Дора прогостила у мисстриссъ Говардъ цѣлую недѣлю вмѣстѣ съ мисстриссъ Вандемеръ и Дикомъ. Домъ былъ полонъ молодежи, но Дора скучала и дни тянулись для нея томительно скучно. Дика она почти не видѣла; онъ усиленно ухаживалъ за миссъ Джеральдиной Блокъ Уильсонъ, единственной наслѣдницей четырехъ милліоннаго состоянія, и совершенно позабылъ о существованіи Доры. Мисстриссъ Говардъ еще больше подзадоривала его, доказывая ему всю нелѣпость брака съ Дорой и выгоды, связанныя съ женитьбой на хорошенькой бойкой Джеральдинѣ. Дикъ сперва было возмутился такимъ совѣтомъ, во вскорѣ подпалъ подъ чары богатой наслѣдницы. Впослѣдствіи Дора никакъ не могла понять, что такое случилось у Говардовъ что сразу измѣнило отношеніе Дика къ ней. Она отлично понимала одно, что чуть было не утратила на всегда любовь Дика. Она ничуть не ревновала его къ Джеральдинѣ; Дора принадлежала къ числу тѣхъ немногихъ женщинъ, которымъ чувство ревности совершенно недоступно и непонятно. Она страдала, видя, что она утратила всякій интересъ въ глазахъ Дика. Дора сильно осунулась и поблѣднѣла за эту недѣлю. Мисстриссъ Вандемеръ рѣшила, что она больна и настаивала, чтобы Дора легла въ постель. Та отказалась на отрѣзъ. Она проводила цѣлые дни на крыльцѣ, прислушиваясь къ долетавшимъ до нея изъ сада веселымъ молодымъ голосамъ. Насталъ послѣдній вечеръ ихъ пребыванія у Говардовъ. Джеральдина отправилась гулять съ Гарри, однимъ изъ своихъ поклонниковъ, измѣнивъ своему обычному кавалеру Ричарду. Вернувшись домой, она объявила, что выходитъ замужъ за Гарри. Ричардъ сидѣлъ на ступенькахъ въ мрачномъ настроеніи. Выслушавъ сообщеніе Джеральдины, онъ молча поднялся и спустился въ садъ. Объявленіе о помолвкѣ не произвело особаго впечатлѣнія на Дору: всѣ ее мысли были сосредоточены на Ричардѣ и она искренно безпокоилась за него.
На обратномъ пути въ Нью-Іоркъ Дикъ усѣлся рядомъ съ Дорою, и она робко протянула ему свою руку, онъ крѣпко сжалъ ее и удержалъ ее въ своей. Самолюбіе его было глубоко уязвлено измѣною Джеральдины. Въ сущности она совсѣмъ не нравилась ему, онъ находилъ ее слишкомъ самостоятельной и прозаичной. Но она раздражала его, привлекала его своею поразительною уравновѣшенностью, умомъ, оригинальностью и красотою. Онъ привыкъ легко покорять женщинъ и не могъ допустить, чтобы Джеральдина устояла противъ него, но лично къ ней онъ былъ вполнѣ равнодушенъ и даже не желалъ обладать ею. Теперь ему было совѣстно на себя и онъ приходилъ въ бѣшенство при одной мысли, что она такъ легко обошла его.
Ричардъ былъ заурядный, средній юноша, со всѣми качествами и недостатками, присущими современной молодежи. Новое хорошенькое лицо быстро привлекло къ себѣ все его вниманіе и, весь отдавшись охватившему его увлеченію, онъ почти что и не вспоминалъ о Дорѣ. Но вотъ имъ пренебрегли, оскорбили его самолюбіе и онъ съ радостью и благодарностью принялъ изъявленіе неизмѣнной любви и преданности его друга дѣтства.
Страсть его къ Дорѣ разгоралась все сильнѣе и сильнѣе съ каждымъ днемъ. Она вскорѣ замѣтила, что его уже не удовлетворяютъ ея увѣренія въ любви, что ему мало быть съ нею, обмѣняться съ нею нѣжнымъ взглядомъ. Его волненіе и раздражительность въ присутствіе третьихъ лицъ, его все возрастающая потребность въ ея ласкахъ и желаніе ласкать ее казалось ей страннымъ и непонятнымъ. Но она съ радостью шла на встрѣчу его желаніямъ и въ упоеніи страсти забывала всѣ свои недавнія тревоги.
