Глава I
Поход на Австрию
Гитлер у ворот Вены! Снова этот предостерегающий клич несется по Европе. Из того угла континента, который в течение ряда лет, казалось, обречен на то, чтобы подать сигнал к неожиданным событиям, доносятся победные клики, бряцание оружием и происходит передвижение приведенных в боевую готовность масс. Горизонт заволакивает тень грандиозного вторжения. Оно может начаться в Вене; никто не может предсказать, где оно кончится.
Историческая обстановка сейчас почти та же, что и два года назад. Гитлер атаковал Вену и был отброшен. Теперь, пополнив свои силы, с «легальными» аксессуарами и с удвоенной энергией, он готовится двинуть свой таран для того, чтобы пробить решающую брешь. Удастся ли ему это? Станут ли добычей генералиссимуса европейского фашизма Вена и все то, к чему она является одновременно и преддверием и барьером? Кто может преградить ему путь? Доль—фус — маленький капрал Австрии — мертв. Его преемник Шушниг, окруженный врагами со всех сторон, стоит на страже Вены со смехотворной армией в несколько десятков тысяч человек и новыми «друзьями» в своем собственном правительстве и каждую минуту может ожидать удара в спину. Крошечная Австрия должна быть плотиной, сдерживающей национал-социалистские миллионы. Мир молча ожидает того, что произойдет, когда эта плотина будет окончательно прорвана.
Вена, повидимому, одна из первых позиций на пути великого «наполеоновского» похода, и поэтому борьба за нее имеет мировое историческое значение. Если силы обороны окажутся слишком слабыми, чтобы выдержать атаку, если наступающая сторона будет достаточно сильна, чтобы нанести действительно решающий удар, — то ближайшее будущее континента внушает очень мало сомнений. Очевидно, что «перемирие», заключенное между Гитлером и Австрией в июле 1936 г., это только краткая передышка.
Необходимо детально изучить обстановку и соотношение сил. Сила, которая до сих пор выступала в качестве авангарда гитлеровской армии на этом фронте и которая сохраняет действительную инициативу, это австрийский национал-социализм; о нем много говорят и спорят, но поразительно мало знают, чем он является в действительности. Его значение никогда еще не было так велико, как сейчас, после акта «братания». Он не отступил после убийства Дольфуса; он не отступит и после второго Сараево. Австрия попрежнему остается постоянным очагом опасности, тем более опасным, чем менее виден тлеющий огонь. Путь 25 июля 1934 г. не был оставлен и не может быть оставлен. Первый вопрос, который нужно задать: какова правда об австрийском национал-социализме? Каково его происхождение, кто его вожди и каковы его шансы на захват Вены?
Чтобы ответить на этот вопрос как можно полнее, нужно заняться не Браунау (городок в Австрии, где родился Гитлер), но прежде всего той особой силой, которая доминирует во всей истории германского фашизма: грандиозной политикой и целями олигархического капитала Германии. Про-гитлеровское движение за аншлюсе в Австрии с его сотнями тысяч активных приверженцев, с его могущественной политической организацией, с его легальными и нелегальными орудиями борьбы представляет стремительную политическую силу, захлестнувшую страну и в любой момент способную поднять волны «национальных страстей». Но фундамент был заложен раньше и гораздо глубже.
Австрия играет в тиссеновском великом «континентальном плане» весьма определенную роль;[19] именно это с самого начала так накалило атмосферу, вызвав разнообразные действия с обеих сторон. Без экономики сегодня не только нельзя объяснять крупные политические явления, но нельзя даже их увидеть. Ведь в аграрной и католической Австрии социальные и политические условия столь явным образом отличаются от условий в Германии; местный, «туземный» фашизм (хеймвер) на деле склонялся в совершенно противоположную сторону, явно антигерманскую и антигитлеровскую. В судьбу Австрии задолго до «национального восстания» вмешались интересы Тиссена, и его хватка уже более не ослаблялась потому, что Австрия, целая страна, стала жизненной, неотделимой частью германского капитализма и ключом его окончательной программы спасения.
