Въ Гамлеѣ водворяется печаль.
Сильно ошибалась Молли, полагая, что въ Гамлеѣ вѣчно царствуютъ миръ и спокойствіе. Въ настоящую минуту, тамъ весь домъ былъ въ какомъ-то напряженномъ состояніи, которое, странно сказать, служило новой связью между различными членами семьи и даже между слугами. Всѣ они давно жили въ замкѣ и отъ нихъ не считали нужнымъ ничего утаивать. Каждый изъ нихъ, или изъ словъ лично ему сказанныхъ, или изъ отрывковъ доходившихъ до него разговоровъ, зналъ, что именно тревожило сквайра, его жену и молодыхъ джентльменовъ. Отъ любого изъ нихъ Молли могла бы услышать слѣдующую повѣсть. Въ Гамлей было прислано изъ Кембриджа много счетовъ и векселей на имя Осборна, и это немедленно послѣ того, какъ сдѣлалось извѣстно, что онъ не получилъ стипендію, на которую держалъ экзаменъ. Но Молли, предпочитая узнать отъ самой мистрисъ Гамлей причину ея печали, избѣгала вызывать на откровенность слугъ.
Ее поразила перемѣна, происшедшая въ доброй леди, которая приняла ее, лежа на диванѣ, въ полумракѣ своей комнаты наверху. Прозрачная блѣдность ея лица едва отличалась отъ снѣжной бѣлизны ея платья. Сквайръ ввелъ Молли со словами:
-- Вотъ она наконецъ! Молли никакъ не ожидала, чтобъ его голосъ былъ способенъ принимать столь различныя выраженія и такъ быстро переходить изъ одного тона въ другой. Онъ произнесъ первое слово своей коротенькой фразы громко и весело, а послѣднее такъ тихо, что его едва можно было разслышать. Его тоже поразила блѣдность жены, и хотя теперь это было уже не новымъ для него зрѣлищемъ, онъ, однако, не могъ оставаться къ нему равнодушнымъ. Былъ прекрасный зимній день; покрытые инеемъ кусты и деревья ослѣпительно сверкали на солнцѣ; на од;ой изъ вѣтокъ сидѣла реполовка и весело чирикала. Но сквозь опущенныя сторы комнаты мистрисъ Гамлей ничего этого не было видно. Каминъ былъ заставленъ высокимъ экраномъ. Мистрисъ Гамлей одну руку протянула Молли, а другой поспѣшила прикрыть глаза.
-- Она сегодня слабѣе обыкновеннаго, сказалъ сквайръ, качая головой.-- Но, моя голубка, продолжалъ онъ, обращаясь къ женѣ: -- не тревожься: теперь мы имѣемъ дочь доктора, а это почти то же самое, что онъ самъ. Принимала ты лекарство, пила бульонъ?-- и, неловко ходя по комнатѣ на цыпочкахъ, онъ заглядывалъ въ пустые чашки и стаканы. Потомъ онъ возвратился къ софѣ, минуты съ двѣ посмотрѣлъ на жену, нѣжно поцаловалъ ее и, сказавъ, что поручаетъ ее попеченіямъ Молли, ушелъ.
Мистрисъ Гамлей, какъ-бы желая отклонить отъ себя вниманіе Молли, поспѣшила сама закидать ее вопросами:
-- Ну, мое милое дитя, теперь скажите мнѣ, какъ вы поживаете? Что бы вы мнѣ ни повѣрили, я не измѣню вашей тайнѣ: недолго ужь мнѣ здѣсь оставаться. Какъ идутъ ваши дѣла? Что вамъ ваша мачиха, что ваши добрыя намѣренія? Позвольте мнѣ быть полезной, на сколько хватитъ моихъ силъ. Мнѣ все кажется, что, будь у меня дочь, я не даромъ жила бы на свѣтѣ. Мальчики другое дѣло: мать не такъ къ нимъ близка. Ну, говорите же мнѣ все, все, что хотите, и что можете сказать. Не избѣгайте подробностей.
Какъ ни была Молли неопытна въ подобнаго рода вещахъ, однако, и она замѣтила лихорадочное возбужденіе, звучавшее въ тонѣ, какимъ мистрисъ Гамлей произнесла эти слова. Побуждаемая инстинктивнымъ желаніемъ успокоить больную, она принялась ей разсказывать о свадьбѣ отца, о новомъ убранствѣ его дома, о мисъ Броунингъ, о леди Гарріетѣ. Ея плавная, мягкая рѣчь хорошо подѣйствовала на мистрисъ Гамлей уже тѣмъ, что дала ея мыслямъ другое направленіе. Но Молли ни слова не сказала ни о мачихѣ, ни о своихъ собственныхъ заботахъ и печаляхъ. Мистрисъ Гамлей замѣтила это.
