Въ понедѣльникъ, вернувшись домой съ работы, Сидней помылся, переодѣлся и, н а скоро пообѣдавъ, собирался уходить изъ дому, какъ вдругъ въ дверь постучались.
-- Вы м-ръ Керквудъ?-- спросилъ вѣжливо вошедшій.-- Я -- Снаудонъ. Мнѣ бы хотѣлось съ вами поговорить... если у васъ есть время.
Сидней тотчасъ же, по внѣшности сѣдовласаго старика въ странной курткѣ, успѣлъ заключить, что онъ и есть тотъ самый таинственный незнакомецъ, котораго ему описала Дженни со словъ продавца въ трактирѣ. Онъ съ удовольствіемъ пригласилъ старика войти и садиться. Оглядѣвшись, Снаудонъ замѣтилъ, что комната молодого человѣка имѣла нѣсколько иной отпечатокъ, нежели обычная обстановка юноши-подмастерья, главнымъ образомъ, благодаря стѣнамъ, на которыхъ виднѣлись всюду, куда ни падалъ свѣтъ, гравюры и недорогія хромолитографіи съ изящныхъ оригиналовъ; рѣзьба на деревѣ, работы Гэнсборо или Констэбля, ясно говорила о художественномъ пониманіи Сиднея.
Усѣвшись, гость, повидимому, не сразу почувствовалъ себя спокойно; онъ раза два молча взглянулъ на молодого человѣка прежде, чѣмъ съ нимъ заговорить.
-- М-ръ Керквудъ, вы хорошо знакомы съ моимъ сыномъ, Джозефомъ Снаудономъ?
-- Нѣтъ, и не былъ никогда знакомъ. Я только знаю, гдѣ онъ жилъ,-- по близости отсюда.
-- Вы вѣрно удивляетесь, что могло меня привести сюда?-- продолжалъ гость.-- Я о васъ слышалъ въ той семьѣ, гдѣ живетъ теперь моя внучка, Дженни,-- въ Кларкенуэлѣ.
-- А, вы, значитъ, ее нашли!-- радостно воскликнулъ Сидней.-- Я васъ дня три ужъ какъ ищу по улицамъ, и не могу найти.
-- Какъ? Вы -- меня?
-- Ну, да,-- и Сидней передалъ все, что узналъ отъ Дженни.
-- Бѣдная дѣвочка! Она очень больна и... Я къ вамъ съ просьбой: провѣдайте ее, она все васъ зоветъ. Можетъ быть, она васъ узнаетъ, и ей это будетъ большой отрадой.
Сидней колебался, не зная, что собственно ему надо сказать. Его будничный житейскій опытъ научилъ его, что даже въ мелочахъ слѣдуетъ опасаться сплетенъ -- этого бича невѣжественныхъ людей, будь они бѣдны или богаты,-- безразлично.
-- Хорошо, сейчасъ выйдемъ вмѣстѣ,-- поспѣшилъ онъ проговорить, видя, что его колебаніе производитъ замѣшательство.-- Я только-что самъ собрался навѣстить Юэттовъ: это мои друзья; бывая у нихъ, я познакомился съ вашей Дженни. Нѣсколько дней тому назадъ, я ее видѣлъ: она была совсѣмъ здорова.
-- Мнѣ она показалась вообще худенькой и жалкой,-- замѣтилъ старикъ, повидимому не договаривая своей мысли.
-- Вы помѣстились въ томъ же домѣ?-- спросилъ уже дорогой Керквудъ.
-- Я остаюсь у нея въ комнатѣ всю ночь,-- отвѣчалъ старикъ.-- А доктора я пригласилъ другого, получше: тому, который раньше былъ, я не очень-то довѣряю.
Когда они дошли, имъ отворила Клемъ, а въ комнатѣ больной сидѣла м-съ Пекковеръ.
-- Только-что уснула!-- зашептала она имъ на встрѣчу.-- Я бы полагала, что не совсѣмъ хорошо ее теперь будить, но вы, конечно, сами знаете, что лучше!
Таковъ былъ тонъ, въ которомъ м-съ Пекковеръ нашла удобнымъ пѣть въ данную минуту. Сидней ничѣмъ не выразилъ своего удивленія и только взглянулъ на нее съ такимъ суровымъ выраженіемъ, которое она не могла понять двояко.
Дженни очнулась на одинъ только мигъ. Сидней поспѣшилъ нагнуться надъ нею такъ, чтобы свѣтъ падалъ прямо ему на лицо, и спросилъ, узнаётъ ли она его? Чуть замѣтная, но несомнѣнно-довольная улыбка дрогнула у нея на губахъ; она шевельнула рукой, какъ бы протягивая ее ему на встрѣчу. Онъ исполнилъ ея желаніе, и бѣдная дѣвочка, уже впадая въ забытье, опять сложила свои запекшіяся губы въ тихую улыбку.