Эта программа требует как можно более быстрого превращения германского капитализма в трансевропейскую систему… Таково главное требование Рура, олигархии которого стало слишком тесно, так как она обладает слишком большими для одной нации капиталами и оборудованием и рассматривает теперь другие нации как объекты для поглощения. Она должна поглощать другие нации, как прежде она поглощала отдельные промышленные предприятия. Это — империализм в его последнем, безумном выражении; стадия, на которой он порождает фашизм. Рур, капитал которого, больше чем какая-либо другая сила, породил германский фашизм; Рур — эта громада сверх-современных средств производства, угля, железа, машин и доведенного до невероятной интенсивности человеческого труда; Рур, которым управляют несколько олигархов, держит в своей орбите посредством бесчисленных нитей и индустриальных каналов всю Германию.
Но Германия с ее 70 миллионами жителей и с ее обнищавшими трудящимися массами недостаточна более для этой громады; достаточно обширен для нее только континент. Это означает, что германская тяжелая промышленность, чтобы развиваться дальше, чтобы создавать еще больший пользующийся абсолютной гегемонией производственный комплекс, будет стремиться систематически поглощать другие промышленные зоны и рынки, целые части континента.
В Европе есть определенные индустриальные зоны или пункты, которые стоят первыми в этой программе завоевания — неважно, какова их национальная форма, потому что они экономически необходимы для поступательного движения и наступления Рура. Одной из этих областей является Лотарингия, граничащая с Германией французская провинция, с сильно развитой тяжелой промышленностью, и ее железо (руда «минетт») в течение трех десятилетий висело над Руром как дамоклов меч, угрожая франко-германским отношениям. Другим районом был Саарский округ, уголь которого под французским контролем мог стать слишком серьезной угрозой для вестфальского угля. Следующая зона это аграрные Балканы, зажатые в тиски «индустриализации»; они могут стать превосходнейшим покупателем машин, железнодорожного оборудования и вооружений, производимых в Эссене и Дюссельдорфе. «Интегральным» объектом для германской промышленности являются сегодня также Альпы, «белый уголь» которых, дешевая электроэнергия швейцарских горных склонов, составляет со времени войны и быстрого развития гидроэлектрических станций непосредственную угрозу Руру, поставщику другого источника энергии — угля; если бы Альпы были в финансовом и техническом отношении объединены с Руром, то они дали бы поистине гигантское увеличение его мощи.[20] Даже на крайнем севере Европы, в Скандинавии, есть «пункт», который так или иначе является частью системы: это шведская горная провинция Гренгесберг, которая в случае войны должна стать одним из самых важных источников железной руды для германской Вестфалии.
Такова подлинная карта потенциальной, расширившейся «Рурской империи», так странно напоминающей о мечтах великих завоевателей времен феодализма; на первый взгляд это только экономическая схема, но на самом деле это замысел, который безусловно может быть реализован политически, если будут продолжать существовать силы, вдохновляющие его. Так выглядит мировая политика сегодняшнего дня. В действительности в этой форме сверхнационального разросшегося индустриального комплекса, несмотря на ее чудовищность, нет ничего противоестественного. Напротив, это естественная, необходимая форма, которую принимают производительные силы в эпоху современной техники.
Со времен Ватта, Сименса и Бессемера машинное оборудование выросло до таких гигантских размеров, достигло за счет ручного человеческого труда такого распространения и размаха, что его высшие агрегаты и их соединения должны прорывать границы отдельных стран, сталкиваясь с подобными же системами средств производства в других зонах и переплетаясь с ними. Машинное оборудование раз и навсегда переросло национальную систему капитализма; теперь оно является уже интернациональным. Конверторы производительностью в 800 т[21] и двигатели Дизеля в 15 тыс. л. с. в Эссене, колоссальные реторты на химических предприятиях Леуна, линии передачи альпийских электростанций, длиной в сотни, а быть может, вскоре и в тысячи километров, являются уже сегодня среди капиталистической анархии техническим фундаментом социалистической системы мировой экономики, системы, которая объединит конверторы, реторты и протянет электрические провода, пренебрегая границами, превратив Рур, Леуну, Лотарингию, Альпы, Южный Уэльс, Урал и Кузбасс в единую огромную органически связанную энергетическую систему. Именно эта система, действуя только несколько часов в день, не только поддержит и восстановит силы истощенного, окровавленного, обессиленного человечества, но и быстро подымает его на небывалый и невиданный уровень культуры и умственного развития. Но это дело социалистических инженеров будущего.