-- Ну, а какъ вы ладите съ мистрисъ Гибсонъ? Хорошо?
-- Не совсѣмъ-то, отвѣчала Молли.-- Вѣдь мы почти совсѣмъ не знали другъ друга, пока намъ не пришлось жить вмѣстѣ.
-- То, что вчера разсказывалъ сквайръ, мнѣ ни чуть не понравилось. Онъ пріѣхалъ домой очень разсерженный.
Рана еще не зажила у Молли, но она вооружилась твердостью и смолчала, стараясь думать о другомъ.
-- Я вижу, Молли, продолжала мистрисъ Гамлей: -- вы не хотите подѣлиться со мной вашимъ горемъ. А вѣдь я могла бы быть вамъ полезна!
-- Я не люблю объ этомъ говорить, сказала Молли тихо: -- и не думаю, чтобъ это было пріятно папа. А вы ужь и безъ того много для меня сдѣлали -- вы и мистеръ Роджеръ Гамлей. Я часто вспоминаю его совѣты: они подкрѣпляютъ меня и утѣшаютъ.
-- Роджеръ! да. На него, я думаю, можно положиться. О, Молли! Мнѣ самой такъ многое надо передать вамъ, только не теперь. Я сейчасъ приму лекарство и постараюсь заснуть. Молли, доброе дитя! Вы сильнѣе меня, и можете обойдтись безъ сочувствія!
Молли помѣстили въ другой комнатѣ, а не въ той, которую она занимала прежде, по сосѣдству съ мистрисъ Гамлей. Служанка объяснила ей, что таково было желаніе самой больной, опасавшейся, что въ противномъ случаѣ, Молли, пожалуй, пришлось бы часто не спать по ночамъ. Послѣ полудня, мистрисъ Гамлей потребовала ее опять къ себѣ, и съ свойственнымъ больнымъ нетерпѣніемъ, безъ всякихъ предисловій и приготовленій, прямо разсказала Молли, въ чемъ заключалась причина ея горя и неудовольствія сквайра.
Она усадила Молли на низенькій стулъ, около себя, взяла ее за руку и смотрѣла ей прямо въ глаза, какъ-бы не желая упустить ни малѣйшаго признака того сочувствія, котораго искала.
-- Мы всѣ жестоко обманулись въ Осборнѣ, начала она: -- я до сихъ поръ ничего не могу сообразить, а сквайръ страшно сердится. Не понимаю, на что могъ онъ истратить столько денегъ? Кромѣ долговъ у разныхъ торговцевъ, у него есть еще и другіе, неизвѣстные. Теперь сквайръ, опасаясь, чтобъ со мной не сдѣлался новый припадокъ моей болѣзни, скрываетъ отъ меня свой гнѣвъ; но я, тѣмъ не менѣе, знаю, какъ въ немъ все кипитъ. Онъ самъ истратилъ недавно большую сумму, стараясь заявить свои права на землю въ Уптомской комунѣ, и поэтому находится въ стѣсненныхъ обстоятельствахъ. Успѣшное окончаніе этого дѣла удвоило бы цѣнность нашего помѣстья, и потому мы не заботились о лишеніяхъ, какія намъ предстояли, лишь бы Осборну впослѣдствіи было легче. Теперь сквайръ находится въ необходимости заложить имѣніе, и вы не повѣрите, какъ это ему больно. Онъ продалъ большую часть лѣса, чтобъ имѣть возможность помѣстить мальчиковъ въ Кембриджъ. Осборнъ, о, какой онъ былъ милый, невинный ребенокъ, и къ тому же наслѣдникъ, какъ вамъ извѣстно! Ему всѣ пророчили большіе успѣхи. И дѣйствительно, онъ не замедлилъ получить первую стипендію, но затѣмъ все измѣнилось и пошло дурно. А всего хуже то, что не знаешь, какъ и почему это случилось. Черезчуръ строгое письмо сквайра, конечно, могло положить конецъ откровенности между ними, но зачѣмъ ему скрываться отъ меня? Знаете ли, Молли, мнѣ кажется, что еслибъ мы сошлись съ нимъ здѣсь съ глазу на глазъ, онъ бы вполнѣ мнѣ довѣрился. Но сквайръ, въ первомъ порывѣ гнѣва, запретилъ ему показываться домой, пока онъ не выплатитъ всѣхъ долговъ изъ той суммы, которую мы ему ежегодно даемъ на содержаніе. Но, посудите сами, какъ изъ двухсотъ-пятидесяти фунтовъ годового дохода выплатить девятьсотъ фунтовъ долгу! И до тѣхъ поръ не смѣть являться сюда! Можетъ быть, и Роджеръ войдетъ въ долги: онъ не старшій сынъ и получаетъ на свое содержаніе всего двѣсти фунтовъ. Сквайръ приказалъ прекратить работы, предпринятыя для осушки земли. Работники остались безъ дѣла, и я цѣлыя ночи провожу безъ сна, думая объ ихъ бѣдныхъ семействахъ и о томъ, какъ они должны страдать въ эту холодную зимнюю пору. Но что же намъ дѣлать? Я всегда была слаба здоровьемъ и, можетъ быть, тратила болѣе, чѣмъ слѣдовало. А тутъ еще семейныя преданія потребовали нѣкоторыхъ издержекъ. О, Молли, еслибъ вы знали, какой Осборнъ въ дѣтствѣ былъ прелестный, любящій мальчикъ, и какой умный тоже! Я вѣдь вамъ читала его стихотворенія. Ну, скажите сами, можетъ ли человѣкъ, ихъ написавшій, сдѣлать что-нибудь очень дурное? А между тѣмъ, я боюсь этого.
