Послѣ, происшествія у дома баптиста въ Крейцгрундѣ магистръ Паоло, точно во снѣ, направился бъ лѣсу и скрылся среди, высокихъ деревьевъ. Да, это не игра его мрачно-разстроеннаго воображенія, а чистая правда: справедливая, но грубая рука сдернула покрывало съ тщательно скрываемой имъ душевной тайны, и онъ очутился передъ людьми, считавшими его за полусвятаго, уличеннымъ преступникомъ, совратителемъ дѣвушки, фигляромъ, злоупотребляющимъ святыней для удовлетворенія своихъ желаній. Судьба арестованной колдуньи, ожидающей сожженія на кострѣ, показалась ему завидной въ сравненіи съ его положеніемъ, даже сама погибшая старуха сознавала это: такъ злорадно блестѣли ея глаза, когда она громко выдала его тайну. Этотъ еретикъ и перекрещенецъ поступилъ съ нимъ какъ съ жалкимъ грѣшникомъ, и онъ долженъ былъ молчать. Его благодѣтель Эрастъ упалъ на его глазахъ, будто пораженный предателскою стрѣлой, пущенной имъ въ спину человѣку, только дѣлавшему ему добро.
-- О, боже, -- шепталъ онъ, бродя среди кустарниковъ и терновниковъ,-- я не хотѣлъ этого. Ты свидѣтель, я никому не хотѣлъ дѣлать зла. Мрачное колдовство погубило и меня, и ее.
Какъ будто спасаясь отъ собственныхъ мыслей, онъ, задыхаясь, взбѣжалъ на гору. "Колдовство!" -- говорилъ ему духъ самообличенія. Колдовство ли это? Развѣ не могла колдунья зажечь въ немъ адскій огонь, пожирающій всѣ его хорошія побужденія? Или, можетъ быть, эта прелестная дѣвушка созданіе сатаны, чтобы съ ея помощью совратить съ пути истиннаго primus omnium Венеціанской коллегіи? Кто же, какъ не сатана, внушилъ ему безразсудную мысль позвать Лидію на проклятое мѣсто, когда онъ могъ бы встрѣтиться съ ней въ тысячѣ другихъ мѣстъ? Но какимъ образомъ могла Лидія послѣдовать его приглашенію? Или ей дѣйствительно, какъ сказала колдунья, хорошо знакомъ Хольтерманъ? И откуда у нея эта неземная красота? О, теперь онъ понялъ, отчего его сердце горѣло въ этомъ пламени! Но онъ сейчасъ же насмѣшливо засмѣялся: "А дочь шута изъ гостиницы "Оленя" тоже колдунья? а дѣвушки въ капеллѣ?" Преслѣдуемый этими мыслями, объ дошелъ до одинокой тропинки и въ изнеможеніи опустился на придорожный пень. Склонивъ голову на руки, онъ задумчиво смотрѣлъ впередъ.
-- Меня околдовали, околдовали!-- громко простоналъ онъ.
-- Каждый искушается, увлекаясь и обольщаясь собственной похотью,-- раздался около него чей-то строгій голосъ.
Испуганный бѣглецъ вскочилъ въ ужасѣ. Рядомъ съ нимъ стоялъ баптистъ. Священникъ изумленно смотрѣлъ въ мрачное лицо страшнаго еретика. Но тотъ спокойно продолжалъ:
-- Похоть рождаетъ грѣхъ, а сдѣланный грѣхъ рождаетъ смерть.
Юноша закрылъ руками блѣдное лицо и сѣлъ на пень, опустивъ голову передъ удивительнымъ старцемъ.
