Москва, 29 июля 1924 г.
Милый Лев Исакович,
Ал[ександра] Ал[ександровна] была у нас с Ал[ексеем] Ник[олаевичем], потом были мы у них. Спасибо тебе за подарок -- конца нет твоей доброте. И вот я завтра поступаю в санаторий1, здесь же недалеко: на Воробьевых горах. Помогли Бахи: доктор там оказался знакомым Ал.Ал-ны, а к начальству путь нашел Ал.Ник. Потом я сам отправился, поговорил, и мне сделали порядочную скидку. Это на месяц; а с 15 сент. я должен ехать в Крым, в Гаспру, в дом отдыха Кубу (Комиссия по улучшению быта ученых). Я извелся в городе. Дети поехали в Одессу к моему брату, Наташа осталась там, а Сережа уехал дальше, в Геленджик, к своему товарищу. Так что М.Б. остается одна.
Получил вчера твое письмо из Châtel-Guyon. За все благодарю сердечно. Ты все-таки не научился понимать мои письма, вот Вяч. Ив[анов] научит тебя. Твое предложение насчет посредничества Бахов мне очень удобно, более всякого другого. Ал.Ал. рассказывает о тебе, что ты очень хорошо поправился, выглядишь молодым и свежим; я был рад этому. И дочка -- инженер2, разве не хорошо? Все очень хорошо; вы с Анной Ел[еазаровной] кончили заданный вам урок и теперь можете дать себе больше свободы. Я сказал бы даже, что этот момент -- вот день окончания курса вашей Наташей -- торжественный момент: это и вы кончили курс, другой, ваш, родительский. И я вас от души поздравляю.
О Жук[овских] я не писал тебе до сих пор, потому что знал, что они писали тебе3. Этой весною я помогал им много, сколько было возможно; но дело трудное: их две семьи, одна в Симферополе, другая -- в Судаке4, а заработок Дм[итрия] Евг[еньевича] мизерный. Я говорил насчет перехода его в институт Ал. Ник.; но ты ошибся: Дм. Евг. ассистент не по бактериологии (это бы еще несколько подошло), а по гистологии; это совсем не подходит. Ума не приложу, как им помочь длительно. Пошлешь 5 червонцев -- половина тотчас идет на уплату налогов по Судакскому дому (где две больные женщины и ребенок); Дм. Евг. давно спит без простыни, у Ад[елаиды] Каз[имировны] с мальчиком -- одна пара ботинок, и т.д. Теперь, летом, легче: все вместе в Судаке. Осенью должна приехать сюда Евг[ения] Каз[имировна], тогда поговорим, может что придумаем.
У Бахов мы были в первый раз. Ну, и живут же они хорошо; такой квартиры, таких удобств, такого достатка и покоя верно больше никто не имеет теперь в России. Ал. Ал. грустна, верно по случаю потери внука. Она нам очень симпатична, жаль, что редко видимся -- впрочем, только по нашей вине: мы совершенно никуда не ходим, М.Б. -- по ежедневной усталости, я -- по слабости. Лундберга не вижу, но он бывает у Збарского. Вяч. Ив[анов], хотя у него все готово, так хорошо себя чувствует здесь, что сидит и сидит, поедет, говорит, дней через 10. Он тебе будет писать. А пока пишет дамам стихи в альбомы. Он тебе теперь бы понравился: стал много проще, смиреннее, чем был, сердечнее по-искреннему, хотя великолепие (парча по-моему) все сохранилось. Мы видимся почти ежедневно, а раза два в неделю -- по вечерам -- долго.
Я не успел уже зайти к Александру] Елеаз[аровичу]; М.Б. зайдет завтра или послезавтра, и тогда напишет вам.
От М.Б. и меня сердечный привет Анне Елеазаровне и тебе. Обнимаю тебя, будьте счастливы.
Твой
М.Гершензон.
1 О здоровье Гершензона и условиях его жизни Шестов пишет М.Эйтингону 12 сентября 1924: "Он до сих пор жил в санатории под Москвой, теперь едет в Гаспру под Севастополем. Говорит, что за лето окреп. Я надеюсь, что в Крыму он еще больше окрепнет и что помощь пришла вовремя к нему. Живется им очень нелегко. Все уплотняют -- существование постоянно отравлено борьбой за всевозможные мелочи. Вдобавок ко всему жена его руку сломала" (ЖИЗНЬ ЛЬВА ШЕСТОВА, т.1, с.313).
2 18 июля 1924 г. Наташа успешно сдала последний экзамен на получение инженерного диплома Высшей Электротехнической Школы в Париже.
3 Письма Аделаиды и Дмитрия Жуковских к Шестову изданы приложением к кн. Е.К. Герцык ВОСПОМИНАНИЯ (с. 178-192).
4 В Симферополе жила Аделаида Герцык с детьми, а в Судаке -- Евгения Герцык. (См.: ВОСПОМИНАНИЯ, с. 168).