1.
Богатая усадьба близ реки Десны, под Новгородом Северским, где стоят войска Димитрия, готовясь к бою. Ранняя зима. Лежит снег еще не глубокий. Шатер Димитрия (главная ставка) находится ближе к войскам, на другом берегу, но он проводит с приближенными ночь в усадьбе.
Внизу с крыльца -- громадные сени, в глубине которых широкая мраморная лестница. Посередине большой стол. На нем карта. Димитрий стоит, склонившись над нею. Около него его приближенные: русские бояре, к нему перешедшие, поляки, все одеты по военному. У дверей стража, солдаты, Мисаил в военном кафтане, с кожаным поясом на пузе, с пистолями и кинжалом.
Димитрий: Так решено: завтра на заре бой. Чтобы все были вовремя на своих местах... Сказывали, взят пленный. Ввести его ко мне.
Вводят русского пленника. Димитрий: Ты кто?
Пленник: Московский дворянин Рожнов.
Димитрий: Не совестно тебе, Рожнов, против меня, законного государя, руку подымать?
Рожнов: Да не слишком нынче смеют о тебе говорить. Кому язык отрежут, а кому и голову. Что ни день, казни, тюрьмы битком набиты.
Картина переходит в картину без слов. Видна Москва. Большая торговая площадь внутри Китай-города. Множество виселиц. Среди них несколько срубов с плахами. Немного подале, на перекладине между столбов, висит огромный железный котел. С другой стороны срубов торчит одинокий столб с приделанными к нему цепями. Вокруг столба работники наваливают костер. Между виселицами -- всякие другие орудия неизвестного назначения.
Улицы опустели, лавки закрылись, народ попрятался. Мертвая тишина. Ни звука, лишь говор распоряжающихся работами, да немолчный стук плотничьих топоров. Ночь, затихли и эти звуки. Месяц, поднявшись из-за зубчатых стен Кремля, освещает безлюдную площадь, всю взъерошенную кольями и виселицами. Ни огонька в домах, ставни закрыты. Лишь кое-где теплятся лампады у наружных образов церквей.
Спят люди. Нет, молятся, ожидая рассвета. Рассвет. Карканье ворон и галок, стаями слетаются они на кровь, кружатся над площадью, черными рядами унизывают церковные кресты, князьки, гребни домов и виселицы. Отдаленный звон бубен и тулумбанов. Это начало, с рассветом, казней (но их не видно)...
Все это снова переходит в прежнюю картину.
Пленник: Лазутчики так и вьются повсюду, чуть что -- донос. Лучше уж молчать.
Димитрий: Завидна жизнь Борисовых людей. У меня того не будет. Свобода будет в моих владениях. (К Рожнову). А войско что? Много ли его?
Пленник: Да наберется тысяч пятьдесят.
(Димитрий делает знак, чтоб увели пленника. Его уводят.)
Пан Вишневецкий (Димитрию и боярину Шеину): А нашего-то будет всего пятнадцать тысяч.
Димитрий не отвечает.
Боярин Шеин (Вишневецкому): Ошибся ты, нашего и пятнадцати нету.
Вишневецкий: Плохо дело.
Димитрий: Что? Уж не мните ли вы, что в том моя забота?
Шеин: Нет, государь. Что до меня, -- я знаю, мы сильны, и знаю, чем сильны: не войском, не польскою помогой, а мнением, -- да, мнением народным. В имени твоем сила твоя.
Димитрий (встает): Ты хорошо сказал, боярин. Ну, друзья, чуть свет на завтра бой. Будьте готовы.
Мисаил в углу охает: Ишь, расхрабрился. На эдакую-то силищу прет, и горя ему мало. Ну, да ладно, побьемся, посмотрим, чья возьмет.
В эту минуту входит один из стражников, быстро идет прямо к Димитрию.
Стражник: Государь, от литовской стороны гонец к тебе.
Димитрий: Гонец, а от кого?
Стражник: Да не признается. К самому, мол, царевичу, и дело неотложное.
Димитрий: Проводить ко мне наверх. Я сейчас туда буду.
2.
Большая богато убранная комната. У стены большой диван с наброшенным меховым одеялом. На полу несколько медвежьих шкур. Одна у небольшого мраморного камина, где трещат наваленные толстые поленья. На столе, что близ узкого подъемного окна, горит золотой трехсвечник. Стражник вводит стройного маленького гусара и оставляет его одного. Гусар подходит к камину, протягивает руки к огню.
Входит Димитрий, запирает дверь и останавливается у порога. Гусар оборачивается. Несколько минут они молча смотрят друг на друга.
Гусар: Димитрий, это я. (Снимает шубу и остается в темном мужском платье).
Димитрий бросается вперед, но внезапно останавливается на середине комнаты.
Димитрий: Безумная. Что ты затеяла? Что хочешь от меня?
Марина: Только быть с тобой. Опасности с тобой разделять. И если ты погибнешь -- умереть с тобою.
Димитрий: Скажи, пожалуй. Как заговорила. Да ладно, я речам полячки хитрой веры не даю. Явилась как сюда?
Марина: Я -- здесь, довольно было б этого для веры. Прознав, где ты, я отчий дом покинула тайком.
Димитрий: Смела, хоть женщина. Да в толк я не возьму, почто старалась? Отряжу сейчас людей надежных, они домой тебя доставят.
Марина: Тому не быть. (Делает шаг к нему). Димитрий, не для того летела я к тебе...
Димитрий: Ко мне? К царевичу престола? Опять ты за свое -- аль память коротка? Нет, панночка, мне нынче недосуг. И песенки твои не время слушать.
Марина (подбегает к нему и хватает его за руки): Не правду говоришь, лукавишь. Я по веленью сердца шла, опасности презрев. Взгляни мне в очи... я тебя люблю. Тебя, а кто ты -- что мне нужды.
Димитрий: Марина... Нет, я обольщеньям обмана боле не поддамся. Над сердцем взял я силу не напрасно...
Марина (смотрит ему в лицо, все ближе): Да, ты силен, ты горд. А сильным Бор владеет. Ты победил надменную Марину.
Димитрий: Нет, оставь меня, уйди.
Марина: В твоей навеки власти. Я от любви не отрекусь...
Склоняется к нему и начинает петь песню, которую пела у фонтана. В конце концов Димитрий ее обнимает. Объятия сжимаются теснее.
Экран медленно темнеет.