Можно себѣ представить съ какимъ нетерпѣніемъ я ждалъ Верхоянска, чтобы тамъ узнать подробности о "Жаннеттѣ". Но Сибирь лежитъ внѣ всякихъ расписаній путей сообщенія и мало-мальски возможныхъ расчетовъ времени. Страна и люди воздвигали передъ нами безконечныя преграды, пока мы пробирались къ Верхоянску.
Мнѣ пришлось провести не одну жестокую зиму на крайнемъ сѣверѣ Америки, приходилось видѣть тамъ и таяніе снѣговъ, и ледоходъ, но все это -- ничто въ сравненіи съ тѣмъ, что наблюдаешь здѣсь. Кто хочетъ видѣть весеннюю революцію природы во всемъ ея величіи и значеніи, тотъ долженъ отправиться въ область одной изъ великихъ сибирскихъ рѣкъ, текущихъ на сѣверъ. Здѣсь онъ увидитъ громадныя части суши, покрытыя водой и плавучими льдинами. На много километровъ вокругъ не видно земли, только кое-гдѣ среди водяной пустыни выступаетъ лѣсъ. Путешественникъ долженъ быть готовъ проѣхать сотни метровъ на саняхъ по лужамъ. Приходится стоятъ на сидѣніи или судорожно цѣпляться за спинку саней, при чемъ сплошь и рядомъ экипажъ вдругъ опрокидывается и сѣдокъ погружается въ яму съ водой.
Большую часть пути можно вообще продѣлать только верхомъ и нужно сказать, что маленькія, грязныя лошаденки очень соотвѣтствуютъ стилю этихъ дорогъ!
Я скоро понялъ, какимъ счастьемъ для меня являлась возможность проѣхать до Верхоянска въ сопровожденіи бывшаго исправника. Якуты, занимающіе на почтовыхъ станціяхъ -- поварняхъ -- мѣста начальниковъ или почтмейстеровъ, не отличаются особенной толковостью и поворотливостью. Добиться у нихъ смѣны упряжки для слѣдующаго перегона не легко -- для этого нуженъ нѣкоторый опытъ въ обращеніи съ этими жалкими, по природѣ своей рабски-трусливыми людьми. Только руганью и угрозами можно отъ нихъ чего-нибудь добиться. Кто съ ними любезенъ, тотъ будетъ обманутъ и обойденъ; тотъ же, кто обращается съ ними грубо, высокомѣрно, презрительно, пользуется наибольшимъ уваженіемъ. Къ моему великому утѣшенію, мой спутникъ былъ такой мастеръ на ругань и проклятія, что рѣдко гдѣ на станціяхъ намъ приходилось испытывать затрудненія.
Во время этого путешествія по безконечной сибирской тайгѣ мы должны были отказаться отъ ночлеговъ. Мы ѣхали круглые сутки, и все разстояніе въ 1500 километровъ продѣлали въ восемнадцать дней. Только тотъ, кто ѣздитъ на собакахъ, останавливается на станціяхъ для ночлега, мы же ѣхали на лошадяхъ или на оленяхъ, причемъ предпочитали послѣднихъ -- они бѣгутъ быстрѣе и лучше слушаются ямщика, чѣмъ якутскія лошади, которыхъ никакой кнутъ не можетъ вывести изъ неторопливаго аллюра; но зато, если, на несчастье, сани опрокидываются -- лошади пускаются вскачь, какъ бѣшенныя, и тогда почти немыслимо ихъ остановить. Лошади здѣсь такъ же ненадежны, какъ и ихъ хозяева.
На пятый день послѣ отъѣзда изъ Средне-Колымска, мы подъѣхали къ водораздѣлу Колымы и Индигирки. Это былъ моментъ, полный торжественности. У самой дороги, на вершинѣ холма, возвышается большой деревянный крестъ, отмѣчающій границу Колымскаго и Верхоянскаго уѣздовъ. Мы должны были здѣсь остановиться на нѣсколько минутъ, такъ какъ мой спутникъ хотѣлъ помолиться передъ тѣмъ, какъ покинуть подчиненный ему уѣздъ.
Онъ сталъ, обернувшись къ востоку, у подножія креста и съ непокрытой головой, несмотря на бурю и снѣгъ, произносилъ молитвы, крестился, а мы всѣ смотрѣли на него въ почтительномъ молчаніи.
