Вдоль Некарской долины медленно подвигался экипажъ Эраста, понемногу приходящаго въ чувство. Передъ его глазами возсталъ образъ его дочери во всей его чистотѣ и прелести. Это невинное дитя могло заблуждаться, но пасть оно не могло. Убитый извѣстіемъ отецъ припоминалъ каждый слышанный имъ разговоръ ея со священникомъ и къ нему возвратилось убѣжденіе, что дочь его душевно чиста и невинна, несмотря на ея странное ночное путешествіе. Онъ попросилъ своихъ спутниковъ поторопиться, такъ какъ ему необходимо какъ можно скорѣе поговорить наединѣ съ Лидіей. Быстро прокатилась карета по улицамъ города и слишкомъ медленно для нетерпѣнія Эраста втащилась на крутой подъемъ къ замку. Когда кучеръ хотѣлъ въѣхать на подъемный мостъ, проѣздъ оказался загороженнымъ. На дворцовый дворъ только что въѣхала телѣга съ четырьмя конвойными; на ней сидѣлъ рядомъ съ герцогскимъ тѣлохранителемъ бывшій проповѣдникъ Адамъ Нейсеръ съ связанными руками и тупымъ, усталымъ взглядомъ; волосы его посѣдѣли, цвѣтъ лица потемнѣлъ. Несмотря на эту перемѣну, бѣгство со всѣми лишеніями, повидимому, послужило ему болѣе на пользу, чѣмъ безпутное времяпровожденіе въ гостинницѣ "Олень". Онъ порядочно постранствовалъ по свѣту, но безъ рекомендаціи, безъ свидѣтельства и имени ему не удалось найти себѣ мѣста. Счастіе отвернулось отъ него. Полный отчаянія, измученный и тѣломъ, и душою, въ оборванной одеждѣ, съ нѣсколькими грошами въ карманѣ, онъ однажды зашелъ ночевать въ шинокъ у Донау и случилось такъ, что онъ расположился у печки, стѣна объ стѣну съ хозяйскою дѣтской. Кухонная теплота пріятно согрѣвала его окоченѣвшіе члены, за спиной онъ слышалъ болтовню чужихъ дѣтей и въ его душу закралась тоска по семейству. Вотъ, представляется ему, будто подходитъ къ нему жена съ младшимъ ребенкомъ, и малютка припадаетъ головкой къ щекѣ отца. Вотъ прыгаетъ передъ нимъ вторая дѣвочка, только что начавшая говорить и называющая животныхъ "муму", а насѣкомыхъ, начиная съ мухи, "биби". Гансъ приноситъ ему свою грифельную доску съ приготовленными задачами и бабочекъ, пойманныхъ въ саду. Переходя отъ дремоты ко сну, онъ видитъ себя сидящимъ въ покойномъ креслѣ за круглымъ столомъ гейдельбергской гостиницы "Олень" и канцлера Проба, дружески привѣтствующаго его возвращеніе. "Все забыто и прощено", -- слышитъ онъ явственно. Такая удивительная радость охватила Нейсера при этихъ словахъ почтеннаго мужа, что онъ даже проснулся. Какъ докторъ Лютеръ въ Кобургѣ, онъ восклицаетъ: "домой, домой, домой!" Онъ предполагалъ, что жена его успѣла во-время сжечь подозрительныя бумаги; о безсмысленномъ письмѣ къ султану Селиму И, написанномъ въ нетрезвомъ видѣ, онъ совершенно забылъ и, по свойственному ему легкомыслію, рѣшилъ, что самое большее онъ поплатится какимъ-нибудь легкимъ наказаніемъ. Такимъ образомъ, онъ явился въ Амбергъ къ начальнику полиціи, который тотчасъ же отправилъ его въ Гейдельбергъ, гдѣ все еще тянулся процессъ противъ его товарищей. Эрастъ былъ радъ, что