Я прочелъ слѣдующее:
Суббота 1 октября. 111-й день со дня гибели "Жаннетты". Перекличка всѣхъ людей, когда поваръ доложилъ, что чай готовъ. Въ 6 часовъ завтракали: полъ фунта оленины и чай. Послалъ Ниндерманна и Алексіа, чтобы изслѣдовали главный рукавъ рѣки, остальные пошли собирать дрова. Докторъ вынужденъ былъ сегодня опять отрѣзать бѣдному Эриксену нѣсколько пальцевъ на ногахъ. Если не наступитъ конецъ или мы не доберемся скоро до поселенія, ампутаціи придется продолжать, пока не отрѣжутъ обѣихъ ногъ. У него остался только одинъ палецъ, -- Погода ясная; легкіе сѣверо-восточные вѣтры.
Здѣсь я оставляю слѣдующее донесеніе:
Четырнадцать офицеровъ и команда сѣверо-американскаго полярнаго судна "Жаннетта" пришли къ этой хижинѣ въ среду 28 сентября 1881; вынуждены были остаться здѣсь до сегодняшняго дня, выжидая замерзанія рѣки. Перейдутъ теперь на западный берегъ, чтобы продолжать свой путь къ какому-нибудь поселенію на Ленѣ. Нашей провизіи хватитъ на два дня. До сихъ поръ намъ удавалось въ моменты крайней нужды находить дичь, такъ что этимъ мы не озабочены. Всѣ члены отряда здоровы, за исключеніемъ одного человѣка, Эриксена: ему пришлось ампутировать пальцы ногъ. Во многихъ хижинахъ на восточномъ берегу этой рѣки, вдоль которой мы шли съ сѣвера, я оставилъ еще другія донесенія.
Георгій В. Де Лонгъ
Лейтенантъ Флота Соединенныхъ Штатовъ.
Начальникъ экспедиціи.
Къ этому документу я присоединилъ списокъ членовъ нашей экспедиціи.
Въ 8 часовъ мы перешли рѣку и благополучно доставили нашего больного на берегъ. Три часа мы тащили его сани. Сдѣлали привалъ для обѣда -- полъ фунта мяса и чай. Пошли дальше въ часъ дня. Въ 8 часовъ вечера залѣзли подъ свои одѣяла.
Воскресенье, 2 октября. Мнѣ кажется, что мы всѣ хорошо спали до полуночи. Потомъ сдѣлалось такъ холодно и неуютно, что о снѣ не могло быть и рѣчи. Въ 4 часа мы всѣ были уже на ногахъ; начинало только свѣтать. Эриксенъ всю ночь бредилъ и этимъ разбудилъ и тѣхъ, кто еще не проснулся отъ холода.
Завтракъ въ 5 часовъ -- полъ фунта мяса и чай. Ясное, безоблачное утро. Въ 7 часовъ опять двинулись, слѣдуя вдоль замерзшей рѣки въ тѣхъ мѣстахъ гдѣ мы ее находили. Нашъ утренній переходъ я оцѣниваю не меньше, чѣмъ въ 10 километровъ.
Но гдѣ мы? Я полагаю, что мы добрались до устьевъ Лены. Въ нѣкоторомъ отдаленіи мы видѣли двѣ старыя хижины, но это было все. Онѣ стояли довольно далеко отъ нашей дороги и мы не могли ближе къ нимъ подойти, да и рано еще было, чтобы устраивать привалъ. Весь день мы шли по льду и предполагаемъ поэтому присутствіе воды. Рѣка такъ узка и извилиста, что, во всякомъ случаѣ не судоходна. Моя карта просто непримѣнима. Я долженъ продолжать, не взирая ни на что, нашъ путь на югъ и предоставить Господу Богу привести насъ къ жилью. Одно не подлежитъ сомнѣнію: мы здѣсь въ рукахъ Божіихъ и безсильны помочь себѣ сами.
