Испорченный карабин.
Плоскодонные барки на реке Миссисипи, прозванные "Ноевыми ковчегами", очень тихоходны, а матросы на них очень ленивы. Они крайне не любят грести, хотя их, собственно, и нанимают для этого, и предпочитают пускать барку просто по течению, прибегая к веслам лишь при обходе подводных камней или при заходе судна в гавань. Люди, нанятые Эджвортом, были тоже недовольны тем, что он их понукал, желая скорее выбраться на простор из массы судов, загромождавших фарватер у Хелены, но Билл стоял в этом случае за хозяина и покрикивал на лентяев.
-- Будет уже! Выбрались! -- произнес один из них, бросая весло. Другие тотчас же последовали его примеру.
-- Это что? -- закричал рулевой. -- Боб! Джонсон! Дик! Беритесь снова за весла!
-- Хозяин молчит, а этот распоряжается! -- дерзко возразил первый матрос. -- Мистер Эджворт говорил, что можно будет и перестать, когда выйдем на открытое место. Мы и вышли. Если он хочет, чтобы мы снова гребли, пусть сам прикажет, а не ты!
Билл бросил руль и кинулся на обидчика с кулаками, но тот ожидал нападения и стал в позу боксера.
-- Что же, почистим друг друга! -- сказал он. Но Блэкфут поспешил предотвратить драку.
-- Стыдитесь! -- сказал он. -- Разве можно ссориться так во время плавания? Беритесь за весла, делайте, что следует.
-- Если мистер Эджворт прикажет, то ладно, -- сказал тот же матрос. -- Но нам надоело плясать под дудку этого типа. Пока еще был здесь мистер Барнвель, он не смел командовать, а теперь вон как распоясался. Да нет, полно! И я очень хотел бы рассчитаться с ним еще до того, как мы распростимся!
Билл смотрел на него с бешенством и готов был снова кинуться на дерзкого, но Блэкфут выразительно посмотрел ему в глаза, и тот воротился на свое место, сердито ворча.
Эджворт не вмешивался в ссору, но наблюдал за происходившим, и взгляд Блэкфута не ускользнул от него. Ему припомнились слова Смарта о сговоре между этим рулевым и покупателем, и он убедился теперь в этом, но отнес все к покупке товара и только решил впредь поостеречься и не дать обмануть себя при расплате.
Блэкфут, усевшись возле Билла, указывая ему рукой на берега и притворяясь, что рассказывает о чем-то, говорил между тем:
-- Ты с ума сошел, Билл! Можно ли затевать ссоры в такую минуту? Тебе, напротив, нужно бы подружиться с этими людьми, привлечь их на свою сторону. Среди них, глядишь, и нашелся бы кто-нибудь, кто стал бы заодно с нами.
-- Как же, ищи! Они все возненавидели меня. Собака и та ворчит, лишь только я подойду. Давно уже собираюсь ее утопить, да она не отходит от старика. Но обойдемся и без этих подлецов. Лишь бы ты успел за клепать его карабин. Вот тебе несколько гвоздиков, этого вполне довольно. Зачем нам рисковать шкурой, если можно без этого обойтись?
-- Хорошо, только мудрено стянуть у него винтовку.
-- Знаешь, что? Предложи ему поменяться. Твое ружье с богатой отделкой, а у него старенькое, не нарядное.
-- Дельная мысль. Эти люди любят обмен. Я попрошу у него впридачу деньги, разумеется.
-- И проси побольше, а то ему покажется подозрительным.
-- Не бойся, сумею его обойти. А какой у нас сигнал оговорен?
-- Выстрел, как всегда, хотя этот способ мне и не нравится.
-- А какой же другой придумаешь при таком тумане, который позже и еще сгустится, поверь. Только бы не помешал он тебе посадить судно на мель в нужном месте.
-- Не бойся! Недавно еще туман был такой, что хоть ножом его режь, а я свое дело справил.
-- Хорошо, но не наделает ли нам хлопот после этот дурак, который отправился вперед. Не дождавшись барки, он поднимет шум, разумеется.
-- Будь спокоен, его окружили уже так, что он не может ничего сделать. Но старик подсматривает за нами. Поди-ка, послушай, о чем толкует он с этой пассажиркой.
Миссис Эверест сидела возле своего багажа, сложенного на носу барки. Волчок свернулся у ее ног и она, все еще взволнованная нападением миссис Бредфорд и одиночеством среди грубых судовщиков, была рада видимому расположению к ней собаки.
