Был ли из вас, ребята, кто на Кавказе? Собирался ли кто в дорогу, — в далекий путь? Сколачивал сундучки? Зашивал тюки с бельем? Жестянки, кастрюли, бидоны — кто паковал в мешки? Кому приходилось надолго прощаться с Москвой? Повстречать на углу огольца, старого друга— приятеля, и оглоушить его с наскоку — завтра, дескать, нам вагон на Кавказ! На прощанье оставить ему все свои гвозди, куски резины, шурупы, катушки, свистки, сбитые двушки и трёшки?
Кому не случалось, тому не понять, какая в доме пошла кутерьма.
Руководители бегают красные, рукавами отирают потные лбы. Пуще всех работает комсомолец — Николай Иваныч. Откинет черную прядь со лба, крякнет; и пойдет ворочать тяжелые кули.
В доме — все вверх дном.
Только и слышно:
— Лёнька, беги за паяльщиком, запаять кипятильник!
— Брось, не тащи сам, надорвешься!
— Фрося, зашей покрывала отдельно!
— Что ты, Лютик, разве с таким узлом пустят в вагон?
— Сахар на Кавказе дорог. Беги, скажи дяде Сереже, пусть купит не два пуда, а три!
Шурка Фролов — рыболов.
— Там, на Кавказе, рыбу ловить есть где?
— Как же, в море рыбы довольно.
— Какая там, как у нас рыба?
— Нет, там морская.
— А морская рыба все-таки вкусная?
— Ну да, вкусная.
— Нужно повезти с собой вершу.
— В море вершами рыбу не ловят, там рыбу берут на крючок или сетями.
— Нужно купить веревку и лески!
Гундосый, и тот лопоухий мальчишка, Корненко, согласны.
— Веревку и лески!
— И червяков!
А девочки хлопочут про игры.
— Нам мяч и прыгалки!
— На кой им прыгалки, — кричит Александров, — лучше нам футбол!
Голова — кругом, будто нарочно все перед глазами прыгает.
Мишка Волдырь на вокзал, к Кочерыжке. Он бегал к нему, когда только мог.
— Ну, Кочерыжка, завтра мы едем. Ступай, попросись, чтоб тебя взяли.
— Ну, не возьмут. Теперь уже поздно. Да меня все равно бы не взяли — я дефективный. Только мне наплевать.
— Как наплевать?!
— А вот так!
Кочерыжка сплюнул со звоном и попал в проходившую мимо молочницу. Та завопила:
— Ах, ты вшивая дрянь!
— Ну, ну, проходи, тетка, тебя не убудет— спокойно бросил ей Кочерыжка.
— Разве ж ты бы не хотел на Кавказ? — спросил Мишка.
— Зачем не хотеть? Хочу.
— Отчего же…
— Оттого, что я в вашем доме не нуждаюсь. И сам доеду.
— Ванька! — вскрикнул удивленно Мишка, — неужто сам поедешь?
— А что ж. Мне не впервой кататься. Я даже до Челябинска доезжал.
— А сгонят!
— Сгонят — опять сяду. Ты только разузнай хорошенько, через какие города проезжать.
Чувашонок, Турхан, с булкой в зубах, подошел к ним и уселся на пол, скрестив ноги. Его чумазая рожица сияла, как будто намазана была маслом.
— У мине сегодня удач, — сказал он, — По улице богатый человек едиль на извошик с баришня. Баришня маленький ножники терял, я в грязь нашел. Мне тетка двасать копеек дал.
— Ай да Килькунда! — засмеялись ребята. — А на Кавказ хочешь?
— Какой Капказ? — спросил мальчонка.
Ребята рассказали ему.
— Я на Капказ едиль боюсь. Мне Масква карашо, — сказал Турхан. Только глаза его стали грустней и рожица как-то перестала блестеть.
На утро Мишка Волдырь принес Кочерыжке записку:
— Ростов — Армавир — Туапсе.
— Ростов, Армавир, Туапсе, — повторил оголец, пряча записку за пазуху.