Сегодня гигантские системы производства все еще принадлежат капиталу, вернее, одержимым манией величия капиталистическим олигархиям, а это означает, что все развитие неизбежно обращается в свою прямую противоположность: в насильственное поглощение целых стран и наций уродливыми капиталистическими конгломератами вместо включения зрелых производительных сил в единое мировое общество. Вот это и объясняет деятельность фашистской олигархии в Германии. Она создает свою «империю» любой ценой и любыми средствами. И страна, которую она «присоединит» первой, неизбежный номер первый ее широкого плана, это — Австрия.
Что представляет собой Австрия? Это — красивая страна, с площадью в 84 тыс. квадратных км, и имеющая 7 млн. жителей — высоко культурных рабочих и исповедующих по традиции католицизм крестьян; это — узкий лоскут с германским населением в сердце многонациональной Центральной Европы; это — страна с избыточным сельским хозяйством, пораженными нищетой городами, острой классовой борьбой и страшно суженным, искусственно подорванным жизненным базисом; это — несчастный народ, находящийся в иностранной зависимости, не имеющий средств к самостоятельному существованию. Но с точки зрения «стратегического плана» вдохновителей «крестового похода» все это мало существенно. С этой точки зрения маленькая Австрия нечто совсем другое. Это, во-первых, ключ к необъятному рынку, который представляет собой стомиллионное крестьянское население Юго-восточной Европы и Ближнего Востока, рынку, который в течение поколений привлекал к себе германскую промышленность.
Вена является до сих пор, и сейчас более чем когда-либо, главным узлом, обладание которым почти автоматически обеспечивает контроль над всеми остальными звеньями цепи Берлин — Багдад: над Венгрией, Румынией, Болгарией, Югославией, Турцией, Персией, — этого величайшего предприятия, которое когда-либо затевал германский финансовый капитал. Венский дунайский порт, венские, балканские и восточные железные дороги, венские банки и венские торговые связи — цель эта сама по себе так заманчива, что овладеть ею стоит любыми средствами; а стратегические позиции вокруг Вены открывают путь для армии, идущей победоносным маршем на юго-восток, до самого Черного моря и даже дальше — до Украины. Не миллионные, а миллиардные прибыли лежат вдоль этого пути, в конце которого Германия должна обрести нечто, не менее ценное для нее, чем Индия для Британской Империи. Вена должна стать южным бастионом Эссена. А Вена находится в руках католических клерикалов и иностранного капитала. Но Австрия — это больше, чем транзитная станция; больше, чем Вена.
Есть в Австрии еще одно место, которое даже сильнее привлекает аппетиты германской олигархии и даже более непосредственно тяготеет к ней — это большие запасы железной руды в Штирии; и именно отсюда будет нанесен первый удар Австрии.
Небольшой горный хребет (всего 1 350 м высоты) среди идиллических пейзажей живописной Штирии, окруженный маленькими южногерманскими городками и овеянный старинной феодально-католической атмосферой, содержит то, чего недостает Руру, — залежи железной руды. Он скрывает запасы того вещества, которые в течение десятков лет приводило лидеров Рурской олигархии в состояние тревоги или холодного бешенства, потому что недостаток железа превращает главную опору их могущества — уголь — в беспомощного колосса на глиняных ногах. Чтобы раскрепостить этого колосса, они отваживались на самые рискованные предприятия в истории, никогда не останавливаясь перед тем, чтобы поставить на карту судьбу Германии: от конфликта в Марокко в 1911 г., едва не доведшего Германию до войны из-за концессий на разработку железорудных месторождений Крупп-Маннесман, через германские военные планы 1914 г., включавшие, по указке Стиннеса и Тиссена, полную аннексию французского лотарингского железорудного бассейна, до знаменитого брюнинговского таможенного союза с Австрией в 1929 г., который послужил косвенной причиной страшного экономического краха в Германии летом того же года и последовавших за ним политических потрясений.