Нейсеръ впереди его, такъ какъ не чувствовалъ ни малѣйшаго желанія раскланиваться съ этимъ легкомысленнымъ человѣкомъ, причинившимъ несчастіе себѣ и своему семейству. Но и теперь ворота были заперты, и эта продолжительная остановка раздражала нетерпѣливаго Эраста. Наконецъ, въ воротахъ послышались стукъ колесъ и топотъ и снова показалась телѣга съ конвойными, сопровождающими арестанта. Но теперь рядомъ съ тѣлохранителемъ сидѣлъ Сильванъ. Онъ сильно похудѣлъ и поблѣднѣлъ, глаза ввалились и на блѣдномъ лицѣ лежало выраженіе тупаго отчаянія. Въ ногахъ сидѣлъ его десятилѣтній сынишка, съ разрѣшенія мягкосердечнаго курфюрста сопровождавшій отца въ темницу, хотя придворные совѣтники и очень возставали противъ такой снисходительности своего государя. Арестанта переправляли въ Мангеймъ, во избѣжаніе сообщенія между нимъ и Нейсеромъ. Сильванъ, замѣтивъ Эраста, протянулъ къ нему руки, какъ бы прося о помощи. Докторъ тоже протянулъ руку, но сейчасъ же безсильно опустилъ ее, какъ бы показывая, какъ самъ онъ ничтоженъ въ этомъ дѣлѣ. Онъ хотѣлъ сказать ему хоть нѣсколько утѣшительныхъ словъ, но кучеръ ударилъ лошадей и они въѣхали въ мрачныя ворота. Войдя въ домъ, онъ, прежде всего, спросилъ Лидію. Она у г-жи Беліеръ, такъ какъ не ожидала отца и ежеминутно можетъ возвратиться. Тутъ Эрастъ замѣтилъ на своемъ письменномъ столѣ большой конвертъ съ печатью церковнаго совѣта и адресованный ему только какъ доктору медицины. Онъ съ удивленіемъ распечаталъ его, предчувствуя новое несчастіе. Молодой президентъ Цулегеръ извѣщалъ его въ короткомъ и сухомъ письмѣ, что церковный совѣтъ нашелъ нужнымъ подвергнуть его церковному отлученію. Основаніе этого рѣшенія подскажетъ ему его собственная совѣсть.
-- Такъ ловко,-- пробормоталъ Эрастъ,-- не поступалъ еще но одинъ папа, когда-либо налагавшій церковное отлученіе.
"Пока онъ не будетъ допущенъ въ церковь,-- читалъ онъ дальше,-- ему также отказывается въ участіи въ засѣданіяхъ церковнаго совѣта".
Держа бумагу въ больной рукѣ, онъ, дрожа отъ волненія и досады, схватилъ въ другую руку шляпу и крикнулъ испуганной служанкѣ:
-- Я иду къ герцогу.
Преданная старуха хотѣла уговорить его успокоиться, но онъ, не слушая ее, выбѣжалъ, приказавъ только, чтобы Лидія ждала его дома, такъ какъ ему надо поговорить съ ней о важномъ дѣлѣ.
Курфюрстъ находился въ извѣстномъ уже намъ кабинетѣ въ новомъ дворѣ, когда Эрастъ приказалъ пажу доложить о себѣ. Оттуда доносился до доктора, утомленнаго продолжительнымъ возбужденіемъ, его громкій и серьезный голосъ. Черезъ минуту въ дверяхъ показался начальникъ полиціи Гартманъ-Гартмани и съ зловѣщимъ видомъ прошелъ мимо него. Только тогда могъ войти Эрастъ.
-- Я самъ призвалъ бы васъ сегодня,-- мягко обратился къ нему толстый герцогъ,-- такъ какъ не имѣю привычки обвинять кого-либо не выслушавъ. Сядьте. То, о чемъ намъ надо поговорить, потребуетъ, вѣроятно, не одинъ часъ.
Страшно утомленный докторъ въ изнеможеніи опустился на указанное ему кресло.
