XVI.

Материнскій маневръ.

Мистеръ Гибсонъ не возвратился домой къ обѣденному часу своей семьи: его задержалъ какой-то больной. Въ этомъ, впрочемъ, не было ничего необыкновеннаго; но удивительно то, что мистрисъ Гибсонъ сошла въ столовую и сидѣла тамъ все время, пока ея мужъ, спустя два часа, ѣлъ оставленный для него обѣдъ. Вообще она предпочитала свое кресло или уголокъ дивана, и только очень рѣдко дозволяла Молли пользоваться привилегіей, которой пренебрегала сама. Молли очень охотно сидѣла бы съ отцомъ за его уединеннымъ обѣдомъ всякій разъ, когда ему случалось опаздывать, но, ради домашняго мирка и спокойствія, отказывала себѣ въ этомъ удовольствіи.

Мистрисъ Гибсонъ сѣла на стулъ около огня и терпѣливо выжидала той минуты, когда мистеръ Гибсонъ, удовлетворивъ свой здоровый аппетитъ, отойдетъ отъ стола и тоже приблизится къ камину. Она встала, и съ непривычной ей внимательностью, подвинула къ нему вино и стаканы такъ, чтобы онъ могъ доставать ихъ, не двигаясь съ мѣста.

-- Ну, теперь ты какъ нельзя уютнѣе расположился у огня и я могу приступить къ важной новости, которую имѣю сообщить тебѣ, сказала она, когда все было готово.

-- Я такъ и думалъ, что тутъ что-нибудь кроется, замѣтилъ онъ, улыбаясь.-- Говори скорѣй.

-- Роджеръ Гамлей приходилъ сюда утромъ прощаться.

-- Прощатьса! Онъ уѣхалъ! Я не ожидалъ этого такъ скоро! воскликнулъ мистеръ Гибсонъ.

-- Да; но не въ этомъ дѣло.

-- Однако, скажи: онъ навѣрное ужь уѣхалъ? Мнѣ очень хотѣлось бы еще повидаться съ нимъ.

-- Онъ уѣхалъ, а тебѣ велѣлъ передать свои сожалѣнія и поклонъ. Но дай же мнѣ продолжать: онъ засталъ Цинцію одну и сдѣлалъ ей предложеніе, которое было принято.

-- Цинція? Роджеръ сдѣлалъ ей предложеніе, и она его приняла? медленно повторилъ мистеръ Гибсонъ.

-- Да; что жь тутъ удивительнаго? Ты говоришь такъ, точно случилось что нибудь совершенно необыкновенное.

-- Будто бы? Но я, конечно, изумленъ. Онъ славный малый, и я желаю Цинціи всякаго счастья. А ты довольна этимъ? Вѣдь имъ прійдется долго ждать.

-- Можетъ быть, сказала она значительнымъ тономъ.

-- Во всякомъ случаѣ, онъ два года будетъ въ отсутствіи, замѣтилъ Гибсонъ.

-- Мало ли что можетъ случиться въ два года, отвѣчала она.

-- Да! Онъ будетъ подвергаться не малымъ опасностямъ; а по возвращеніи, не болѣе, чѣмъ теперь, будетъ въ состояніи содержать жену.

-- Не знаю, возразила она -- все съ видомъ особы, у которой есть собственное имѣніе.-- Таинственная птичка сказала мнѣ, что жизнь Осборна не изъ продолжительныхъ, а тогда... что будетъ Роджеръ? Наслѣдникъ помѣстья.

-- Кто тебѣ сказалъ это объ Осборнѣ? спросилъ онъ, смотря ей прямо въ лицо и такимъ рѣзкимъ, строгимъ голосомъ, что она испугалась. Его черные глаза, въ полномъ смыслѣ слова, метали молніи.-- Кто тебѣ сказалъ это? повторилъ онъ.

Она сдѣлала попытку возвратиться къ прежнему шутливому тону.

-- Зачѣмъ тебѣ знать? Развѣ ты можешь отрицать это? Развѣ это неправда?

-- Я спрашиваю тебя, Гіацинта, кто тебѣ сказалъ, что жизнь Осборна Гамлея находится въ большей опасности, чѣмъ моя или твоя?

-- Прошу тебя, не говори такихъ страшныхъ вещей. Моя жизнь ни чуть не въ опасности, я въ томъ убѣждена; надѣюсь, и твоя также, мой милый.

Онъ сдѣлалъ нетерпѣливое движеніе и сбросилъ со стола рюмку. Она кинулась поднимать обломки, думая отвлечь его вниманіе.

-- Куски стекла очень опасная вещь, сказала она. Но онъ обратился къ ней съ такимъ повелительнымъ тономъ, какого она еще никогда отъ него не слыхала.

-- Оставь стекло. Я опять спрашиваю тебя, Гіацинта, кто говорилъ съ тобой о здоровьи! Осборна Гамлея?

-- Я никому не желаю зла, и надѣюсь, что здоровье его въ наилучшемъ состояній, проговорила она наконецъ.

-- Кто сказалъ... началъ онъ еще суровѣе.

-- Если ужь ты непремѣнно желаешь знать это и дѣлаешь такъ много шуму изъ-за пустяковъ, отвѣчала она, видя, что ничего больше не остается, какъ сознаться:-- то знай же, что сказалъ это ты самъ -- ты, или докторъ Никольсъ, я не помню навѣрное.

-- Я никогда не говорилъ съ тобой ни о чемъ подобномъ и не думаю, чтобъ Никольсъ сдѣлалъ это. Лучше скажи мнѣ прямо, на что ты намекаешь; я рѣшился не выходить отсюда, пока не добьюсь истины.