Железо для рурского угля! Германские промышленники давно уже рыщут в поисках его по всему миру. Им никак не удавалось достать его в нужном количестве. Ныне, в горделивой «империи» Гитлера, они все еще должны получать железо от их самого опасного в Европе конкурента, от французского Комите де форж, который заставляет Круппа и Тиссена зависеть от их величайшего недруга де-Венделя, бывшего некогда вдохновителем оккупации Рура. Они даже не могут быть уверены в бесперебойном снабжении железом из Швеции, второго крупнейшего в Европе производителя после Лотарин-62 гии, так как контролирующий рудники с запасами, оценивающимися в 2 млрд. т, шведский «Гренгесбергский трест» в течение ряда лет был участником некоего «молчаливого» соглашения с французской группой. Гитлер не внес изменения в это соотношение сил. А ведь от этого соотношения сил зависит не только исход всего «тиссеновского плана» индустриального завоевания Европы — на карту поставлена непосредственная судьба германских вооружений.
Уголь Рура не может более оставаться в тисках железа, которые будут сжиматься все сильнее по мере развития генерального конфликта с Францией и остальной Европой. Единственное орудие, которое, хотя бы в ограниченной степени, может освободить эти тиски еще до начала и завершения гитлеровских великих континентальных завоеваний, — это железо Штирии. Это единственные крупные железорудные разработки во всей зоне, где проживают говорящие по-немецки народы Европы. Их отделяет от Германии всего только граница, а в финансовом отношении они уже находятся в руках Рура.
Кому принадлежат железные рудники в Штирии? Официально — крупнейшей промышленной компании в Австрии, Oesterreichisch-Alpine Montangesellschaft (Австрийская альпийская горная компания); имея 8 тыс. рабочих, располагая большими доменными печами, сталелитейными заводами и заводом железнодорожного оборудования, эта компания возвышается в маленькой стране сельского хозяйства, лесоводства, легкой промышленности и торговли, как чужеродное, искусственно выращенное тело. Кто вырастил его здесь?
Пятьдесят лет назад монархический австрийский клерикализм, испугавшись растущей мощи еврейских банков, занялся фантастической попыткой создать «христианскую лигу» за «свержение еврейского мирового финансового господства» и начал поощрять промышленные предприятия в Австрии. В союзе с французскими иезуитами и аристократами эта группа наняла французского биржевого спекулянта, Евгения Бонту, который в течение нескольких недель выдерживал сенсационный поединок с Ротшильдами, закончившийся катастрофой и разорением тысяч католических семей в Европе — семей высшей знати, духовенства и мелкой буржуазии. (Знаменитый крах «Union Generale» в 1882 г.)
Одним из осколков этой авантюры была Альпийская горная компания, которая около пятидесяти лет не имела почти никакого значения. Затем непосредственно по окончании мировой войны появился человек, который подобрал и укрепил ее, сразу поставив в самый центр современной империалистической политики в дунайской Европе: это был Гуго Стиннес, стальной король Германии. Этот человек знал свой час и понимал значение Альпийской горной компании. Он также был антисемитом и он был подлинным предтечей национал-социализма. У Стиннеса были широкие замыслы — он думал о грядущей битве с Францией и всеми прочими соперниками за господство в «Mitteleuropa». Тиссен и его агенты до сих пор еще действуют в соответствии с планом и диспозициями, намеченными этим «Шлиффеном» германского капитала.
Еще в 1921 г. Стиннес приобрел 200 тыс. акций Альпийской горной компании, а позже стал собственником 51 % всего ее капитала. Эти акции были частью большого стиннесовского наследства, вокруг которого свирепствовала такая длительная и драматическая «война за наследство» между лидерами Рура, католическо-еврейско-либеральной группой Отто Вольфа, с одной стороны, и лагерем старых прусских ультра-реакционных и фашистских угольных баронов — с другой.
Когда Тиссен с помощью Гитлера приобрел контроль над Вестфальским стальным трестом (Vereinigte Stahlwerke A. G.), он имел в своих руках также и большинство акций Альпийской горной компании, а в 1934 г. совет директоров австрийской компании состоял из следующих лиц: председатель—доктор Альберт Феглер, главный директор-распорядитель Рурского треста; вице-председатель, доктор Оскар Земпель, директор-распорядитель того же треста; сам Фриц Тиссен с ближайшим коллегой и оруженосцем своего покойного отца Карлом Рабесом; тиссеновский союзник «стальной король Центральной Германии» Фридрих Флик (бывший помощник Стиннеса); еще один директор стального треста, Фаренхорст; вдобавок в качестве финансовых представителей Рура четыре директора крупных германских банков, в числе их три еврея.[22]
Более узкое техническое и административное руководство Альпийской компании находилось в руках двух людей: главного управляющего, господина инженера Антона Апольда, германского, а не австрийского подданного; «центрального управляющего», господина инженера Августа Цальбрюкнера, зятя господина инженера Антона Апольда. Вся компания составляла нечто вроде австрийского филиала господина Тиссена. Они держали в своих руках 51 % акций; соучастниками в совете компании было около полудюжины австрийцев и чистокровных евреев (Фридлендер, Оппенгейм; и т. д.). «Расовая проблема» в Австрии решительно не отличалась от «расовой проблемы» в Германии.