-- Мнѣніе духовныхъ членовъ церковнаго совѣта относительно проповѣдниковъ аріанъ состоялось. Прежде чѣмъ перейти къ вашему личному дѣлу, я желалъ бы выслушать ваше мнѣніе.
-- Гг. богословы не сочли нужнымъ представить мнѣ копію,-- холодно отвѣчалъ Эрастъ.
-- А развѣ вы не присутствовали при разсмотрѣніи допросовъ?
-- Съ чему бы это послужило?-- отвѣчалъ Эрастъ съ горечью.-- Въ церковномъ совѣтѣ вашего высочества есть три рода совѣтниковъ. Господа юристы читаютъ акты и докладываютъ то, что въ нихъ написано; доктора не читаютъ ихъ, но докладываютъ, а богословы читаютъ и докладываютъ совсѣмъ не то, что въ нихъ написано. Замѣтивъ это, я ушелъ.
-- Старая пѣсня, -- съ досадой проговорилъ курфюрстъ.-- И такъ, придется мнѣ вамъ докладывать, а не вамъ мнѣ. Прежде всего,-- прибавилъ онъ,-- перелистывая докладъ, гг. совѣтники убѣждаютъ меня, что тотъ, кто защищаетъ безбожниковъ, также виновенъ цередъ Богомъ, какъ и самъ безбожникъ.
Эрастъ презрительно пожалъ плечами.
-- Далѣе въ первой части говорится о богохульствѣ проповѣдниковъ, о ихъ отпаденіи отъ христіанства и о попыткахъ перейти въ турецкую вѣру. Далѣе разобранъ по пунктамъ пасквиль Сильвана, съ яснымъ выводомъ, что инспекторъ хотѣлъ весь міръ осквернить своимъ богохульствомъ. Ваше мнѣніе другое?
-- Нѣтъ,-- отвѣчалъ Эрастъ,-- богохульство Сильвана заслуживаетъ наказанія. Цо безсмысленному письму Нейсера къ туркамъ я никакъ не могу придать серьезнаго значенія, особенно когда на немъ даже надписано: "potest omitti". Мнѣ кажется, что этотъ легкомысленный человѣкъ написалъ въ пьяномъ видѣ, а когда, протрезвившись, перечелъ его, то по лѣни не изорвалъ, а надписалъ только "можетъ оставаться". Сильванъ уже горько поплатился своимъ продолжительнымъ заключеніемъ и глубоко искупилъ свое заблужденіе. Изъ этого, конечно, не слѣдуетъ, чтобы они оставались безнаказанными. Вопросъ только въ томъ: къ чему присудили ихъ гг. богословы?
-- Именно въ этомъ-то и дѣло!-- отвѣтилъ курфюрстъ озабоченно.-- Эти богословы только дѣлаютъ выводы изъ божественной истины, написанной въ книгахъ Моисея. Тамъ приказано такихъ богохульниковъ побивать камнями, закалывать или сожигать. Совершенно ясно это сказано въ 5 книгѣ Моисея, 13: "Если тебя будетъ уговаривать тайно братъ твой, или сынъ матери твоей, или дочь твоя, или жена на лонѣ твоемъ, или другъ твой, который для тебя какъ душа твоя, говоря: пойдемъ и будемъ служить богамъ инымъ, то не соглашайся съ нимъ и не слушай его; и да не пощадитъ его гласъ твой, не жалѣй его и не скрывай, но убей его* твоя рука прежде всѣхъ должна быть на немъ, чтобъ убить его, а потомъ руки всего народа. Побей его камнями до смерти, ибо онъ покушается отвратить тебя отъ Господа Бога твоего".
Курфюрстъ отложилъ докладъ и серьезно посмотрѣлъ въ глаза Эрасту.
-- Неужели эти господа хотятъ дѣйствительно ввести въ Пфальцѣ побиваніе камнями?-- спросилъ Эрастъ насмѣшливо.