Лошади воспользовались короткой передышкой, чтобы откопать изъ-подъ снѣга мерзлую траву и обглодать ее. Крестъ былъ увѣшанъ разными маленькими тряпками, лентами и пучками лошадиныхъ волосъ. Въ многочисленныя щели стараго, разъѣденнаго непогодою дерева была натыкана масса мѣдныхъ монетъ. Все это были жертвоприношенія проѣзжающихъ. Эти даянія должны были побудить боговъ предотвратить несчастіе, подстерегавшее, можетъ быть, по ту сторону границы.
И мы всѣ внесли свою лепту въ эту своеобразную коллекцію. Мой спутникъ далъ листъ табаку, одна молодая дѣвушка -- ленту изъ темныхъ кудрей. Я взялъ изъ хвоста каждой лошади по нѣсколько волосъ, связалъ ихъ въ пучокъ и прикрѣпилъ къ кресту среди другихъ жертвъ старымъ якутскимъ и сибирскимъ идоламъ. Для меня это зрѣлище было интересно и оригинально. Старый крестъ съ развѣвающимися по вѣтру чудодѣйственными украшеніями изъ лентъ и лошадиныхъ хвостовъ; маленькая группа культурныхъ людей, закутанныхъ въ мѣха, среди толпы полудикихъ ямщиковъ; голодныя лошади, откапывающія изъ-подъ снѣга кормъ, подобно оленямъ; набожныя вознесенія молитвъ и языческіе обычаи;, противорѣчіе между искренней молитвой и суевѣрнымъ украшеніемъ христіанскаго креста символами языческаго богослуженія -- все это произвело на меня глубокое, неизгладимое впечатлѣніе.
Наконецъ мы прибыли въ Верхоянскъ! Здѣсь я получилъ первыя подробныя свѣдѣнія объ офицерахъ и командѣ "Жаннетты". Прошлой осенью въ дельту Лены добрались старшій инженеръ Мельвиль, лейтенантъ Данненгауэръ, профессоръ Ньюкомбъ и восемь матросовъ. Я передамъ вкратцѣ, что мнѣ сообщили объ участи пропавшаго корабля на основаніи разсказовъ спасшихся.
Почти два года "Жаннетта" была затерта подвижнымъ льдомъ и носилась по произволу вѣтра и льда по Полярному морю, отыскивая проходъ на югъ. Двѣнадцатаго іюня 1881 года она была раздавлена сильнымъ напоромъ льда и утромъ 13 іюня затонула на 77° сѣверной широты и 155° восточной долготы. Экипажъ спасся съ лодками, санями и запасами продовольствія. Людямъ пришлось съ невѣроятными усиліями пробираться по льду назадъ къ югу. До двѣнадцатаго сентября горсточка спасенныхъ оставалась вмѣстѣ. Въ этотъ день несчастные покинули самый западный изъ Ново-Сибирскихъ острововъ, достигнутыхъ ими послѣ страшныхъ мытарствъ и блужданій по льду, чтобы отправиться дальше, къ дельтѣ Лены. Придерживаясь принципа -- двигаться отрядами отдѣльно другъ отъ друга, Де Лонгъ размѣстилъ всѣхъ на трехъ лодкахъ. На первой находились кромѣ Де Лонга еще одинъ офицеръ, корреспондентъ газеты и одиннадцать человѣкъ команды. Командованіе надъ второй лодкой принялъ лейтенантъ Шиппъ; въ ней было шесть матросовъ и лоцманъ Дэнбаръ. Третьей лодкой управлялъ инженеръ Мельвиль, такъ какъ лейтенантъ Данненгауэръ, командовавшій этимъ отрядомъ, страдалъ снѣжной слѣпотой. На лодкѣ было 11 человѣкъ.
Сначала все шло благополучно. Но вечеромъ двѣнадцатаго сентября поднялась сильнѣйшая буря, разъѣдинившая лодки и отогнавшая ихъ далеко другъ отъ друга. До сихъ поръ радости и горести были общія; теперь экипажъ каждой лодки отвѣчалъ самъ за свою судьбу.
Счастье сопутствовало только Мельвилю и его отряду. Четырнадцатаго сентября они достигли восточной части дельты Лены, шестнадцатаго же сентября въѣхали въ рукавъ при устьи и водворились, измученные до смерти, въ покинутой хижинѣ. Большинство изъ нихъ были тяжело больны, съ отмороженными членами; одинъ матросъ сошелъ съ ума.
