Москва, 3 сентября 1923 г.
Арбат, Никольский пер. 13, кв.4.
Милый друг,
Пишу в надежде, что письмо уже застанет тебя на месте. Да раньше и трудно было сосредоточиться, чтобы написать письмо. На меня сразу обрушилось столько дел, мелких и крупных, что я бегал целые дни и изнемогал от усталости. Я и всегда был плох по этой части, а теперь долговременный отдых отбил у меня последнюю способность хлопотать. Началось с очередной неприятности по квартире, потом пошел ремонт квартиры, так как жильцы необыкновенно загрязнили ее, и т.д., не стоит рассказывать. Легче то, что стоит хорошая погода, ясно и жарко, так что можно ходить без пальто. Трудно после Берлина с трамваем. Всегда до удушения тесно, едва можно стоять. Москва чистится, впервые со времени войны: во многих местах чинят тротуары и красят дома снаружи -- и сплошь красят или оклеивают внутри, во многих домах восстанавливается центральное отопление (к сожалению, не у нас). Люди все-таки плохо одеты, но сыты кажется все; все есть и по прежним ценам, не многим дороже; но беда в том, что у людей сравнительно гораздо меньше денег: если считать, например, на доллар, то фунт мяса или масла стоит не дороже довоенного, но жалованья, гонорары, вообще заработки -- много ниже; оттого и трудно. Основная денежная единица теперь -- бумажный червонец, 10 руб., на него действительно можно купить в общем почти столько же, сколько раньше на 10 рублей, кроме платья, обуви, дров, которые стоят в 3-4 раза больше; но, напр., литературный гонорар -- 4 червонца за лист (а я получал прежде 120-150 руб.), в Университете я получаю 2 червонца, и т.п. По-видимому, однако, за время нашего отсутствия в общем стало легче жить; почти все знакомые хорошо выглядят, не имеют изнуренного вида, -- посмотрел бы ты на Челпанова, до чего толст, сыт и благополучен. Опять процветает дачная жизнь, множество народа и до сих пор на дачах, так что я еще мало кого видел; поэтому об общих знакомых напишу тебе в другой раз. И к Ал[ександру] Елеаз[аровичу] зайду и напишу тебе. Мне первое время было очень трудно, по многим причинам. Дети довольны, что вернулись, М.Б. опять в каторге кухонной и прочей, что на меня сильно действует. Службы у меня -- прежние: в Научно-Исследовательском Институте при Университете, и заведующим Литер[атурной] Секцией в Академии Худож[ественных] Наук1. Академический паек пока еще существует, но стал тенью самого себя. Печатать свое почти совсем невозможно, так что эту зиму я буду только редактировать, вообще -- делать специальную историко-литературную работу. После Германии здесь кажется необыкновенно людно и шумно на улицах, всюду. Баденвейлер -- как сон в Елисейских полях, встреча с тобой -- как совершившееся чудо. Ты был все время очень нервен, разорван. Дня три назад были у нас Елиз[авета] Исак[овна] с мужем и обеими дочерьми, -- как привет от тебя. Они должны были через день уехать в Киев, а младшая остается здесь, учиться живописи, и будет у нас бывать. Да, это был у тебя не отдых; на тебя было слишком много родственного и приятельского спроса, ты разрывался ежедневно. Разве уже около Анны Елеазаровны потом отдохнул.
Ну, пока; скоро еще напишу. И ты пиши пожалуйста. Напиши, как устроилась Таня2. Я писал Герм[ану] Леоп[ольдовичу], хочу знать, как они; но он ленив писать. Написал я и Сем[ену] Влад[имировичу]3 насчет денег. В Берлине не хорошо, вернутся ли Ловцкие туда? Очень я их полюбил, и жаль, что они так неустроенно живут.
От М.Б. и меня сердечный привет Анне Елеазаровне и всем твоим. Будь здоров, бодр, обнимаю тебя.
Твой
М.Гершензон
1 Государственная Академия Художественных Наук (ГАХН) возникла в Москве в 1921 из небольшой комиссии специалистов и за несколько лет выросла в крупное научно-учебное заведение. О ее деятельности см.: П.Коган. ГОСУДАРСТВЕННАЯ АКАДЕМИЯ ХУДОЖЕСТВЕННЫХ НАУК, -- "Печать и революция", 1927, No 7, с.293-299.
2 Летом 1923 старшая дочь Шестова окончила университет (Licence en Lettres), осенью освоила машинопись и стенографию и устроилась на временную (с 1924 г. постоянную) секретарскую работу у Luchaire. (См.: ЖИЗНЬ ЛЬВА ШЕСТОВА, т.1, с.304, 312).
3 Семен Владимирович Лурье (1867-1927), литератор, близкий знакомый Шестова и Ремизовых, еще по России. В 1908-11 входил в редакцию "Русской мысли", где опубликовал ряд статей на философские темы. Эмигрировал в 1919, поселился с семьей в Париже. Сотрудничал в "Со-временых записках" и др. эмигрантских журналах.