ папа, человѣка, который впервые откроетъ ей новый и болѣе широкій кругъ обязанностей, нежели тотъ, въ какомъ она дотолѣ безсознательно вращалась. Такимъ папой былъ Роджеръ для Молли. Она во всемъ спрашивала его мнѣнія; она почти во всемъ считала его авторитетомъ, а между тѣмъ онъ всего сказалъ ей двѣ-три истины рѣзкимъ тономъ, который придалъ имъ особенную силу. Она эти истины возвела въ правила, которыми стала руководствоваться при всякомъ удобномъ случаѣ. Онъ такимъ образокъ показалъ ей свое превосходство и ту разницу, которая совершенно естественно существуетъ между очень умнымъ и высоко-образованнымъ юношей и весьма молоденькой, ничего незнающей дѣвушкой, но способной понимать и оцѣнить все прекрасное. Несмотря, однако, на эти близкія и дружественныя отношенія, каждый изъ нихъ представлялъ себѣ въ совершенно иномъ видѣ особу, которой впослѣдствіи должна была принадлежать ихъ полнѣйшая и совершеннѣйшая любовь. Роджеръ намѣревался искать необыкновенную женщину, ему равную, красавицу, мудрую, готовую при случаѣ подать совѣтъ, однимъ словомъ истую Эгерію. Дѣвичье воображеньице Молли останавливалось на незнакомомъ ей Осборнѣ, который казался ей то трубадуромъ, то рыцаремъ въ родѣ того, какого онъ самъ изобразилъ въ одной изъ своихъ поэмъ. Она, впрочемъ, мечтала скорѣе о комъ нибудь похожемъ на Осборна, нежели о самомъ Осборнѣ, и тщательно избѣгала облекать будущаго героя въ осязательную форму и давать ему дѣйствительное имя. И сквайръ ничуть не былъ такъ благоразуменъ, какъ казалось, когда желалъ, чтобъ она оставила его домъ до пріѣзда Осборна, если только онъ принималъ въ соображеніе ея душевное спокойствіе. Однако, когда она уѣхала, онъ скучалъ и грустилъ по ней. Такъ пріятно было пользоваться ея маленькими дочерними услугами; она такъ оживляла завтраки и обѣды своими наивными вопросами, живымъ участіемъ въ разговорѣ и забавными отвѣтами на его шутки.
Роджеру тоже было жаль ея. Ея замѣчанія нерѣдко западали въ душу и наводили его на размышленія, въ которыя онъ очень любилъ вдаваться. Иногда же онъ чувствовалъ, что служитъ ей утѣшеніемъ въ минуты горя или приноситъ ей пользу, обращая ея мысли на серьёзныя книги, тогда какъ до тѣхъ поръ она читала только романы да стихи. Онъ походилъ на учителя, котораго внезапно лишили самаго много-обѣщающаго изъ его учениковъ. Онъ спрашивалъ себя, что она станетъ дѣлать безъ него? Не покажутся ли ей слишкомъ трудными книги, которыя онъ далъ ей для прочтенія? А какъ-то она сойдется съ мачихой? Въ первые дни ея отъѣзда, мысли его безпрестанно обращались къ ней. Но больше и дольше всѣхъ по ней тосковала мистрисъ Гамлей. Молли заняла въ ея сердцѣ мѣсто дочери, и доброй леди, съ отъѣздомъ молодой дѣвушки, стало недоставать милаго женскаго общества, нѣжныхъ ласкъ, заботливаго вниманія и сочувствія, которое Молли такъ открыто не разъ высказывала къ ея горю. Все это заставило мистрисъ Гамлей искренно къ ней привязаться.
