Среднеколымскъ.
Среднеколымскъ, сѣверная Сибирь, 11-го марта, 1882 года.
Когда я пріѣхалъ въ воскресенье, 5-го марта, въ Среднеколымскъ, то на улицѣ встрѣтилъ меня какой-то очень важный, старый господинъ въ красивомъ мундирѣ; онъ привѣтствовалъ меня на французскомъ языкѣ и, отрекомендовавшись "мѣстнымъ полицейскимъ префектомъ", пригласилъ меня къ себѣ въ домъ. Для меня было рѣшительно верхомъ наслажденія, наконецъ, услышать извѣстный мнѣ христіанскій языкъ и не быть принужденнымъ разговаривать съ цивилизованными людьми на языкѣ дикарей. Въ домѣ этого чиновника я встрѣтилъ бывшаго до сей поры "исправникомъ" Верхоянскаго уѣзда, г. Кочеровскаго, который недавно лишь прибылъ въ Среднеколымскъ съ тѣмъ, чтобы занять здѣсь мѣсто г. Варова, моего любезнаго хозяина. Этотъ послѣдній намѣревался уже до моего пріѣзда отправиться черезъ нѣсколько дней въ Якутскъ и теперь самымъ любезнымъ образомъ предложилъ мнѣ совершить путешествіе вмѣстѣ съ нимъ. Конечно, обрадованный до крайности, я поспѣшилъ согласиться на его предложеніе, такъ какъ зналъ очень хорошо, что въ его обществѣ я буду ѣхать гораздо скорѣе, нежели одинъ, а теперь, послѣ столько даромъ потраченнаго времени, мнѣ было крайне важно подвигаться впередъ, по возможности, скорѣе. Что касается моихъ телеграммъ, то г. Варовъ предложилъ мнѣ отправить ихъ съ нарочнымъ въ Якутскъ: благодаря этому, онѣ могли бы быть на мѣстѣ пятью днями раньше, нежели, если бы ихъ везли обыкновеннымъ путемъ. Само собою разумѣется, что я и это любезное предложеніе принялъ съ глубочайшею признательностью и тотчасъ же принялся за работу, такъ какъ приходилось многое приготовить для курьера. Оказалось, что и здѣсь всѣ относились ко мнѣ съ самымъ дружескимъ и трогательнымъ участіемъ; казалось, право, что всякій считаетъ своимъ долгомъ сдѣлать все находящееся въ человѣческой власти для несчастныхъ моряковъ, мерзнущихъ теперь на негостепріимномъ берегу Ледовитаго океана.
Среднеколымскъ представляетъ собою небольшой русскій городъ съ пятьюстами жителей: русскихъ, якутовъ и нѣсколькихъ чукчей; всѣ дома здѣсь срублены изъ нетесанныхъ бревенъ и притомъ всегда въ одинъ этажъ; окна состоятъ почти безъ исключеній изъ толстыхъ, но прозрачныхъ ледяныхъ плитъ; конечно, найдутся и такія, гдѣ красуются стекла, но эти послѣднія до такой степени разбиты и испещрены склейками, что своей внѣшней стороной напоминаютъ росписныя окна какой нибудь готической церкви. Какъ и во всѣхъ маленькихъ русскихъ городахъ, и здѣсь церковь есть лучшее зданіе; построенная въ очень строгомъ восточномъ стилѣ, она возвышается къ небу своимъ тощимъ куполомъ, съ высокимъ, золотымъ крестомъ на самомъ верху. Возлѣ церкви и притомъ въ одной съ нею оградѣ высится небольшая, надстроенная надъ бревенчатымъ срубомъ, башня, воздвигнутая первыми насельниками Среднеколымска для защиты отъ нападеній дикихъ якутовъ и чукчей. Городъ выстроенъ очень неправильно и разползся на довольно значительное разстояніе, такъ что правительственныя постройки находятся верстахъ въ полутора отъ центра города; подъ правительственными постройками здѣсь разумѣютъ хлѣбные и зерновые амбары, гдѣ сохраняются также и мѣха, поступающіе въ уплату податей; все это огромные срубы, съ массивными, тяжелыми дверями и съ замками, величиною съ добрый, дорожный чемоданъ; само собою разумѣется, что и ключи къ этимъ замкамъ обладаютъ соотвѣтствующими размѣрами и вѣсомъ; если судить по этимъ ключамъ, то "хранитель государственныхъ ключей" въ Россіи,-- если только такой постъ существовалъ бы въ этой странѣ,-- долженъ бы былъ родиться атлетомъ и притомъ чуть не съ малолѣтства упражняться и подготовляться къ несенію своей поистинѣ "тяжелой" обязанности. Одно можно сказать: когда здѣсь дверь заперта, то она дѣйствительно и вполнѣ заперта; сомнѣваться въ этомъ рѣшительно немыслимо.