Эджворт подошел тоже, сел на один из ее чемоданов и сказал приветливо:
-- Не бойтесь ничего, сударыня. Матросы народ невоспитанный и часто ссорятся, один из них мне особенно не нравится, но нам недолго быть с ними. Если бы не этот туман, мы прибыли бы в Викторию сегодня же вечером. Когда смеркнется, я устрою вам что-то вроде палатки на палубе и вы сможете поспать спокойно до окончания нашего путешествия.
-- И вы не боитесь, что мы сядем на мель при таком тумане?
-- Нет, у меня хороший рулевой, да и тот человек, который купил у меня груз, тоже едет с нами, а ему река знакома хорошо.
-- Не в одной реке дело, -- проговорила миссис Эверест, понижая голос.
-- Что вы хотите сказать?
-- Вы слышали, конечно, мистер Эджворт, что тот, с кем я была обручена, погиб здесь?
-- Как же, Смарт рассказывал мне. Судно затонуло. Сколько людей находят смерть таким образом!
-- Не верьте этому, -- прошептала она. -- Я не верю.
-- Не верите? Что вы говорите?
-- Я не верю тому, что судно Голькса погибло по естественной причине, и я еду в Викторию именно с целью передать мои подозрения брату моему, адвокату, живущему в этом городе.
-- Отчего же вы не сообщили их прежде сыну этого Голькса, приезжавшему в Хелену? Он оказал бы вам всякое содействие, разумеется.
-- У Голькса не было никакого сына, я убеждена, что человек, назвавшийся им, обманщик. Голькса я знал, как человека в высшей степени честного и правдивого, а он всегда говорил мне, что у него нет никого, он совершенно одинок. К чему бы ему скрывать от меня своего сына?
-- Тише! На нас смотрят, -- шепнул ей Эджворт. -- Мне очень жаль, что здесь нет Тома. Боб Рой! -- крикнул он матросу, именно тому, который только что ссорился с Биллом. -- Подойди-ка сюда. Что ты думаешь насчет тумана? Ты уже не в первый раз ходишь по Миссисипи.
-- Я думаю, -- отвечал резко матрос, -- что нам надо пристать где-нибудь или хотя бы стать на якорь. Идти далее, ничего не видя перед собой, просто безумие. Если на нас натолкнется какой-нибудь пароход, мы погибли, с другой стороны, можем сами сесть на мель.
-- Стало быть, следует пристать, по-твоему?
-- Если вы спрашиваете мое мнение, я его высказываю откровенно. Что за удовольствие идти зря и позволяя еще распоряжаться судном такому обормоту?
Он махнул рукой в сторону Билла, но в эту самую минуту к Эджворту подошел Блэкфут.
-- А туман-то густеет, -- сказал он, садясь. -- Счастье наше, что у нас такой искусный рулевой. Притом здесь бывает часто так, что подует ветер и все это покрывало как рукой снимет. Мне думается, что так будет и в этот раз. Во всяком случае, мы можем пройти еще часа два, пока не доберемся до номера 63, у которого останавливаются обыкновенно все суда.
-- А не лучше ли нам остановиться сейчас?
-- Что вы! Это будет совершенно напрасно, только время потеряем. Вы понимаете, что я так же заинтересован в сохранении целости груза, как и вы, следовательно, худого не посоветую. Ах, прах побери! Славное у вас ружьецо! Что это, пенсильванская работа, или вы приобрели его в Кентукки?
-- Да, -- сказал Эджворт, польщенный похвалой своему оружию, как всякий охотник, и перекладывая ружье поперек себе на колени, дулом к воде, -- да, ружьецо хорошее, куплено оно действительно в Кентукки и сослужило мне уже не одну службу.
-- Если так, то вы вряд ли захотели бы с ним расстаться? Даже если бы вам предложили другое, пороскошнее? -- сказал Блэкфут, подавая ему свое ружье из дамаскированной ( обычной, которой с помощью кислотных протрав придают вид дамасской (узорчатой, травчатой) ) стали и с особым механизмом для предохранения курка.
-- Славное ружье и это... -- произнес старик, рассматривая поданное оружие. -- И бьет хорошо?
-- Могу обещать на пари, что попаду с шестидесяти шагов в двадцатипенсовую монетку.