-- Мнѣ жаль васъ, магистръ Лауренцано,-- продолжалъ баптистъ,-- я всегда считалъ васъ за хорошаго человѣка, могущаго, при вашихъ большихъ дарованіяхъ, сдѣлать много добра на службѣ Господу Богу, если бы вы сбросили съ себя рясу, обвившую васъ, какъ змѣя, и если бы у васъ хватило смѣлости стряхнутъ съ себя всѣ мрачныя клятвы, опутывающія васъ. Проститесь съ папистами, женитесь, такъ какъ не чувствуете склонности къ монашеству, и живите себѣ по добру по здорову работой вашихъ рукъ или дарованіями вашей головы.
Лауренцано мрачно покачалъ головой и изъ его груди вырвалось подавленное рыданіе.
-- Мнѣ нельзя медлить,-- продолжалъ старикъ, -- да и мало выходитъ хорошаго, когда мужчины плачутъ. Поднятые вами противъ меня сыщики, можетъ быть, уже напали на мой слѣдъ и мой мальчикъ ждетъ меня наверху. Но вотъ что я вамъ скажу: если, вслѣдствіе безсмысленнаго обвиненія Сивиллы, дочери Эраста будетъ угрожать опасность, то вы явитесь и объявите судьямъ, что бѣдное дитя искало наверху не сатану, а васъ, своего учителя, проповѣдника и пастыря. Если вы не рѣшитесь на это, то отвѣтите Богу въ страшный день суда; вовторыхъ, всѣ мы плоть и кровь и никто не долженъ осуждать другаго, но если вы останетесь въ этой рясѣ, то помните о своихъ обязанностяхъ лучше, чѣмъ въ монастырѣ, и подумайте о словахъ: "Кто соблазнитъ одного изъ малыхъ сихъ, вѣрующихъ въ Меня, тому лучше было бы, если бы повѣсили ему мельничный жерновъ на шею и потопили его въ глубинѣ морской". А затѣмъ прощайте!
Паоло поднялъ голову, но около него никого уже не было. Являлся ли ему ангелъ-хранитель въ одеждѣ еретика, или этому сыну дьявола дана способность читать въ его сердцѣ и угадывать самыя сокровенныя мысли? Этотъ мужикъ грубою рукой сорвалъ покрывало, которымъ онъ хотѣлъ прикрыть свой позоръ, и отдернулъ занавѣсъ, скрывающій его преступленія, и теперь онъ стоялъ передъ самимъ собой жалкимъ грѣшникомъ, какимъ онъ и былъ въ дѣйствительности. Дальше нечего говорить и оправдываться. Онъ уличенъ. Глубоко вздохнувъ, онъ поднялся, вытеръ лицо, чтобы никто не видалъ, что онъ плакалъ, и, сильно страдая, пошелъ между высокими дубами и буками по лежащей передъ нимъ дорогѣ. Что ему дѣлать теперь? Явиться ли ему опять внизъ къ людямъ, знающимъ его позоръ и указывающимъ на него пальцемъ? Бѣжать ли ему снова въ Шпейеръ и въ тишинѣ церкви подвергнуть себя снова экзерциціямъ, давшимъ ему покой на двѣ недѣли? Въ это время онъ стоялъ при входѣ въ деревню, на берегу глубокаго пруда, изъ котораго уже было вытащено не одно молодое существо, предпочитавшее смерть скамьѣ подсудимыхъ и церковному отлученію.
"Тому лучше было бы, если бы его потопили", -- сказалъ тотъ человѣкъ въ лѣсу.
Паоло безсмысленно смотрѣлъ въ глубокое темное зеркало.
-- Ему лучше было бы,-- шепталъ онъ, -- лучше, гораздо лучше.
Вотъ онъ дастъ только пройти мимо этой маленькой дѣвочкѣ, бѣгущей изъ деревни, и тогда послѣдуетъ совѣту баптиста.
"Вѣдь, будутъ еще и еще несчастій, такъ что лучше, лучше разомъ".
Въ нему весело подбѣжала дѣвочка, спускавшаяся дорогѣ.
-- Ахъ; г. проповѣдникъ,-- вскричала она, -- какъ хорошо, что вы здѣсь: У мамы опять началась лихорадка; она плачетъ и проситъ насъ пойти за священникомъ, чтобы тотъ помолился съ ней.