-- Вы не имѣете ни малѣйшаго подозрѣнія о томъ, на что онъ могъ употребить эти деньги?
-- Нѣтъ, и это мнѣ особенно горько. Намъ присланы счеты отъ портного, переплетчика, виноторговца и продавца картинъ; но всѣ они едва составляютъ пятьсотъ фунтовъ. Сумма эта, конечно, велика, непонятно велика для стариковъ, съ нашими скромными привычками. Но у нынѣшней молодёжи, какъ видно, потребность жить роскошно. Объ остальныхъ деньгахъ, въ которыхъ онъ не хочетъ дать отчета, мы слышали только черезъ лондонскихъ агентовъ сквайра. До ихъ свѣдѣнія дошло, что какіе-то подозрительные стряпчіе наводили разныя справки насчетъ имѣнія, а что всего хуже -- о, Молли, не знаю, какъ вамъ и сказать это -- насчетъ здоровья и лѣтъ сквайра, его дорогого отца (она начала почти истерически рыдать, но все-таки продолжала говорить, несмотря на усилія Молли прервать ее), который держалъ его на рукахъ, ласкалъ и благословлялъ прежде, чѣмъ даже я могла поцаловать его, который такъ гордился имъ, и такъ много ожидалъ отъ него, какъ отъ своего первороднаго сына и наслѣдника. Какъ онъ любилъ его! Какъ я любила его! Въ послѣднее время мнѣ не разъ приходило на мысль, что мы изъ-за него почти были несправедливы къ доброму, милому Роджеру!
-- О, нѣтъ, этого никогда не было: развѣ вы не видите, какъ онъ васъ любитъ? Онъ объ васъ только и думаетъ, и хотя никогда объ этомъ не говоритъ, но это само собой бросается въ глаза. Къ тому же, милая, милая мистрисъ Гамлей, сказала Молли, рѣшась высказать все, что у нея было на душѣ: -- не лучше ли подождать, прежде чѣмъ взводить обвиненія на мистера Осборна Гамлея? Мы не знаемъ, что онъ сдѣлалъ съ деньгами, это правда; но онъ такъ добръ; онъ, можетъ быть, захотѣлъ кому-нибудь помочь... ну, хоть бѣдному ремесленнику или купцу, котораго преслѣдовали заимодавцы... наконецъ...
-- Вы забываете, моя милочка, сказала мистрисъ Гамлей, улыбаясь на пылкую и неопытную дѣвушку, но въ то же время и глубоко вздыхая: -- вы забываете, что остальные счеты присланы именно купцами и ремесленниками, которые сильно жалуются на задержку денегъ.
Молли на мгновеніе смутилась, но потомъ продолжала съ живостью:
-- Я увѣрена, что они на него клевещутъ. Я не разъ слышала разсказы о молодыхъ людяхъ, которые дѣлались жертвой торговцевъ въ большихъ городахъ.
-- Вы добрѣйшее и милѣйшее существо -- вотъ все, что я могу сказать вамъ, отвѣчала мистрисъ Гамлей, невольно утѣшенная заступничествомъ Молли, хотя и сознавала все неблагоразуміе и неопытность молодой дѣвушки.
-- А кромѣ того, продолжала Молли:-- кто-нибудь долженъ имѣть дурное вліяніе на Осборна... на мистера Осборна Гамлея, хотѣла я сказать... я иногда нечаянно говорю Осборнъ, но, право, всегда думаю о немъ не иначе, какъ о мистерѣ Осборнѣ...