Ясный, тихій, чудный день принесъ намъ благотворное солнце. Дорога по льду. Остановились на высокомъ, крутомъ берегу, чтобы провести холодную, неуютную ночь. Развели большой костеръ и устроили постель изъ бревенъ и плавучаго лѣса. Поставилъ караулъ съ двухчасовой смѣной, чтобы поддерживать огонь. Еще вчера былъ такой сильный вѣтеръ, что мы поставили навѣсы палатокъ вмѣсто ширмъ и сидѣли за ними, закутавшись въ одѣяла, дрожа отъ холода.
Понедѣльникъ, 3 октября. Было такъ ужасно холодно и жутко, что я далъ всѣмъ чаю. Затѣмъ мы съ трудомъ тащились до 5 часовъ пополудни. Съѣли наши послѣднія порціи мяса и пили опять чай. Наша провизія состоитъ теперь только изъ очень небольшого количества пеммикана и полуголодной собаки. Помоги намъ Господи!
Какъ долго придется намъ еще плутать, пока мы найдемъ кровъ или поселеніе, одинъ Богъ знаетъ. Съ Эриксеномъ дѣло идетъ, очевидно, къ концу. Онъ слабъ и какъ только закрываетъ глаза, начинаетъ громко говорить самъ съ собой по-датски, по-нѣмецки и по-англійски. Кто-же способенъ при этомъ спать!
По неизвѣстной причинѣ мои часы вчера остановились; они были у одного изъ караульныхъ. Я ихъ поставилъ сегодня, приблизительно опредѣливъ время. Къ счастью, сегодня идутъ Божьи часы -- солнце.
Нашъ дневной переходъ равнялся 8 километрамъ. На другомъ берегу рѣки мы замѣтили капканы для лисицъ; это заставило насъ переправиться туда и потерять немного времени. Тамъ же на снѣгу виднѣлись и человѣческіе слѣды; они вели на югъ. Мы двинулись по слѣдамъ пока они не приблизились къ берегу, очевидно продолжаясь на западномъ берегу рѣки. Здѣсь мы вынуждены были повернуть, такъ какъ рѣка была мѣстами открыта. и слѣды пропадали. Одна изъ многочисленныхъ мелей, которыми рѣка изобилуетъ, дала намъ возможность послѣ далекаго обхода, перейти на другой берегъ уже къ вечеру.
Вторникъ, 4 октября. Наша послѣдняя порція пеммикана была съѣдена и въ 2 часа мы храбро пошли впередъ.
Когда мы были еще на другомъ берегу, Алексіа показалось, что онъ видитъ хижину. Теперь, во время обѣденнаго отдыха, онъ и увѣрялъ, что видитъ еще одну. У меня было сильнѣйшее желаніе какъ можно скорѣй достичь этой хижины. По указанію Алексіа, она находилась на лѣвомъ берегу, а мы были на правомъ берегу рѣки.
Намъ пришлось пройти два, три километра по отмели, пока, повернувъ влѣво, мы могли вкось пересѣчь рѣку. . Смертельно усталые, мы опять остановились, и Алексіа влѣзъ на высокій берегъ, чтобы еще разъ выяснить положеніе хижины. Онъ вернулся съ донесеніемъ, что видитъ и вторую хижину, лежащую приблизительно въ двухъ километрахъ отъ берега. Та же, которую онъ замѣтилъ раньше, лежитъ приблизительно на такомъ-же разстояніи по направленію къ югу, у края крутого берега. Въ виду трудности саннаго транспорта для нашего больного, я остановился на хижинѣ, лежащей южнѣе, куда мы могли добраться въ одинъ или два часа. Ниндерманнъ тоже влѣзъ на холмъ и съ увѣренностью призналъ въ виднѣвшемся на горизонтѣ предметѣ хижину, но во второмъ случаѣ не былъ такъ увѣренъ. Однако, Алексіа оставался при своемъ, а такъ какъ я самъ вижу не вполнѣ хорошо, то, къ сожалѣнію, положился на его зрѣніе и отдалъ приказъ итти вдоль рѣки, на югъ.