Молли съ своей стороны испытывала тяжелое ощущеніе вслѣдствіе перемѣны атмосферы, и сильно себя за то упрекала. Въ ней была врожденная склонность ко всему изящному, и утонченность во вкусахъ и нравахъ, какую она встрѣтила въ Гамлеѣ, невольно ее очаровывала. Ея добрые, старые друзья, мисъ Броунингъ, ухаживали за ней до н е льзя, баловали и ласкали ее ли того, что она принималась серьёзно на себя сердиться за то, что замѣчаетъ ихъ рѣзкій тонъ, ихъ провинціальный выговоръ, равнодушіе ко всѣмъ сколько-нибудь возвышеннымъ интересамъ и жадность къ сплетнямъ. Онѣ закидали ее вопросами о ея будущей мачихѣ, на которые она затруднялась отвѣчать. Ея преданность отцу не допускала ее откровенно высказывать свое мнѣніе. За то она всегда бывала рада, когда ихъ любопытство обращалось на Гамлей. Тамъ она была очень счастлива, всѣхъ любила, не исключая собакъ, и ей нетрудно было отвѣчать на самые подробные разспросы. Она описывала туалетъ мистрисъ Гамлей и называла вино, какое сквайръ предпочиталъ пить за обѣдомъ. Подобные разговоры доставляли ей даже удовольствіе, такъ-какъ относились къ самому пріятному времени ея жизни. Однажды вечеромъ, послѣ чаю, онѣ всѣ сидѣли въ маленькой гостиной наверху. Молли, по обыкновенію, разсказывала о своемъ гамлейскомъ житьѣ-бытьѣ, и особенно распространялась объ удивительныхъ свѣдѣніяхъ Роджера по части естественныхъ наукъ и объ интересныхъ вещахъ, какія онъ ей показывалъ. Внезапно она была непріятно поражена слѣдующими словами:
-- А вы частенько бывали съ мистеромъ Роджеромъ, Молли! замѣтила мисъ Броунингъ съ особеннымъ удареніемъ, которое, она полагала, должно было многое сказать ея сестрѣ, и рѣшительно ничего Молли. Но вышло на оборотъ. Молли тотчасъ замѣтила тонъ, хотя сначала и не поняла, что онъ означалъ. Мисъ Фёбе, напротивъ, погруженная въ вязанье пятки у чулка, не обратила ни малѣйшаго вниманія ни на слова своей сестры, ни на удареніе, съ какими они были произнесены.
-- Да; онъ былъ очень добръ ко мнѣ, проговорила Молли, медленно отыскивая смыслъ того, что сказала мисъ Броунингъ, и не желая продолжать, пока не узнаетъ, къ чему клонилось озадачившее ее восклицаніе.
-- Я думаю, вы скоро снова поѣдете въ гамлейскій замокъ? Онъ вѣдь не старшій сынъ, ты это знаешь, Фёбе? У меня голова разболѣлась отъ твоихъ безконечныхъ "восемнадцать, девятнадцать!" Перестань, пожалуйста, и обрати вниманіе на нашъ разговоръ. Молли говоритъ, что она часто бывала съ мистеромъ Роджеромъ, который былъ къ ней очень добръ. Я всегда о немъ слышала, какъ о прекрасномъ молодомъ человѣкѣ, моя милая. Разскажите намъ о немъ поболѣе! Въ чемъ выражалась его доброта къ вамъ, Молли?
-- Онъ совѣтывалъ мнѣ, какія книги читать, а одинъ разъ обратилъ мое вниманіе на множество пчелъ...
-- На пчелъ, дитя! Что вы хотите этимъ сказать? Или онъ, или вы сошли съ ума!
-- Нисколько. Въ Англіи находится болѣе двухсотъ различныхъ породъ пчелъ, и онъ хотѣлъ объяснить мнѣ различіе между ними и мухами. Мисъ Броунингъ, я не могла не замѣтить того, что вамъ пришло въ голову, сказала Молли, вся вспыхнувъ: -- но это очень дурно и совершенно несправедливо. Я болѣе ни слова не скажу ни о мистерѣ Роджерѣ, ни вообще о Гамлеѣ, если это васъ наводитъ на такія глупыя мысли.
-- Та, та, та, та! Вотъ какъ! Молоденькая леди читаетъ нравоученіе старшимъ! Глупыя мысли! Онѣ сидятъ, кажется, въ вашей головѣ. А позвольте мнѣ вамъ сказать, Молли, вы еще слишкомъ молоды, для того, чтобы думать о поклонникахъ и о любви.
Молли не разъ называли неучтивой и черезчуръ рѣзкой, и въ слѣдующемъ ея отвѣтѣ, конечно, проглядывала нѣкоторая доля того и другого.