Нѣсколько дней спустя счастливая случайность столкнула эту кучку людей съ туземцами, которые имъ охотно помогли. Медленно, съ невѣроятными затрудненіями и лишеніями, двигались они вверхъ по Ленѣ. Только второго ноября Мельвиль, поспѣшившій впередъ за помощью, прибылъ въ Булунъ -- поселеніе на разстояніи 250 километровъ отъ дельты Лены.
Здѣсь въ Булунѣ Мельвиль встрѣтилъ двухъ матросовъ съ лодки Де Лонга, Ниндерманна и Нороса, въ состояніи полнаго истощенія. Оба, какъ наиболѣе бодрые, были высланы Де Лонгомъ 9 октября впередъ за помощью для остальныхъ, которымъ грозила голодная смерть.
Они разсказали Мельвилю о тѣхъ ужасахъ, которые пришлось испытать отряду ихъ лодки послѣ того, какъ 16 сентября они достигли одного изъ рукавовъ Лены. Ихъ разсказъ, ихъ слабый голосъ, прерывающійся рыданіями, такъ глубоко взволновали Мельвиля, что онъ немедленно отказался отъ своей дальнѣйшей поѣздки въ Иркутскъ.
Обезпечивъ, насколько это оказалось возможнымъ, пріютъ и пропитаніе обоимъ матросамъ, Мельвиль наскоро собралъ продовольствіе и отправился съ нѣсколькими туземцами и санями на собакахъ опять на сѣверъ, внизъ по Ленѣ, чтобы отыскать Де Лонга и его спутниковъ.
Оба матроса, какъ Ниндерманнъ, такъ и Норосъ, говорили, что 9 октября Де Лонгъ находился на сѣверномъ берегу одного изъ большихъ западныхъ рукавовъ Лены.
Энергичныя разслѣдованія западной дельты привели Мельвиля къ многочисленнымъ слѣдамъ отряда. Онъ нашелъ мѣста стоянокъ, разныя бумаги, но людей нигдѣ не могъ отыскать.
Къ его большому горю, наступившія зимнія бури скоро помѣшали дальнѣйшему его продвиженію. Запасы продовольствія изсякли, да и туземцы отказывались, по всевозможнымъ, намъ уже знакомымъ причинамъ, сопровождать его. 27 ноября онъ вернулся въ Булунъ и оттуда отправился съ тремя спасшимися товарищами въ Иркутскъ.
Все это, какъ мнѣ разсказали въ Верхоянскѣ, произошло послѣдней осенью.
За истекшую зиму Данненгауэръ и еще девять человѣкъ уѣхали въ Европу, Мельвиль же остался съ двумя наиболѣе сильными людьми экипажа. Уже въ послѣднихъ числахъ января хорошо снаряженная экспедиція подъ его руководствомъ отбыла на дельту Лены для новыхъ розысковъ Де Лонга и его несчастныхъ товарищей. Объ отрядѣ лейтенанта Шиппа до сихъ поръ не поступило никакихъ извѣстій. Несмотря на увѣренность въ гибели маленькаго, довольно неуклюжаго катера, въ которомъ Шиппъ и семь человѣкъ команды бурной ночью направились къ берегу, Мельвиль не хотѣлъ упустить ничего, что дало-бы возможность узнать достовѣрно о постигшей ихъ участи.
Русскія власти проявили живѣйшій интересъ къ дѣлу розыска пропавшихъ. Они шли охотно навстрѣчу всѣмъ желаніямъ Мельвиля въ смыслѣ снаряженія экспедиціи и доставки сопровождающихъ командъ. Кромѣ того, они призывали и туземцевъ къ новымъ развѣдкамъ. Надо было предположить, что эти планомѣрныя, дружныя усилія приведутъ къ осязательнымъ результатамъ, и въ Верхоянскѣ напряженно ждали извѣстій. Для меня лично стало ясно, что я не могу уѣхать, пока не узнаю подробностей о ходѣ розысковъ инженера Мельвиля. Мѣстность, гдѣ онъ находился, была, по увѣреніямъ свѣдущихъ людей, въ семидесяти дняхъ пути отъ Верхоянска. Не долго думая, я рѣшилъ сдѣлать еще и этотъ маленькій крюкъ, чтобы разузнать обо всемъ на мѣстѣ.