Дѣдъ убѣдился, что она снова задремала и попросилъ м-съ Пекковеръ уступить ему мѣсто у кровати больной. Та нехотя повиновалась. Сидней тоже вышелъ и направился къ м-съ Юэттъ.
Тамъ, на первый взглядъ, все шло по старому, если не хуже. М-съ Юэттъ кашляла больше обыкновеннаго; малютка все пищалъ безъ перерыва; въ комнатѣ стало тѣснѣе, потому что м-съ Пекковеръ просила пока уступить дѣтскую одной только Дженни.
-- А я надѣялся, что вы совсѣмъ здоровы,-- замѣтилъ Сидней.
-- Какое тутъ здоровье!-- возразила м-съ Юэттъ.-- Была я и въ больницѣ; да тамъ еще сильнѣе простудилась. Весьма естественно: у этихъ докторовъ въ пріемной сиди по нѣскольку часовъ подъ-рядъ и простужайся! Такое ожиданіе сдѣлаетъ больше вреда, чѣмъ докторская консультація принесетъ пользы...
-- Конечно, у насъ тѣсновато стало,-- продолжала она, отвѣчая на разспросы Сиднея:-- вотъ и хорошо, что Клара не дома. Вы слышали,-- Джонъ получилъ работу?
Дѣйствительно, онъ пристроился въ какой-то столярной мастерской, и сегодня долженъ былъ придти домой лишь часовъ въ десять. Разговоръ перешелъ на старика Снаудонъ, на дикое звѣрство Клемъ, про которое еще не зналъ Сидней.
-- И м-съ Пекковеръ боится очень, какъ бы про это не узнали. Понятно, я не хочу никому дѣлать непріятности, а все-таки очень довольна, что теперь есть кому защитить нашу бѣдную Дженни! Эта Клемъ все равно, что хищный звѣрь, такая лютая, что страсть! Клара терпѣть ее не можетъ. Она говоритъ: "если надо, говоритъ, пойду на судъ, говоритъ; покажу всю правду, никого не побоюсь, говоритъ; если ни у кого другого, говорить, храбрости не хватитъ". А только этотъ дѣдушка ея чудн о й, и вѣрно съ деньгами?
-- Не знаю право; впрочемъ, можетъ быть, у него есть кое-какія крохи: онъ вѣдь недавно изъ Австраліи. Мнѣ онъ тоже понравился.
И Сидней свелъ разговоръ на тему о необходимости для всей семьи устроиться получше, хотя бы призанявъ немного денегъ. Горячо убѣждалъ онъ больную, что нехорошо распускаться и, въ бездѣйствіи, мириться съ нищетой; предлагалъ занять у него, но переѣхать въ другую, болѣе здоровую мѣстность. Но все напрасно! Онъ не впервые потерпѣлъ пораженіе и только даромъ кипятился.
Дня черезъ три, Сидней опять зашелъ узнать о здоровьѣ Дженни, которое было уже довольно хорошо, и тамъ впервые онъ узналъ отъ самого Снаудона, что тотъ ищетъ себѣ квартиру въ двѣ комнаты, чтобы перевезти Дженни въ болѣе тихій и приличный домъ.
-- Кстати, не знаете ли вы гдѣ по сосѣдству чего-нибудь подходящаго?-- спросилъ старикъ. Сидней охотно предложилъ ему -- разузнать.
Первымъ дѣломъ, онъ прошелъ въ Ислингтонъ, въ Гановеръ-Стритъ, гдѣ жилъ его знакомый, нѣкто Біасъ.
Молодая, здоровая, круглолицая м-съ Біасъ обрадовалась его приходу.
-- А я еще сегодня утромъ говорила Саму,-- зазвенѣлъ ея слабый голосъ.-- Сходи къ нему или хоть напиши два слова! И чего вы такъ рѣдко ходите? Нѣтъ силъ, какой несносный! Сидитъ себѣ дома и чего-то дуется... Я вѣдь такъ и думала, что вы за что-нибудь дуетесь! Хотите знать, какъ поживаетъ крошка? Спитъ, разбойникъ, спитъ. Молодецъ становится; только мучаетъ меня, бутузъ, ужасно! Самъ будетъ дома черезъ нѣсколько минутъ... а можетъ и гораздо позже: теперь никогда нельзя знать навѣрное, когда онъ вернется. Ну, чего вы пришли сегодня, говорите? Про ваше событіе на Верхней-улицѣ можете ничего не говорить: сама вамъ могу разсказать все преотлично!
