18 Sept <19>22
91 rue de Tours,
Ambroise (1 et L)
Дорогой Павел Николаевич.
Наша переписка забрела в такие сложности и экивоки, что меня берет желание поставить громадные, круглые точки над "i"
Вы хотите сказать, что мои "вопросы" провокационны и вредят конспиративному делу Е.Д.Кусковой. Но конспираторы не выступают публично, не говорят с эстрады о своем деле даже самым эзоповским языком. А если говорят,, то должны рисковать, что недоуменные вопросы им будут предложены, мной или другими, с наивностью или без оной. Мне уж приходило в голову, что выступления Е.Д., с их спутанностью и недоговоренностью, могут иметь вид полу-конспиративный, а это самое неосторожное. (Знаю из последнего письма "оттуда", что с ними как-то связывают гомерические преследования интеллигенции.) Очень соблазнительна параллель с царским режимом в смысле эзоповского языка для журналистов и т.п., но боюсь, что нам практичнее от этой параллели иногда отказываться.
Далее. Верю, но психологически изумляюсь, что Е.Д. могла забыть свои собственные речи у Гласберга и повторительные в автомобиле. Я -- не могла их забыть уже потому, что тотчас же записала, а потом мы не раз вспоминали их со многими из присутствовавших15. Или мы их поняли как-нибудь навыворот? Однако я и До сих пор не догадываюсь, в чем был наш общий выворот, и что следует под вот этими словами иное разуметь. Я их привела не для "изобличения" какого-нибудь; лишь для оттененья своей позиции; да и не понимаю, что тут могло быть за "изобличение", и что нужды Е.Д. утверждать, что она тогда ничего подобного не говорила, если она теперь говорит приблизительно то же?
Еще далее (это все -- исключительно ответ на ваше письмо). Непоследовательные марксисты, -- у меня есть эта оговорка, -- могли, конечно, "желать" политического переворота, даже, на скользком уклоне, могли дойти до мечтаний, при этом "удобном случае" (революции) попытаться насильственно насадить социализм, "устроить" его, приказать ему быть. Для приказывания нужна власть, но даже и эти, соскользнувшие со своей линии "мечтатели", на революцию работать не стали бы, и захватить власть не плохо лежащую -- не могли бы. Так и было: приехали на готовенькую (революцию). Подобрали -- власть, валявшуюся на улице. А затем стали издавать приказы: "сотворить новый мир" и "разрушить старый". Первая серия, естественно, провалилась к черту; вторая пошла более успешно, найдя подходящих исполнителей -- народ, только что сорвавшийся с самодержавной цепи. Ну вот и все. Если эти, еретики марксизма, таковы -- как же не сказать о честных, разумных, последовательных (и "цузамменбрухнеров"16 включая), что они непременно не революционны?
В таком виде, сейчас, вопрос о "революционности" кажется схоластикой. Я его не развивала в заметке. Но при оценке положений Е.Д. Кусковой он играет большую вспомогательную роль. То или иное отношение к революции, как таковой, определяет многое.
Себя -- напрасно вы обвиняете в пристрастим к сильным словам и большим делам, "когда на очереди малыя". Ценю вашу любезность, но понимаю и сознаюсь, что одна я во всем этом повинна, как и в "благородной позиции непримиримости". Но куда же мне деваться, если другого места я не вижу а природе вещей? Пусть мне укажет его Екатерина Дмитриевна, мне и таким же, как я, поклонникам логики и здравого смысла, -- да мы скорее вас бросимся в ее объятия! Легальная оппозиция? Полноте. Большевики недаром над самим сочетанием слов в бороды смеются, знают, что беззаконники, и ничто легальное с ними сосуществовать не может. И небольшевики в России тоже это знают. Как бы ни был "узок их кругозор", своих-то большевиков они знают, этого у них не отнимешь.
Грубо говоря -- стоило бы подумать, не сменить ли бесплодно-благородную и непримиримую позицию на менее благородную, менее непримиримую, но более плодородную? Однако такого выбора нет. Примиримая и неблагородная равно бесплодны. Какая же выгода, -- говоря современным языком?
Противоречия Е.Д.К., на которые вы указываете в вашем "ответе", формального свойства. Они выкупаются ее волевым темпераментом. Несогласий между вами я не вижу, да, в сущности, и та область, которой вы главным образом касаетесь (фатализм или не фатализм, чьи дети большевики, самодержавия или интеллигенции и т.д.) так уже определена, что в ней мы, при небольшом внимательном усилии, все можем согласиться. А я, например, не только в вопросах, вроде происхождения б<ольшевико>в, -- я согласна со всеми вашими теперешними основными положениями, отнюдь не с "Рулевыми" -- с вашими! и даже, если можно так выразиться, согласна прежде вас. (Во время оно это "согласие" отделяло меня от "Речи"15 и от ее присных вплоть до Философова.) И однако -- я не вашего с Кусковой "прихода". Потому что центр тяжести и не в формальных мелочах, и не в "основных, программных, положениях" -- он, как вы скажете, -- в единстве тактики, или, как мы скажем, -- в единении воль. Оно превалирует по праву, ибо оно, помимо прочего, органично; и оно определяет "приход".
Что бы я вам ни писала, -- и будь я семи пядей во лбу при этом, -- уверься вы бессомненно, что я республиканка и все прочее (что я и есть), ничего бы это ни изменило. Я бы так же была не с вами и не с Кусковой, как сейчас. Общность воль важнее даже общего понимания "народных интересов".
Исследовать, откуда проистекает соединение воль вашей и Е.Д.Кусковой, можно, конечно, но бесплодно и потому неинтересно. Констатирую факт, против него не думаю, чтобы вы стали возражать.
И кончаю это письмо, безмерно затянувшееся. Я его не имела времени написать сразу, поэтому вышло длинно.
Вы совсем не "обязаны" мне отвечать, Павел Николаевич. Это сознание решительно стесняло бы меня. Я сама пишу вам только пока мне это интересно. Хоть вне большевиков будем свободны.
Желаю вам много приятных надежд.
З.Гиппиус
P.S. С моей заметкой о Ремизове вышла предосадная история.