Всѣ пансіонеры, жившіе въ домѣ мистриссъ Сторрсъ, были въ высшей степени честные, порядочные люди. Макъ Кларены, мистриссъ Уинтропъ, мистеръ Трюсдэль, сестры Уаделль -- были скучные, добродѣтельные люди. Взгляды ихъ были довольно узкіе, судили они всѣхъ чрезвычайно строго и не находили возможнымъ прощать даже малѣйшій проступокъ. Сами же руководились въ жизни прописной моралью, составлявшей весь ихъ немудреный, нравственный багажъ.
Лу чувствовала себя совершенно чужой и одинокой въ домѣ матери. Она задыхалась въ окружавшемъ ее обществѣ и всѣми силами души рвалась навстрѣчу иной жизни, полной дѣятельности. Ей хотѣлось имѣть настоящихъ друзей, съ которыми она могла бы говоритъ вполнѣ откровенно. Мистриссъ Сторрсъ неоднократно предостерегала своихъ дочерей отъ дружбы съ мужчинами и много положила труда на то, чтобы онѣ были сдержанными, корректными, воспитанными дѣвушками, умѣющими держатъ мужчинъ на почтительномъ разстояніи отъ себя. Неприступной, знающей себѣ цѣну, дѣвушкѣ легче выйти замужъ, наставляла своихъ дочерей мистриссъ Сторрсъ. Эми чувствовала себя дома отлично и вполнѣ удовлетворялась окружавшимъ ее обществомъ. Лу же положительно задыхалась въ немъ. Девятнадцатилѣтняя дѣвушка смѣло смотрѣла жизни въ глаза и, сама того не подозрѣвая, успѣла познакомиться со многими отрицательными ея сторонами. Она совмѣщала тонкій, наблюдательный, пытливый умъ съ нѣжнымъ сердцемъ и чуткой, чистой душою. Отличительной чертой ея характера была необыкновенная любознательность. Рѣшительно все на свѣтѣ способно было заинтересовать ее: она съ увлеченіемъ изучала звѣзды; доискивалась причины радостной улыбки перваго встрѣчнаго на улицѣ, старалась проникнуть въ его мысли и часто мечтала о тѣхъ невѣдомыхъ странахъ, которыя начинались для нея за поворотомъ улицы. Она, ни на минуту не задумываясь, убѣжала бы изъ дому съ Алладиномъ и была бы способна увлечься первымъ встрѣчнымъ, хоть нѣсколько отличающимся отъ окружавшихъ ее шаблонныхъ людей.
При первомъ же своемъ появленіи въ домѣ мистриссъ Сторрсъ, Эдгаръ Адамсъ очень понравился ей и заинтересовалъ ее. Молодой адвокатъ пользовался большимъ расположеніемъ мистера Вандемера и судьи Престона и этого было достаточно, чтобы мистриссъ Сторрсъ смотрѣла сквозь пальцы на многое въ его поведеніи и не препятствовала Лу дружить съ нимъ. Его смѣлыя, откровенныя мнѣнія приводили въ священный ужасъ рѣшительно всѣхъ въ домѣ Сторрсъ, кромѣ Лу, которая была въ полномъ восторгѣ отъ его рѣзкихъ выходокъ и производимаго ими впечатлѣнія. Адамсъ былъ сыномъ фермера и самостоятельно пробился въ адвокаты. Съ раннихъ лѣтъ онъ привыкъ къ труду и бережливости, что дало ему возможность прослушать курсъ университета и поѣхать въ Нью-Іоркъ. Очутившись въ этомъ огромномъ городѣ, онъ вскорѣ понялъ, что привычка къ труду и бережливости не помогутъ ему сдѣлать здѣсь карьеру, но что его привлекательная наружность, пріятный голосъ, остроуміе и краснорѣчіе могутъ оказать ему большую услугу. Постепенно онъ становился болѣе умѣреннымъ въ своихъ взглядахъ, не былъ уже такимъ ярымъ революціонеромъ, какимъ пріѣхалъ сюда. Онъ быстро дѣлалъ карьеру, не особенно утруждая себя работой.