Ричардъ прожилъ дома мѣсяцъ, а затѣмъ отецъ отправилъ его въ Пенсильванію на нефтяные промысла для ознакомленія на практикѣ съ этимъ дѣломъ, которое со временемъ должно было всецѣло перейти въ его руки. На каникулы онъ вернулся домой и вскорѣ опять уѣхалъ съ агентомъ отца и цѣлымъ штатомъ помощниковъ, которые должны были заняться на мѣстѣ разработкой проекта проведенія желѣзной дороги. Ричарду не было времени скучать, но все же онъ предпочелъ бы попутешествовать по Испаніи или Швейцаріи, какъ въ прошломъ году. Агентъ былъ человѣкъ энергичный и обойти его было не легко. Волей неволей Ричарду пришлось серьезно взяться за работу. Онъ жилъ окруженный дѣловою сутолкою и страшно уставалъ отъ непривычной, напряженной работы. На него наводили уныніе эти безконечныя, необозримыя равнины. Его все сильнѣе и сильнѣе тянуло назадъ въ Нью-Іоркъ. Здѣсь вовсе не было женскаго общества, и Дора казалась ему теперь вдвое милѣе и дороже. Онъ часто съ грустью мечталъ о свиданіи съ нею. Онъ впервые испытывалъ тоску пo родинѣ; въ прежніе его отлучки онъ уѣзжалъ по доброй волѣ и жилъ такъ, гдѣ ему приходила фантазія.
Онъ писалъ теперь Дорѣ, какъ безумно влюбленный человѣкъ. Писалъ онъ, правда, съ большими перерывами, когда тоска особенно сильно одолѣвала его. Бывало, попавъ на уединенную ферму среди преріи или въ только что возникшую деревню, въ которой не было еще ни единаго дерева и ни одной женщины, онъ съ отчаянія садился писать и посылалъ Дорѣ три или четыре письма заразъ. Дора хранила всѣ его письма какъ драгоцѣнности и радовалась, получая отъ него такія нѣжныя строки. Два или три раза въ недѣлю къ ней заходила Лу и Дора каждый разъ читала ей выдержки изъ писемъ Дика.
За послѣднее время Лу стало все чаще казаться, что разрывъ ея отношеній съ Эдомъ неизбѣженъ. Во первыхъ, онъ быть всецѣло теперь увлеченъ своимъ новымъ знакомымъ. мистеромъ Уиллеромъ и его планами. Онъ почти ни о чемъ другомъ и не говорилъ. Онъ за зиму нѣсколько разъ съѣздилъ въ Альбани, надо было сдѣлать докладъ о постройкѣ больницы для чахоточныхъ, ходатайствоватъ о расширеніи поля дѣятельности Государственной благотворительной коммиссіи и представить проэктъ улучшенія жилищъ.
-- Со временемъ, -- говорилъ онъ Лу, -- законъ будетъ требовать, чтобы посреди каждаго дома, въ которомъ oтдаются квартиры, былъ большой дворъ, чтобы всѣ жильцы имѣли бы много воздуха и свѣта.
Онъ говорилъ обо всемъ этимъ съ такимъ же увлеченіемъ, съ какимъ Ричардъ писалъ Дорѣ о своей любви.
Иногда и Эдъ говорилъ ей, что онъ ее любить, но, Боже, какъ это выходило у него серьезно! Онъ, казалось, старался подавить въ себѣ всякія проявленія страсти. Ее сердило его самообладаніе, хотя она и не сознавалась себѣ въ этомъ и отъ души завидовала Дорѣ. Ей мало было такой разсудительной, спокойной любви. Иногда, встрѣчаясь съ нимъ глазами, она испытывала пріятныя, волнующія чувства при звукѣ его голоса, въ которомъ порою слышалась неподдѣльная нѣжность, и въ такія минуты ей хотѣлось испытать, что такое страсть. Но онъ быстро приходилъ съ себя и разсѣивалъ всякую иллюзію, объясняя ей истинный ужасающій смыслъ только что пережитаго волненія.