-- Къ чему я только вышла опять замужъ? сказала она чуть не плача и осматривая комнату, какъ-бы надѣясь найти въ ней щель, въ которую могла бы скрыться. Потомъ, точно видъ двери въ кладовую придалъ ей мужества, она обернулась къ мужу и сказала:

-- Ты не долженъ такъ громко говорить о своихъ медицинскихъ тайнахъ, если не желаешь разглашать ихъ. Въ тотъ день, когда у насъ былъ докторъ Никольсъ, мнѣ понадобилось сходить въ кладовую: кухарка спросила у меня банку съ вареньемъ въ ту самую минуту, какъ я собралась выдти изъ дому. Я очень неохотно вернулась, тѣмъ болѣе, что боялась запачкать перчатки -- и все это для тебя, чтобъ приготовить тебѣ обѣдъ повкуснѣе.

И она снова приготовилась заплакать; но онъ серьёзно сдѣлалъ ей знакъ продолжать и сказалъ:

-- Ну! и ты подслушала нашъ разговоръ?

-- Не весь, быстро она перебила его, почти съ облегченіемъ, что онъ самъ помогъ ей сознаться.-- Я слышала только двѣ-три фразы.

-- Какія? спросилъ онъ.

-- Когда ты кончилъ говорить, то докторъ Никольсъ замѣтилъ: "если у него аневризмъ въ главной артеріи, то дни его сочтены".

-- А дальше?

-- Ты отвѣчалъ: "дай Богъ, чтобы я ошибся, но, по моему мнѣнію, симптомы слишкомъ ясно говорятъ, въ чемъ дѣло".

-- Почемъ ты знаешь, что мы говорили объ Осборнѣ Гамлеѣ? спросилъ онъ, можетъ быть, надѣясь сбить ее съ толку. Но лишь только она замѣтила, что онъ становится на одну съ ней ногу и снисходитъ до лукавства, она ободрилась и сказала совершенно другимъ уже томомъ, а не тѣмъ испуганнымъ, которымъ говорила до тѣхъ поръ.

-- О, я знаю! Вы оба называли его по имени прежде, чѣмъ я начала слушать.

-- Такъ ты сознаешься въ томъ, что слушала?

-- Да, отвѣчала она, опять нерѣшительно.

-- А какъ тебѣ удалось съ такой точностью запомнить названіе болѣзни?

-- Я пошла... пожалуйста, не сердись; я, право, не вижу вреда въ томъ, что сдѣлала...

-- Прошу тебя, не старайся меня умилостивить. Ты пошла...

-- Въ твой кабинетъ, посмотрѣть, что означаетъ это слово.

-- А почему бы я и не могла этого сдѣлать?

Мистеръ Гибсонъ не отвѣчалъ ей и не смотрѣлъ на нее. Лицо его было блѣдно, губы сжаты, брови грозно сдвинуты. Наконецъ, онъ глубоко вздохнулъ и сказалъ:

-- Нечего дѣлать: что посѣешь, то и пожнешь.

-- Я тебя не понимаю, сказала она, и надулась.

-- Весьма вѣроятно, отвѣчалъ онъ.-- И я полагаю, эти подслушанныя слова заставили тебя измѣнить твое обращеніе съ Роджеромъ Гамлеемъ? Ты прежде была съ нимъ гораздо холоднѣе.

-- Если ты хочешь этимъ сказать, что я полюбила его больше Осборна, то ты очень ошибаешься. Нѣтъ, я его гораздо меньше люблю, хотя онъ сдѣлалъ предложеніе Цинціи и долженъ быть моимъ зятемъ.

-- Скажи мнѣ, какъ все было. Ты подслушала... я не отнѣкиваюсь: мы говорили объ Осборнѣ, но, погоди, я имѣю еще кое-что сказать объ этомъ. Ты подслушала и, сколько я могу понять, измѣнила свое обращеніе съ Роджеромъ, стала принимать его гораздо привѣтливѣе прежняго, видя въ немъ непосредственнаго наслѣдника Гамлейскаго помѣстья.

-- Я не понимаю, что ты хочешь сказать словомъ: непосредственный.

-- Пойди въ кабинетъ и поищи въ словарѣ, сказалъ онъ, теряя наконецъ всякое терпѣніе и совсѣмъ выходя изъ себя.

-- Я знала, заговорила она сквозь слезы и безпрестанно всхлипывая: -- я знала, что Роджеру нравилась Цинція. Всякій могъ легко видѣть это. Пока онъ былъ только младшій сынъ, безъ всякой професіи и не имѣлъ никакихъ средствъ, кромѣ стипендіи, я считала нужнымъ держать его на приличномъ разстояніи. И я полагаю, всякій, въ комъ есть хоть капля здраваго смысла, на моемъ мѣстѣ поступалъ бы такъ же, тѣмъ болѣе, что трудно найдти другого такого неуклюжаго, неловкаго и простоватаго молодого человѣка, какъ онъ.

-- Берегись, чтобы послѣ не пришлось раскаиваться въ своихъ словахъ.

-- Никогда! воскликнула она, не вполнѣ понимая, куда онъ метилъ.-- Но я теперь вижу, въ чемъ дѣло. Тебѣ просто-на-просто завидно, что онъ влюбленъ не въ Молли. Это очень-очень нехорошо и несправедливо въ отношеніи къ моей бѣдной сироткѣ -- дочери. Я всегда такъ стараюсь выставлять на видъ достоинства Молли и дѣлаю для нее все, что могу.

Мистеръ Гибсонъ былъ слишкомъ равнодушенъ къ подобнаго рода обвиненію, чтобы возражать на него. Онъ возвратился къ предмету, который гораздо болѣе занималъ его.