-- Да? Отъ кого? Отъ самой Клары?
-- Лучше мнѣ про нее не говорите,-- вотъ что я вамъ скажу! Опротивѣла она мнѣ и надоѣла... И вамъ бы должна опротивѣть не меньше моего,-- если вы еще хоть сколько-нибудь къ своемъ умѣ. А я совсѣмъ не умѣю съ нею ладить. Встрѣчаю ее, напримѣръ, въ воскресенье,-- и какъ бы вы думали?-- она относится ко мнѣ свысока, точно она служитъ въ Виндзоръ-Кастлѣ, а не въ какомъ-нибудь трактирѣ. Я было-предложила ей зайти къ намъ на чашку чаю; такъ нѣтъ, ей некогда! Еще бы! Такую особу кто же, какъ не принцесса Уэльская, поджидаетъ здѣсь гдѣ-нибудь за угломъ!.. Ха-ха-ха, ха-ха!-- звонко и добродушно разсмѣялась на свою остроту молодая женщина.
-- Но я увѣренъ, что вы далеко не все сдѣлали для того, чтобы сохранить эту дружбу?-- полу-вопросительно и серьезно замѣтилъ Сидней.
-- Валяйте, валяйте!-- воскликнула м-съ Біасъ.-- Понятно, передъ такой прекрасной королевной, какъ наша красавица-дѣвица (этотъ ангелъ во плоти!!), всѣ мы, простые смертные, грѣшны! Бѣдняжечка! Какъ мы ее здѣсь обижаемъ, а она-то не подозрѣваетъ!.. Я вѣдь не какая-нибудь задира, со мной можно дружить, и я даже, чтобы не ссориться, пошла на уступки, вмѣсто того, чтобы попросту выдрать ее за уши, какъ дрянную дѣвчонку, которая слишкомъ много о себѣ думаетъ. Эхъ, не будь вы мужчина, вы увидали бы ее въ ея настоящемъ свѣтѣ. Да ну же, расшевелитесь, говорятъ вамъ, экій вы...
И она покатилась со смѣху, наклоняясь то вправо, то влѣво и закрывая лицо руками. Да и нечего ей было смотрѣть на Сиднея: онъ довольно смиреннымъ жестомъ показывалъ, что отказывается спорить и тотчасъ же перешелъ въ вопросу о квартирѣ.
Разсказавъ, насколько могъ подробнѣе, про дѣдушку и внучку, онъ вызвался вести переговоры о контрактѣ:-- какъ разъ двѣ комнаты въ верхнемъ этажѣ что-то долго не сдавались, и м-ръ Керквудъ вызвался пойти предложить будущимъ жильцамъ сначала ознакомиться съ черновой квартирнаго условія.
Въ эту минуту вернулся самъ хозяинъ дома,-- м-ръ Самюэль Біасъ, стройный молодой человѣкъ съ блѣдными глазами и бѣлокурыми волосами, подстриженными подъ гребенку; лицо у него такъ и свѣтилось шаловливымъ лукавствомъ. Онъ служилъ въ приказчикахъ у оптоваго торговца писчебумажными и канцелярскими принадлежностями.
Войдя въ комнату, онъ снялъ прежде всего свою темно-коричневую шолковую шапочку и положилъ ее на стулъ, все время лукаво подмигивая своему другу и гостю правымъ глазомъ. Затѣмъ, преважно подойдя къ камину, вооружился кочергой, сталъ во фронтъ, по военному, и скомандовалъ строгимъ голосомъ:
-- На кра-улъ!
Послѣ чего, дѣлая презабавныя гримасы, съ тою же кочергой, шутникъ напалъ на своего гостя при громкихъ и визгливыхъ приступахъ смѣха разрумянившейся м-съ Біасъ; въ довершеніе спектакля-импровизаціи, кочерга очутилась у Сама на носу и, падая съ грохотомъ и трескомъ, прямо водворилась на своемъ обычномъ мѣстѣ у камина.
-- Самъ, перестань! Самъ, ты меня уморишь со смѣху!-- захлебываясь слезами, которыя выступили у нея на глазахъ, умоляла Бесси.-- Какой ты глупый, право!
Довольный такимъ блестящимъ успѣхомъ, Самъ сдѣлалъ важное, сосредоточенное лицо и торжественно подошелъ пожать руку Сиднею, проговоривъ въ носъ:
-- Какъ поживаете? Давненько не видались!
-- Ну, не шутъ ли онъ?-- въ восторгѣ воскликнула его супруга.-- Хватите его хорошенько... а ты, Самъ, поди пока, вымойся, и мы тогда сядемъ поужинать. Чего ты такъ поздно?