-- Страсть облагораживаетъ мужчину, такъ какъ дѣлаетъ его отцомъ, -- говорилъ онъ ей.-- Я не вѣрю, что бы родъ людской навсегда былъ изгнанъ изъ рая. И ты и я, мы оба можемъ вернуться туда, если нашей цѣлью будетъ не только съѣдать плодъ, но и выращивать его.
Сперва его странное ухаживанье только удивляло ее.
Подумавъ, она пришла къ заключенію, что, когда она выйдетъ замужъ, у нея, вѣроятно, будутъ дѣти, во всякомъ случаѣ надо быть готовымъ къ этому. Ей уже мерещилась пріятная перспектива имѣть своего ребенка. Но о своихъ мечтахъ она ничего не говорила Адамсу. Она начинала понимать, что дѣти для него важнѣе любви, и, какъ это ни странно, ревновала его къ нимъ!
-- Я бы хотѣла имѣть дѣтей, но ему я ничего не скажу, а то выйдетъ такъ, точно я подкупаю его, чтобы онъ меня любилъ, -- говорила она себѣ.
Конечно, ни Лу, ни Дора не касались этихъ вопросовъ въ своихъ разговорахъ. Странно было бы затрагивать такіе вопросы, которые взрослые такъ тщательно избѣгали даже упоминать въ ихъ присутствіи.
Если бы не ея оригинальный женихъ, Лу никогда и не задумалась бы надъ вопросомъ о материнствѣ. Дора, по природѣ склонная къ тихой семейной жизни, взглянула бы на этотъ вопросъ гораздо проще, но до сихъ поръ ей не приходилось еще задумываться надъ его разрѣшеніемъ.
Въ маѣ Ричардъ вернулся домой и ему разрѣшили отдохнуть мѣсяцъ другой на свободѣ. Осенью онъ долженъ былъ поступить на одну изъ желѣзныхъ дорогъ, собственникомъ которой состоялъ его отецъ, и постепенно пройти всѣ должности. Съ его пріѣздомъ начались терзанія Доры. Теперь ея соперникомъ былъ Нью-Іоркъ. Неровность отношеній къ ней Дика поражала и огорчала ее, но стѣснять его свободу она не хотѣла. Лишь бы знать, что онъ ее любитъ, а тамъ пусть дѣлаетъ, что хочетъ. Какъ то разъ онъ грубо поговорилъ съ нею и видимо стремился поскорѣе уйти отъ нея. Дора старалась успокоить себя увѣреніями, что не надо обращать вниманіе на такія мелочи, что онъ не можетъ, наконецъ, вѣчно сидѣть съ нею, ему необходимо общество и развлеченія. Восторгъ ея не зналъ границъ, когда, послѣ періода пренебреженія, онъ опять сталъ посвящать ей все свое время.
Они часто гуляли въ паркѣ, вечеромъ къ нимъ присоединялась и мисстриссъ Вандемеръ. Иногда въ паркъ заходили судья и мистеръ Вандемеръ, занятые серьезными разговорами.
Какъ то вечеромъ Дора и Ричардъ вышли изъ дому, перешли улицу и направились въ паркъ. У калитки стояла Эмелина. Она обернулась и внимательно слѣдила за ними, пока они открывали запертую на ключъ калитку и вошли въ паркъ. Она случайно встрѣтилась глазами съ Ричардомъ, онъ не утерпѣлъ и еще разъ взглянутъ на нее. Она поняла, что онъ что-то говоритъ о ней своей спутницѣ. Ричарда поразило меланхолически страстное выраженіе ея лица.
-- Какое оригинальное лицо у нея, -- сказалъ онъ.
-- Но моему, она красавица. Лу находитъ ее только интересной.
-- Какъ жаль, что я не разсмотрѣлъ ее, какъ слѣдуеть. Она кажется мнѣ и красивой, и интересной.
-- Какъ я хотѣла бы походить на нее, -- проговорила Дора.
-- Ты!-- воскликнулъ онъ.-- Зачѣмъ это тебѣ понадобилось?