-- Нѣтъ, -- отвѣчалъ курфюрстъ.-- Далѣе говорится: "конечно, въ наши дни христіанская власть не связана этими мѣрами или circumstantia, именно добиваніемъ камнями, она можетъ іишать жизни черезъ повѣшеніе, мечомъ и другими способами. Если грѣхъ не падетъ на главу согрѣшившаго, то Богъ прольетъ гнѣвъ Свой на весь народъ, не искоренившій грѣшника изъ среды своей". Было бы величайшимъ безсердечіемъ относительно всѣхъ христіанскихъ братій поддерживать и усиливать гнѣвъ Боной, излившійся въ распространяющейся чумѣ.
-- Спокойно сидѣть въ высокихъ комнатахъ канцеляріи и за зеленымъ столомъ приносить искупительную жертву смертоносному ангелу чумы, конечно, пріятнѣе, чѣмъ бороться съ нимъ у кроватей больныхъ. Но я думаю, ваше высочество, вы можете быть спокойны. Нашъ Богъ не такъ мстителенъ, какъ эти благочестивые богословы.
-- Конечно, конечно,-- отвѣчалъ курфюрстъ со вздохомъ.-- Но они говорятъ далѣе, что въ 5 кн. Моисея Богъ повелѣваетъ въ городѣ, отпавшемъ отъ Бога, поразить всѣхъ жителей, начиная съ младенцевъ, и истребить заблуждающихся, хотя бы они и исправились. _
-- Прекрасно!-- сказалъ Эрастъ со злостью.-- Значитъ Пій IV правъ, изрубивъ въ Калабріи 4,000 вальденцевъ, истребивъ ихъ села, поля и виноградники. Правъ герцогъ Гизъ, разстрѣлявъ при Васси дѣтей и женщинъ. Правъ іезуитъ Поссевинъ, приведя двѣ тысячи стрѣлковъ противъ евангелистовъ. Вѣдь, это все написано! О, безумцы.
-- Да!-- продолжалъ курфюрстъ.-- Какая разница была бы между мной и Этими кровавыми людьми въ Парижѣ и Мадридѣ, если бы я дѣйствительно послѣдовалъ этимъ совѣтамъ? Они пишутъ мнѣ, что они будутъ виновны въ вспыхнувшемъ уже гнѣвѣ Божіемъ, если даруютъ жизнь богохульникамъ и безбожнымъ... Имъ хорошо говорить. Имъ не надо ставить своего имени подъ приговоромъ. Они не знаютъ, чего стоитъ обмокнуть перо и однимъ почеркомъ прекратить чью-либо жизнь.
-- Мнѣ болѣе нравятся христіанскія чувства вашего высочества, чѣмъ мудрость церковнаго совѣта и всѣхъ факультетовъ. Да укрѣпитъ Господь ваше сердце и совѣсть! На немъ рѣшили вы, ваше высочество?
-- Дѣло еще не рѣшено,-- отвѣчалъ курфюрстъ.-- Я попрошу моего брата въ Дрезденѣ изслѣдовать процессъ, а также богослововъ въ Цюрихѣ, чтобы въ судѣ участвовали и такія лица, которыя не могутъ чувствовать личной ненависти къ обвиняемымъ. Мы, послѣдователи Кальвина, въ подобныхъ дѣлахъ общей вѣры не должны поступать ни строже, ни слабѣе, чѣмъ послѣдователи Лютера и Цвингли.
Эрастъ утвердительно кивнулъ головой.
-- Сами богословы требуютъ добавочнаго слѣдствія, -- продолжалъ курфюрстъ.-- Сильванъ въ своихъ письмахъ въ Зибенбюргенъ говоритъ, что у него много единомышленниковъ, готовыхъ послѣдовать за нимъ, и то же пишетъ Нейсеръ въ своемъ письмѣ къ турецкому султану. При допросѣ, кто единомышленники, Сильванъ выдалъ Нейсера, Нейсеръ Сильвана. Также Веге Сутера, а Сутеръ Веге. Поэтому церковные совѣтники думаютъ, что это дѣло требуетъ старательнаго розыска, т.-е. допроса съ пыткою.