-- Я развѣ сказала, какія это такія глупыя мысли, мисъ Броунингъ? Развѣ я сказала, мисъ Фёбе? Вы видите, милая мисъ Фёбе, это она сама все истолковываетъ и выдумываетъ разныя нелѣпости о какихъ-то поклонникахъ.
Молли пылала отъ негодованія; она искала защиты у особы, совершенно неспособной оказать ее кому бы то ни было. Мисъ Фёбе приступила къ примиренію ссорящихся съ неловкостью, свойственной всѣмъ слабохарактернымъ людямъ, которые прикрываютъ больное мѣсто, вмѣсто того, чтобъ постараться его вылечить.
-- Я ничего не знаю, моя милая. Мнѣ кажется, Кларинда права, совершенно права. Я думаю, моя милочка, что вы не поняли ее, или, можетъ быть, она васъ не поняла, а наконецъ, и я могу не понимать васъ обѣихъ, потому лучше не будемъ болѣе говорить объ этомъ. Сколько вы хотите заплатить за драгетъ для столовой мистера Гибсона?
Мисъ Броунингъ и Молли цѣлый вечеръ дулись одна на другую. Прощаясь, онѣ выполнили обычный обрядъ цалованія со всевозможной холодностію. Молли, затѣмъ, удалилась въ свою комнатку, чистенькую, уютную, съ бѣлыми, вышитыми мелкимъ узоромъ занавѣсками, у оконъ и у постели, съ лакированнымъ туалетнымъ столикомъ, уставленнымъ маленькими ящичками и коробочками, надъ которымъ висѣло небольшое зеркало, представлявшее въ искаженномъ видѣ обликъ всякаго, достаточно легковѣрнаго, чтобъ въ него смотрѣться. Молли -- ребёнку эта комната казалась чѣмъ-то въ высшей степени роскошнымъ, въ сравненіи съ ея собственной скромной спальней, гдѣ стояла простая, бѣлая канифасная постелька. Теперь она спала въ ней, въ качествѣ гостьи. Всѣ маленькія вещицы, обыкновенно обернутыя въ бумагу, и которыя ей въ былое время только изрѣдка показывались въ видѣ милости, теперь были отданы въ полное ея распоряженіе. А между тѣмъ, какъ она мало заслуживала эту гостепріимную заботливость! Какой грубой и злой она себя выказала! Она проливала слезы раскаянія, и чувствовала себя очень несчастной. Вдругъ кто-то осторожно постучался въ дверь. Молли отворила ее и съ удивленіемъ увидѣла мисъ Броунингъ въ необыкновенно высокомъ, ночномъ головномъ уборѣ и очень узенькой, цвѣтной, коленкоровой кофтѣ, накинутой сверхъ коротенькой, измятой, бѣлой юбки.
-- Я боялась, что вы спите, дитя, сказала она, входя и затворяя дверь.-- Я хотѣла сказать, что мы какъ будто поссорились съ вами сегодня, и мнѣ кажется, что виновата я. Фёбе могла этого не замѣтить, такъ-какъ она считаетъ меня совершенной. Вообще лучше, когда одна изъ двухъ, живущихъ вмѣстѣ, считаетъ другую непогрѣшимой. Но самой-то мнѣ сдается, что я была несправедлива. Не будемъ болѣе объ этомъ говорить, Молли, а только разстанемся на сонъ грядущій друзьями. И мы всегда останемся друзьями, не такъ ли, дитя? А теперь поцалуйте меня и не плачьте, а то опухнутъ глазки; да не забудьте потушить свѣчу.
-- Я одна была во всемъ виновата, сказала Молли, цалуя ее.
-- И еще, что? Теперь вы станете мнѣ противорѣчить! Я говорю, что виновата была я, и ни слова болѣе объ этомъ.