Они шли нѣсколько поодаль другъ отъ друга и разговаривали въ полъголоса. Нѣжная листва придавала какой то своеобразный оттѣнокъ лунному свѣту. Весною вся природа оживаетъ. Даже если вѣтра нѣтъ, шелестъ травы не умолкаетъ. Изъ кустовъ доносится какой то таинственный шопотъ, слышится трескъ распускающихся почекъ.
-- Развѣ ты не знаешь, что лучше тебя нѣтъ никого на свѣтѣ, -- сказалъ Дикъ. -- Всѣ остальные привлекаютъ лишь мимоходомъ мое вниманіе. Ты одна совершенство для меня.
-- Но если бы я была красавицей, и бы тебѣ больше нравилась и доставляла бы больше наслажденія.
Дикъ съ удивленіемъ посмотрѣлъ на нее. Онъ зналъ, что она говоритъ вполнѣ искренно и смутно начиналъ догадываться о силѣ ея чистой любви къ нему и о ея полной покорности его волѣ. Къ сожалѣнію, этотъ проблескъ сознанія продолжался не долго и страсть вновь заговорила въ немъ.
Ричардъ часто заходилъ днемъ въ комнату Доры. Никто изъ домашнихъ не протестовалъ противъ этой привычки, усвоенной имъ съ дѣтства. Но какъ-то разъ судья рано вернулся домой, засталъ ихъ врасплохъ вмѣстѣ и остался очень недоволенъ, замѣтивъ ихъ возбужденный, лихорадочный видъ и неестественный блескъ глазъ. Онъ не сдѣлалъ имъ никакого замѣчанія, но въ тотъ же вечеръ высказалъ мисстриссъ Вандемеръ свое мнѣніе на этотъ счетъ.
-- Предоставляю вамъ переговорить съ Ричардомъ, -- сказалъ онъ. -- Я не могу позволить, чтобы они видѣлись на единѣ въ ея комнатѣ, это, наконецъ, неприлично.
-- Какія глупости, -- обидѣлась за сына мисстрисъ Вандемеръ.
-- Я рѣшительно противъ этого, -- упрямо настаивалъ на своемъ судья.-- Все это было хорошо, пока они были еще дѣтьми, но не теперь.
Съ этого момента Дикъ и Дора стали обманывать своихъ родителей и видѣться тайкомъ.
Ричардъ кипѣлъ негодованіемъ на судью, нервничалъ и мучилъ Дору. Онъ достигъ того возраста, когда одна платоническая любовь уже не удовлетворяетъ мужчину, и бѣдная Дора пала жертвой его проснувшейся чувственности. Она безпредѣльно любила его и отдалась ему всею своею чистою душою.
Свѣтало. Дора всю ночь простояла на колѣняхъ возлѣ своей кровати, она была взволнована и смущенна и врядъ ли могла молиться.
Съ дѣтства она росла, окруженная непонятными ей традиціями и предразсудками. Теперь въ эту ужасную минуту ей не на что было опереться, кромѣ шаткихъ убѣжденій, патетическихъ молитвъ и экзальтированности, порожденной религіозными мечтаніями. Она горячо любила Дика всею своею неиспорченною душою, любовь доставляла ей отраду, а позднѣе она спасла ее отъ полнаго отчаянія.
Ричардъ не добивался теперь свидѣться съ нею наединѣ. Совѣсть начинала его мучить. Онъ видѣлся съ нею въ присутствіи своей матери и иногда цѣловалъ ее въ лобъ или волоса. Но пока Дора была счастлива. Весь міръ казался ей окутаннымъ сумерками и дивно прекраснымъ. Но время шло. Дора, погруженная въ свои счастливыя мечты, не замѣчала странную, разительную перемѣну въ отношеніяхъ къ ней Ричарда. Отчасти ее вводилъ въ обманъ и самъ Дикъ своею преувеличенною нѣжностью къ ней. Онъ уже успѣлъ остыть къ ней и старался преувеличенною нѣжностью искупить передъ ней свою вину. Но вскорѣ она замѣтила его охлажденіе и поняла все, что для нее крылось подъ этимъ ужаснымъ открытіемъ.