-- Я хочу вполнѣ разъяснить слѣдующій пунктъ. Перемѣнила ты или нѣтъ свое обращеніе съ Роджеромъ, вслѣдствіе подслушаннаго разговора моего съ докторомъ Никольсомъ? И не надежда ли на то, что онъ совремееемъ сдѣлается гамлейскимъ наслѣдникомъ, побудила тебя смотрѣть благопріятно на его ухаживанье за Цинціей?

-- Я полагаю такъ, отвѣтила она угрюмо:-- и, повторяю, не вижу въ этомъ ничего дурного, что оправдывало бы съ твоей стороны подобнаго рода допросъ. Онъ былъ влюбленъ въ Цинцію задолго до этого разговора, и нравился ей. Не мнѣ же было воздвигать препятствія на пути этой искренней, чистой любви. Въ чемъ же послѣ того заключается материнская любовь, если отнять у нея право обращать въ пользу дочери разныя, могущія представиться обстоятельства. Цинція могла бы умереть, еслибы я вздумала ей перечить: отецъ ея былъ боленъ чахоткой.

-- Развѣ ты не знаешь, что всѣ медицинскіе разговоры считаются тайной? Самый безчестный поступокъ, какой я могъ бы сдѣлать, это пойдти и разглашать секреты, которые мнѣ дѣлаются извѣстными во время отправленія моихъ обязанностей.

-- Да, но это ты?

-- Какъ будто ты и я, мы не одно и то же въ подобнаго рода вещахъ! Ты не можешь сдѣлать безчестнаго поступка безъ того, чтобы я не былъ обвиненъ въ соучастничествѣ съ тобой. Если безчестно разглашать медицинскія тайны, то подумай, что же было бы, еслибы я вздумалъ торговать ими или извлекать изъ нихъ личныя выгоды?

Онъ старался сдерживаться, но оскорбленіе было слишкомъ велико.

-- Я не понимаю, что ты въ этомъ случаѣ называешь торгомъ. Я никогда не рѣшилась бы торговать любовью моей дочери. Но я думала, ты скорѣй порадуешься тому, что Цинціи представляется хорошая партія и что ты можешь ее сбыть съ рукъ.

Мистеръ Гибсонъ началъ ходить по комнатѣ, засунувъ руки въ карманы. Раза два онъ принимался говорить, но опять останавливался.

-- Я не знаю, что тебѣ на все это отвѣчать, сказалъ онъ наконецъ.-- Ты или не хочешь или не можешь понять моихъ словъ. Я очень радъ имѣть у себя Цинцію. Я ее съ удовольствіемъ принялъ и надѣюсь, искренно надѣюсь, что пребываніе въ моемъ домѣ ей такъ же пріятно, какъ моей собственной дочери. Но въ будущемъ я долженъ быть осторожнѣе. Что прошло, того не воротишь; вся забота моя теперь должна быть устремлена на то, чтобы не допустить повторенія чего либо подобнаго. Однако, разскажи мнѣ, въ какомъ положеніи находится дѣло.

-- Не думаю, чтобы я была вправѣ съ тобой объ этомъ говорить. Вѣдь и это секретъ, точно такой, какъ твои всѣ тайны,

-- Очень хорошо. Того, что я знаю, для меня достаточно:-- я теперь съумѣю распорядиться. Всего нѣсколько дней тому назадъ я обѣщался сквайру предупредить его, если замѣчу что нибудь только похожее на любовь -- о помолвкѣ мы и не думали между которымъ нибудь изъ его сыновей и нашими дѣвицами.

-- Но это не помолвка. Онъ не хотѣлъ брать съ нея слова. Еслибы ты согласился выслушать меня, я бы тебѣ все сказала. Только, надѣюсь, ты не пойдешь пересказывать моихъ словъ сквайру и другимъ. Цинція такъ просила, чтобы все оставалось тайной! Моя несчастная откровенность ставитъ меня въ весьма затруднительное положеніе. Я никогда ничего не умѣла скрыть отъ тѣхъ, кого люблю.

-- Но я долженъ объясниться съ сквайромъ. Кромѣ него, я никому ни слова не скажу. Но куда дѣвалась твоя откровенность, когда ты, подслушавъ чужой разговоръ, рѣшилась о томъ умолчать? Я бы тебѣ тогда же отвѣтилъ, что мнѣніе доктора Никольса вполнѣ расходилось съ моимъ. Онъ утверждалъ, что болѣзнь Осборна чисто временная. Докторъ Никольсъ самъ объявилъ бы тебѣ, что считаетъ Осборна внѣ всякой опасности и весьма способнымъ жениться и имѣть дѣтей.

Если мистеръ Гибсонъ прибѣгнулъ къ маленькой уловкѣ, чтобы скрыть свои собственныя опасенія, то у мистрисъ Гибсонъ не хватило проницательности замѣтить это. Она просто пришла въ ужасъ отъ словъ мужа, который до того наслаждался ея смущеніемъ, что къ нему почти возвратилось его обычное настроеніе духа.

-- Однако, слѣдуетъ подумать объ этомъ, сказалъ онъ: -- вѣдь теперь все событіе принимаетъ въ твоихъ глазахъ совершенно иной характеръ: оно тебѣ кажется настоящимъ несчастіемъ.

-- Ну, несчастіемъ хоть не несчастіемъ, возразила она: -- но, конечно, еслибы я ранѣе знала мнѣніе доктора Никольса... Она остановилась въ нерѣшимости...

-- Видишь, какъ опасно со мной не совѣтоваться, продолжалъ онъ серьёзно.-- Вотъ Цинція помолвлена...