На слѣдующій день Молли пошла съ мисъ Броунингъ посмотрѣть на перемѣны, которыя совершались въ домѣ ея отца. На нее всѣ эти улучшенія наводили страхъ. Блѣдно-сѣрыя стѣны столовой, на которыхъ дотолѣ такъ хорошо выдавались пунцовыя занавѣси, теперь окрашивались въ очень яркую желто-алую краску; а новыя занавѣски были того блѣдно-зеленаго цвѣта, который только что начиналъ входить въ моду. "Какая красивая, веселая комната", сказала мисъ Броунингъ, и Молли, вслѣдствіе только что вновь установившихся между ними дружескихъ отношеній, не рѣшилась ей противорѣчить. Она только могла надѣяться, что зеленый и коричневый драгетъ нѣсколько помрачатъ эту красоту и веселость. Повсюду стояли лѣса и раздавалась брань Бетти.
-- Подите наверхъ и посмотрите комнату вашего отца. Онъ теперь спитъ въ вашей, чтобы не мѣшать передѣлкамъ.
Молли помнила, какъ въ дѣтствѣ она была однажды позвана въ эту самую комнату къ умирающей матери. Посреди бѣлаго полотна и кисеи виднѣлось блѣдное, исхудалое лицо съ большими глазами, въ которыхъ ясно выражалось страстное желаніе еще разъ почувствовать на себѣ теплое прикосновеніе дитяти. Бѣдная мать была не въ силахъ сжать дочь въ своихъ объятіяхъ: члены ея уже начинали коченѣть. Когда Молли, послѣ того, случалось входить въ эту комнату, ея живое воображеніе часто рисовало ей то же самое -- съ тоскливымъ выраженьемъ лицо на подушкѣ и ту же худощавую форму подъ одѣяломъ. Молодая дѣвушка не пугалась этого видѣнія; напротивъ, она любила его, такъ-какъ оно поддерживало въ ней воспоминаніе о матери. Съ глазами полными слезъ послѣдовала Молли за мисъ Броунингъ посмотрѣть на новое убранство комнаты. Почти все въ ней оказалось измѣненнымъ: постель перенесли на другое мѣсто, а мёбель была не того цвѣта, какъ прежде. Изящный туалетъ замѣнилъ высокій комодъ съ висѣвшимъ надъ нимъ на стѣнѣ зеркаломъ: послѣднія двѣ вещи служили матери Молли въ теченіе ея короткой замужней жизни.
-- Вы видите, надо все привести въ порядокъ къ пріѣзду леди, которая такъ долго жила въ домѣ графини, сказала мисъ Броунингъ, совсѣмъ примирившаяся съ бракомъ, благодаря пріятному занятію, выпавшему на ея долю.-- Кромеръ, обойщикъ, убѣждалъ меня взять софу и письменный столъ. Эти люди всегда ссылаются на моду, когда хотятъ что нибудь продать. Но я ему сказала: нѣтъ, нѣтъ, Кромеръ, спальни предназначаются для спанья, а гостиныя для того, чтобъ въ нихъ сидѣли. Каждой вещи сохраните ея настоящее назначеніе и не старайтесь вводить меня въ заблужденіе. Наша мать всегда бранила насъ, когда днемъ заставала въ спальнѣ. Внизу стоялъ шкафъ, гдѣ хранились наши шляпы и бурнусы; тамъ же намъ было отведено мѣсто для мытья рукъ, а это все, что можетъ понадобиться въ теченіе дня. Загромождать спальню софами и письменными столами! Слыханное ли это дѣло! Къ тому же сотня фунтовъ когда нибудь должна же прійдти къ концу. Я не могу сдѣлать никакого улучшенія въ вашей комнаткѣ, Молли.
-- Я очень этому рада, отвѣчала Молли.-- Почти все, что въ ней находится, принадлежало мама, когда она жила у своего дяди. Ни за что на свѣтѣ не хотѣла бы я замѣнить эти вещи другими: онѣ мнѣ очень дороги.
-- Ну, вы можете быть спокойны теперь, когда всѣ деньги вышли. Кстати, Молли, кто вамъ купитъ платье, чтобъ провожать невѣсту къ вѣнцу?
-- Не знаю, сказала Молли.-- Я думаю, что буду провожать невѣсту, но о платьѣ мнѣ никто ничего не говорилъ.
-- Въ такомъ случаѣ я спрошу у вашего отца.