Ниндерманнъ и Алексіа указывали путь. Мы прошли какихъ-нибудь 2 километра, какъ вдругъ ледъ подо мной провалился. Я погрузился по плечи въ воду. Не успѣлъ я выкарабкаться, какъ въ пятидесяти метрахъ позади провалился Герцъ, по самую шею, а за нимъ Коллинсъ -- до пояса. Едва мы вылѣзли изъ воды, какъ немедленно покрылись ледяной корой. Возникла опасность замерзнуть. Но мы, все-таки, ковыляли дальше, пока въ четыре часа не дошли до поворота рѣки, гдѣ должна была находится хижина.
Ниндерманнъ первый влѣзъ на высокій берегъ, за нимъ докторъ.
"Все вѣрно, идите наверхъ!" крикнулъ Ниндерманнъ. Но когда и мы добрались доверху, онъ вдругъ спросилъ съ сомнѣніемъ: "А можетъ быть, это все-таки не хижина?"
Къ моему величайшему ужасу, я увидѣлъ передъ собой только большой земляной холмъ! Судя по правильной формѣ и расположенію, онъ долженъ былъ, вѣроятно, служить указателемъ дороги. Увѣренность Ниндерманна въ существованіи хижины была такъ велика, что онъ все-таки сталъ искать входа. Онъ обошелъ холмъ кругомъ и, наконецъ, поднялся наверхъ, думая найти дыру въ крышѣ, но не нашелъ ничего. Это было и оставалось земляной насыпью. Съ тяжелымъ сердцемъ я далъ приказъ разбить лагерь въ пещерѣ у берега. Скоро мы сидѣли вокругъ пылающаго огня и сушили одежду, а рѣзкій, холодный вѣтеръ дулъ намъ въ спину,
На ужинъ намъ оставалась только собака. Я велѣлъ Иверсону заколоть ее. Части мяса, неудобныя для сохраненія, тутъ же сварили и всѣ ѣли съ жадностью это блюдо, кромѣ доктора и меня. Я далъ взвѣсить остатки мяса: мы получили въ общемъ около двѣнадцати кило. Животное было жирное и, вѣроятно, чистое, такъ какъ его кормили только пеммиканомъ.
Когда мы остановились для ночлега, Алексіа пошелъ съ ружьемъ еще дальше, въ надеждѣ найти дичь. Кромѣ того, ему хотѣлось посмотрѣть не является-ли вторая замѣченная имъ хижина тоже только плодомъ его фантазіи. Съ наступленіемъ темноты, онъ вернулся и увѣрялъ, что не ошибся: онъ былъ самъ въ той хижинѣ и нашелъ нѣсколько кусочковъ оленины и кости.
Одну минуту меня сильно искушало желаніе направиться туда, но Алексіа не ручался, что найдетъ хижину въ темнотѣ. А заблудись мы -- положеніе наше станетъ еще хуже. Мы постарались устроиться на ночь какъ можно лучше. Когда мы, трое промокшихъ, усѣлись у огня, густые клубы пара повалили отъ нашей одежды. Коллинсъ и Терцъ выпили немного спирта, я же не могъ проглотить ни одной капли. Не имѣя крова и защиты противъ лютой стужи и суроваго вѣтра, не видя возможности спасенія отъ нихъ, я представлялъ себѣ наше будущее мрачной, печальной ночью.
Эриксенъ скоро началъ бредить. Его безсвязныя рѣчи были жуткимъ аккомпаниментомъ окружающаго насъ несчастья и ужаса. Мы не могли согрѣться и казалось невозможнымъ, что мы когда-нибудь высохнемъ. Мнѣ представлялось, что всѣ мы въ полубезсознательномъ срстояніи и я сталъ опасаться, что многіе скончаются этой ночью.
Я не знаю точно, сколько было градусовъ мороза. Мой послѣдній термометръ сломался при одномъ изъ многочисленныхъ паденій на льду. Я думаю однако, что было больше 12 градусовъ. Мы сгрудились вокругъ огня и такъ провели безсонную ночь. Я бы навѣрное замерзъ, еслибы не Алексіа. Онъ закуталъ меня въ свою моржевую одежду и прижался ко мнѣ вплотную, чтобы тепломъ своего тѣла согрѣть меня. Отъ моего мокраго платья шелъ паръ, а меня потрясалъ лихорадочный ознобъ. Стоны и бредъ Эриксена непрерывно нарушали страшную тишину -- не приведи Богъ провести еще одну такую ужасную ночь!