Во время моего пребыванія въ Среднеколымскѣ, я посѣтилъ разъ эти амбары и присутствовалъ при торжественной пріемкѣ всего заключающагося въ нихъ добра новымъ исправникомъ; впрочемъ, процедура эта была въ высшей степени неинтересна, да и погода была страшно холодна, такъ что я недолго оставался тамъ. Дѣлая толпа рабочихъ, да не такъ, какъ у насъ, съ засученными рукавами и въ блузахъ, а въ мѣховыхъ одеждахъ, бѣгали съ огромными тюками на плечахъ и бросали свой грузъ на одну изъ чашекъ огромныхъ вѣсовъ, самой простой и, какъ я полагалъ до той поры, давно уже вышедшей изъ употребленія конструкціи; пока на одной чашкѣ громоздились исполинскіе тюки мѣховъ и сшитые изъ коровьихъ шкуръ мѣшки съ зерномъ, на другую накладывали чуть не цѣлую гору желѣзныхъ гирь, пуда въ 2 1/2 вѣсомъ каждая. Особенной точности во взвѣшиваніи, повидимому, не требовалось; едва только грузы на обоихъ чашкахъ становились приблизительно равными, какъ взвѣшиваемое снимали и принимались считать гири. Если бы нашимъ городскимъ вѣсовщикамъ въ Нью-Іоркѣ привелось работать съ подобнымъ матеріаломъ, то, право, служба ихъ отнюдь не могла бы быть признана синекурой. Для взвѣшиванія болѣе мелкихъ предметовъ употребляли здѣсь другіе вѣсы, не менѣе странной конструкціи, называвшіеся "безмѣномъ"; до сихъ поръ, я всегда видѣлъ, что передвигается только лишь грузъ, а потому это постоянное передвиганіе самаго рычага представляло для меня новое и въ то же время до крайности курьёзное зрѣлище.
Не менѣе, впрочемъ, странное зрѣлище представлялъ собою и одинокій казакъ, ходившій съ ружьемъ на плечѣ взадъ и впередъ передъ огромными вѣсами; съ виду онъ самъ походилъ на плотноувязанный, но вооруженный тюкъ мѣховъ. У вѣсовъ стоялъ новый исправникъ, такъ закутанный въ шубы, что, кромѣ глазъ, у него ничего не было видно; да и ничего страннаго въ этомъ кутаньѣ не было, такъ какъ никогда еще я такъ сильно не мерзъ, какъ въ первые три дня моего пребыванія въ Среднеколымскѣ. Г. Варовъ сказалъ, что ему ни разу еще не приходилось испытывать подобнаго холода и что мѣстные жители считаютъ температуру всей нынѣшней зимы, т. е. января и февраля мѣсяцевъ, выходящею изъ общаго ряда. Къ сожалѣнію, ни въ одномъ изъ городовъ, лежащихъ на сѣверо-востокѣ отъ Якутска, нѣтъ термометра, а между тѣмъ здѣсь-то наблюденія надъ температурой и могли бы представить особенный интересъ. Я убѣжденъ, что 5, 6, 7 и 8 февраля новаго стиля во всей сѣверо-восточной Сибири термометръ показывалъ необычно низкую температуру; воздухъ былъ совершенно тихъ, небо безоблачно и, такимъ образомъ, всѣ условія для холодной погоды были на лицо; 9-го февраля, небо покрылось облаками и температура значительно повысилась; 10-го февраля, была сильная метель. Какъ повсюду, въ этой части Сибири, такъ и здѣсь дома состоятъ изъ трехъ комнатъ, которыя отапливаются не печью, а открытымъ очагомъ; этотъ послѣдній строится изъ толстыхъ жердей, которыя проходятъ черезъ крышу и образуютъ надъ домомъ низенькую трубу; для защиты отъ пламени вся постройка покрывается толстымъ слоемъ глины. Огромныя полѣнья, которыми здѣсь обыкновенно топятъ, прислоняются своимъ верхнимъ концомъ къ задней стѣнкѣ камина