Получив такую финансовую поддержку, Альпийская горная компания, обладающая крупными залежами и насчитывающая 8 тыс. рабочих, уже в течение ряда лет представляет собой широко известный обширный филиал германской тяжелой промышленности в Австрии, особенно замечательный тем, что он является наиболее далеко выдвинутым аванпостом рурского капитала на Дунае и его незаменимым крупным резервом железной руды. Эта компания регулярно каждый месяц поставляет Германскому стальному тресту определенное количество железной руды, получая от него в свою очередь такое же количество рурского кокса. Это снабжение Рура с юго-востока, где до сих пор запасы разрабатывались еще далеко не полностью, приобретало все большее значение по мере того, как поединок рурской группы с французскими железными магнатами на Западе становился все более острым.
Рур не мог и не может выпустить штирийскую железную руду из своих рук. Более того, этот филиал Эссена уже насаждает в самой Австрии тяжелую промышленность, которая может в свое время легко стать естественным центром стальной промышленности всего дунайского бассейна, Балкан и Италии. В 1933 г. производственная мощность сталелитейного оборудования Альпийской горной компании достигла 3/4 млн. т; правда, компания производила всего около 200 тыс. т стали, но из-за кризиса оборудование использовалось только на одну четверть производственной мощности. Если бы Австрия подпала, наконец, под полное владычество Германии, то нет никакого сомнения, что германские стальные короли создали бы там новую, во все стороны распространяющую свои щупальцы, техническую базу. Этот центр, без сомнения, занял бы в первую очередь ключевую позицию в деле сооружения новых железных дорог и поставки вооружений «неразвитым» странам на Балканах и Ближнем Востоке, что издавна является заветным планом и мечтой всех производителей стали в Европе.
Все это делает Альпийскую горную компанию безусловно самым важным промышленным предприятием в Австрии; расположенная в этой маленькой стране, производящей, главным образом, продукты легкой промышленности, она, как полип, вросла в экономическую жизнь государства. А это, в свою очередь также связывая экономику с политикой, не могло не сделать Альпийскую горную компанию чем-то гораздо более серьезным. Тиссеновские залежи железной руды, в Штирии начали порождать австрийский гитлеризм с той же методичностью, как тиссеновские залежи угля в Вестфалии породили германский гитлеризм.
Таковы универсальный «эффект» и логика современной капиталистической «социологии». Разница состоит в том, что в Австрии, которая была только «подчиненной» страной и вступила в игру значительно позднее, этот процесс выращивания фашизма был организован и проведен куда более сознательно и обдуманно, чем в Германии. Не Гитлер, Геринг или Геббельс, но директора «Vereinigte Stahlwerke A. G.» образовали действительное ядро, крупнейшую материальную силу, стоящую за растущей германской национал-социалистской партией. В Австрии этим наиболее активным фактором, стоявшим за Габихтом, Фрауенфельдом, Прокшем и другими героями венских национал-социалистов, был, вероятно, доктор Антон Апольд, директор-распорядитель Альпийской горной компании.
Апольд это не только человек, который 25 июля 1934 г. официально фигурировал в списке, объявленном путчистами, штурмовавшими дворец канцлера, в качестве министра торговли в новом правительстве «победителей»; он должен был и на самом деле стать одним из его действительных руководителей за спиной Ринтелена. Апольд это человек, который за один год—1933/34, может быть, более чем кто-либо другой в Австрии помог превратить незначительную лигу из десяти или двадцати тысяч бездельников, хулиганов и мальчишек, не пользующихся никаким влиянием и вряд ли заслуживающих упоминания (таковы были австрийские национал-социалисты до 1933 г.), — в мощное, широкое и внушительно организованное, вооруженное до зубов массовое движение (так выглядел австрийский национал-социализм в июле 1934 г.). Национал-социалисты существовали в Австрии уже далеко не первый год, они славились тем, что устраивали большую шумиху, постоянно сменяли своих вождей (Гитлеру повторно приходилось назначать своих «инспекторов» и «эмиссаров» из Мюнхена, чтобы успокаивать эту публику) и имели наклонность расхищать партийные фонды..