-- Это значитъ,-- вскричалъ взволнованный Эрастъ,-- заключенныхъ будутъ истязать до тѣхъ поръ, пока они не назовутъ имена тѣхъ, кто стоитъ на дорогѣ г. Олевіана! Нѣтъ ли и для этого подъ рукой у этого негодяя и хитреца подтвержденія изъ св. писанія?
-- Конечно,-- отвѣчалъ курфюрстъ, снова взявъ докладъ.
Въ 5 кн. Моисея (13 и 14) Господь повелѣваетъ такъ: "Tunc inquires, investigates, ac interrogates diligenter". Это значатъ; то ты изыщи, изслѣдуй, и хорошо разспроси. Это старательное изслѣдованіе Богъ приказываетъ для того, чтобы начальство не смотрѣло сквозь пальцы на подобное зло, не было слишкомъ снисходительно, невнимательно и лѣниво. Недостаточно, если обвиненные сознаются въ своемъ грѣхѣ, но не выдаютъ соучастниковъ. Такъ какъ Богъ повелѣваетъ старательное inquaestio не однимъ словомъ, а тремя: inquires, investigates ac interrogates diligenter, то понятно, что начальство поступитъ недобросовѣстно, если удовольствуется ложными показаніями обвиненныхъ.
Курфюрстъ отложилъ докладъ въ сторону.
-- Позоръ!-- прошепталъ Эрастъ.
-- Успокойтесь, сказалъ курфюрстъ.-- Пытка въ этомъ случаѣ только увеличила бы несчастіе. Я не соглашусь на это.
-- Да наградитъ васъ Господь, всемилостивый государь, за то, что вы презираете совѣтъ злодѣевъ.
-- Справедливость съ обѣихъ сторонъ,-- сказалъ курфюрстъ задумчиво.-- Но то, что я вамъ скажу далѣе, заслужитъ, пожалуй, меньшаго одобренія съ вашей стороны.
Курфюрстъ грозно нахмурилъ лобъ и взялъ со стола другую связку бумагъ.
-- Церковный совѣтъ докладываетъ мнѣ, что онъ вынужденъ былъ наложить на васъ церковное отлученіе, на что онъ, какъ церковное начальство, имѣетъ право и безъ подтвержденія государя, вслѣдствіе власти, дарованной Христомъ церкви.
-- Церкви!-- вскричалъ Эрастъ.-- Съ какихъ это поръ два церковныхъ совѣтника, назначенные государемъ, составляютъ церковь?
-- Оставимте это на сегодня,-- отвѣчалъ курфюрстъ.-- Теперь вопросъ въ томъ, на чемъ основанъ этотъ шагъ. Здѣсь есть донесеніе доктора Пигаветты, объявляющее васъ настоящею главой аріанъ.
-- Пигаветта!-- вскричалъ Эрастъ.
-- Успокойтесь, если бы я сомнѣвался въ васъ, то вы сидѣли бы не здѣсь, а въ толстой башнѣ. Всѣ доводы итальянскаго доктора мало убѣдительны. Что вы вмѣстѣ съ Ксиландромъ ходили и даже ѣздили въ Лоденбургъ, что Сильванъ, какъ самъ онъ сознался, просилъ васъ предупредить Нейсера, что вы защищаете арестованныхъ богохульниковъ, еще ничего не доказываетъ мнѣ. Самое важное обвиненіе противъ васъ, это то, будто вы въ своей квартирѣ скрыли бумаги Нейсера, надѣясь, что въ самомъ дворцѣ онѣ будутъ болѣе въ безопасности.
Курфюрстъ остановился.
-- Прикажите, ваше высочество, перерыть всю мою квартиру сверху до низу. Если найдется хоть одна строчка Нейсера, то я отвѣчаю толовой за это,-- холодно проговорилъ Эрастъ.
-- Мнѣ это крайне непріятно вслѣдствіе вашего высокаго положенія. Но для того, чтобы не заслужить обвиненія въ пристрастіи, я не могъ избавить васъ отъ этого.