Дѣвочка схватила его за руку и потащила за собой къ деревнѣ. Онъ машинально послѣдовалъ за ней до маленькой темной избушки.
-- О, г. проповѣдникъ, -- послышалось изъ тѣсной Комнатки,-- теперь все пойдетъ хорошо.
Высокій, блѣдный мужчина склонился у ногъ больной и началъ молитву:
"Господь не хочетъ смерти грѣшника, но хочетъ, чтобы енъ отвратился отъ своей безбожной жизни и жилъ".
Онъ высказалъ передъ Господомъ свои страданія. Обращаясь къ Несчастной больной, онъ говорилъ самому себѣ, что милость Божья безбрежна, какъ воды океана, и что Онъ подставляетъ почву подъ наши ноги тогда, когда мы думаемъ, что уже погружаемся въ бездну. Кончивъ, Паоло немного успокоился, посидѣлъ недолго около больной и тихонько удалился, чтобы принести необходимыя лѣкарства и посмотрѣть другихъ больныхъ. Послѣ нѣсколькихъ часовъ горячей, заставляющей забывать о самомъ себѣ работы, при прохладномъ дуновеніи вечерняго вѣтерка и Ясномъ свѣтѣ мѣсяца, высоко поднявшагося надъ Таненбергомъ, Паоло явилась успокоительная мысль, что мы искупаемъ наши грѣхи не въ часы мучительнаго раскаянія И безсонныхъ ночей, но въ живой дѣятельности человѣколюбія и въ заботахъ о благосостояніи другихъ, залечивая болѣе ранъ, чѣмъ сколько нанесено нами.
Въ такомъ горячемъ, неутомимомъ исполненіи долга провелъ Паоло нѣсколько дней, хотя не очень радостныхъ, но болѣе спокойныхъ, чѣмъ предъидущіе, какъ вдругъ посланіе изъ города подняло въ немъ снова всѣ муки совѣсти. Черезъ сельскаго старосту онъ получилъ приглашеніе въ первый день слѣдующей недѣли явиться въ канцелярію курфюрста, гдѣ онъ, какъ давнишній другъ дома Эраста, долженъ дать показанія начальнику полиціи о томъ, что извѣстно ему объ отношеніяхъ бывшаго курфюрскаго совѣтника къ проповѣднику Нейсеру и къ другимъ аріанамъ, а также о томъ, что извѣстно ему объ образѣ мыслей и поведеніи дѣвицы Лидіи Эрастъ, такъ какъ все это необходимо для слѣдствія, по обвиненію ея въ колдовствѣ.
Исчезло съ трудамъ пріобрѣтенное спокойствіе; весь стыдъ и позоръ, который обрушится на него при слѣдствіи, не мучилъ его такъ, какъ страхъ, что онъ станетъ виновникомъ ужасной казни этого прелестнаго, невиннаго созданія. Слишкомъ хорошо извѣстно ему было рѣшеніе суда, угрожающее Лидіи, чтобы онъ хоть на минуту могъ перестать думать о немъ. Ни самопожертвованіе, ни горячая молитва съ прихожанами въ церкви, ни въ своей комнатѣ не могли прогнать этого призрака, и перемѣна, происшедшая въ проповѣдникѣ, бросилась въ глаза даже людямъ, прежде горячо преданнымъ ему. Быстро распространился слухъ о происшествіи въ Крейцгрундѣ, и когда онъ въ послѣднее воскресенье передъ своимъ уходомъ сказалъ прихожанамъ нѣсколько теплыхъ, прощальныхъ словъ, то замѣтилъ въ слушателяхъ скорѣе недовѣріе, чѣмъ воспоминаніе о сдѣланномъ имъ добрѣ; когда послѣ обѣда онъ пошелъ проститься съ больными, то въ большинствѣ домовъ встрѣчалъ односложную благодарность и холодное прощаніе, такъ какъ женщины передавали другъ другу на ухо, что онъ совершилъ свое чудо съ помощью дьявола и теперь смущенъ оттого, что въ одну изъ этихъ ночей къ нему являлся дьяволъ, требуя проданную ему душу проповѣдника. Его охватило чувство безконечной горечи. Развѣ онъ не бодрствовалъ надъ этими людьми какъ ангелъ-хранитель? Развѣ не его мудрость спасла ихъ, когда они безумствовали другъ противъ друга? Не его ли любовь охраняла ихъ, когда они спали, не его ли самопожертвованіе поддерживало ихъ, когда они упали духомъ?