-- Все равно, Молли, какъ бы вы ни звали его, только продолжайте говорить. Я такъ рада слышать что-нибудь утѣшительное! Сквайръ очень оскорбленъ и разсерженъ: подумайте только, подозрительнаго вида люди являются въ сосѣдствѣ, разспрашиваютъ арендаторовъ, порицаютъ послѣднюю продажу лѣса и вообще ведутъ себя, какъ-бы разсчитывая на смерть сквайра.
-- Это именно и хотѣла я сказать. Они, конечно, дурные люди, а развѣ дурные люди посовѣстятся оклеветать его, набросить тѣнь на его имя и даже разорить его?
-- Но, Молли, вы такимъ образомъ дѣлаете его если не дурнымъ, то, во всякомъ случаѣ, слабымъ человѣкомъ.
-- Можетъ быть, и такъ, только я не думаю, чтобы онъ былъ слабъ. Вы сами знаете, мистрисъ Гамлей, какъ онъ уменъ. А что до меня касается, то я во всякомъ случаѣ предпочитаю видѣть его слабымъ, нежели дурнымъ. Слабые люди могутъ внезапно сдѣлаться сильными тамъ, на небѣ, когда для нихъ все станетъ ясно; злые же, я полагаю, никакъ не могутъ вдругъ превратиться въ добродѣтельныхъ.
-- Я боюсь, что я была очень слаба, Молли, сказала мистрисъ Гамлей, нѣжно гладя Молли по головкѣ.-- Я возвела въ идола моего прекраснаго Осборна, и что же? оказывается, что у этого идола глиняныя ноги, на которыхъ онъ даже не можетъ твердо стоять на землѣ. И это еще лучшее, на что можно надѣяться!
Положеніе бѣднаго сквайра было очень тягостно и затруднительно. Его смущалъ гнѣвъ противъ сына и несказанно тревожила болѣзнь жены. Необходимость немедленно достать значительную сумму денегъ сильно озабочивала его, а разспросы неизвѣстныхъ людей о цѣнности принадлежавшей ему земли до крайности его раздражали. Онъ сердился на всякаго, кто попадался ему на глаза, а вслѣдъ затѣмъ начиналъ раскаяваться и жестоко упрекать себя въ несправедливасти и вспыльчивости. Старые слуги, можетъ быть, подъ часъ и обманывавшіе его въ бездѣлицахъ, въ настоящемъ случаѣ съ рѣдкимъ терпѣніемъ переносили его гнѣвныя вспышки. Они не хуже самого сквайра знали причину его возбужденнаго, перемѣнчиваго настроенія духа. Дворецкій, въ обыкновенное время никогда неоставлявшій безъ возраженія ни одного новаго приказанія или распоряженія своего господина по части ввѣренныхъ ему обязанностей, теперь тихонько толкалъ подъ локоть Молли всякій разъ, какъ та за обѣдомъ отказывалась отъ какого-нибудь кушанья.
-- Видите ли, мисъ, объяснялъ онъ ей послѣ:-- мы съ кухаркой нарочно приготовили такой обѣдъ, какой, мы знаемъ, долженъ прійдтись господину особенно по вкусу. Но когда я вамъ подаю какое нибудь кушанье, а вы говорите нѣтъ, благодарю! онъ даже и не взглянетъ на него. За то когда вы ѣдите съ аппетитомъ, онъ сначала посмотритъ, потомъ понюхаетъ, а наконецъ, замѣтивъ, что голоденъ, и самъ начинаетъ ѣсть такъ же естественно, какъ котенокъ мяукать. Вотъ почему я вамъ подмигиваю и васъ толкаю, мисъ, въ сущности же я не хуже другихъ знаю приличія и хорошее обращеніе.
Имя Осборна никогда не произносилось за этими обѣдами. Сквайръ разспрашивалъ Молли о голлингфордскомъ обществѣ, но, повидимому, не обращалъ никакого вниманія на ея отвѣты. Онъ тоже спрашивалъ у ней ежедневно, какъ она находитъ мистрисъ Гамлей, и если Молли говорила правду, а именно, что больная съ каждымъ днемъ становится все слабѣе и слабѣе, онъ почти сердился на молодую дѣвушку. Онъ не могъ и не хотѣлъ этому покориться. Однажды онъ едва не отказалъ мистеру Гибсону отъ своего дома, потому что тотъ непремѣнно хотѣлъ пригласить на консультацію мистера Никольса, извѣстнѣйшаго въ графствѣ доктора.
-- Что за вздоръ считать ее серьёзно больной! Вы сами знаете, что это не что иное, какъ слабость, которой она подвержена уже въ теченіе столькихъ лѣтъ. А если вы не можете помочь ей въ такомъ простомъ случаѣ... у ней нѣтъ никакой боли... только слабость и нервное разстройство... вѣдь это очень простой случай, неправда ли? Не смотрите такъ серьёзно, говорятъ вамъ!... Если вы не можете помочь, повторяю я, то лучше прямо откажитесь отъ нея, и я повезу ее въ Батъ или въ Брайтонъ, или въ какое-либо другое мѣсто. Ей нужна только перемѣна: у ней слабость и разстроены нервы -- ничего больше, я въ этомъ убѣжденъ.