-- Ни чуть не помолвлена, говорю я тебѣ. Онъ никакъ не хотѣлъ взять съ нея слова...

-- Ну, хорошо, замѣшана въ любовное дѣло съ двадцатитрехлѣтнимъ молодымъ человѣкомъ, неимѣющимъ ничего кромѣ своей стипендіи и весьма шаткой надежды наслѣдовать имѣніе, обремененное долгами. У него нѣтъ никакой професіи, онъ уѣхалъ за границу на два года, а я завтра обязанъ идти къ отцу его и все разсказать ему.

-- О, если онъ хоть сколько нибудь недоволенъ этимъ, то ему стоитъ только сказать слово.

-- Не думаю, чтобы ты могла тутъ произвольно дѣйствовать, безъ согласія Цинціи. А мнѣ сдается, что Цинція въ подобнаго рода дѣлѣ съумѣетъ постоять за себя.

-- Я почти увѣрена, что она къ нему равнодушна. Она не влюбчива и ничего не принимаетъ близко къ сердцу. Конечно, во всемъ слѣдуетъ избѣгать рѣзкости; но въ два года времени мало ли что можно сдѣлать.

-- А давно ли ты увѣряла меня, что Цинціи угрожаетъ чахотка, если начать препятствовать ея любви?

-- Какъ ты хорошо запоминаешь всѣ мои глупыя рѣчи! Однако, мои опасенія не лишены основанія. Ты знаешь, бѣдный, милый Киркпатрикъ умеръ отъ чахотки. Цинція, пожалуй, чего добраго, наслѣдовала болѣзнь, которая легко можетъ развиться отъ сильнаго горя. Иногда мнѣ просто становится страшно и меня только утѣшаетъ мысль, что она ничего не принимаетъ близко къ сердцу.

-- Въ такомъ случаѣ, ты даешь мнѣ свободу дѣйствовать по усмотрѣнію и, еслибы сквайръ выказалъ сильное неудовольствіе, даже отъ всего отказаться отъ имени Цинціи?

Бѣдная мистрисъ Гибсонъ совсѣмъ растерялась.

-- Нѣтъ! сказала она наконецъ,-- Мы не можемъ отказаться. Я увѣрена, что Цинція не захочетъ этого, особенно если вообразитъ себѣ, что другіе рѣшаютъ за нее. Къ тому же онъ очень сильно привязанъ къ ней. Ахъ, еслибы онъ былъ на мѣстѣ Осборна!

-- Сказать ли тебѣ мое мнѣніе? спросилъ мистеръ Гибсонъ уже совсѣмъ серьёзно.-- Передъ нами двое влюбленныхъ молодыхъ людей. Одинъ изъ нихъ честнѣйшее, благороднѣйшее существо въ мірѣ; другая -- прелестная, живая, милая дѣвушка. Отецъ молодаго человѣка непремѣнно долженъ быть увѣдомленъ; онъ, безъ сомнѣнія, разсердится и станетъ сопротивляться, такъ-какъ въ денежномъ отношеніи дѣло это дѣйствительно въ высшей степени неблагоразумно. Но пусть они потерпятъ и подождутъ, и все пріидетъ къ хорошему концу. Лучшей участи не дождется ни одна женщина. Желалъ бы я, чтобы на долю Молли выпало тоже нѣчто подобное.

-- Я постараюсь устроить ея судьбу, право, постараюсь, сказала мистрисъ Гибсонъ, обрадованная перемѣной его тона и обращенія.

-- Вотъ этого-то я и не допущу. Это единственная вещь, которую я запрещаю. Я не хочу, чтобы для Молли "старались".

-- Хорошо, хорошо, только не сердись, мой милый! Я одну минуту думала, что ты не на шутку разсердился и страшно перепугалась.

-- Это ни къ чему бы не повело! сказалъ онъ угрюмо и всталъ, какъ-бы съ цѣлью положить конецъ разговору. Его жена была рада поскорѣй уйдти. Супружеская бесѣда оказалась далеко неудовлетворительной. Мистеръ Гибсонъ принужденъ былъ прігдти къ тому убѣжденію, что понятія о чести избранной имъ жены далеко не соотвѣтствовало его собственнымъ правиламъ, но которымъ онъ поступалъ всю свою жизнь и которыя надѣялся внушить дочери. Онъ былъ раздраженъ болѣе, чѣмъ то выражалъ. Въ сердцѣ его возникло чувство недовольства самимъ собою и недовѣрія къ женѣ; недовѣріе это распространилось даже на невинную Цинцію, вслѣдствіе чего обращеніе его съ матерію и съ дочерью сдѣлалось гораздо рѣзче и холоднѣе обыкновеннаго. Онъ послѣдовалъ въ гостиную за мисірисъ Гибсонъ и серьёзно поздравилъ изумленною Цинцію.

-- Развѣ мама вамъ сказала? спросила она, бросая на мать взглядъ, исполненный упрека.-- Едва-ли то, что произошло между нами, можно назвать помолвкой. Мы всѣ, не исключая мама, порѣшили держать это втайнѣ.

-- Но, моя милая Цинція, не могла же ты ожидать, чтобы я стала что-нибудь скрывать отъ моего мужа, извинялась мистрисъ Гибсонъ.

-- Вы, можетъ быть, и правы. Во всякомъ случаѣ, сэръ, сказала Цинція, обращаясь къ нему съ очаровательной откровенностью: -- я рада, что вамъ это извѣстно. Вы всегда были ко мни добры и я, безъ сомнѣнія, сама вамъ все разсказала бы. Только я не хочу, чтобы объ этомъ толковали, и потому, прошу васъ, сэръ, не измѣняйте моей тайнѣ. Да притомъ, это совсѣмъ не помолвка: онъ (она покраснѣла, произнося коротенькое мѣстоименіе, которое выражало, что для нея теперь существуетъ только одинъ онъ на свѣтѣ) не хотѣлъ связывать меня никакимъ обѣщаніемъ до своего возвращенія.