И вотъ въ видѣ благодарности они шепчутъ: "Дьяволъ помогъ ему!" Но на самомъ дѣлѣ кто внушилъ ему дѣлать чудеса? Подобныя мысли волновали его утомленную голову въ эту послѣднюю ночь, когда онъ, не находя сна, метался на своей кровати, когда потомъ съ восходомъ солнца одинъ никѣмъ не провожаемый пошелъ по дорогѣ къ Гейдельбергу. Но если онъ разсчитывалъ на одинокій, путь, то ошибся. Въ лѣсу его то и дѣло обгоняли толпы поселянъ, торопившихся въ городъ. Вѣроятно, тамъ готовится какое-нибудь любопытное зрѣлище, потому что крестьяне спѣшили обогнать другъ друга и изъ ихъ разговора Лауренцано понялъ, что они спорятъ о томъ, съ какого мѣста лучше всего будетъ видно. Имъ овладѣлъ сильнѣйшій страхъ, что дѣло идетъ о казни Лидіи. Мучимый страшными предчувствіями. Онъ также ускорялъ шаги, но не рѣшался спросить кого-нибудь изъ пѣшеходовъ, что происходитъ въ Гейдельбергѣ, боясь, что тотъ засмѣется ему въ лицо и скажетъ: "Кому лучше это знать, какъ не тебѣ, дьявольскій священникъ?" Тутъ онъ замѣтилъ, что сзади него идетъ высокая, темная фигура и все время кружится не въ далекомъ отъ него разстояніи. Если онъ шелъ быстро, то и незнакомецъ ускорялъ шаги, если шелъ медленно, то и тотъ пріостанавливался. Паоло нѣсколько разъ оборачивался на незнакомца и увидѣлъ господина, одѣтаго въ черное, въ черной шапочкѣ и съ черною бородой, слѣдующаго за нимъ на небольшомъ разстояніи. Послалъ ли его Пигаветта, или начальникъ полиціи слѣдить, чтобы онъ не убѣжалъ? Эта мысль возмутила его гордость и онъ, высокомѣрно поднявъ голову медленными шагами приближался въ Гейдельбергу, башни котораго уже обрисовывались передъ нимъ при поворотѣ дороги. Дойдя до улицы около рѣки, Паоло увидалъ, что толпы крестьянъ растутъ, и такъ какъ спутникъ не терялъ его изъ вида, онъ съ досадой остановился и, насколько могъ, равнодушнымъ тономъ спросилъ:
-- Развѣ сегодня будетъ въ городѣ сожженіе колдуны народъ такъ волнуется?
Изъ-подъ густыхъ черныхъ бровей незнакомца блеснулъ на Паоло взглядъ, показавшійся ему и знакомымъ, и незнакомымъ, и затѣмъ тотъ заговорилъ тихимъ голосомъ:
-- У васъ, вѣроятно, очень чиста совѣсть, молодой человѣкъ, что вы такъ высоко держите голову. Это меня радуетъ. Что же касается колдуньи, то сегодня ее будутъ пытать, а завтра сожгутъ. Сегодня будутъ казнить только одного еретика, инспектора Сильвана, поносившаго Бога и Христа... Но блѣднѣете, молодой человѣкъ, что съ вами?