Но суровое, красноватое лицо сквайра носило явные слѣды безпокойства и тѣхъ усилій, которыя онъ дѣлалъ надъ собой, чтобы оставаться глухимъ къ шагамъ быстро приближающагося роковаго событія.
Мистеръ Гибсонъ отвѣчалъ спокойно:
-- Я попрежнему буду навѣшать ее, такъ-какъ знаю, что вы этому никогда не воспротивитесь. Но въ слѣдующій мой визитъ я привезу съ собой доктора Никольса. Я, можетъ быть, избралъ не тотъ способъ леченія, и отъ всего сердца желаю, чтобы мои опасенія не оправдались.
-- Не говорите объ опасеніяхъ! Я не могу этого слышать! воскликнулъ сквайръ.-- Конечно, мы всѣ должны умереть -- и она также. Но ни одинъ докторъ, ни самый умнѣйшій во всей Англіи, не имѣетъ права хладнокровно толковать о томъ, сколько осталось жить существу, подобному ей. Къ тому же я долженъ умереть прежде, я надѣюсь и разсчитываю на это. А всякаго, кто мнѣ въ настоящую минуту сказалъ бы, что во мнѣ кроется смерть, я готовъ сбить съ ногъ. И потомъ, доктора всѣ невѣжды и шарлатаны, изъявляющіе претензію на знаніе, котораго не имѣютъ. Да, вы можете улыбаться сколько хотите: мнѣ отъ этого ни холодно, ни жарко. Но если вы не въ состояніи достовѣрно сказать мнѣ, что я умру первый, то я ни васъ, ни доктора Никольса не подпущу къ моему дому накликать на него бѣду.
Мистеръ Гибсонъ уѣхалъ. Онъ думалъ о приближающейся кончинѣ мистрисъ Гамлей, и у него было тяжело на сердцѣ. Что касается до запальчивой рѣчи сквайра, она совсѣмъ вышла у него изъ головы, какъ вдругъ около девяти часовъ въ этотъ же самый вечеръ изъ Гамлея къ нему прискакалъ грумъ съ слѣдующей запиской:
"Дорогой Гибсонъ!
"Ради Бога простите меня за мои дерзкія слова.
"Ей гораздо хуже. Пріѣзжайте къ намъ на всю ночь. Напишите Никольсу и всѣмъ другимъ докторамъ, какимъ только захотите. Напишите имъ до вашего отъѣзда сюда. Имъ, можетъ быть, удастся успокоить ее. Я въ молодости слышалъ о какихъ-то уитфордскихъ врачахъ, вылечивавшихъ больныхъ, отъ которыхъ отказывались регулярные медики: нельзя ли гдѣ-нибудь достать такого? Впрочемъ, я во всемъ полагаюсь на васъ. Иногда мнѣ кажется, что это кризисъ, послѣ котораго снова все пойдетъ хорошо. Одна моя надежда на васъ.
"На вѣки вашъ
"Р. Гамлей.
"P. S. Молли настоящее сокровище. Господи помилуй!"
Мистеръ Гибсонъ, конечно, немедленно отправился на призывъ сквайра и, въ первый разъ со времени своей женитьбы, рѣзко остановилъ жалобы мистрисъ Гибсонъ на то, что ей выпала на долю горькая участь быть женой доктора, который долженъ отлучаться изъ дому во всякое время дня и ночи.
Благодаря ему, мистрисъ Гамлей быстро оправилась отъ этого новаго припадка, и въ теченіе двухъ-трехъ дней страхъ и благодарность заставляли сквайра безпрекословно повиноваться мистеру Гибсону. Затѣмъ онъ возвратился къ мысли, что то былъ кризисъ и теперь жена его не замедлитъ окончательно выздоровѣть. Но на слѣдующій день послѣ консультаціи съ докторомъ Никольсомъ, мистеръ Гибсонъ сказалъ Молли:
-- Молли! Я написалъ Осборну и Роджеру. Тебѣ извѣстенъ адресъ Оборна?
-- Нѣтъ, папа. Имъ здѣсь недовольны, и я думаю самъ сквайръ врядъ ли знаетъ, гдѣ онъ находится, а мистрисъ Гамлей все это время была слишкомъ больна для того, чтобы писать.