Мистеръ Гибсонъ пристально посмотрѣлъ на нее, повидимому, нисколько не тронутый ея миловидностью и граціей, которыя въ настоящую минуту ему слишкомъ непріятно напоминали обращеніе ея матери. Потомъ онъ взялъ ее за руку и серьёзно замѣтилъ:

-- Надѣюсь, что вы окажетесь достойной его, Цинція. На вашу долю выпадаетъ большое счастіе. Трудно найдти другое столь же честное и теплое сердце, какъ сердце Годжера. Я знаю его съ самаго дѣтства, и потому говорю такъ смѣло.

Молли готова была броситься къ отцу на шею и громко поблагодарить его за эту похвалу отсутствующему. Но Цинція слегка надулась, прежде чѣмъ рѣшилась взглянуть ему въ лицо съ улыбкой.

-- Нельзя сказать, чтобъ вы были любезны, мистеръ Гибсонъ, замѣтила она.-- Онъ считаетъ меня достойной себя; а его мнѣніе, какъ мнѣніе человѣка глубоко вами уважаемаго, должно имѣть нѣкоторую дѣну въ вашихъ глазахъ.

Если она надѣялась вызвать его на комплиментъ, то ошиблась въ своемъ ожиданіи. Мистеръ Гибсонъ разсѣянно выпустилъ ея руку изъ своей, сѣлъ въ кресло близь камина и устремилъ задумчивый взоръ на яркое иламя, точно надѣясь прочесть тамъ сокрытое отъ него будущее. Молли видѣла, какъ глаза Цинцщ наполнились слезами, и послѣдовала за ней на другой конецъ комнаты, гдѣ та принялась рыться въ рабочемъ ящикѣ.

-- Милая Цинція, сказала она ей, и пожала руку, помогая ей что-то отыскивать.

-- О, Молли, я такъ люблю вашего отца! Что заставляетъ его такъ сурово говорить со мной?

-- Не знаю, отвѣчала Молли.-- Онъ, можетъ быть, усталъ.

Мистеръ Гибсонъ прервалъ ихъ разговоръ. Онъ стряхнулъ съ себя задумчивость и, обращаясь къ Цинціи, сказалъ:

-- Издѣюсь, вы не сочтете это за нарушеніе даннаго слова, Цинція, если я передамъ сквайру то... что произошло сегодня между вами и его сыномъ. Меня связываетъ обѣщаніе. Онъ боялся -- лучше вамъ сразу сказать правду -- онъ боялся (Гибсонъ сдѣлалъ особенное удареніе на послѣднемъ словѣ), чтобы между его сыновьями и вами двумя не произошло чего либо подобнаго, и я еще на дняхъ увѣрялъ его, что ему рѣшительно нечего опасаться. Но въ то же время я далъ ему слово увѣдомить его, лишь только что-нибудь замѣчу.

Цинція казалась очень недовольной.

-- Единственнымъ условіемъ съ моей стороны было молчаніе.

-- Но почему? спросилъ мистеръ Гибсонъ.-- Я понимаю ваше нежеланіе огласить дѣло при настоящемъ положеніи вещей; но не вижу причины скрывать его отъ ближайшихъ друзей съ обѣихъ сторонъ. Я увѣренъ, вы ничего не имѣете противъ этого.

-- Нѣтъ, имѣю, отвѣчала Цинція: -- и еслибъ могла, то скрыла бы все отъ всѣхъ.

-- Я почти увѣренъ, что Роджеръ напишетъ отцу.

-- Нѣтъ, не напишетъ, возразила Цинція.-- Онъ далъ мнѣ слово молчать и, конечно, сдержитъ свое обѣщаніе. На него можно слѣпо положиться; и она съ упрекомъ взглянула на мать, которая, чувствуя, что и мужъ и дочь имѣютъ причины быть ею недовольными, хранила благоразумное молчаніе.

-- А между тѣмъ, было бы гораздо лучше, еслибъ извѣстіе дошло до отца черезъ него. Во всякомъ случаѣ, я дамъ ему время и поѣду въ замокъ только въ концѣ недѣли. До тѣхъ поръ онъ успѣетъ, если захочетъ, написать сквайру.

Цинція съ минуту помолчала, потомъ проговорила со слезами:

-- Итакъ, обѣщаніе мужчины должно одержать верхъ надъ желаніемъ женщины?

-- А почему бы и нѣтъ? возразилъ онъ.

-- Неужто у васъ не хватитъ на столько довѣрія ко мнѣ, чтобы удовлетвориться, если я скажу, что огласка можетъ доставить мнѣ много горя?

Она произнесла эти слова такимъ мягкимъ, умоляющимъ голосомъ, что мистеръ Гибсонъ непремѣнно сдался бы на ея просьбу, еслибъ не былъ слишкомъ сильно раздраженъ предъидущимъ разговоромъ съ ея матерью. Теперь же онъ холодно отвѣчалъ:

-- Объявить объ этомъ отцу Роджера не значитъ еще огласить дѣло. Маѣ не нравится ваше преувеличенное желаніе хранить его втайнѣ, Цинція. Это даетъ поводъ подозрѣвать, что тутъ кроется нѣчто болѣе серьёзное, чѣмъ вы хотите дать понять.