Мало кто принимал всерьез нечистоплотного банковского клерка Фрауенфельда; его принимали всерьез еще менее, чем в свое время бывшего капрала Гитлера. В 1928 г. вся партия насчитывала 7 тыс. членов. Это было в те времена, когда движением руководили из Вены. Затем началось политическое наступление германского крупного капитала, и произошла победа Гитлера в Берлине. И теперь центром австрийского национал-социалистского движения является в значительной степени Леобен, резиденция Альпийской горной компании, австрийский Эссен. Картина резко изменилась.
Альпийская горная компания стала очень много значить для пробудившегося австрийского национал-социализма: она стала секцией его тайного генерального штаба, его сильнейшей массовой местной организацией, его финансовым центром и одним из его главных военных арсеналов. Мало того, что Апольд, Цальбрюкнер и другие инженеры и высшие служащие компании были национал-социалистами, играющими очень важные роли в ответственных партийных органах, но также и 90 % из 8 тыс. рабочих и служащих различных предприятий компании в Штирии и Каринтии были набраны из числа национал-социалистов; от остальных своевременно избавились.
Эти люди держали в своей власти все окрестности, все провинции, в которых расположены их заводы. В этой части Австрии преторианцы стальной компании и национал-социалистской партии совместно диктовали законы, давали распоряжения местным властям — вплоть до мэров и жандармов, терроризировали без стеснения жителей не-фашистов и выставляли на показ свое оружие. В рудниках, на заводах, в товарных складах и конторах компании хранилось огромное количество пулеметов, оружия и снаряжения (позднее оружие было обнаружено даже в машинных отделениях домен); а из главного управления компании летели письменные инструкции тайным отрядам СА в Вене, бригадам СС в Иннсбруке и тайным национал-социалистским агентам в полиции, армии и правительстве. Именно отсюда шли прямые нити в «Управление IV (Австрия)» специального иностранного ведомства господина Розенберга и, конечно, еще более прямая связь — к высшему руководству в Дюссельдорфе.[23]
Самым характерным является, однако, тот факт, что Альпийская горная компания во время всего процесса развязывания сил австрийского массового фашистского движения действовала с коммерческой точки зрения почти таким же образом, как тиссеновский синдикат в Германии во время развития национал-социалистской партии. Она субсидировала фашистское движение непосредственно из специальных фондов сверхприбылей. Это — один из основных и наиболее интересных фактов в современной истории отношений между фашизмом и крупным капиталом; фактов, которые, постоянно повторяясь, становятся почти законом.
Откуда шли средства на финансирование и выращивание первых побегов фашизма? Когда в опасности оказались германские тресты и синдикаты, те самые тресты и синдикаты, которые, благодаря своему неоспоримо монопольному положению, приносили огромные сверхприбыли за счет потребителей и были столпами всей социальной мощи германских угольных королей, последние решили, что лучше испытать новую тактику, нежели рисковать всем. На специальном собрании Германского угольного синдиката было решено регулярно передавать в фонды фашистских организаций известную часть так называемого «угольного обложения» — добавочной цены, которую синдикат заставлял платить германского внутреннего потребителя, цены гораздо более высокой, чем экспортные цены. Таково было официально принятое решение. Для его выполнения существовал в качестве посредника специальный орган — знаменитая «Северо-восточная группа германской железоделательной промышленности», которая передавала деньги от Тиссена Гитлеру. Германская олигархия обратила часть своих избыточных средств на большое «политическое» вложение; на время оно стало постоянным филиалом основного предприятия.