Вторникъ, 4 октября. Какъ только начало свѣтать, мы поднялись, чтобы согрѣться движеніемъ. Поваръ долженъ былъ немедленно приготовить чай. Докторъ съ ужасомъ увидѣлъ, что Эриксенъ сбросилъ ночью перчатки и отморозилъ себѣ и руки! Не теряя ни минуты, нѣсколько человѣкъ принялись поперемѣнно растирать ему руки. Въ шесть часовъ утра кровообращеніе было настолько возстановлено, что мы могли рискнуть перевезти больного. Каждый наскоро проглотилъ свою кружку чаю и укрѣпилъ на себѣ ношу. Эриксенъ окончательно потерялъ сознаніе; мы должны были привязать его ремнями къ санямъ. Дулъ рѣзкій юго-восточный вѣтеръ и былъ лютый морозъ. Мы двинулись въ путь въ 6 часовъ, сдѣлали утомительный переходъ и отъ души благодарили Бога, когда черезъ два часа нашли кровъ въ хижинѣ, достаточно большой, чтобы вмѣстить насъ всѣхъ. Мы сейчасъ же развели огонь, около котораго въ первый разъ за послѣдніе пять дней основательно согрѣлись.
Докторъ изслѣдовалъ Эриксена и нашелъ, что его силы очень упали, пульсъ бился слабо. Нашъ вѣрный товарищъ лежалъ безъ сознанія и, очевидно, умиралъ. Докторъ опасался, что ему осталось всего нѣсколько часовъ жизни, и я предложилъ людямъ помолиться вмѣстѣ со мной "за болящаго".
Установивъ караулъ у огня, мы улеглись. Въ десять часовъ утра Алексіа ушелъ на охоту, но около полудня вернулся промокшій и безъ добычи: онъ провалился въ яму и попалъ въ воду.
Въ 6 часовъ дня мнѣ надо было позаботиться о томъ, чтобы дать поѣсть людямъ. Каждый получилъ по полуфунту собачьяго мяса безъ всякой приправы и чашку чаю. Этого должно было хватить на весь день.
Хотя въ желудкѣ бурчало, мы были безконечно благодарны судьбѣ, что нашли кровъ, защищающій насъ отъ свирѣпствующей бури.
Среда, 5 октября. Въ 7 часовъ поваръ началъ приготовлять чай изъ употребленныхъ уже вчера листьевъ. Этого намъ должно хватить до сегодняшняго вечера. Пока подоспѣетъ помощь, нашу ежедневную порцію будетъ составлять полфунта собачьяго мяса. Въ 9 часовъ Алексіа опять пошелъ на охоту. Я послалъ другихъ набрать сухихъ дровъ, чтобы выложить ими полъ нашей хижины. Замерзшая земля ночью подъ нами оттаиваетъ, пронизываетъ сыростью, вызываетъ простуду и мѣшаетъ спать. Буря продолжается.
На ногѣ Эриксена началась гангрена. Дѣло идетъ къ концу. Произвести еще ампутацію безполезно: онъ умеръ-бы во время операціи. Онъ только моментами приходитъ въ сознаніе. Въ 12 часовъ вернулся Алексіа; онъ не встрѣтилъ ни одного живого существа. Онъ перешелъ рѣку, но долженъ былъ вернуться, такъ какъ не былъ въ состояніи бороться съ ледянымъ вѣтромъ.
По моему мнѣнію, мы находимся на восточной сторонѣ острова Титари, километрахъ въ сорока отъ Кумакъ-Сурки, гдѣ карта указываетъ человѣческое поселеніе. Добраться туда -- наша послѣдняя надежда.
Хижина, въ которой мы находимся, совсѣмъ новая; это, очевидно, не астрономическая станція, нанесенная на карту. Изба даже не совсѣмъ готова -- не достаетъ двери. Можетъ быть это лѣтній охотничій домикъ, хотя многочисленныя лисьи западни указываютъ на то, что избушка посѣщается и въ другія времена года.
