Засада
Вся долина Миссисипи, в особенности же пространство к западу от реки, состоит из громадной болотистой равнины, пересекаемой густыми камышовыми порослями и тощим хлопковым кустарником. Во многих местах равнина завершается озерами или непроходимыми болотами. Почва весьма плодородна, но разлив Миссисипи и ее притоков, усиливаемый дождями, позволяет ей высыхать лишь в августе-сентябре под палящими солнечными лучами. Вследствие этого, тысячи квадратных миль земли остаются восемь или девять месяцев в году под водой, а в течение трех остальных месяцев из высыхающих болот и стоячей воды озер поднимаются миазмы, разносящие по окрестности губительную желтую лихорадку.
Одно баснословное плодородие высыхающей почвы заставляет колонистов жить в этой зараженной местности. Они строят свои жилища на сравнительно возвышенных площадях, обрабатывают лишь небольшие участки и занимаются главным образом скотоводством.
Город Хелена находился на наиболее возвышенном пункте между Сент-Луисом и Мексиканским заливом, но на расстоянии тысячи трехсот миль от последнего.
Пионеры, первые поселенцы этого города, построили здесь несколько хижин, но постепенно город разросся и приобрел большое значение.
Ферма Лейвли в восьми (шести) милях к северу от города была расположена на склоне горы. Постройки отделялись от леса, окружавшего усадьбу с востока, лишь небольшим расчищенным пространством, огороженным высоким забором. Маленькая речка, вытекающая из-за соседних холмов, опоясывала усадьбу с запада и впадала в Миссисипи. По ту сторону этой речки, прямо напротив дома, возвышался старинный индейский могильный курган, на котором старик Лейвли собирался устроить беседку. С этой целью курган был очищен от кустарника и валежника, и около него были уже сложены бревна и доски.
Когда в доме все стихло, у реки, среди кустов, послышался шепот. Кто-то ворчал:
-- Наконец-то улеглись! А только знаешь, Дан, мне сдается, что нам здесь не поздоровится. Так и кажется, что мы напрасно подвергаем себя риску. Собак здесь пропасть, разом почуют.
-- Напрасно трусишь, Коттон! -- отвечал другой голос. -- Река под боком, прыгнем в нее, и след простыл, особенно при таком ветре. Не бойся же, увидишь, тебе достанется ружье. Вот только мне страшно хочется есть.
-- Опять есть? Ты только и думаешь, что о еде.
-- Хорошо тебе говорить! -- возразил тот, которого Коттон называл Даном. -- Когда я ел? Украл горсть кукурузы в амбаре и за это получил заряд дроби в икру. И что за жизнь мы ведем! Травят нас, как хищных зверей. Жили бы по-прежнему, не гоняясь за каждым щенком. Ты задумал ограбить человека на большой дороге, и теперь вся полиция против нас на ножах. Тебе еще хорошо, ты белый, -- можешь всюду зайти, тебя накормят без разговора, а я мулат, у меня тотчас потребуют вид на жительство. Нет, такая жизнь мне невмоготу, и я вздохну свободно, лишь когда доберусь до благословенной Канады!
-- Друг ты мой, до нее далеко, а в Иллинойсе и Миссисипи власти очень строги к беглым рабам. За ними охотятся.
-- Знаю, поэтому я и думаю часто, не вернуться ли на остров, с которого мы бежали? Там даже собакам жить лучше, нежели теперь нам с тобой.
-- Как хочешь, Дан, но я туда не вернусь. Видишь ли, там слишком хорошо награждают того, кто донесет, что ты произнес какое-нибудь лишнее слово. Это меня удерживает. Притом рано или поздно, но остров будет обнаружен, а я давно уже извлек из своего опыта истину, что платит за музыку больше всего тот, кто меньше всех плясал. Из всего этого следует, что нам надо выбираться из штата, а для этого нужны деньги, а для того чтобы достать их, нужно ружье. Надеюсь, что мы добудем его в этом доме.
-- Не забудь и пороховницу.
-- Разумеется, не дурак же я. Но странно, что собаки вовсе не лают.
-- Они собрались все там, у дерева, на котором висит оленина. Эти псы слишком хорошо дрессированы, чтобы ее тронуть, но каждая наблюдает за другой. Я уверен, что они не обратят внимания на меня, когда я проскользну в дом.
-- Ну а если они все-таки залают?
-- Тогда прыгнем в реку, а потом сойдемся "Под тремя кипарисами".
-- А если там будет занято?
-- Тогда в тот домик, который мы ограбили прошлой ночью. Оттуда недалеко и до Миссисипи.
-- О, Коттон, если бы ты не зарезал того человека понапрасну, мы были бы уже в Канаде.
-- Ну, полно канючить! Думай лучше о том, как добыть ружье. Я надеюсь, что они уже все в постелях.
-- Да, только дай им уснуть хорошенько.
Во флигеле, занимаемом Куком, было всего две кровати. Одну предоставили старому Лейвли, на другой Уильям Кук поместился вместе с Сандерсом, а Джеймс и старший сын Уильяма, девятилетний мальчик, легли на полу, подложив под себя медвежью шкуру.
-- Запер ли ты дверь? -- спросил Уильям у сына.
-- Нет, -- ответил ребенок, -- но ведь собаки на дворе.
-- Они все там, но собрались за домом, где висит оленина, -- возразил ему отец.
-- Чего же вы боитесь? -- заметил Сандерс, смеясь. -- Нас здесь много, и мы с оружием.
-- Осторожность никогда не помешает, -- возразил старый Лейвли, потягиваясь на кровати. -- Воровства много. На днях чуть было не украли ружье у нашего соседа, Бойлса. Ты рассказывал, Джеймс?
-- Да, только Бойле возвратился вовремя, чтобы прогнать грабителей, а они в ту же ночь забрались к старому Гасвелу и тяжело ранили его, унесли, впрочем, только пистолет, кое-что из одежды и другие незначительные вещи.
-- И портфель Гасвела, -- прибавил Кук. -- Денег в нем не было, но зато находились очень важные для Гасвела бумаги. Так рассказывает Драпер, по крайней мере.
-- Где ты видел Драпера? -- спросил Джеймс.
-- В лесу. Он помог мне взвалить убитого оленя на лошадь.
-- Кто разбойники? Неизвестно? -- спросил Сандерс.
-- Подозревают одного белого по имени Коттон, и мулата, принадлежавшего Аткинсу, -- отвечал Уильям. -- Коттон зарезал одного человека в графстве Пойнсет. Шериф устроил за ним погоню.
-- И напал на след?
-- Известно только, что они пробрались к северу. Убийство совершено между Мемфисом и Бэтсвилем. Но как только местные колонисты и охотники приступили к облаве на них, злодеи вынуждены были повернуть назад. Мы все решились положить конец подвигам этих двуногих акул, хотя и не знаем, принадлежат ли они к особой шайке или они из тех молодцов, которые приходят из-за Миссисипи.
-- Вот и у старого Гейнце украли... -- проговорил, уже засыпая, старик Лейвли. -- Пару туфель... и он...
-- Что же он? -- спросил Уильям.
Но старик уже спал. Скоро примеру его последовали и другие, а не более как через полчаса в дверь, не запертую по оплошности хозяев, бесшумно юркнула человеческая фигура.