-- Ничего, ничего,-- прошепталъ Паоло,-- это проходитъ.
-- Ну, есть страданія, которыя и не проходятъ: червь, который не умираетъ, огонь, который не угасаетъ. Ладенбургскій священникъ былъ великій грѣшникъ и слабый человѣкъ, но не меньше, чѣмъ съ нимъ, хотѣлъ бы я помѣняться судьбой съ человѣкомъ, предавшимъ его и приведшимъ къ эшафоту, можетъ быть, раньше, чѣмъ онъ имѣлъ возможность покаяться и обратиться. Какого вы мнѣнія?
Паоло двигался, какъ во снѣ, ему казалось, что земля колеблется подъ его ногами, кружится, по сторонамъ пляшутъ монастырь и замокъ; въ ушахъ -- шумъ, гулъ и звонъ, точно онъ на днѣ морскомъ.
-- Я не знаю,-- пробормоталъ онъ, чувствуя на себѣ пронизывающій взглядъ спутника, настоятельно требующаго отвѣта.
-- Вы не знаете; въ такомъ случаѣ я могу вамъ помочь,-- отвѣчалъ незнакомецъ.-- Священникъ, ожидающій сегодня казни, бесѣдовалъ съ товарищами за стаканомъ вина и въ опьяненіи они говорили сами не сознавая что. Рядомъ съ ними сидѣлъ переодѣтый іезуитъ, подслушивавшій ихъ и донесшій курфюрсту. Курфюрстскаго совѣтника Эраста, не имѣвшаго ничего общаго съ этими еретиками, также приплели къ этому дѣлу, подбросивъ къ бумагамъ Нейсера поддѣльное письмо Эраста, никогда имъ не писанное. Такимъ образомъ, полдюжины мужчинъ съ невинными женами и дѣтьми повергнуты въ несчастіе. Какого вы мнѣнія о подслушивателѣ?
-- Онъ искупитъ это,-- бормоталъ Паоло.
-- Искупитъ!-- насмѣшливо повторилъ незнакомецъ.-- Исправить дѣло -- единственное искупленіе. Но предатель, повидимому, далекъ отъ этого, потому что держитъ голову высоко, несмотря на то, что у него другая забота, въ сравненіи съ которой преданіе священниковъ дѣтская забава. Развѣ съ вами случилось что-нибудь подобное, молодой человѣкъ?-- и снова сверкнулъ взглядъ въ сторону идущаго, точно во снѣ, молодаго священника.-- Іезуитъ, котораго вы не знаете, представился евангелическимъ проповѣдникомъ, похитилъ сердце молодой, неопытной дѣвочки и заманилъ ее ночью на перекрестокъ. Она захвачена на проклятомъ мѣстѣ, заподозрѣна въ колдовствѣ и ожидаетъ пытокъ и смерти. Онъ же, вмѣсто того, чтобы идти къ курфюрсту и сказать: "это дитя невинно, я соблазнитель, я заманилъ ее, а не дьяволъ, я одинъ сатана, меня мучайте, меня сожгите",-- вмѣсто того, чтобы поступить, какъ велитъ совѣсть и честь, этотъ злодѣй идетъ съ высоко поднятою головой и равнодушнымъ тономъ спрашиваетъ сосѣда: сегодня ли будутъ сожигать колдунью?
-- Я хочу... я уже иду...-- бормоталъ онъ.
-- Вы хотите, вы уже идете, -- повторилъ незнакомецъ,-- тогда другое дѣло. Этого никакъ нельзя было подумать, услыхавъ вашъ вопросъ; но я забылъ, что васъ съ дѣтства пріучили въ совершенствѣ притворяться. Я думалъ, что вы опять на пути въ Шпейеръ, какъ и тогда.
Паоло испуганно взглянулъ на незнакомца.
-- Кто вы, вы, все знающій?-- спросилъ онъ дрожа.