Как поступила Альпийская горная компания в Австрии год спустя, в 1934 г.? Защищенная своим правительством высокими таможенными пошлинами и маскируя свою деятельность при помощи различных финансовых и бухгалтерских махинаций,[24] она продавала свои товары в Австрии по цене, на 50 % превышающей издержки производства. Эта цифра была подсчитана венской «Wiener Zeitung». Сверхприбыли концерна были, следовательно, действительно громадны; и немалая их доля перешла, как будет показано ниже, в фонды австрийской национал-социалистской партии. Вот каким образом Фрауенфельды, Габихты, Гоферы и пр. «выкарабкались» наверх! В 1934 г. одни потери на «обесценении», официально показанные в книгах Альпийской горной компании, достигли 5,11 млн. австрийских шиллингов; по этой цифре можно составить себе смутное представление о всех вложенных в это дело суммах. Вот как подготовлялось 25 июля 1934 г.
В этом заключается одна из подлинных главных причин того, что австрийский национал-социализм, такой невзрачный и даже почти «забавный» прежде, оказался способным всего за один год вырасти до таких внушительных размеров, несмотря на Дольфуса, несмотря на хеймвер и полицию, несмотря на знаменитые, якобы извечные, австрийские «добродушие» и «миролюбие»; но когда стали бурно проявлять себя политические и экономические силы, то для всех этих прекрасных качеств не нашлось места, и особенности «национальной психологии» оказались недействительными.
Венский гитлеризм выступил в поход — моторизованный и наэлектризованный, главным образом, из Леобена. Национал-социалистская главная квартира в Берлине должна была только помочь и ободрить это выступление всеми имеющимися в ее распоряжении способами. Это и было сделано. И здесь кроется одна из причин того, почему правительство Дольфуса, правительство клерикальных помещиков, покорных крестьян и проитальянских фашистов, несмотря на все свои старания, все «усилия», несмотря на законы и «чистки», не могло пресечь это «таинственное» движение. Неуязвимое и ускользающее оно оставалось вне пределов досягаемости. Фрауенфельд был арестован. Габихт был выслан, сотни других политических вождей национал-социалистов были помещены в концентрационные лагери. Но действительный нерв этой партии внутри страны не был обнаружен и не мог быть обнаружен. Что можно было поделать против железа Штирии? Господин Апольд пребывал, в полном здравии и безопасности в Леобене. А господин Дольфус был убит.
И все-таки австрийский национал-социализм был на этот раз разбит благодаря существованию какой-то другой силы. Эта сила исходила не из самой Австрии и не была ни клерикально-католическим лагерем, ни социалистическим австрийским рабочим классом, пора которого еще не наступила. Это была сила, весьма схожая с гитлеризмом, шедшая с юга), с Апеннин, и противостоящая северной державе с другого берега Дуная. Муссолини отразил атаку Гитлера. Почему? Как могло случиться, что один фашизм встал против другого, если оба имели, поводимому, одни и те же «идеалы» и одних и тех же врагов. Ведь люди вроде сэра Освальда Мосли постоянно произносят подобные заклинания. Кто был виноват в этом извращении идеалов?
Ответ прост; он не имеет ничего общего с высокими философскими проблемами или неведомыми личными разногласиями. Противопоставление фашизма против фашизма, Муссолини против Гитлера возможно и несмотря на все остается актуальным, потому что за ним кроется более глубокое и непреложное противопоставление — империализм против империализма. Тут ничего нельзя изменить. Империализм порождает фашизм, направляет его и воспламеняет на нечто чудовищное и безграничное; но он также и раскалывал фашизм своими собственными противоречиями. Это «эпохальное» движение, призванное «облегчить» все тяготы и «разрешить» все проблемы, меньше всего может положить конец разрушительным тенденциям в современном мире; оно ухудшает и обостряет их как никогда раньше.
Если международный конфликт между германским фашизмом и западноевропейским «либерализмом» до известной степени несомненно, исходит из соперничества между концентрированными производительными силами Рура и Лотарингии, или Рура и Шеффильда (в соответствии с экспансионистским «тиссеновским континентальным планом» и противоположными тенденциями), то борьба между германскими и итальянскими фашистами с такой же необходимостью вытекает из капиталистической полярности Рур — Апеннины. Говоря более конкретно: Муссолини выступает против Гитлера и антидемократическая Италия выступает против антидемократической Германии,[25] потому что жизненные интересы Банка Коммерчиале Итальяна сталкиваются с жизненными интересами Ферейнигте Штальверке А. Г., интересы господина Фрица Тиссена — с интересами синьора Джузеппе Теплица. Они сталкиваются как раз на полдороге — там, где находятся залежи штирийской железной руды. И в результате — постоянные потрясения в Австрии.