Прошло 4 года съ тѣхъ поръ, какъ онъ поселился въ Нью-Іоркѣ и за это время онъ успѣлъ заработать и истратить свыше 10 тысячъ долларовъ. Онъ состоялъ членомъ Университетскаго клуба, работалъ въ адвокатской конторѣ Стивенсона, Логана и Барра и его имя красовалось на дощечкѣ у входа. Предполагали, что, со временемъ, онъ сдѣлается членомъ фирмы. Судья Престонъ предсказывалъ ему блестящую, политическую карьеру. Вилльямъ Вандемеръ думалъ сдѣлать его своимъ повѣреннымъ и разсчитывалъ, что Адамсъ сумѣетъ разжалобить судей и заставить ихъ смотрѣть снисходительнѣе на синдикаты. Вечеромъ Адамсъ всегда облачался во фракъ; онъ часто бывалъ въ клубѣ, театрѣ и на обѣдахъ у знакомыхъ. Очень часто онъ не ночевалъ дома и его смуглое, мужественное лицо замѣтно измѣнилось отъ кутежей.
Вполнѣ ясной, опредѣленной цѣли жизни у него теперь не было и потому онъ не могъ себя заставитъ серьезно приналечь на работу. Лу нравилась ему, но онъ самъ еще не зналъ, насколько въ немъ сильно было чувство къ ней, а на счетъ будущаго, онъ не загадывалъ. Онъ любилъ въ сумерки сидѣть на балконѣ и молча слѣдить за Лу, когда она, вмѣстѣ съ матерью и сестрою, выходила на сосѣдній балконъ подышатъ свѣжимъ вечернимъ воздухомъ. Ему нравились ея ясные, блестящіе глаза, густая краска, мгновенно, при малѣйшемъ поводѣ, покрывающая ея щеки, ея нѣжный голосъ, въ которомъ такъ часто звучитъ нотка ироніи. Въ разговорѣ съ нею онъ часто ощущалъ какую-то неловкость, смущеніе. Она высмѣивала его умныя мысли и доводила его до того, что онъ самъ принужденъ былъ признать ихъ азбучными истинами. Стоило ему только выказать ей свою нѣжность, какъ она тотчасъ же становилась съ нимъ холодна и безпощадно смѣялась надъ нимъ.
Жизнь въ домѣ мистриссъ Сторрсъ текла далеко не мирно. Разница убѣжденій вызывала постоянно столкновенія между Адамсомъ и остальными обитателями дома. По природѣ Адамсъ былъ очень симпатичнымъ и чуткимъ человѣкомъ, но въ настоящее время онъ всецѣло находился подъ обаяніемъ ослѣпительнаго блеска новой для него жизни. Временно его вполнѣ удовлетворяли маленькія удачи и блестящіе виды на будущее. Жизнь казалась ему прекрасной и въ немъ все рѣже и рѣже просыпались болѣе серьезные запросы къ ней. Пансіонеры мистриссъ Сторрсъ раздражали и въ то же время забавляли его.
Лу и Адамсу приходилось прибѣгать къ разнымъ хитростямъ, чтобы имѣть возможность видѣться. Такое положеніе вещей длилось уже довольно давно. Сестры Уаделль, жившія въ пансіонѣ мистриссъ Сторрсъ, обратили вниманіе на взгляды, которыми часто обмѣнивались молодые люди за столомъ, на ихъ частыя прогулки вдвоемъ, не ускользнули отъ ихъ бдительнаго взора и продолжительные разговоры въ гостиной, въ сторонѣ отъ всего остального общества. Первое время сестры молчали, но какъ только Адамсъ прекратилъ свои визиты къ нимъ послѣ обѣда, чтобъ слушать игру Сусанны Уаделлъ, Елизавета тотчасъ же начала ему мстить, дѣлая весьма прозрачные намеки мистриссъ Макъ-Кларенъ и мистриссъ Уинтропъ о характерѣ его отношеній къ Лу. Все это говорилось самымъ невиннымъ, дружескимъ образомъ, но результаты распущенной сплетни вскорѣ оказались на лицо. Мистриссъ Сторрсъ была внѣ себя: ея дочь еще не помолвлена, а злые языки позволяютъ себѣ распускать про нее грязные слухи. Эгого, какъ мать, она не могла дозволить. Какъ-то утромъ она отвела Лу въ сторону и дала ей нѣсколько совѣтовъ житейской мудрости, чтобъ оградить неприкосновенность своей чистоты.
-- Мнѣ не нравится, Лу, твоя манера держаться съ мистеромъ Адамсомъ, -- сказала она. -- Надо быть сдержаннѣе въ обращеніи съ нимъ.
-- Что ты хочешь сказать, мама?-- краснѣя, спросила Лу.
