[1895 г.]
Мы приехали поздно. Мне как-то нездоровится. Погода скверная. Однако надо идти. У меня масса разных мыслей, но ни одной нехорошей. Если бы я была здорова, я написала бы вам неслыханное письмо, но теперь все хорошие слова стоят в душе и нет силы их сказать -- ибо для этого ведь нужна немалая сила. Вчера мама заметила ваше дурное настроение и сегодня бранила меня, уверяя, что я, наверно, вас расстраиваю. Я отрицала и даже сказала, что вы вообще неровны и капризны. Зачем показывать другим ваши настроения? По-моему -- всегда надо быть непроницаемым. Мне страшно писать вам, так я привыкла жить вместе с вами. Неужели, скажите, вам не кажется неестественным, что вы теперь сидите в редакции, а не под красной пелериной, как вчера вечером? Красная пелерина -- символ. Даю вам слово, что я спокойна только тогда, когда вы в ней, под ней -- в прямом или переносном смысле. Теперь меня уж кусает и колет мысль, что вы не так спешите под нее, как я хочу. Вам душно? Ведь это же ничего, что душно, правда, ничего? Это еще лучше. Придите в восемь, можете ли вы совершить экскурсию с Ciy? Завтра воскресенье. Редакция ваша кончилась. М.б. мы встретимся на Невском. Вот что нужно (для удобства выставляю цены):
Pâte Roger Galle -- 85 к.
Poudre rose Zentherie -- 2-50.
Ondine -- 1-25.
Ecoli tutto. Можете прибавить Vera-violette {Перечислены названия парфюмерно-косметических товаров фирмы Роже Галле и др.}, но не обязательно. То, что вам необходимо -- я не забуду. Нет, нет, все ваши настроения должны быть дивными, так сильно я вас люблю.