-- Пойдемте, Молли, вдругъ перебила ее Цинція: -- споемте тотъ дуэтъ, которому я васъ учила. Пѣть лучше, чѣмъ вести подобнаго рода бесѣду.

То былъ небольшой, веселый французскій дуэтъ. Молли пропѣла его вяло и неохотно, но Цинція съ большимъ воодушевленіемъ; только на послѣднихъ нотахъ голосъ ея внезапно порвался, и она съ рыданіемъ убѣжала наверхъ въ свою комнату. Молли, несмотря на возраженія отца и мистрисъ Гибсонъ, послѣдовала за ней, но нашла дверь запертой. Всѣ ея просьбы впустить ее получали въ отвѣтъ только рыданія и громкія всхлипыванія Цинціи.

Прошло болѣе недѣли прежде, чѣмъ мистеръ Гибсонъ нашелъ свободную минуту для поѣздки въ Гамлей. Онъ отъ всего сердца желалъ и надѣялся, что Роджеръ уже обо всемъ увѣдомилъ отца письмомъ изъ Парижа. Но при первомъ взглядѣ на сквайра, докторъ убѣдился, что до свѣдѣнія его не дошло никакого непріятнаго извѣстія. Онъ имѣлъ гораздо болѣе здоровый видъ, чѣмъ въ послѣдніе мѣсяцы; въ глазахъ его свѣтилась надежда, а лицо покрылось прежнимъ румянцемъ, который возвратился къ нему, частью отъ постояннаго пребыванія на открытомъ воздухѣ, гдѣ онъ наблюдалъ за работами но осушкѣ, частью отъ счастливаго оборота, какой, благодаря Роджеру, приняли дѣла его. Кровь быстрѣе и правильнѣе текла въ его жилахъ. Онъ, правда, глубоко чувствовалъ разлуку съ Роджеромъ. Но, когда печаль слишкомъ сильно овладѣвала имъ, онъ тотчасъ набивалъ трубку и выкуривалъ ее, читая и перечитывая письмо лорда Голлингфорда. Онъ зналъ его наизусть, но искуственно возбуждалъ въ себѣ сомнѣніе на счетъ того или другаго выраженія, для того, чтобъ имѣть причину еще и еще разъ бросить взглядъ на похвалы сыну. Послѣ первыхъ привѣтствій, мистеръ Гибсонъ прямо приступилъ къ дѣлу.

-- Имѣете вы извѣстія отъ Роджера?

-- О, да, вотъ его письмо, сказалъ сквайръ, вытаскивая свой черный кожаный бумажникъ, гдѣ письма Роджера хранились между другими бумагами.

Мистеръ Гибсонъ прочелъ его довольно разсѣянно, увидѣвъ послѣ перваго бѣглаго взгляда, что въ немъ ни слова не упоминалось о Цинціи.

-- Гм! Я вижу, онъ вамъ ничего не говоритъ объ одномъ важномъ событіи, случившемся съ намъ послѣ того, какъ онъ съ вами разстался, сказалъ мистеръ Гибсонъ, недолго думая.-- Съ одной стороны, я поступаю измѣннически, обманывая оказанное мнѣ довѣріе; но съ другой, держу слово, которое далъ вамъ въ послѣднее наше свиданіе. Я узналъ, что... то, чего вы боялись... понимаете?... произошло между нимъ и моей падчерицей, Цинціей Киркпатрикъ. Онъ пришелъ къ намъ проститься передъ самымъ отходомъ лондонскаго дилижанса, засталъ ее одну и признался ей въ любви. Они не называютъ это помолвкой; но, тѣмъ не менѣе, это нѣчто весьма похожее на нее.

-- Дайте мнѣ письмо, сказалъ сквайръ измѣнившимся голосомъ. Онъ перечелъ его, какъ-бы надѣясь найдти тамъ незамѣченныя прежде слова и выраженія.

-- Нѣтъ! произнесъ онъ наконецъ со вздохомъ.-- Онъ мнѣ ничего объ этомъ не пишетъ. Молодые люди умѣютъ хорошо играть въ откровенность съ отцами, но въ сущности многое отъ нихъ утаиваютъ. Сквайръ, повидимому, былъ гораздо менѣе недоволенъ самимъ фактомъ, чѣмъ молчаніемъ о немъ Роджера. По крайней-мѣрѣ, такъ показалось мистеру Гибсону. Онъ не возражалъ, съ цѣлью дать ему время опомниться.

-- Онъ не старшій сынъ, продолжалъ сквайръ, какъ-бы разсуждая самъ съ собой.-- Но все-таки, не о такомъ бракѣ мечталъ я для него. Какъ могли вы, сэръ, гнѣвно воскликнулъ онъ, обращаясь къ мистеру Гибсону: -- какъ могли вы въ послѣдній разъ, когда здѣсь были, увѣрять меня, что ничего нѣтъ между моими сыновьями и вашими дѣвицами? Все это не могло же случиться вдругъ, и, безъ сомнѣнія, тянулось много дней!

-- Къ сожалѣнію, вы правы. Но я находился въ совершенномъ невѣденіи и узналъ объ этомъ только вечеромъ въ день отъѣзда Роджера.

-- Недѣлю тому назадъ, сэръ! Чего же вы до сихъ поръ молчали?

-- Я думалъ, что Роджеръ самъ все скажетъ вамъ.