-- За столомъ ты почти не сводишь съ него глазъ и цѣлыми вечерами просиживаешь съ нимъ вдвоемъ въ уголкѣ гостиной, вдали отъ всѣхъ остальныхъ. Всѣ начинаютъ замѣчать твое странное поведеніе и распускаютъ разныя сплетни на твой счетъ. Помни, Лу, что дѣвушкѣ очень легко погубить свою репутацію.
Слова матери очень удивили и глубоко взволновали Лу. Она не могла говоритъ отъ волненія, сильно покраснѣла и не сводила глазъ съ лица матери.
-- Я не хочу сказать этимъ, что ты поступаешь дурно, -- мягко продолжала мистриссъ Сторрсъ. -- Безспорно мистеръ Адамсъ очень интересный молодой человѣкъ, и дядя Вилльямъ увѣряетъ меня, что ему предстоитъ блестящая будущность. Конечно, если бы дѣло обстояло иначе, я никогда не приняла бы его въ свой домъ. Но, какъ у всѣхъ геніальныхъ людей, у него очень странные взгляды и мнѣ хотѣлось бы разъ навсегда положить конецъ твоимъ безконечнымъ разговорамъ съ нимъ. Ты еще молода и легко можешь подчиниться его вліянію.
Тутъ Лу не могла сдержать улыбки, но она недостаточно еще овладѣла собой, чтобы спокойно возразитъ матери.
-- Во всякомъ случаѣ ты компрометируешь себя, позволяя ему ухаживать за собою, и всѣмъ своимъ поведеніемъ даешь лишь поводъ къ сплетнямъ, -- продолжала мистриссъ Сторрсъ.-- Со временемъ ты, конечно, встрѣтишь порядочнаго человѣка, котораго ты полюбишь и выйдешь за него замужъ. Теперь же тебѣ еще слишкомъ рано думать о замужествѣ. Молодыя дѣвушки должны быть очень скромны и пока онѣ не помолвлены, должны быть очень осторожны съ молодыми людьми.
Встревоженная мистриссъ Сторрсъ взглянула на дочь и, замѣтя ея смущеніе, продолжала еще болѣе мягкимъ тономъ:-- Я рѣшила поговорить съ тобою откровенно, моя милая, находя, что наступилъ такой моментъ въ твоей жизни, когда каждая мать обязана высказать свое мнѣніе дочери и указать ей на то, что готовитъ она себѣ въ будущемъ. Не принимай это такъ близко къ сердцу. Я, вѣдь, не упрекаю тебя, да и не въ чемъ упрекатъ тебя. Я хочу только добиться, чтобы ты была осторожнѣе съ мистеромъ Адамсомъ.
Вышеприведенный разговоръ происходилъ полгода спустя послѣ появленія мистера Адамса въ пансіонѣ мистриссъ Сторрсъ. Слова матери натолкнули Лу на новыя для нея мысли и первое время она избѣгала общества Адамса. Въ продолженіе цѣлаго года она ежедневно посѣщала школу Берлица и брала уроки музыки. Иногда Адамсъ поджидалъ ее на улицѣ, въ нѣсколькихъ шагахъ отъ дома, и провожалъ въ школу или на урокъ. Оба очень любили эти утреннія прогулки и часто, увлеченные чудною погодою, они отправлялись въ паркъ, манившій ихъ своею прохладою, свѣжею зеленью травы и деревьевъ.