Герцогъ постучалъ въ столъ и вошедшему пажу приказалъ позвать начальника полиціи. Тотчасъ же въ дверяхъ показался Гартманъ Гартмани съ связкой бумагъ въ рукахъ. Изъ его словъ выяснилось, что онъ уже исполнилъ свою обязанность въ то время, какъ Эрастъ сидѣлъ у герцога. Совѣтникъ удивленно смотрѣлъ на курфюрста. Для него былъ новостью этотъ поступокъ за его спиной, доказывающій ему, какъ глубоко онъ палъ.
-- Окончили вы осмотръ бумагъ моего совѣтника?-- спросилъ курфюрстъ.
-- Особенно долго не пришлось искать,-- отвѣчалъ Гартманъ Гартмани.-- Бумаги Нейсера лежали сверху.
-- Что?-- вскричали герцогъ и Эрастъ вмѣстѣ.
Полицейскій подалъ курфюрсту нѣсколько бумагъ.
-- Дѣйствительно, это стоитъ обыска!-- вскричалъ Фрцдрихъ Благочестивый, взглянувъ на Эраста сверкающими глазами.
Эрастъ приблизился и дрожащими руками перелистовалъ бумаги.
-- Письма Нейсера къ Бландрата, письма семипалатинскаго посланника Бекхеза, суперъ-интендента Давидиса изъ Клаузенберга, письма Веге, Сильвана, Сутера...-- Онъ со злостью швырнулъ бумаги на столъ.-- Я не знаю этихъ бумагъ. Это мошенничество, чтобы погубить меня! Гдѣ нашли вы эти бумаги, г. полицейскій?
-- Въ вашемъ столѣ.
Курфюрстъ пристально смотрѣлъ на Эраста, словно желая насквозь проникнуть его душу.
-- Обратите вниманіе, всемилостивѣйшій государь,-- сказала докторъ, -- что въ продолженіе нѣсколькихъ мѣсяцевъ у моихъ оконъ стоятъ лѣса, такъ что всякій можетъ войти ко мнѣ.
Курфюрстъ съ минуту боролся съ самимъ собою.
-- Это все, что вы нашли?
Начальникъ полиціи насмѣшливо улыбнулся и подалъ Эрасту листокъ бумаги.
-- Вашъ ли это почеркъ, г. совѣтникъ?
Эрастъ взглянулъ на протянутую ему бумагу.
-- Да, конечно.
-- Ду, такъ и это письмо, всемилостивый государь, лежало въ бумагахъ Нейсера. Выслушайте, что пишетъ г. совѣтникъ заговорщику:
"Любезный г. Адамъ! Письма ваши я получилъ и вполнѣ согласенъ. Дѣла идутъ великолѣпно; завтра вы получите требуемый письменный видъ и тогда поступите во всемъ согласно съ моими донесеніями. Кланяйтесь инспектору. Вашъ другъ".
-- Теперь, ваше высочество, вы вѣрите въ существованіе въ вашихъ земляхъ заговора аріанъ, желающихъ обратить Пфальцъ въ талмудизмъ и магометанство!
-- Вы писали это, Эрастъ?-- спросилъ курфюрстъ.
Измученный совѣтникъ дрожалъ всѣмъ тѣломъ; голосъ его прерывался, когда онъ отвѣчалъ:
-- Я никогда не писалъ Нейсеру, по крайней мѣрѣ, насколько я помню... Письменнаго вида онъ у меня никогда не просилъ и я никогда никакого не обѣщалъ ему.
-- Ни даже прошлымъ лѣтомъ, когда Нейсеръ воспользовался отпускомъ, чтобы устроить себѣ безопасное гнѣздо въ Палатинатѣ?-- спросилъ начальникъ полиціи.
-- Я ничего не знаю. Письмо по дѣльное.
-- Въ такомъ случаѣ, вѣроятно, и эти письма поддѣльны,-- насмѣшливо отвѣчалъ полицейскій, подавая доктору новую связку бумагъ.