-- Пожалуйста, не спрашивайте; ему и безъ того предстоитъ не мало издержекъ. Къ тому же я охотно не поѣхала бы на свадьбу, еслибъ мнѣ позволили.
-- Вздоръ, дитя. Объ этомъ заговорилъ бы весь городъ. Вы должны ѣхать и должны быть хорошо одѣты изъ уваженія къ отцу.
Но мистеръ Гибсонъ самъ позаботился о нарядѣ Молли, хотя и не сказалъ ей о томъ ни слова. Онъ поручилъ своей будущей женѣ приготовить ей все нужное, и вскорѣ въ Голлингфордъ прибыла искусная портниха примѣрить платье, простое, но въ то же время столь изящное, что оно привело Молли въ восторгъ. Она была до крайности изумлена, когда, взглянувъ въ зеркало, увидѣла перемѣну, въ ней произошедшую. "Желала бы я знать, хорошенькая ли я", подумала она. "Мнѣ кажется, что да -- то-есть въ этомъ нарядѣ, конечно. Бетти сказала бы: "Красивыя перья дѣлаютъ красивыхъ птицъ".
Когда она съ стыдливымъ румянцемъ на лицѣ пришла внизъ показаться въ своемъ нарядѣ, ее встрѣтили громкими похвалами.
-- Право слово, хорошо! Я едва узнала васъ. ("Красивыя перья", подумала Молли и поспѣшила заглушить голосъ тщеславія).
-- Вы просто чудо какъ хороши, неправда ли, сестра? скалаза мисъ Фёбе.-- Еслибъ вы всегда такъ нарядно одѣвались, вы были бы красивѣе вашей матери, которую мы всегда считали очень хорошенькой.
-- Вы нисколько на нее не похожи. Вы дѣлаете честь вашему отцу, а смуглый цвѣтъ лица всегда особенно выдается на бѣломъ.
-- Ну, не красавица ли она? настаивала миссъ Фёбе.
-- Такъ что же? Провидѣніе создало ее такой, а не она сама.
Да и на долю портнихи должно отнести часть заслуги. Что за дивная индійская кисея! Не дешево она, я думаю, стоитъ!
Наканунѣ свадьбы мистеръ Гибсонъ и Молли отправились въ Ашкомбъ въ единственной, желтой, почтовой каретѣ, существовавшей въ Голлингфордѣ. Имъ надлежало быть въ Манор-гаузѣ гостями мистера Престона, или, лучше сказать, милорда. Манор-гаузъ съ перваго взгляда очень понравился Молли. Выстроенный изъ камня, со многими шпицами и большими окнами, онъ весь былъ покрытъ ползучими растеніями и осенними розами. Молли не знала мистера Престона, который стоялъ въ дверяхъ и привѣтствовалъ ея отца. Она немедленно стала съ нимъ на ногу взрослой особы. Ей впервые пришлось имѣть дѣло съ полу-льстивымъ, полу-кокетливымъ и отчасти небрежнымъ тономъ, съ какимъ нѣкоторые мужчины считаютъ нужнымъ обращаться ко всякой женщинѣ, ниже двадцати-пятилѣтняго возраста. Мистеръ Престонъ былъ красавецъ и зналъ это. Онъ имѣлъ свѣтло-каштановые волосы и бакенбарды, острые, прекрасной формы, съ поволокой глаза, и рѣсницы нѣсколько темнѣе волосъ. Вся фигура его отличалась необыкновенной гибкостью, вслѣдствіе тѣлесныхъ упражненій, которыми онъ славился и которыя открыли ему доступъ въ общество, гораздо выше того, какое онъ могъ посѣщать по праву рожденія. Онъ прекрасно игралъ въ крикетъ и очень искусно стрѣлялъ въ цѣль. Въ дурную погоду онъ училъ молодыхъ леди играть на бильярдѣ, а когда требовалось, серьёзно предавался этой игрѣ, при чемъ выказывалъ необычайную ловкость. Онъ зналъ наизусть многое множество пьесъ, изъ тѣхъ, что обыкновенно даются на домашнихъ спектакляхъ, и никто лучше его не умѣлъ устроить живыя картины или шарады. Въ настоящую минуту онъ имѣлъ свои личныя причины кокетничать съ Молли. Когда мистрисъ Киркпатрикъ впервые поселилась въ Ашкомбѣ, онъ усердно приволакивался за ней и теперь вообразилъ себѣ, что его видъ, въ сравненіи съ пожилымъ, менѣе утонченнымъ и красивымъ мужемъ, долженъ производить на нее непріятное впечатлѣніе. Кромѣ того, у него въ сердцѣ таилась страсть къ какой-то отсутствующей особѣ, и ему было необходимо скрывать эту страсть. Сообразивъ все это, онъ рѣшился, даже еслибъ "маленькая дѣвочка Гибсона" (какъ онъ называлъ Молли) оказалась не столь привлекательной -- все-таки ухаживать за ней въ теченіе послѣдующихъ шестнадцати часовъ.