Но больше всего интересовала Лу ночная жизнь города, о которой она имѣла лишь смутное представленіе. Окно ея спальни выходило въ скверъ и она цѣлыми часами просиживала около него, наблюдая за шумною жизнью улицы и чутко прислушиваясь къ звонко раздававшимся въ сумерки смѣху и крикамъ. Вотъ гдѣ настоящая жизнь, не знающая никакихъ стѣсненій, думалось ей и хотѣлось поближе познакомиться съ этой жизнью, казавшейся ей издали такой заманчивой и интересной. Вечеромъ, Лу часто видѣла изъ своего окна прогуливавшагося въ скверѣ Адамса. Какъ завидовала она его самостоятельности, какъ хорошо ни отъ кого не зависѣть. Какъ бы хорошо пойти, куда глаза глядятъ, побродить по лабиринту громаднаго дѣлового города, полнаго таинственности и прелести. Ночью, когда всѣ въ домѣ покоились сномъ праведныхъ, Лу осторожно спускалась внизъ и отправлялась въ скверъ посидѣть съ Адамсомъ. Въ эти ночные часы скверъ былъ совершенно пустъ; волна жизни откатывалась отъ него куда то далеко. Лу бывала настроена очень нервно; неизвѣстность привлекала ее, но пока ея приключенія ограничивались ночными свиданіями въ скверѣ. Какъ это ни странно, но Адамсъ всѣми силами удерживалъ дѣвушку отъ болѣе рискованныхъ шаговъ. Эти ночныя свиданія украдкой доставляли ему большое удовольствіе. Съ живымъ интересомъ наблюдалъ онъ каждый разъ быструю смѣну впечатлѣній рвущейся на встрѣчу жизни дѣвушки, но не соглашался пойти съ ней куда нибудь за предѣлы сквера. Было время, когда и ему жизнь представлялась полной таинственной прелести, но онъ уже успѣлъ познакомиться съ ея темными сторонами и отлично изучилъ дневную и ночную жизнь громаднаго города. Безцѣльная, безбѣдная жизнь начинала надоѣдать ему. Кутежи опротивѣли ему и все чистое и невинное вызывало въ немъ теперь чувство поклоненія. Лу нравилась ему. Онъ восторгался ея несложившейся еще фигурой и чуднымъ цвѣтомъ лица. Но любопытство ея приводило его прямо въ ужасъ. Какъ мало понимала она, что кроется подъ тѣмъ, что такъ страстно хотѣла узнать. Сначала онъ вы за что не хотѣлъ согласиться на свиданія съ нею ночью, въ скверѣ, и она очень обидѣлась на него за это.
Кипучая, дѣятельная жизнь казалась Лу чрезвычайно интересной, но многія стороны этой жизни были ей непонятны и она часто обращалась за разъясненіями къ старшимъ, но въ отвѣтъ получала одни лишь нравоучительныя наставленія.
Жизнь была бы нестерпимо тяжела для Лу, если бы у нея не было подруги, которую она положительно обожала. Она беззавѣтно любила Дору Престонъ, замѣнявшую ей сестру. Мистриссъ Сторрсъ часто бывала у Вандемеровъ, и Лу, чтобъ повидаться съ Дорой, отправлялась обыкновенно вмѣстѣ съ матерью къ теткѣ. Если Лу не заставала свою подругу у Вандемеровъ, то отправлялась къ Престонамъ и прямо проходила въ библіотеку, гдѣ Дора обыкновенно просиживала цѣлые часы, углубившись въ чтеніе. Лу была не изъ трусливыхъ, не тѣмъ не менѣе она всегда робѣла въ присутствіи судьи Престона. Судья былъ очень неразговорчивъ и большею частью молчалъ. Но на счетъ его воззрѣній и взглядовъ не существовало двухъ мнѣній.
Дора выросла въ домѣ своего мрачнаго отца. Теперь ей шелъ восемнадцатый годъ. Это была необыкновенно серьезная и глубокая натура. Все, что переживала она своею нѣжною душою, моментально отражалось на ея выразительномъ лицѣ. Ея ласковые, сѣрые глаза свѣтились мягкимъ, внутреннимъ свѣтомъ. Она была отлично образована, училась у лучшихъ учителей и воспитывалась подъ непосредственнымъ наблюденіемъ мистриссъ Вандемеръ. Несмотря на свои семнадцать лѣтъ она часто производила на другихъ впечатлѣніе настоящаго ребенка. Она искренно и глубоко любила людей, легко волновалась до глубины души и часто поддавалась своему неостывшему еще юношескому пылу. Она была очень религіозна и ни въ чемъ не уступила бы самой идеальной монахинѣ. Она нѣжно и преданно, какъ истая Джульета, любила Ричарда Вандемера. Религія и любовь сливались у нея въ одно гармоничное цѣлое. Ребенкомъ она посѣщала церковь съ м-ссъ Вандемеръ, бывала на миссіонерскихъ собесѣдованіяхъ и въ благотворительныхъ учрежденіяхъ. Дѣвочка благоговѣйно относилась къ дѣятельности м-ссъ Вандемеръ и считала посѣщенія благотворительныхъ учрежденій святымъ дѣломъ. На церковь она смотрѣла, какъ на домъ, въ которомъ обитаетъ Божество.