Какъ только буря утихнетъ, я пошлю впередъ Ниндерманна и Нороса въ Кумакъ-Сурку, за помощью. Въ 6 часовъ вечера каждый получилъ свои полфунта мяса и чашку уже дважды вскипяченнаго чаю. Затѣмъ мы легли спать.
Четвергъ, 6 октября. Получили по кружкѣ чаю, вскипяченнаго въ третій разъ, смѣшаннаго съ 10 граммами спирта. Всѣ очень слабы. Буря немного затихаетъ.
Въ 8 часовъ скончался нашъ товарищъ Эриксенъ. Я обратился съ нѣсколькими словами утѣшенія и ободренія къ остальнымъ.
Алексіа вернулся съ пустыми руками: метель слишкомъ густа! Что съ нами будетъ? У насъ есть не больше 6 кило собачьяго мяса, а предполагаемое ближайшее поселеніе находится въ 40 километрахъ отъ насъ.
Бѣдный Эриксенъ, мы не могли даже вырыть тебѣ могилы; земля такъ крѣпко замерзла, а у насъ нечѣмъ ее вскопать.
Мы зашили тѣло въ парусину и покрыли флагомъ. Я велѣлъ людямъ приготовиться. Каждый получилъ 10 граммъ спирта. Мы хотѣли попытаться выйти и похоронить его. Всѣ такъ слабы, что не знаю, доберемся-ли до цѣли.
Въ 12 часовъ я отслужилъ панихиду, затѣмъ мы снесли нашего товарища къ рѣкѣ. Прорубивъ дыру во льду и опустивъ въ нее тѣло, мы отдали ему послѣднюю честь троекратнымъ салютомъ изъ ружья. На его могилѣ мы установимъ доску, на которой будетъ вырѣзано:
"Въ память Г. Г. Эриксена; 6 октября 1881. Соед. Шт. Судно "Жаннетта".
Я подѣлилъ его одежду между товарищами. Иверсонъ взялъ его Библію и отрѣзалъ прядь его волосъ.
Пятница, 7 октября. Завтракъ состоитъ изъ послѣдняго полуфунта мяса и чаю. Нашъ послѣдній остаточекъ чая опущенъ, сегодня утромъ въ котелокъ, а мы-то должны пройти еще 40 километровъ! Я уповаю на Бога и думаю, что Онъ, охранявшій насъ до сихъ поръ, не дастъ намъ погибнуть голодной смертью!
Мы готовимся къ отходу. Одно изъ ружей не въ порядкѣ, поэтому мы его оставляемъ. Я оставляю въ хижинѣ слѣдующее письмо: .
"Ниже поименованные офицеры и команда съ погибшаго карабля Соединенныхъ Штатовъ "Жаннетта", покидаютъ сегодня утромъ эту хижину, чтобы приступить къ форсированному маршу въ Кумакъ-Сурку или другое поселеніе на Ленѣ. Мы пришли сюда во вторникъ 4 октября съ больнымъ товарищемъ, матросомъ Г. Г. Эриксеномъ. Онъ умеръ вчера утромъ и похороненъ днемъ въ рѣкѣ. Смерть наступила отъ гангрены и полнаго истощенія.
Всѣ остальные члены отряда здоровы, страдаютъ отъ страшнаго недостатка продовольствія. Сегодня утромъ мы уничтожили наши послѣдніе припасы."
Мы отправились въ 8 часовъ и за три часа прошли 5 километровъ. Наши силы истощились и дальше мы плелись, а не шли. Возлѣ большой кучи прибитыхъ приливомъ деревьевъ я велѣлъ остановиться для обѣда: 20 граммъ спирта и горшокъ чаю. Мы пошли дальше и скоро очутились у замерзшаго потока. При попыткѣ перейти его, четверо человѣкъ провалились.
Чтобы не отморозить членовъ, мы развели на западномъ берегу огонь, около котораго обсушились.