Онъ провелъ ихъ въ гостиную, гдѣ въ каминѣ горѣлъ яркій огонь и откуда тяжелыя малиновыя занавѣси изгоняли внѣшній холодъ и послѣдніе лучи уже потухающаго дня. Тамъ былъ накрытъ столъ для обѣда; на снѣжной бѣлизны скатерти сверкали хрусталь и серебро, а на буфетѣ виднѣлось вино и десертъ изъ осеннихъ плодовъ. Но мистеръ Престонъ тѣмъ не менѣе счелъ долгомъ извиниться передъ Молли въ бѣдности своего холостаго хозяйства и въ тѣснотѣ комнаты. Въ большой столовой ключница уже дѣлала приготовленія къ свадебному завтраку. Затѣмъ онъ позвонилъ и приказалъ служанкѣ проводить Молли въ назначенную ей комнату, которая оказалась очень комфортабельной. Въ каминѣ пылали дрова, на туалетномъ столѣ горѣли свѣчи, темныя шерстяныя занавѣси окружали бѣлую постель, повсюду стояли вазы и дорогой фарфоръ.
-- Эта комната леди Гарріеты. Она здѣсь спитъ всякій разъ, какъ пріѣзжаетъ въ Манор-гаузъ съ милордомъ графомъ, сказала служанка, сильно и ловко ударяя щипцами по лѣниво тлѣвшему полѣну, изъ котораго посыпались тысячи искръ.-- Помочь мнѣ вамъ одѣться, мисъ? Я всегда помогаю леди Гарріетѣ.
Но Молли, зная, что у нея не имѣлось въ запасѣ другаго платья, кромѣ бѣлаго, приготовленнаго къ свадьбѣ, да еще того, что на ней было надѣто, поспѣшила отпустить добрую женщину и очень обрадовалась, оставшись одна.
Они это называютъ "обѣдомъ", думала она. Но вѣдь ужь около восьми часовъ, и приготовленія ко сну казались бы болѣе приличны столь позднему часу, чѣмъ приготовленія къ столу. Единственное улучшеніе, какое она могла придумать въ своемъ нарядѣ, заключалось въ томъ, что она пришпилила къ поясу своего сѣраго шерстянаго платья пышную пунцовую розу, которую вынула изъ огромнаго букета осеннихъ цвѣтовъ, стоявшихъ на туалетномъ столѣ. Она попробовала воткнуть другую пунцовую розу въ свои черные волосы надъ самымъ ухомъ. Это было очень мило, но слишкомъ кокетливо и она ее поставила назадъ въ вазу. Темныя дубовыя стѣны и панели во всемъ домѣ были облиты яркимъ, теплымъ свѣтомъ. Въ разныхъ комнатахъ, въ прихожей и даже на площадкѣ лѣстницы пылалъ огонь въ каминахъ. Мистеръ Престонъ, вѣроятно заслышавъ шаги Молли, встрѣтилъ ее въ прихожей и провелъ ее въ маленькую пріемную комнату, одна изъ дверей которой, сказалъ онъ, отворялась въ большую гостиную. Комната эта напоминала ей Гамлей. Она тоже была наполнена желтой, атласной мебелью, фасона прошлаго столѣтія и содержимой въ необыкновенной чистотѣ; большіе индѣйскіе ящики и фарфоровыя вазы распространяли въ воздухѣ запахъ пряностей. Въ каминѣ пылалъ огонь, а передъ нимъ стоялъ мистеръ Гибсонъ, въ утреннемъ костюмѣ, серьёзный и задумчивый, какимъ былъ въ теченіе всего дня.