Она часто ѣздила съ м-ссъ Вандемеръ по пріютамъ и съ ея разрѣшенія привозила дѣтямъ игрушки, а старушкамъ цвѣты, кружевные чепцы и платки. М-ссъ Ванденеръ никогда не брала ее съ собой въ пріюты для беззащитныхъ или падшихъ дѣвушекъ. Дора обыкновенно въ такихъ случаяхъ терпѣливо ожидала ее въ экипажѣ, на улицѣ, и съ болью въ сердцѣ недоумѣвала, отчего ей нельзя побывать въ этихъ пріютахъ. Она не понимала и не знала тайны этихъ мрачныхъ учрежденій, но она была способна рыдать съ жившими тамъ несчастными женщинами, сочувствовать ихъ тяжелому, непонятному ей, горю. Она безъ критики приняла на вѣру всѣ догматы епископальной церкви и много вложила собственной поэзіи въ ея обрядовую сторону. Любовь къ Ричарду Вандемеру также, какъ и глубокая религіозность, составляла главную основу всей ея жизни. Она любила его съ тѣхъ поръ, какъ начала себя понимать и всегда признавала его полную власть надъ собою. Ребенкомъ она, по первому его зову, тотчасъ же прибѣгала къ нему. Величайшимъ счастіемъ считала она чѣмъ нибудь услужить ему. Она инстинктивно старалась жить въ мирѣ съ отцомъ, сообразоваться съ его желаніями, и потому между отцомъ и дочерью установились ровныя, невозмутимо спокойныя отношенія. До самаго послѣдняго времени она не испытала никакого личнаго горя.
Какъ-то въ іюнѣ Лу было особенно тяжело на душѣ и ей захотѣлось поговорить съ человѣкомъ, которому она могла бы чистосердечно излить все то, что накипѣло у нея на душѣ. Она отправилась къ Вандемерамъ и застала Дору въ библіотекѣ, погруженную въ чтеніе.
-- Поѣдемъ въ паркъ, Дора, -- сказала она.-- Я такъ несчастна сегодня.
-- Ты несчастна, Лу? Вотъ никогда не повѣрила бы. Ты всегда такъ весела.
-- Мнѣ тяжело и я никакъ не могу встряхнуть себя! Тоска одолѣла.
-- Дѣйствительно, милая Лу, ты сегодня совсѣмъ не похожа на себя. Что случилось?
-- Пойдемъ въ паркъ. Тамъ я все тебѣ разскажу.
Молодыя дѣвушки вышли изъ дому, перешли улицу по направленію къ парку, открыли запертую на ключъ калитку и медленно дошли до скамейки, стоявшей подъ раскидистымъ большимъ вязомъ. Въ нѣсколькихъ шагахъ отъ нихъ сидѣла мать съ дочерью. До Доры и Лу едва доносился голосъ дочери, читавшей въ слухъ.
-- Какая жара и духота сегодня на улицахъ, -- сказала Лу, -- за то здѣсь свѣжо и прохладно.
-- Разсказывай твою тайну.
Лу мечтательно посмотрѣла на зеленую лужайку, видимо соображая что-то.
-- Не понимаю такихъ людей, какъ мама, которымъ горе кажется чѣмъ-то пріятнымъ. Я твердо рѣшила, Дора, бытъ счастливою или же совсѣмъ не жить. Мнѣ необходимо, такъ или иначе, получить полное удовлетвореніе и свободу, которая придаетъ жизни хотя бы кажущуюся цѣнность. Я хочу дѣйствовать вполнѣ честно, а мнѣ приходится жить на счетъ мамы и все время протестовать противъ ея же плановъ. Она теперь въ восторгѣ, потому что тетя Сусанна согласилась взять меня и Эми съ собою Нью-Йоркъ. То, что въ ея глазахъ имѣетъ громадную важность, кажется мнѣ пустяками.
-- Отчего ты не хочешь разсказать мнѣ о своемъ горѣ, Лу, -- мягко остановила ее Дора.
-- Ты любишь Дика, Дора?
Дори съ изумленіемъ посмотрѣла на подругу.
-- Ахъ, Лу, -- прошептала она, -- зачѣмъ ты спрашиваешь меня о такихъ вещахъ?
-- Я хочу знать, какъ это началось у тебя, на что похожа любовь и сомнѣваешься ли, ты когда-нибудь въ своемъ чувствѣ.
Взволнованная и растерянная Дора не въ силахъ была отвѣчать и молчала, но Лу была слишкомъ занята своими мыслями, чтобы обратить вниманіе на состояніе подруги. Помолчавъ немного, Лу опять заговорила.
-- Не знаю, люблю ли я м-ра Адамса или нѣтъ, знаю только, что я несчастна, Дора, -- прибавила она, сильно подчеркивая послѣднія слова. -- Ахъ, если бы я могла сама зарабатывать деньги.