Тѣмъ временемъ я отправилъ Алексіа впередъ раздобыть чего-нибудь съѣстного. Я просилъ его не слишкомъ удаляться и вернуться поскорѣе. Сейчасъ 2 часа -- онъ еще не вернулся и его не видать.
Легкій юго-западный вѣтеръ, туманъ. Къ югу на горизонтѣ вырисовываются горы. Въ 5 часовъ пришелъ Алексіа съ одной куропаткой. Мы сейчасъ-же сварили супъ. Залѣзли подъ одѣяла, чтобы заснуть. Полнолуніе, звѣздное небо, не очень холодно. Алексіа видѣлъ цѣлую милю открытой рѣки, свободной отъ льда.
Суббота, 8 октября. Завтракъ: 20 граммъ спирта съ тремя десятыми литра горячей воды. Въ 11 часовъ подошли къ большой рѣкѣ. Пошли впередъ. Большіе снѣжные сугробы -- мы должны опять повернуть. Неудача, Снѣгъ. Вѣтеръ съ юго-юго-запада. Морозъ. Мало дровъ. 10 граммъ спирта.
Примѣчаніе доктора: Потребленіе спирта оказывается чрезвычайно цѣлесообразнымъ. Онъ заглушаетъ чувство остраго голода и ноющую боль въ желудкѣ. Благодаря потребляемому нами количеству, силы людей въ сравнительно хорошемъ состояніи.
Воскресенье, 9 октября. Служилъ церковную службу. Посылаю Ниндерманна и Нороса впередъ на поиски помощи. Они берутъ съ собой свои одѣяла, одно ружье, 40 патроновъ и 40 граммъ спирта. Должны итти по западному берегу рѣки, пока не найдутъ поселенія. Они ушли въ 7 часовъ, провожаемые нашими криками "ура".
Мы отправились въ 8 часовъ. Переходя черезъ рѣку, мы провалились въ воду; нашли топливо и развели огонь. Сушили одежду. Въ 10 часовъ опять въ путь. Ли заболѣлъ. На обѣдъ 20 граммъ алкоголя. Алексіа настрѣлялъ трехъ куропатокъ. Мы варимъ супъ. Идемъ по слѣдамъ Нороса и Ниндерманна. Ихъ самихъ уже давно не видно.
Въ 3 часа опять идемъ дальше. Высокій, крутой берегъ. Льдины на рѣкѣ быстро несутся на сѣверъ. Въ пять часовъ остановка. Много плавучаго лѣса, у котораго дѣлаемъ привалъ. Находимъ лодку. Ложимся головой въ лодку и спимъ. 10 граммъ спирту.
Понедѣльникъ, 10 октября, Посылаю Алексіа на поиски куропатокъ. Ужасный голодъ.. Мы ѣдимъ куски оленьяго мѣха. Легкій юго-восточный вѣтеръ. Воздухъ не очень холоденъ. При переходѣ черезъ ручей трое изъ насъ провалились. Развели огонь, обсушились. Тащились дальше до 11 часовъ. Полное изнеможеніе. Варимъ изъ чайныхъ листьевъ, оставшихся въ спиртной бутылкѣ, нѣчто въ родѣ чая.
Въ полдень -- опять дальше. Свѣжій вѣтеръ съ юго-юго-востока. Снѣжная метель. Очень трудно итти. Ли проситъ, чтобы мы его бросили; мы его не оставимъ. Идемъ по слѣдамъ Ниндерманна. Въ 3 часа остановка. Полное изнеможеніе. Залѣзаемъ въ береговую пещеру, собираемъ дрова и разводимъ огонь. Алексіа идетъ на поиски дичи. На ужинъ только по чайной ложкѣ глицерина. Всѣ слабы и обезсилѣли. Господи, помоги намъ!
Вторникъ, 11 октября. Буря со снѣгомъ. Мы не способны ни къ какому движенію. Дичи нѣтъ. Чайная ложка глицерина и горячая вода. По близости нѣтъ больше дровъ.
Среда, 12 октября. Послѣдняя чайная ложка глицерина и немного горячей воды. Въ полдень варимъ двѣ пригоршни вѣтокъ полярной ивы въ горшкѣ воды и пьемъ этотъ настой.