-- Вот как! Зачем же вы хотите расстаться с таким великолепным оружием?
-- По правде говоря, и жаль мне его, но я решил так. Видите ли, это ружье досталось мне от приятеля, которого уже нет, оно будит во мне грустные воспоминания. Воспользуйтесь случаем, если хотите... большой прибавки я от вас не потребую.
-- Нет, -- сказал Эджворт, -- я свое оружие ни за что не отдам. Вам тяжело то, что напоминает умершего, а я, напротив, именно этим и дорожу. Мое ружье принадлежал прежде моему сыну, который... Но это постороннее дело, я вам скажу только, что не расстанусь с ним ни за что.
-- Так не хотите? Позвольте мне хоть рассмотреть его. Выгравировано на дуле имя мастера?
-- А я право, и не заметил. Да не все ли равно, кто сделал оружие, лишь бы оно великолепно било!
-- Видите ли, я знаю многих мастеров в Кентукки, и мне любопытно, не знакомое ли имя.
Он взял ружье, стал рассматривать ствол и открыл полку.
-- Осторожнее! -- сказал Эджворт. -- Вы рассыплете порох.
-- Да он у вас отсырел, я прибавлю нового.
Говоря так, он держал оружие в левой руке, сжимая
в правой один из гвоздиков, данных ему Биллом.
-- Какой у вас порох? -- спросил Эджворт, следя за его движениями.
-- Самый высший сорт! Посмотрите.
Он подал старику щепотку пороха, и тот стал растирать его на ладони. Пользуясь этим мгновением, Блэкфут запустил гвоздь и закрыл полку. Эджворт, ничего не подозревая, похвалил порох и поставил ружье на место. Миссис Эверест молча наблюдала за всей этой сценой.
-- Но как вы побледнели! -- заметил старик, взглядывая на нее. -- Вам нездоровится, миссис Эверест?
-- Это ничего, пройдет... -- сказала она. -- Я так испугалась перед нашим отъездом, а теперь эта сырость.
-- Вам необходим отдых, -- перебил Эджворт, -- и мы тотчас устроим вам уголок. И не возражайте.
Он спустился на нижнюю палубу, принес оттуда большое одеяло и натянул его с помощью Блэкфута так, что образовался род шалаша, в котором молодая женщина могла расположиться на ночь без помех. Следует заметить, что внимание к женскому полу развито, как бы инстинктивно, между самыми грубыми жителями Америки. Женщина может странствовать совершенно безопасно по всем Соединенным Штатам, и всегда, в случае нужды, найдет себе покровителя в первом встречном.
Но миссис Эверест не воспользовалась тотчас же предложенным ей убежищем и осталась на палубе. Эджворт тоже не ложился, обращаясь по временам к Биллу с вопросом, что не лучше ли стать на якорь? Но тот находил это излишним и даже в данную минуту невозможным. Бросать якорь посередине реки нелепо, говорил он, потому что тут шли другие суда, а подойти ближе к берегу, значило сесть на мель.
-- Бросьте лот, сами увидите, как здесь мелко, -- сказал он, и Эджворт убедился в его правоте. Глубины оказывалось всего на восемь футов. Продвигаться далее к берегу было опасно. Но положение было все же незавидным, и старик расхаживал по палубе с большим беспокойством.
-- Вы еще не ложились? -- спросил он, поравнявшись с миссис Эверест. -- Вам не спится, я понимаю это. Видите, я сам на вахте дежурю. Того и гляди, налетим на мель.
-- Я боюсь не реки, -- прошептала она, оглядываясь со страхом. -- Нам грозит другое. Где ваше ружье?
-- Тут же, у моей койки. Но что вас так встревожило?
-- Осмотрите курок... не теряйте ни минуты.
-- Что же могло с ним случиться?
-- Этот человек держал его в руках. Я долго жила в лесах и сама привыкла к обращению с огнестрельным оружием. Он заклепал чем-то ваше ружье, я в этом уверена, и сделал это в ту минуту, когда вы рассматривали порох.
-- Благодарю вас, миссис Эверест, -- сказал старик, -- я тотчас же осмотрю ружье и приведу его в порядок. Но не бойтесь ничего, я жалею, что Тома нет со мной, но надеюсь, что мы избежим опасности и без него. Матросы мои уроженцы Индианы и преданы мне. Спокойной ночи, миссис Эверест!