-- Ну, все равно. Я его письмо вложу въ конвертъ къ Роджеру. Каковы бы ни были поступки этихъ молодыхъ людей въ отношеніи къ другимъ, ихъ самихъ связываетъ тѣсная дружба: мнѣ не доводилось видѣть такой нѣжной братской привязанности. Роджеръ, безъ сомнѣнія, знаетъ его адресъ и, Молли, они оба, конечно, поспѣшатъ явиться сюда, лишь только узнаютъ, въ какомъ положеніи находится ихъ мать. Ты должна предупредить сквайра, приготовить мистрисъ Гамлей я беру на себя. Я знаю, что даю тебѣ непріятное порученіе и, конечно, исполнилъ бы его самъ, еслибъ засталъ сквайра дома. Но ты говоришь, онъ принужденъ былъ уѣхать въ Ашкомбъ по дѣламъ, нетернящимъ отлагательства?
-- Да, и очень сожалѣлъ, что не увидитъ васъ. Но, папа, онъ будетъ страшно сердиться! Вы не знаете, до какой степени онъ предубѣжденъ противъ Осборна!
Дѣйствительно, Молли боялась, передавая сквайру порученіе отца, вызвать одинъ изъ его гнѣвныхъ порывовъ. Она успѣла достаточно приглядѣться къ семейной жизни въ Гамлеѣ и знала, что подъ любезностью и гостепріимствомъ, какое ей оказывалъ сквайръ, кроются сильная воля и вспыльчивость въ соединеніи съ упрямствомъ, съ какимъ обыкновенно держатся своихъ предразсудковъ ("мнѣній", сказали бы они сами) люди, которымъ ни въ молодости, ни въ зрѣломъ возрастѣ не приходилось имѣть частыхъ столкновеній съ равными себѣ. Ежедневная свидѣтельница жалобъ, произносимыхъ мистрисъ Гамлей ио поводу опалы, въ какой находился Осборнъ у отца, даже запретившаго ему показываться домой, бѣдняжка не знала, какъ ей объявить сквайру, что письмо, призывавшее его сына въ Гамлей, уже къ нему отправлено.
Они обѣдали вдвоемъ. Сквайръ, въ высшей степени благодарный Молли за нѣжную заботливость, съ какой та ухаживала за его женой, былъ съ ней очень ласковъ и предупредителенъ. Онъ старался забавлять ее веселымъ разговоромъ, который, однако, часто прерывался болѣе или менѣе продолжительнымъ молчаніемъ, и нерѣдко оба забывали улыбаться на произносимыя ими шутки. Онъ приказывалъ подавать рѣдкія вина; Молли была къ нимъ равнодушна, но въ угоду ему ихъ пробовала и хвалила. Онъ однажды замѣтилъ, что она какъ будто съ особеннымъ удовольствіемъ ѣла золотистую, сочную грушу -- породы, на которую въ его садахъ и оранжереяхъ въ этотъ годъ былъ неурожай, и онъ велѣлъ, чтобъ точно такія груши ежедневно добывались въ сосѣдствѣ и подавались на столъ за десертомъ. Молли, такимъ образомъ, знала, что пользуется его расположеніемъ, но это ничуть не уменьшало страха, съ какимъ бѣдняжка собиралась коснуться больного мѣста семейной жизни сквайра. Къ тому же, время не терпѣло отлагательства, и къ этому надлежало приступить немедленно.
Огонь въ каминѣ былъ зажженъ, свѣчи въ массивныхъ подсвѣчникахъ вправлены, а двери столовой тщательно приперты: Молли и сквайръ остались одни за десертомъ. Она сидѣла на своемъ прежнемъ мѣстѣ сбоку стола, во главѣ котораго виднѣлся нетронутый приборъ, ежедневно тамъ накрываемый по старой привычкѣ и какъ-бы въ ожиданіи прихода мистрисъ Гамлей. И не разъ, когда отворялась дверь, чрезъ которую она имѣла обыкновеніе входить, Молли безсознательно оборачивалась въ ожиданіи, что вотъ-вотъ на порогѣ появится высокая, стройная фигура, изящно окутанная въ шелкъ и кружева, нѣкогда составлявшіе неизмѣнный нарядъ мистрисъ Гамлей по вечерамъ.
Въ настоящій вечеръ Молли съ особенной ясностью почувствовала увѣренность въ томъ, что хозяйкѣ дома уже никогда болѣе не суждено оживлять эту комнату своимъ присутствіемъ. Она мысленно порѣшила, что за десертомъ выполнитъ порученіе отца, но что-то въ горлѣ душило ее и голосъ не повиновался ей. Сквайръ всталъ и, подойдя къ камину, началъ ударять кочергой по большому полѣну, причемъ запрыгали маленькіе огненные язычки и посыпались яркія искры. Онъ стоялъ спиной къ Молли, и она начала:
-- Когда папа здѣсь былъ сегодня утромъ, онъ мнѣ поручилъ сказать вамъ, что написалъ письмо къ мистеру Роджеру Гамлею. Онъ полагаетъ, что ему надо... возвратиться домой. А въ его пакетъ онъ вложилъ записку и мистеру Осборну Гамлею съ точно такимъ же содержаніемъ.