Эрастъ взглянулъ на нихъ и поблѣднѣлъ.
-- Это письма Буллингера ко мнѣ, если только вы и ихъ не смѣшали съ поддѣльными.
Начальникъ полиціи обратился къ курфюрсту.
-- Изъ этого писанія цюрихскаго богослова выясняется, какъ т. совѣтникъ враждебно и насмѣшливо отзывался внѣ государства о курфюрстскомъ церковномъ совѣтѣ, къ которому самъ онъ принадлежитъ.
-- Внѣ государства!-- вскричалъ Эрастъ,-- Мнѣ кажется, я ежедневно повторялъ моему государю то же, что написалъ Буллипгеру.
Курфюрстъ злобно взглянулъ на него.
-- Это не оправдываетъ вашей измѣны. Незачѣмъ было чернить моихъ совѣтниковъ передъ союзниками! Что дальше?-- продолжалъ онъ, обращаясь въ начальнику полиціи.
-- Между бумагами совѣтника не нашлось ничего болѣе. Но въ карманѣ дѣвицы Лидіи была эта записочка, въ которой неизвѣстный зоветъ ее на проклятый Хольтерманъ, для передачи важныхъ извѣстій относительно ея отца.
Эрастъ быстро схватилъ бумажку; голова его кружилась.
Такъ вотъ въ какомъ тайномъ путешествіи сломала ногу Лидія! Въ какихъ ужасныхъ рукахъ могло находиться его дитя!
-- Что сказала дѣвушка объ этой запискѣ?-- спросилъ курфюрстъ холодно.
-- Она отказывается отъ отвѣта, пока не переговоритъ съ отцомъ.
Слабый Эрастъ, ни минуты не отдохнувшій ночью отъ утомленія вчерашняго дня и сегодня съ утра испытавшій столько волненій, не ѣвшій, съ сильно возбужденными нервами, наконецъ, не выдержалъ и лишился чувствъ, скорѣе отъ изнеможенія и злости, чѣмъ отъ страха.
-- Лучшее сознаніе,-- мрачно сказалъ курфюрстъ.-- Отнесите его въ башню, но обращайтесь съ нимъ вѣжливо. У него много заслугъ передъ мной и Пфальцемъ. Видно, Богу угодно, чтобы онъ самъ ихъ уничтожилъ.
-- Ваше высочество все еще не разрѣшаете, чтобы подвергли пыткѣ нераскаянныхъ грѣшниковъ, злонамѣренно скрывающихъ истину отъ начальства?
-- Я не хочу больше задерживать ученіе дѣла, -- грустно отвѣчалъ Фридрихъ.-- Только безъ нужды не прибѣгайте къ крайностямъ. Я хочу, наконецъ, свѣта въ этомъ мракѣ. Если этотъ вотъ обманулъ меня, кому же мнѣ тогда вѣрить?!
Герцогъ съ выраженіемъ глубокаго отчаянія вышелъ изъ кабинета. Начальникъ полиціи позвалъ нѣсколько пажей; они подняли Эраста и опрыскивали холодною водой до тѣхъ поръ, пока онъ не пришелъ въ себя. Но несчастный открылъ глаза для того только, чтобы отправиться въ "толстую башню". Жители замка, увидѣвшіе его блѣднаго, идущаго въ сопровожденіи двухъ солдатъ, пришли въ ужасъ.
-- Такимъ убитымъ можетъ быть только уличенный преступникъ. Сознаніе измѣны написано на его лицѣ, -- говорилъ придворный служитель Бахманъ, прежде принадлежавшій въ числу друзей Эраста.
-- Я никогда не видалъ такого явнаго выраженія нечистой совѣсти. Человѣкъ -- слабое созданіе,-- утѣшалъ онъ старую Варвару, плачущую у своихъ дверей, -- и діаволъ искушаетъ всегда лучшихъ.
-- Ахъ, что скажу я моей барышнѣ?!-- причитала старуха.-- Ужъ обыскъ чуть не убилъ ее.