и, слѣдовательно, устанавливаются въ немъ стоймя. Страна обладаетъ почти неисчерпаемымъ богатствомъ лѣса, дающаго не только превосходное топливо, но и отличный во всѣхъ отношеніяхъ строительный матеріалъ; лѣсъ этотъ легко пилится и колется и даетъ свѣтлое, большое пламя и массу тлѣющихъ угольевъ. Такъ какъ каминъ представляетъ собою единственный очагъ въ домѣ, то въ немъ же варится и пища для всѣхъ обитателей дома -- работа, выполняемая здѣсь съ одинаковымъ искусствомъ какъ мужчинами, такъ и женщинами; само собою разумѣется, что въ силу необходимости здѣшнія кулинарныя произведенія ограничиваются очень немногими блюдами, такъ какъ всѣ здѣсь, большею частью, питаются рыбой, хлѣбомъ и чаемъ.
Всѣ озера и рѣки страны содержатъ въ изобиліи превосходную рыбу, и бѣднѣйшая часть населенія только ею и питается. Мои наблюденія надъ здѣшнимъ населеніемъ привели меня, однако, къ тому заключенію, что или вообще рыбная, исключительно, пища, или же, преимущественно, потребляемый здѣсь родъ рыбы особенно неблагопріятны для увеличенія вѣса и развитія мозга; тѣмъ не менѣе, на основаніи многократнаго опыта, я могу завѣрить, что восточно-сибирская рыба обладаетъ превосходнымъ вкусомъ, особенно, если ее подаютъ сырою или замороженною. Приготовленіе ея въ этомъ случаѣ необыкновенно просто. Когда кожа съ рыбы снята, то ее рѣжутъ длинными, узенькими полосами и затѣмъ, смотря по средствамъ человѣка, ѣдятъ съ солью или безъ соли. Русскіе называютъ это необыкновенно вкусное блюдо "струганиною", а якуты -- "тангъ-балыкъ". Кромѣ этого довольно примитивнаго вида, фигурируетъ рыба и въ нѣкоторыхъ иныхъ блюдахъ за столомъ здѣшнихъ жителей: ее варятъ, жарятъ и пекутъ и въ особенности охотно запекаютъ въ пироги-рыбники. Могій вмѣстити, вслѣдъ за неизбѣжной рыбой, ѣстъ также и оленину, или же, если онъ достаточно богатъ для такой роскоши, то и цѣнимую здѣсь чрезвычайно говядину; почему эту послѣднюю предпочитаютъ въ этихъ мѣстахъ оленинѣ, такъ и осталось непонятнымъ для меня, такъ какъ оленина гораздо мягче и нѣжнѣе и обладаетъ къ тому же еще какимъ-то особенно пріятнымъ вкусомъ, происходящимъ, вѣроятно, отъ ароматическаго мха, составляющаго главную пищу животнаго. По цѣнѣ оленина тоже довольно дешева для того, чтобы удовлетворить самаго бережливаго отца семейства: прекрасное, молодое животное стоитъ въ Нижнеколымскѣ только 3 рубля, а въ Среднеколымскѣ -- 5 рублей; къ тому же оленина всегда превосходна, тогда какъ въ говядинѣ волокна очень грубы и самое мясо жестко. Въ обоихъ посѣщенныхъ мною до сихъ поръ городахъ, говядина гораздо дороже оленины, въ Верхоянскѣ цѣна одинакова, а въ Якутскѣ оленина стоитъ уже гораздо дороже и ниже по цѣнѣ только сравнительно съ кониною, роскошью, которую могутъ себѣ дозволить только лишь самые богатые люди и которая, кажется, въ особенности цѣнится якутами; впрочемъ, всякій, кому вздумается, можетъ получить конину въ любой гостиницѣ Якутска. Завтракъ состоитъ здѣсь обыкновенно изъ хлѣба и чая, къ которому подается также замороженная и сушеная рыба; позднѣе подается обѣдъ, состоящій изъ мяса, супа и чая и, наконецъ, ѣдятъ еще вечеромъ, за ужиномъ, когда подаютъ мясо или рыбу и чай.