-- Я хочу доказать вамъ, что вѣрю вашему намѣренію исправиться,-- сказалъ тотъ.-- Можетъ быть, это намѣреніе укрѣпится, если я окажу вамъ довѣріе.
Шапочка незнакомца свалилась, борода очутилась въ рукѣ, баптистъ Вернеръ стоялъ передъ Паоло Лауренцано, у котораго на глазахъ выступили слезы.
-- Не плачьте, мой юный другъ,-- сказалъ старикъ ласковымъ голосомъ.-- Для предстоящаго вамъ дѣла вы должны быть сильны, тверды, какъ желѣзо. Для того, чтобы вы видѣли, чтя я требую отъ васъ только то, что самъ готовъ сдѣлать, то позовите меня, если мое, свидѣтельство можетъ оказать какую-нибудь помощь бѣдной дѣвушкѣ. Вамъ стоитъ только послать старой Эльснершѣ лозунгъ: "свидѣтельствующій о водѣ нуждается въ своихъ",-- она позоветъ меня, и я приду, хотя бы мнѣ это стоило жизни.
Паоло протянулъ руку этому необыкновенному человѣку.
-- Простите, что я сначала рѣзко обошелся съ вами, но вашъ вопросъ возмутилъ меня. Теперь я знаю, что вы не принесете Лидіи въ жертву.
-- И васъ я лишилъ дома и семейства,-- проговорилъ Лауренцано.
-- Объ этомъ не горюйте. Кто лишенъ родины, у того родина вездѣ, и чѣмъ сильнѣе дождь, тѣмъ скорѣе наступаетъ вёдро. Сначала я отправлюсь къ братьямъ по ту сторону Рейна и думаю, что когда поспѣетъ виноградъ, буду уже сидѣть на своей мельницѣ.
Паоло горячо дожалъ мозолистую руку старика, направившагося къ мосту, и пошелъ дальше по улицѣ вдоль рѣки. Едва Паоло перешелъ мостъ, какъ на башнѣ церкви св. Духа ударилъ колоколъ. Молодой священникъ зажалъ обѣими руками уши, чтобы не слыхать его, хорошо зная, что этотъ звонъ возвѣщаетъ послѣдній земной путь Сильвана. Немного оправившись, Паоло, блѣдный какъ смерть, направился къ базарной площади, спѣша попасть въ замокъ раньше, чѣмъ начнется судъ Нидіи. Но на площади нечего было и думать о возможности пробраться сквозь толпу. Подвигаясь по направленію къ замку, Паоло попалъ въ тѣсноту и толпа повлекла его къ эшафоту на площадь между церковью и ратушей, гдѣ дорогу далѣе загораживали поселяне сосѣднихъ деревень, стоящіе подъ начальствомъ своихъ священниковъ, и, кромѣ того, отрядъ солдатъ. Назадъ также нельзя было идти. Спасенія нѣтъ: онъ долженъ смотрѣть на это ужасное зрѣлище. Оглушительный бой барабановъ и рѣзкіе звуки флейты возвѣстили прибытіе преступника.
-- Неужели эта блѣдная фигура въ одеждѣ осужденнаго, стоящая около толстаго священника, цвѣтущій, веселый инспекторъ изъ Ладенбурга и Боже праведный, зачѣмъ здѣсь это дитя, этотъ девятилѣтній мальчикъ?
Его сосѣди съ удивленіемъ взглядывали на оживленно разговаривающаго съ самимъ собой священника и съ отчаяніемъ протягивающаго свои руки къ мѣсту казни, какъ будто желая помочь.
-- Успокойтесь, господинъ,-- сказалъ, наконецъ, одинъ изъ его сосѣдей.-- Мальчику ничего не сдѣлаютъ, но такъ какъ онъ все время находился въ обществѣ своего отца-еретика, то церковные совѣтники приказали ему присутствовать при казни, чтобы онъ видѣлъ, куда ведетъ заблужденіе.
Паоло хотѣлъ отвѣтить, но заиграла церковная музыка и прихожане подъ управленіемъ священниковъ запѣли: "мы просимъ у св. Духа истинной вѣры". Потомъ раздался громкій голосъ священника, молящагося Богу, чтобы Онъ утвердилъ прихожанъ въ истинной вѣрѣ.
-- Вашей истинной вѣрѣ!-- прошепталъ итальянецъ.
Далѣе священникъ молилъ Бога о томъ, чтобы Сильванъ чистосердечно раскаялся въ своихъ грѣхахъ и умеръ благочестивымъ христіаниномъ.
-- Не казните, не казните!-- повторялъ Лауренцано, какъ сумасшедшій.
Вотъ онъ видитъ, подвели Сильвана, чтобъ онъ передъ всѣмъ народомъ высказалъ свое раскаяніе, но сильный прежде ораторъ заговорилъ слабымъ, непонятнымъ голосомъ; потомъ онъ поцѣловалъ своего мальчика, съ отчаяніемъ повисшаго на его шеѣ, но толстый священникъ привлекъ его къ себѣ, а палачъ потащилъ Сильвана къ плахѣ. Паоло закрылъ глаза; онъ не могъ болѣе выносить этого отвратительнаго зрѣлища.
-- Я лишилъ этого мальчика отца, -- громко вскричалъ онъ.-- Я убилъ этого ребенка.
Бривъ толпы, ропотъ тысячи людей возвѣстили, что мечъ правосудія сдѣлалъ свое дѣло. Когда Лауренцано взглянулъ, съ лобнаго мѣста сносили безчувственнаго мальчика. Снова заиграла музыка. "Ты, славный свѣтъ, дай намъ твое сіяніе",-- запѣли крестьяне во все горло. Лауренцано выносилъ все это съ тупымъ отчаяніемъ. "Ты, ты обвинилъ его... Каинъ, Каинъ!" -- раздавалось въ его ушахъ. Онъ не замѣчалъ даже, какъ кругомъ него рѣдѣла толпа. Наконецъ, онъ остался одинъ съ небольшою группой парней, смотрящихъ, какъ палачъ смываетъ кровь на эшафотѣ. Чувство тупаго отчаянія разслабляло его члены. Грѣхъ высоко поднялся надъ нимъ въ то время, какъ онъ думалъ, что служитъ Богу. Это пролилъ эту кровь, смываемую здѣсь палачомъ? Это посадилъ Эраста въ тюрьму? Кто заключилъ Лидію въ страшную башню? Онъ, онъ одинъ. Гдѣ бы онъ ни послушалъ, всюду говорятъ о немъ и объ его дѣлахъ. Отчего тогда въ Шенау у него не достало силъ утопиться? Безумный смѣхъ вырвался изъ его груди. Въ его ушахъ снова раздался звонъ колокола, слова баптиста вертятся въ мозгу... да! вотъ играютъ въ гостиницѣ "Оленя" прекрасную Габріэль.
-- Внизъ, внизъ, въ Некаръ, тамъ спокойнѣе!-- шепчетъ онъ.
Вдругъ его слухъ поразили слова пьянаго крестьянина, возвратившія его въ сознанію.
-- Идемъ, Майеръ, послушаемъ, какъ поютъ колдуньи.
-- Ну, что,-- отвѣчалъ его рыжеголовый товарищъ съ злымъ лицомъ,-- не стоитъ!
-- Нѣтъ, все-таки, хорошо, когда онѣ визжатъ и хохочутъ отъ боли.
Молодой священникъ пришелъ въ себя, бросилъ дикій, полный отчаянія взглядъ на небо и послѣдовалъ за крестьянами, спѣшившими въ башнѣ. Узкая улица вела къ городской стѣнѣ, къ которой за Августинскимъ монастыремъ прилегала мрачная, башня для колдуній. Вокругъ нея Паоло увидалъ собранную толпу, смотрящую въ окно, откуда раздавались дикіе криви и жалобные стоны.