Лу вдругъ почувствовала, какъ вздрогнула сидѣвшая рядомъ съ нею Дора и, обернувшись, увидѣла, что подруга ей сидитъ съ опущенными внизъ глазами, подъ густыми рѣсницами которыхъ блестятъ слезы. Лу была въ полномъ недоумѣніи, не понимая, чѣмъ вызваны слезы.
Неужели Дора такъ сильно сочувствуетъ ея горю?
-- Лу, -- сказала Дора, спустя нѣкоторое время, -- быть можетъ настанетъ такое время, когда я буду просить тебя поселиться со мною вдвоемъ. Можетъ бытъ, твоя мать согласится на это, конечно, если только ты не выйдешь замужъ. Мы жили бы какъ настоящія сестры и дѣлили бы все пополамъ съ тобою.
-- Жить съ тобою, Дора? Развѣ ты уже забыла Дика?
-- Кто знаетъ, можетъ быть, онъ не захочетъ жениться на мнѣ.
-- А я думала, что это дѣло рѣшенное.
Дора ничего не отвѣтила на это.
-- Но вѣдь онъ любитъ тебя и ты знаешь это?
-- Послѣдніе два года я почти не видѣла его. Думала, что онъ вернется домой нынѣшнимъ лѣтомъ и такъ ждала его пріѣзда. Зима тянулась безконечно долго. Но изъ колледжа онъ поѣхалъ со своими друзьями прямо въ Италію. За все это время онъ прислалъ мнѣ только одно письмо.
-- Какая ты несносная, Дора. Вообразила себѣ Богъ вѣсть что. Дикъ любить тебя и будетъ всегда любить.
Дора поднялась впередъ и, вся преобразившись, оживленно спросила:
-- Ты, дѣйствительно, такъ думаешь?
-- Онъ обожаетъ тебя. Мнѣ ли не знать.
-- И ты увѣрена въ этомъ?
-- Ты для него всѣ на свѣтѣ.
-- Но объясни, почему же онъ не пишетъ мнѣ?
-- Видишь ли, онъ еще очень молодъ, почти мальчикъ. Его молчаніе доказываетъ, что онъ любитъ тебя и не сомнѣвается въ этомъ.
-- Какая ты умная, -- сказала Дора.
Обѣ замолчали. Дора крѣпко сжимала руку Лу. По силѣ чувства онѣ были взрослыми дѣвушками, по знанію жизни -- сущія дѣти, блуждающія въ темнотѣ и которымъ всѣ лгали. Можно-ли было ожидать отъ нихъ иныхъ мыслей?
Дни замѣтно удлинились и онѣ просидѣли въ паркѣ до начала седьмого часа. Солнечные лучи ярко освѣщали сосѣдніе дома и золотили верхушки деревьевъ. На лужайку медленно надвигалась тѣнь съ запада.
Когда пріятельницы подошли къ калиткѣ, Эмелина уже стояла на улицѣ около рѣшетки и заглядывала въ паркъ. Она только что получила мѣсто у портнихи на Пятой авеню, за 10 долларовъ въ недѣлю и зашла сюда по дорогѣ домой.
-- Посмотри, Дора, -- шепнула ей Лу, -- вотъ она опять здѣсь.
-- Какая она красавица.
-- Неужели, Дора, ты находишь ее красивой?
-- У нея чудные глаза.
-- Хотѣла бы я знать, зачѣмъ она такъ часто приходитъ сюда и кто она такая.
-- Я сама часто объ этомъ думаю.
Эмелина пристально посмотрѣла на нихъ, когда онѣ вышли изъ парка и захлопнули за собою калитку. Она проводила глазами Дору, видѣла, какъ та быстро взбѣжала по ступенькамъ дома и скрылась въ подъѣздѣ, и затѣмъ пошла слѣдомъ за Лу. Дойдя до угла, она остановилась и проводила Лу глазами до самаго дома.
-- Какъ это умудряются люди такъ хорошо устраиваться, -- недоумѣвала она про себя.-- И, вѣдь, этихъ счастливцевъ такъ много на свѣтѣ.
Она быстро пошла домой, перешла скверъ и рѣшила, что какъ только у нея будетъ достаточное количество денегъ, она тотчасъ же переѣдетъ и поселится отдѣльно отъ своей семьи. Она найметъ хорошую комнату подальше отъ той бѣдноты, которая окружаетъ ее теперь, и заживетъ себѣ счастливо посреди тѣхъ избалованныхъ, счастливыхъ людей, которые до сихъ поръ вполнѣ игнорировали ея существованіе.