-- Леди Гарріета всегда сидитъ въ этой комнатѣ, когда пріѣзжаетъ сюда на день или на два съ своимъ отцомъ, сказалъ мистеръ Престонъ. Молли, желая избавить отца отъ необходимости говорить, поспѣшила спросить:
-- Она часто бываетъ здѣсь?
-- Нѣтъ, рѣдко, но, какъ мнѣ кажется, всегда съ удовольствіемъ. Можетъ быть, ей нравится перемѣна послѣ церемоннаго образа жизни, какой она ведетъ въ Тоуэрсѣ.
-- Я думаю, что въ этомъ домѣ очень пріятно жить, сказала Молли, которую прельстилъ видъ комфорта и разлитыхъ повсюду свѣта и тепла. Но она была непріятно удивлена, увидя, что мистеръ Престонъ принялъ ея слова за комплиментъ себѣ.
-- А я страшился, что вы, какъ молодая леди, непремѣнно замѣтите безпорядки, неизбѣжные съ холостымъ хозяйствомъ. Я вамъ очень обязанъ, мисъ Гибсонъ. Я чаще всего бываю въ той комнатѣ, куда мы сейчасъ пойдемъ обѣдать, и тамъ у меня есть родъ конторы, гдѣ я храню книги и бумаги, и гдѣ принимаю дѣловыхъ посѣтителей.
Они пошли обѣдать. Все, что подавалось, казалось Молли превосходнымъ и изготовленнымъ въ совершенствѣ. Но мистеръ Престонъ, повидимому, былъ недоволенъ. Онъ безпрестанно извинялся въ томъ, что такое-то кушанье недоварено или пережарено, а у такого-то недостаетъ соуса. Онъ постоянно ссылался на свое холостое хозяйство и частымъ повтореніемъ слова: "холостякъ", выводилъ Молли изъ терпѣнія. Задумчивость ея отца не проходила, и онъ большей частью молчалъ, что сильно ее тревожило. Желая однако скрыть это отъ мистера Престона, она много говорила, стараясь по возможности не давать ему повода примѣнять лично къ себѣ всякое изъ ея замѣчаній. Она не знала, когда ей уйдти изъ-за стола и оставить джентльменовъ однихъ, но отецъ сдѣлалъ ей знакъ, по которому она встала. Мистеръ Престонъ проводилъ ее назадъ въ желтую гостиную, все время извиняясь въ томъ, что оставляетъ ее одну. Но ей было очень пріятно наконецъ почувствовать себя на свободѣ и она принялась осматривать всѣ рѣдкости, заключавшіяся въ комнатѣ. Ее между прочимъ заинтересовалъ ящикъ à la Louis Quinze, украшенный прелестными эмалевыми медальонами, вставленными въ рѣдкое, тонкой работы дерево. Она поднесла къ нему свѣчу и пристально разсматривала фигуры, когда въ комнату вошли ея отецъ и мистеръ Престонъ. У перваго былъ все тотъ же озабоченный видъ; онъ подошелъ къ ней, погладилъ ее по спинѣ, взглянулъ на что она любуется, а затѣмъ удалился къ огню и погрузился въ молчаніе. Мистеръ Престонъ взялъ у нея изъ рукъ свѣчу и любезно началъ занимать ее.
-- Это мадмоазель де-Сентъ-Кентенъ, сказалъ онъ, указывая на одинъ изъ эмалевыхъ медальоновъ:-- красавица французскаго двора. А это мадамъ дю-Барри. Не находите ли вы въ портретѣ мадмоазель де-Сентъ-Кентенъ сходства съ кѣмъ нибудь изъ вашихъ знакомыхъ? При этомъ вопросѣ онъ нѣсколько понизилъ голосъ.
-- Нѣтъ! сказала Молли, еще разъ взглянувъ на портретъ.-- Я никогда не видала никого, кто былъ бы и въ половину столь прекрасенъ.