Представить себѣ невозможно, что бы стали здѣсь люди дѣлать безъ чая! Это обще-употребительный напитокъ, который за каждою ѣдою пьютъ, то съ молокомъ, то съ сахаромъ, въ количествѣ никакъ не менѣе 4, а иногда и до 20 чашекъ; такъ какъ сахаръ здѣсь очень дорогъ, то съ нимъ обходятся чрезвычайно бережливо; его никогда не кладутъ въ чашку, а передъ каждою ѣдою выдаютъ по кусочку каждому изъ присутствующихъ, и съ этимъ-то кусочкомъ онъ долженъ выпить сколько угодно ему будетъ чашекъ, причемъ онъ откусываетъ самыя миніатюрныя крупинки драгоцѣннаго угощенія. На подносѣ, на которомъ подается обыкновенно чай, должны, съ силу разъ заведеннаго въ этой части Сибири обычая, стоять двѣ мелкія тарелки, на одной изъ которыхъ лежатъ драгоцѣнные кусочки сахара, а на другой кусочки же замороженныхъ сливокъ или молока. Сначала все это казалось мнѣ чрезвычайно страннымъ, но скоро я привыкъ и къ этому мѣстному обычаю, какъ и ко многимъ другимъ и, между прочимъ, къ обычаю упаковывать мой путевой провіантъ въ нѣсколько маленькихъ мѣшечковъ, такъ что я всегда возилъ съ собою мѣшечекъ съ чаемъ, другой -- съ сахаромъ, третій -- съ молокомъ и т. д.
Съ той минуты, какъ я покинулъ сѣверный берегъ Сибири, чтобы проникнуть по Колымѣ внутрь страны, мѣстность, по которой пролегалъ мой путь, приняла совершенно иной видъ. Уже на второй день ѣзды по рѣкѣ я замѣтилъ, приблизившись къ берегу, сначала болѣе высокую траву, нежели та, которую мнѣ до той поры приходилось видѣть, затѣмъ показался кустарникъ, перешедшій скоро въ ползучій лѣсокъ, и, наконецъ, предстали предомною два большія, одиноко стоящія другъ возлѣ друга, дерева. Проѣхавъ еще нѣсколько верстъ, я увидѣлъ, что деревья по берегамъ стали попадаться все чаще и чаще, а домъ Банкера, до котораго мы доѣхали въ тотъ же вечеръ, былъ уже окруженъ настоящимъ лѣсомъ, гдѣ деревья достигали высоты 30 и 40 футовъ. Никогда бы прежде я не повѣрилъ, чтобы втеченіе одного только дня пути мѣстность могла до такой степени измѣниться, или, вѣрнѣе, чтобы до такой степени могли измѣниться климатическія условія. Еще не доѣзжая до дома Банкера, мы остановились у одной избы напиться чаю; такъ какъ это былъ первый обитаемый домъ, встрѣченный мною на пути, то понятно, съ какимъ любопытствомъ я смотрѣлъ на него. Въ домѣ была всего лишь одна комната, въ углу которой помѣщался каминъ; яркій огонь горѣлъ въ немъ и скоро, благодаря ему, мой отмороженный носъ покраснѣлъ отъ жару. Кипящій чайникъ стоялъ на угольяхъ, а при входѣ нашемъ въ горницу встала съ своего мѣста хозяйка дома, у которой широкое, ничѣмъ не опоясанное платье ниспадало съ плечъ до половины ея высокихъ кожаныхъ сапоговъ, и подошла къ тушамъ двухъ только что убитыхъ оленей, прислоненныхъ къ стѣнѣ и еще не ободранныхъ, чтобы отрѣзать намъ нѣсколько кусковъ мяса. Она положила затѣмъ эти куски въ котелокъ, стоявшій на тлѣющихъ угольяхъ, нарѣзала струганины и подала намъ все это вмѣстѣ съ чашкою сушеной рыбы и клюквеннаго варенья; взаключеніе, здѣсь поданъ былъ горячій чай, превосходныя качества котораго, какъ оживляющаго и согрѣвающаго напитка, послѣ долгой ѣзды по холоду, я не разъ имѣлъ случай оцѣнить во время моихъ долгихъ странствованій. Мы находились еще у нашихъ гостепріимныхъ русскихъ хозяевъ, когда передъ домомъ остановились трое чукотскихъ саней, и новые гости были приняты съ тѣмъ же радушіемъ и хлѣбосольствомъ, какія были оказаны намъ. Это частое угощеніе такого значительнаго числа гостей, изъ которыхъ ни одинъ не проѣдетъ мимо, не завернувъ подъ гостепріимную кровлю придорожнаго жителя, и изъ которыхъ всякій преспокойно уѣзжаетъ, не заплативъ ни одного гроша, должно дѣйствительно лежать тяжелымъ бременемъ на обитателяхъ выстроенныхъ на здѣшнихъ проѣзжихъ дорогахъ домовъ. По исконному русскому благочестивому обычаю, всѣ гости, не исключая и чукчей, крестились при входѣ и выходѣ, а также и передъ ѣдою, и послѣ нея; въ домѣ Банкера всѣ члены семейства молились передъ образомъ, висѣвшимъ въ одномъ изъ угловъ горницы; даже самъ Банкеръ исполнялъ этотъ благочестивый обычай, но все это, какъ мнѣ казалось, не достаточно еще часто, чтобы искупить всѣ грѣхи, совершенные имъ по дорогѣ въ чукотскихъ юртахъ. Онъ такъ хорошо говорилъ почукотски, что я его не безъ основанія считалъ за метиса, даже среди чукчей онъ считался великимъ шаманомъ и кудесникомъ, хотя и носилъ на шеѣ чукотскіе амулеты въ защиту отъ болѣзней; по части его умѣнья обращаться съ шаманскимъ барабаномъ врядъ ли кто могъ съ нимъ поспорить, но, пріѣхавъ домой, онъ отложилъ въ сторону всѣ свои языческіе обычаи и искусства и выказалъ себя такимъ же благочестивымъ христіаниномъ, какъ и всѣ остальные члены его семейства.
Втеченіе всего моего пребыванія въ Среднеколымскѣ, точно также, "акъ и въ Нижнеколымскѣ, меня постоянно приглашали къ себѣ въ гости разные любезные обыватели этихъ городовъ; при всѣхъ этихъ сборищахъ, казалось, что хозяинъ поставилъ себѣ правиломъ заставлять меня выпивать каждыя пять минутъ, по рюмкѣ водки. Сначала я воображалъ, что мнѣ необходимо подчиняться этому мѣстному обычаю, и потому пилъ все то, что мнѣ подносили, и держался, на сколько было возможно, прямо на ногахъ. Только впослѣдствіи уже узналъ я, что не слѣдуетъ опоражнивать тотчасъ же рюмку, и что достаточно только пригубить ее для того, чтобы облегчить желудку перевариваніе большаго количества тяжелой пищи; такъ я и поступалъ съ той поры. По настоящему, русскій обычай требуетъ: "рюмку водки передъ обѣдомъ, по рюмкѣ передъ каждымъ блюдомъ, по рюмкѣ за обѣдомъ, по рюмкѣ послѣ каждаго блюда, да рюмку послѣ обѣда" -- только и всего.