Сквайръ опустилъ кочергу, но не оборачивался.
-- Онъ послалъ за Осборномъ и за Роджеромъ? спросилъ онъ, наконецъ.
Молли отвѣчала:
-- Да.
Наступило тягостное молчаніе, которое, думала Молли, никогда не окончится. Сквайръ положилъ руки на высокій каминъ и стоялъ, наклонясь надъ огнемъ.
-- Роджеру слѣдовало оставить Кембриджъ и пріѣхать сюда 18-го числа, сказалъ онъ.-- Вашъ отецъ послалъ также за Осборномъ. А знаетъ ли онъ... продолжалъ сквайръ, оборачиваясь къ Молли съ проблескомъ гнѣва, котораго она такъ опасалась.
Но голосъ его внезаино оборвался, и онъ едва внятно проговорилъ:
-- Онъ правъ, вполнѣ правъ! Я понимаю все: насталъ конецъ. Но это дѣло Осборна, и голосъ его снова возвысился.-- Еслибъ не онъ, она могла бы еще долго... (Молли не разслышала что, по ей показалось "протянуть"). Я не въ силахъ ему простить, нѣтъ, не въ силахъ!
И онъ быстро вышелъ изъ комнаты. Молли, глубоко опечаленная, продолжала еще сидѣть за столомъ, когда онъ, черезъ минуту заглянувъ въ дверь, сказалъ:
-- Подите къ ней, моя милая; я не въ состояніи теперь видѣть ее, но я скоро оправлюсь. Эту одну минуту, а затѣмъ я не стану терять ни мгновенія. Вы милая, добрая дѣвушка. Да благословитъ васъ Богъ.
Не слѣдуетъ, однако, думать, что Молли провела все это время въ Гамлеѣ безъ малѣйшаго промежутка или перерыва. Раза два отецъ привозилъ ей приказанія возвратиться домой, и всякій разъ, какъ казалось Молли, очень неохотно. И дѣйствительно, онъ дѣлалъ это только вслѣдствіе неотступныхъ требованій мистрисъ Гибсонъ, которая посылала за падчерицей единственно изъ желанія не отступать отъ однажды принятой рѣшимости.
-- Ты возвратишься сюда завтра же или послѣ-завтра, говорилъ Молли въ этихъ случаяхъ отецъ.-- Но мама боится, чтобъ не возникли сплетни по поводу того, что ты такъ на долго отлучилась изъ дому почти тотчасъ послѣ нашей свадьбы.
-- О, пап а, я такъ нужна мистрисъ Гамлей и мнѣ такъ пріятно съ ней быть!
-- Ты ей теперь не такъ необходима, какъ мѣсяцъ или два тому назадъ. Она много спитъ и едва замѣчаетъ теченіе времени. Я позабочусь о томъ, чтобъ ты сюда снова возвратилась черезъ день или два.
И такъ Молли принуждена бывала переноситься изъ молчаливаго, грустнаго замка въ болтливый и любопытный голлингфордскій кружокъ. Мистрисъ Гибсонъ встрѣчала ее довольно ласково, и разъ даже подарила ей нарядную зимнюю шляпку. Но ее нисколько не интересовали друзья, съ которыми Молли только что разсталась, и тѣ немногія замѣчанія, какія она произносила на ихъ счетъ, сильно раздрааіали чувствительную дѣвушку.
-- Какъ она медленно умираетъ! Вашъ папа не ожидалъ, чтобъ она и въ половину такъ долго прожила послѣ того припадка, знаете. Это должно ихъ всѣхъ очень утомлять, да и вы тоже сдѣлались совсѣмъ другой особой съ тѣхъ поръ, какъ тамъ побывали. Ради ихъ самихъ надо желать, чтобъ все поскорѣй кончилось.
-- Вы не знаете, до какой степени сквайръ дорожитъ каждой минутой, сказала Молли.