-- Но тѣмъ не менѣе, не находите ли вы сходства, особенно въ глазахъ? переспросилъ онъ съ оттѣнкомъ нетерпѣнія въ голосѣ.
Молли снова попробовала найдти сходство, но старанія ея не имѣли успѣха.
-- Онъ мнѣ постоянно напоминаетъ мисъ Киркпатрикъ.
-- Неужели? съ живостью спросила Молли.-- О, какъ я рада! Я никогда не видѣла ея и потому совершенно естественно не могла замѣтить сходства. Такъ вы знаете ее? Пожалуйста, скажите мнѣ о ней что нибудь.
Онъ съ минуту колебался, и прежде чѣмъ. дать отвѣтъ, улыбнулся.
-- Она очень хороша и вы конечно поймете это, когда я вамъ скажу, что она гораздо лучше этой миніатюры.
-- А кромѣ того?... Продолжайте пожалуйста.
-- Что вы подразумѣваете кромѣ того?
-- Умна она, образована?
Не это именно желала узнать Молли, но ей трудно было въ двухъ-трехъ словахъ передать обширный, хотя нѣсколько неопредѣленный смыслъ, заключавшійся въ ея вопросѣ.
-- Она умна отъ природы и набралась кое-какихъ свѣдѣній. Но въ ней столько очарованія, что всякій, смотрящій на нее, изъ-за блеска и сіянія ея красоты, не можетъ разобрать, какая она въ дѣйствительности. Замѣтьте, мисъ Гибсонъ, вы сами мнѣ задаете вопросы, а я на нихъ только откровенно отвѣчаю. Иначе я не осмѣлился бы въ присутствіи одной молодой леди воздавать восторженныя похвалы другой.
-- Я не вижу, почему, сказала Молли.-- Но если вы не дѣлаете этого обыкновенно, то на этотъ разъ можете сдѣлать исключеніе. Не знаю, извѣстно ли вамъ, что по выходѣ изъ пансіона, она будетъ жить съ нами; мы съ ней почти однихъ лѣтъ, слѣдовательно будемъ точно сестры.
-- Онъ будетъ жить съ вами? сказалъ мистеръ Престонъ, для котораго это извѣстіе было новостью.-- А когда она выйдетъ изъ пансіона? Я думалъ, что она пріѣдетъ на свадьбу, но мнѣ сказали, что ея не ждутъ. Когда же выйдетъ она изъ пансіона?
-- Кажется, на пасхѣ. Вѣдь она въ Булони, а оттуда сюда не близкій путь. Папа очень желалъ, чтобъ она была на свадьбѣ.
-- А ея мать тому воспротивилась -- понимаю.
-- Нѣтъ, не мать, а французская содержательница школы, которая нашла это неудобнымъ.
-- Что совершенно одно и то же. Такъ она возвратится послѣ пасхи и останется жить у васъ?
-- Я думаю. Какой у нея нравъ: веселый или серьёзный?
-- Она никогда не бываетъ очень серьёзна, по крайней-мѣрѣ насколько мнѣ случалось видѣть ее. Блестящая -- вотъ слово, которое къ ней болѣе всего подходитъ. Вы пишете ей иногда? Если пишете, то прошу васъ, напомните ей обо мнѣ и передайте ей нашъ разговоръ.
-- Я съ ней не въ перепискѣ, отвѣчала Молли нѣсколько сухо.
Подали чай, а затѣмъ всѣ пошли спать. Молли слышала удивленное восклицаніе отца, когда, войдя въ свою комнату, онъ увидѣлъ, что въ каминѣ былъ разведенъ яркій огонь. Мистеръ Престонъ отвѣчалъ:
-- Я обыкновенно хвастаюсь своимъ умѣньемъ пользоваться всякаго рода житейскими удобствами, но въ то же время и способностью безъ нихъ обходиться. Милордъ богатъ лѣсомъ и я позволяю себѣ разводить огонь въ каминѣ моей спальни въ теченіе девяти мѣсяцевъ въ году. Но я точно также могъ бы странствовать по Исландіи и ни сколько не дрожалъ бы отъ холода.