Всѣ постепенно слабѣютъ. Еле хватаетъ силъ принести дровъ. Юго-западная буря со снѣгомъ.
Четвергъ, 13 октября. Чай изъ листьевъ ивы. Сильные юго-западные вѣтры. Отъ Ниндерманна нѣтъ вѣстей. Мы въ Божьихъ рукахъ. Если Онъ не сжалится надъ нами, мы погибли.
Не можемъ двигаться противъ вѣтра; оставаться здѣсь -- значитъ умереть отъ голода...
Послѣ полудня прошли 2 километра, пересѣкли новую рѣку или рукавъ прежней. Когда мы перебрались на другой берегъ, то хватились Ли. Пошли къ пещерѣ на берегу, въ ней расположились. Послалъ назадъ за Ли. Онъ зарылся въ снѣгъ и ждалъ смерти. Всѣ вмѣстѣ произнесли молитву "Отче Нашъ" и "Вѣрую".
Послѣ "ужина" сильная буря. Ужасная ночь.
Пятница, 14 октября. Завтракъ: чай изъ ивы. Обѣдъ: чай изъ ивы. Южный вѣтеръ ослабѣваетъ.
Суббота, 15 октября, 125-ый день. Завтракъ: чай изъ ивы и два сапога. Рѣшаемъ двинуться при восходѣ солнца. Алексіа слабъ. Подошли къ пустой лодкѣ изъ-подъ зерна. Остановка и лагерь. Въ сумерки видѣли къ югу, на горизонтѣ. Дымъ.
Воскресенье, 16 октября, 126 день; Алексіа совсѣмъ ослабѣлъ; богослуженіе.
Понедѣльникъ, 17 октября, 127 день. Алексіа умираетъ. Докторъ окрестилъ его. Молились "за болящаго". День рожденія Коллинса; ему исполнилось 40 лѣтъ.
При восходѣ солнца Алексіа скончался: потеря силъ отъ голода. Накрыли его флагомъ, положили въ лодку.
Вторникъ, 18 октября, 128 день. Тихій, мягкій воздухъ. Снѣгъ. Днемъ похоронили Алексіа. Положили его на ледъ рѣки, накрыли его плитами льда.
Среда, 19 октября, 129 день. Разрѣзали палатку, сдѣлали обувь. Докторъ ушелъ впередъ искать новаго мѣста для стоянки. Въ сумерки перебрались туда.
Четвергъ, 20 октября, 130 день. Ясно, солнечно, но очень холодно. Каахъ совсѣмъ обезсилѣлъ.
Пятница, 21 октября, 131 день. Около полуночи докторъ и я нашли Кааха мертвымъ.
Суббота, 22 октября, 132 день. Слишкомъ слабы, чтобы вынести тѣла Ли и Кааха на ледъ. Докторъ, Коллинсъ и я снесли ихъ только до края холма. Потомъ мои глаза закрылись.
Воскресенье, 23 октября, 133 день. Всѣ еще больше ослабѣли. Передъ сумерками принесли еще немного дровъ. Я прочелъ отрывокъ воскресной службы. У всѣхъ очень болятъ ноги. Нѣтъ обуви.
Понедѣльникъ, 25 октября, 134 день. Ужасная ночь.
Вторникъ, 25 октября, 135 день. Безнадежно.
Среда, 26 октября, 136 день. Холодъ. Голодъ. Больны.
Четвергъ, 27 октября, 137 день. Иверсонъ слабъ.
Пятница, 28 октября, 138 день. Иверсонъ умеръ рано утромъ.
Суббота, 29 октября, 139 день. Сегодня ночью умеръ Дресслеръ.
Воскресенье, 30 октября, 140 день. Бойдъ и Герцъ скончались ночью. Коллинсъ умираетъ..."
На этомъ дневникъ обрывается.
Когда я прочелъ донесеніе, я хотѣлъ передать его содержаніе казаку -- и не могъ говорить. Въ первый разъ въ моей жизни я не могъ скрыть своихъ чувствъ передъ чужими людьми -- закрылъ лицо руками и заплакалъ.