"Тамъ мучаютъ невиннаго ребенка",-- думалъ онъ съ отчаяніемъ.
-- Слышите, какъ она поетъ?-- насмѣхается рыжій Майеръ и, вмѣстѣ съ товарищами, громко хохочетъ.
Вдругъ эти негодяи чувствуютъ, что чья-то сильная рука расталкиваетъ ихъ и, одѣтый въ черное, высокій мужчина бѣжитъ по лѣстницѣ башни и съ безумною силой отталкиваетъ отъ дверей часовыхъ. Онъ спѣшитъ впередъ по направленію крика, раздающагося сверху. Вотъ дверь. Но теперь здѣсь мертвая тишина. Онъ стучитъ -- нѣтъ отвѣта; онъ отчаянно ударяетъ замкомъ.-- "Сейчасъ, сейчасъ",-- слышится оттуда грубый голосъ. Наконецъ, дверь отпирается. Въ полумракѣ Паоло различаетъ отвратительное лицо полуодѣтаго палача и его помощниковъ.
-- Она невинна, я хочу доказать это? Гдѣ судьи?-- задыхаясь, говорилъ юноша.
-- Вы опоздали, чортъ только что призвалъ къ себѣ колдунью, -- отвѣчалъ палачъ Ульрихъ съ грубымъ смѣхомъ, открывая оконныя ставни.
Паоло видитъ на пыточной скамьѣ скорченный темный трупъ. Палачъ грубою рукой схватываетъ его голову, поворачиваетъ лицо и Паоло видитъ искривленныя блѣдныя черты продавщицы зелени изъ Брейцгрунда.
-- Гдѣ Лидія?
-- Она сидитъ въ замкѣ съ отцомъ, -- отвѣчаетъ палачъ, улыбаясь.-- Это было слишкомъ тонкое кушанье для насъ. Господа изъ коммиссіи по дѣламъ колдовства заняты теперь завтракомъ. И все это изъ-за денегъ колдуньи. Если вы хотите свидѣтельствовать въ пользу красавицы, то подождите здѣсь часъ или два, тогда они примутъ ваши показанія.
Въ эту минуту дверь отворилась и вошелъ Пигаветта; онъ удивленно взглянулъ на Лауренцано.
-- Вы здѣсь, магистръ?-- сказалъ онъ, быстро оправившись.-- Я ожидалъ васъ въ замкѣ. Тѣмъ лучше, -- зашепталъ онъ, подходя ближе,-- я хочу научить васъ, что вы должны говорить и, въ крайнемъ случаѣ, даже подтвердить присягой.
-- Уйди отъ меня, сатана!-- громко вскричалъ Паоло, направляя ударъ въ грудь предателя, но ловкій итальянецъ отклонился, такъ что Паоло самъ ударился объ стѣну.
-- Такъ-то?!-- прошипѣлъ Пигаветта.-- Г. Ульрихъ, сейчасъ же посадите этого человѣка въ колодки и позаботьтесь, чтобы ни одна душа не имѣла къ нему доступа.
-- Что, предатель?-- вскричалъ Паоло, какъ безумный бросаясь на Пигаветту.
Но въ ту же минуту онъ почувствовалъ, что его схватываютъ сзади и самъ Пигаветта зажимаетъ ему ротъ. Его сажаютъ въ колоду съ двумя углубленіями, куда вставляютъ ноги, и закрываютъ другими во лорами; то же дѣлаютъ и съ руками.
-- Такъ, любуйтесь теперь здѣсь на колдунью, -- холодно проговорилъ Пигаветта,-- и подумайте, какія послѣдствія ожидаютъ ваше колдовство и чародѣйство въ Шенау, если вы не образумитесь.
Съ этими словами онъ холодно отвернулся отъ него; палачи заперли окна и оставили его одного съ трупомъ старухи.