-- Вы говорите, она много спитъ, а когда не спитъ, то очень мало говоритъ и не подаетъ ни малѣйшей надежды на выздоровленіе. Усталость и постоянное ожиданіе, въ какомъ находятся люди, ухаживающіе за подобными больными, всегда сильно на нихъ отзываются. Я это знаю по опыту, когда умиралъ мой милый Киркпатрикъ. Бывали дни, въ которые меня брало отчаяніе, и я думала, что конецъ никогда не наступитъ. Но не будемъ больше говорить объ этихъ ужасахъ: довольно вы на нихъ насмотрѣлись. Я, съ моей стороны, не могу равнодушно слышать разсказовъ о болѣзни и смерти. Они меня всегда разстроиваютъ, а между тѣмъ иногда, право, кажется, что вашъ папа не умѣетъ говорить ни о чемъ другомъ. Сегодня вечеромъ я повезу васъ въ гости: это вамъ доставитъ нѣкоторое развлеченіе. Я велѣла мисъ Розѣ вновь отдѣлать для васъ одно изъ моихъ старыхъ платьевъ, которое мнѣ сдѣлалось слишкомъ узко. Мы поѣдемъ къ мистрисъ Эдуардсъ; тамъ, кажется, будутъ и танцы.
-- О, мам а, я не могу ѣхать! воскликнула Молли.-- Я такъ много была съ ней; она такъ страдаетъ, можетъ быть, умираетъ, а вы хотите, чтобъ я танцовала!
-- Какой вздоръ! Вы ей не родственница, и потому не должны до такой степени огорчаться. Я не настаивала бы, еслибъ думала, что она объ этомъ узнаетъ и оскорбится. Но такъ-какъ въ томъ положеніи, въ какомъ она находится, ничего подобнаго не можетъ случиться, то вы и должны ѣхать: это рѣшено, слѣдовательно не о чемъ больше и говорить. Намъ пришлось бы всю жизнь вертѣть пальцами и пѣть псалмы, еслибъ мы всякій разъ, какъ кто-нибудь умираетъ, теряли способность запинаться чѣмъ нибудь инымъ.
-- Я не могу ѣхать, повторила Молли и, дѣйствуя подъ впечатлѣніемъ минуты, совершенно неожиданно для самой себя, обратилась за защитой къ отцу, который въ эту минуту входилъ въ комнату.
Онъ нахмурился и съ неудовольствіемъ взглянулъ на дочь и жену; обѣ приступили къ нему съ жалобами, и онъ въ отчаяніи опустился на стулъ, какъ-бы не предвидя этому конца. Наконецъ, когда настала его очередь, онъ сказалъ:
-- Я полагаю, мнѣ можно позавтракать? Я уѣхалъ изъ дому въ шесть часовъ утра, а теперь не нашелъ ничего готоваго въ столовой. Черезъ нѣсколько минутъ я долженъ опять ѣхать.
Молли бросилась къ двери, а мистрисъ Гибсонъ къ звонку.
-- Куда вы? рѣзко остановила она Молли.
-- Подать папа завтракать, отвѣчала та.
-- На это есть слуги. Я не люблю, когда вы ходите на кухню!
-- Поди сюда, Молли, сядь и успокойся, сказалъ ея отецъ.-- Я возвращаюсь домой, чтобъ отдохнуть и поѣсть. Если же ко мнѣ снова обратятся за окончательнымъ рѣшеніемъ спорнаго вопроса, чего, впрочемъ, я прошу впередъ не дѣлать, то я скажу: пусть Молли сегодня остается дома. Ты, гусенокъ, мнѣ приготовишь поужинать, а потомъ я одѣнусь какъ можно лучше, и, обращаясь къ женѣ, зайду за тобой, моя милая. Я съ нетерпѣніемъ ожидаю конца всѣхъ этихъ свадебныхъ визитовъ и празднествъ. Что, завтракъ готовъ? Хорошо, я пойду въ столовую и тамъ утолю свой голодъ. Докторамъ слѣдовало бы имѣть желудокъ, устроенный какъ у верблюдовъ.
Счастлива была Молли, что въ эту самую минуту пришли гости! Мистрисъ Гибсонъ скрыла передъ ними свою досаду, а они, передавая ей какія-то мѣстныя новости, незамедлили вполнѣ овладѣть ея вниманіемъ и разсѣять непріятныя мысли. Молли начала надѣяться, что предъидущій споръ о томъ, слѣдуетъ ей или нѣтъ сопровождать мачиху на вечеръ, останется безъ дальнѣйшихъ послѣдствій. Но она ошиблась: на слѣдующее утро ей пришлось выслушать эфектный разсказъ о танцахъ и удовольствіи, отъ которыхъ она добровольно отказалась наканунѣ. Кромѣ того, мистрисъ Гибсонъ объявила ей, что перемѣнила свое намѣреніе и, можетъ быть, не отдастъ ей обѣщанное платье. Она хочетъ сохранить его для Цинціи, если только оно не окажется слишкомъ для нея короткимъ: Цинція такого высокаго роста. Во всякомъ случаѣ, Молли не должна была вполнѣ терять надежду: платье въ концѣ-концовъ все-таки могло достаться ей.