-- Это доказываетъ, что у васъ нѣтъ сыновей. Большая половина ихъ жизни неизвѣстна ихъ отцамъ. Вотъ, напримѣръ, Осборнъ: мы живемъ съ нимъ вмѣстѣ, то-есть обѣдаемъ за однимъ столомъ и спимъ подъ одной кровлей, и что же... Но лучше объ этомъ не говорить: живи не такъ хочется, а какъ Богъ велитъ! Вы говорите, они не помолвлены? Я, право, не знаю, что мнѣ дѣлать? Надѣяться на разрывъ, слѣдовательно, разсчитывать на горе сына, и въ ту самую минуту, когда онъ мнѣ такъ много помогъ!... Это безуміе, не правда ли? Скажите, Гибсонъ, вѣдь вы должны знать молодую дѣвушку: есть у нея деньги?

-- Около тридцати фунтовъ въ годъ, и то по моей милости и пока жива ея мать.

-- Немного. Счастье еще, что онъ не Осборнъ. Имъ придется ждать. Изъ какого она семейства? Надѣюсь, никто изъ ея родственниковъ не занимается торговлей? Вѣроятно, нѣтъ, иначе она не была бы такъ бѣдна.

-- Ея отецъ, если я не ошибаюсь, былъ внукомъ нѣкоего сэра Джеральда Киркпатрика. Мать ея говоритъ, что это старинная баронская фамилія. Я самъ ничего не смыслю въ подобнаго рода вещахъ.

-- Это уже что нибудь да значитъ. Я-то, видите ли, кое-что смыслю въ подобнаго рода вещахъ, какъ вамъ угодно ихъ называть. Я люблю чистую аристократическую кровь.

Мистеръ Гибсонъ не могъ удержаться и не сказать:

-- Но я боюсь, что только одна восьмая часть крови Цинціи благородная. Я ничего не знаю о ея родственникахъ, исключая того, что отецъ ея былъ пасторомъ.

-- Человѣкъ професіи -- это все-таки лучше купца. Сколько ей лѣтъ?

-- Осьмнадцать или девятнадцать.

-- Она хороша собой?

-- Да, кажется. Многіе находятъ ее красавицей, но вѣдь это дѣло вкуса. Я бы вамъ совѣтовалъ, сквайръ, самому на нее взглянуть. Знаете что? Пріѣзжайте къ намъ завтракать въ какой день вамъ вздумается. Меня вы можете и не застать, но мать ея непремѣнно будетъ дома, и вы, такимъ образомъ, познакомитесь съ будущей женой вашего сына.

Это было немного неосторожно: мистеръ Гибсонъ слишкомъ положился на спокойный тонъ вопросовъ сквайра. Мистеръ Гамлей ушелъ въ себя и заговорилъ угрюмо:

-- Будущая жена Роджера! Какъ бы не такъ! Надѣюсь, онъ образумится ко времени своего возвращенія. Два года, проведенные посреди черномазыхъ людей, отрезвятъ его и придадутъ ему здраваго смысла.

-- Это, можетъ быть, и возможно, но во всякомъ случаѣ невѣроятно, возразилъ мистеръ Гибсонъ.-- Черномазые люди не славятся мыслительными способностями и умѣньемъ убѣждать. Слѣдовательно, плохая надежда на то, чтобъ имъ удалось измѣнить его образъ мыслей, даже еслибъ они и говорили на понятномъ ему языкѣ. А если Роджеръ раздѣляетъ мой вкусъ, то пребываніе между чернокожими должно сдѣлать его еще болѣе чувствительнымъ къ красотѣ лицъ, отличающихся своей бѣлизной.

-- Но вы говорите, они не помолвлены, проворчалъ сквайръ.-- Если онъ измѣнитъ свое намѣреніе, вы не будете настаивать?

-- Если онъ захочетъ взять назадъ свое слово, я, конечно, посовѣтую Цинціи возвратить его Роджеру -- вотъ все, что я могу вамъ обѣщать. А теперь, я полагаю, намъ пора прекратить нашъ разговоръ. Я предупредилъ васъ, потому что обѣщался; но при настоящемъ положеніи вещей, мы не можемъ ни поправить, ни испортить дѣла, мы можемъ только ждать. И онъ взялся за шляпу, собираясь уйти. Но сквайръ не былъ удовлетворенъ.

-- Не уѣзжайте, Гибсонъ. Не сердитесь на мои слова, хотя, сказать правду, я не вижу въ нихъ ничего оскорбительнаго. Подождите и отвѣтьте на мой вопросъ: что она за дѣвушка?

-- Я васъ не понимаю, сказалъ мистеръ Гибсонъ. Онъ очень хорошо зналъ, чего добивался сквайръ, только не хотѣлъ показать виду, потому что досадовалъ на него.

-- Что она... похожа на Молли? Добрая ли, чувствительная и кроткая? Любитъ ли она порядокъ? хорошо ли обувается и не носитъ ли дырявыхъ перчатокъ? А если къ ней обратятся за услугой, охотно ли она ее дѣлаетъ, и съ такимъ ли видомъ, какъ будто бы сама именно этого и желала?

Лицо мистера Гибсона приняло свое обычное благосклонное выраженіе. Онъ очень хорошо понималъ смыслъ отрывочныхъ и не совсѣмъ ясныхъ вопросовъ сквайра.

-- Надо начать съ того, что она гораздо красивѣе Молли, а въ обращеніи очень мила и граціозна. Она всегда бываетъ хорошо, даже изящно одѣта, хотя не можетъ много тратить на свой туалетъ. Разговоръ ея оживленъ и остроуменъ. Мнѣ ни разу не случалось видѣть ее въ дурномъ расположеніи духа. Однако, я не поручусь за глубину и постоянство ея чувствованій; а нѣкоторая холодность сердца, какъ мнѣ не разъ случалось замѣчать, очень много способствуетъ къ тому, чтобъ упрочить за людьми репутацію хорошаго нрава. Тѣмъ не менѣе, я полагаю, такихъ дѣвушекъ, какъ Цинція, найдется развѣ одна изъ сотни.