-- А гдѣ младенецъ? Подать сюда младенца!-- заревѣлъ Самъ.-- Нѣжному родителю угодно посмотрѣть на свое родное дѣтище.
-- Ступай, ступай прочь; да смотри ты у меня, не разбуди младенца, а не то...
Сидней хотѣлъ уйти; но безъ ужина его не соглашались отпустить.
-- Будемъ кутить сегодня, не скупясь!-- возгласилъ м-ръ Самъ.-- Ну, хозяюшка, извольте намъ послать за всѣмъ, что я вамъ назову: во-первыхъ, три бутылки элю, а во-вторыхъ, ну, во-вторыхъ, бутылочку "Тома". Прошу васъ, цѣною не стѣсняйтесь!
Жена послала ему вдогонку подушку съ дивана, но повѣса уже успѣлъ спастись за дверь и оттуда, высовываясь только головою въ щелку, прокричалъ еще:
-- Послать сейчасъ на главную улицу за тремя порціями жареной дичи; да пусть возьмутъ еще пирога съ говядиной, да готовую драчону, да пирожковъ съ бешемелью и французскихъ печеній! И еще ананасъ, и имбирнаго варенья! Ну, кто же теперь скомандуетъ:-- Кррругомъ ма-аршъ!
М-съ Біасъ не выдержала, бросилась за нимъ. Изъ корридора послышался шумъ возни, крики и возгласы, и въ концѣ концовъ звуки поцѣлуя... М-съ Біасъ высунулась въ дверь и, вся красная, проговорила:
-- Ну, не паяцъ ли онъ? Потерпите немножко, я только на столъ накрою!..
И въ самомъ дѣлѣ, столъ быстро оказался накрытымъ, и всѣ усѣлись кушать въ уютной, свѣтлой кухнѣ. Холодная баранина, кусокъ сыру, маринованная свекла, пирогъ и малиновое варенье -- таковъ былъ ужинъ, который Бесси Біасъ предложила своимъ собесѣдникамъ.
Сбоку, у стѣны, на отдѣльномъ столѣ, въ нѣсколькихъ почтовыхъ коробкахъ безъ крышекъ стояли искусственные цвѣты и листья. Бесси иногда исполняла заказы на цвѣты, и такимъ образомъ прибавляла къ доходу, который получали оба супруга. При мысли о томъ, что на верхнія комнаты найдется жилецъ, Бесси еще болѣе, чѣмъ когда-либо, повеселѣла; а когда Самъ услышалъ эту добрую вѣсть, онъ не могъ удержаться отъ побѣдоносныхъ кувырканій и скачковъ; онъ только-что вернулся изъ пивной съ кувшиномъ пѣнистаго пива и мимоходомъ, въ порывѣ восторга, столкнулъ съ буфета двѣ тарелки.
На мигъ (на одинъ только мигъ!) Бесси не помнила себя отъ гнѣва; и тотчасъ же вслѣдъ затѣмъ принялась осыпать своего милаго самыми веселыми шутками и ласками.
Сидней ушелъ отъ нихъ въ одиннадцать часовъ вечера и, улыбаясь, думалъ всю дорогу о вечерѣ, проведенномъ такъ весело и безпечно у очага счастливыхъ супруговъ. Ихъ счастье не отвѣчало его идеаламъ супружеской жизни; но все же ихъ семейныя условія были лучше, чѣмъ у Юэттовъ, или вообще у многихъ другихъ, которыхъ онъ знавалъ за всю свою жизнь; во всякомъ случаѣ, это было лучше, чѣмъ неопредѣленное мечтаніе Клары,-- бѣдной Клары, которая стремилась, сама не зная куда и зачѣмъ? Имъ овладѣло искушеніе зайти въ "Королевскій Ресторанъ", но онъ поборолъ его, зная по опыту, что въ результатѣ онъ только проведетъ ночь въ безсонницѣ и тревогѣ, и это ничему не поможетъ.
Не прошло и недѣли, какъ старикъ Снаудонъ, которому понравились и комнатки Біасовъ, и сами радушные супруги, перебрался туда вмѣстѣ съ чисто одѣтой дѣвочкой-подросткомъ. Казалось, Дженни сама себя не узнавала въ такомъ превращеніи и какъ бы ушла въ себя, ошеломленная всѣмъ происшедшихъ.
-- А что? Развѣ я вамъ не говорилъ тогда же, помните?-- Будемъ надѣяться, что все обойдется благополучно!-- привѣтливо напомнилъ дѣвочкѣ Сидней.
Дженни промолчала; но на ея истомленное личико набѣжало какъ бы свѣтлое облачко, а на губахъ появилась улыбка радости, которая еще несовсѣмъ сознательно ею овладѣла.