Сквайръ размышлялъ.

-- Ваша Молли одна изъ тысячи, сказалъ онъ: -- но она не можетъ похвастаться ни происхожденіемъ, ни -- я полагаю -- богатствомъ. Онъ говорилъ, точно думалъ вслухъ, повидимому, забывъ о присутствіи мистера Гибсона. Но тотъ оскорбился и отвѣчалъ нетерпѣливо:

-- Рѣчь не о Молли: это дѣло нисколько не касается ея, и потому совершенно излишне упоминать здѣсь ея имя и разсуждать о ея происхожденіи и средствахъ.

-- Конечно, конечно, согласился сквайръ, точно пробуждаясь отъ сна.-- Мысли мои носились далеко отсюда, и я сожалѣлъ о томъ, что она не годится для Осборна. Но не въ этомъ дѣло, не въ этомъ дѣло!

-- Совершенно справедливо, подтвердилъ мистеръ Гибсонъ:-- а мнѣ, съ вашего позволенія, сквайръ, право, нора домой. Да и вашимъ мыслямъ наединѣ удобнѣе будетъ уноситься вдаль. И онъ очутился уже у дверей прежде, чѣмъ сквайръ успѣлъ удержать его. Онъ стоялъ и нетерпѣливо ударялъ хлыстомъ по сапогамъ, ожидая конца длинной рѣчи сквайра.

-- Послушайте, Гибсонъ, говорилъ онъ: -- мы съ вами старые друзья и стыдно вамъ обижаться моими словами. Мы не сошлись съ вашею женою, въ тотъ единственный разъ, когда я съ ней видѣлся. Я не хочу сказать, чтобы это была ея вина, но одинъ изъ насъ былъ неправъ, и это не я. Однако, мы оставимъ это безъ вниманія. Вотъ въ чемъ дѣло. Пріѣзжайте сюда съ ней и съ этой Цинціей (кстати, какое необыкновенное христіанское имя: мнѣ никогда не приводилось слышать подобнаго), а также и съ маленькой Молли, сюда, ко мнѣ завтракать. Дома я буду свободнѣе, и потому самому, любезнѣе. Намъ незачѣмъ говорить о Роджерѣ, ни мнѣ, ни молодой дѣвушкѣ; а вы, если можете, удержите языкъ вашей жены. Это будетъ имѣть видъ любезности, оказанной вамъ но случаю вашей женитьбы, и ничего болѣе. Помните, ни слова не должно быть произнесено о Роджерѣ и его безумной выходкѣ. Я, между тѣмъ, увижу дѣвушку и выведу свое заключеніе. Это, какъ вы справедливо замѣтили, самый лучшій планъ. Осборнъ къ тому времени будетъ здѣсь; а онъ всегда въ своей стихіи, когда находится въ обществѣ женщинъ. Мнѣ, право, кажется иногда, что онъ самъ на половину женщина: онъ такъ неблагоразуменъ и такъ много тратитъ денегъ!

Сквайръ остался очень доволенъ своей рѣчью и, въ заключеніе, улыбнулся. Мистеръ Гибсонъ нашелъ ее удовлетворительной и до того забавной, что, несмотря на нетерпѣніе, съ которымъ желалъ поскорѣй уйти, тоже улыбнулся. Четвергъ былъ назначенъ днемт^, когда доктору надлежало явиться въ замокъ со всей своей семьей. Въ сущности свиданіе окончилось гораздо лучше, чѣмъ онъ надѣялся. Онъ былъ доволенъ полученнымъ приглашеніемъ и нѣсколько разсердился на мистрисъ Гибсонъ, когда та приняла его не слишкомъ-то благосклонно. Со дня отъѣзда Роджера она считала себя оскорбленной: очень нужно было мистеру Гибсону говорить о возможности выздоровленія Осборна и тѣмъ самымъ придавать всему дѣлу въ высшей степени неопредѣленный характеръ. Осборнъ ей очень нравился, гораздо болѣе Роджера, и она охотно пустила бы въ ходъ всю свою хитрость, чтобъ поймать его для Цинціи; но ее пугала мысль, что дочь ея можетъ остаться, вдовой. Единственное горе, которое дѣйствительно болѣзненно отозвалось на мистрисъ Гибсонъ, была именно смерть мистера Киркпатрика, и несмотря на всю свою прикрытую наружной мягкостью черствость сердца, она не хотѣла подвергать Цинцію страданію, которое сама испытала. Еслибъ она ранѣе знала мнѣніе доктора Никольса, она и не подумала бы оказывать покровительство любви Роджера; нѣтъ, никогда! А мистеръ Гибсонъ, почему онъ сдѣлался такъ холоденъ и сдержанъ въ своемъ обращеніи съ ней послѣ того вечера, когда они имѣли это объясненіе? Она не чувствовала за собой никакой вины; а между тѣмъ, ей выказывали неудовольствіе и явно не одобряли ея поступокъ. Да и все въ домѣ съ тѣхъ поръ шло какъ-то неладно. Она точно скучала безъ частыхъ посѣщеній Роджера, и не знала, на что ей употребить время, которое посвящала наблюденію за развитіемъ его склонности къ Цинціи. Сама Цинція тоже сдѣлалась какъ-то молчалива, а Молли была изъ рукъ вонъ печальна. Послѣднее особенно раздражало мистрисъ Гибсонъ въ ея настоящемъ расположеніи духа, и она добрую часть своего неудовольствія вымещала на бѣдной дѣвушкѣ, со стороны которой не опасалась ни возраженій, ни жалобъ.