Помощникъ нотаріуса, Чарльсъ-Генри Скауторнъ, родился въ красильной мастерской, въ обстановкѣ которой и протекло его раннее дѣтство; но его влекло въ болѣе отвлеченному и, такъ сказать, умственному труду, а потому отецъ и не препятствовалъ ему поступить въ контору нотаріуса,-- сначала только въ качествѣ мальчишки-переписчика. По смерти отца, ему пришлось одному перебиваться, чтобы прокормить самого себя и свою мать;-- мастерской какъ не бывало. Въ это время нужды и стремленія выбиться на дорогу съ нимъ случилось то, чему подвержено большинство такихъ же бѣдняковъ: онъ преуспѣлъ въ своемъ намѣреніи, но его нравственныя стороны потерпѣли пораженіе. Изъ такого испытанія человѣкъ рѣдко выходитъ неповрежденнымъ нравственно. Такъ и на Скауторна умѣнье выдвинуться по службѣ имѣло пагубное вліяніе; между прочимъ, онъ пристрастился къ театру и сжился съ его закулиснымъ міромъ. Такимъ образомъ, онъ познакомился съ Грэсъ Данверъ, и отъ него узнала Клара о судьбѣ, постигшей ея бывшую покровительницу и подругу, которая сдѣлалась любимой ученицей м-ра Дрэка.
Прошло еще немного,-- и къ тому же профессору драматическаго искусства Скауторнъ привелъ молодую дѣвушку, красавицу и умницу, но почти необразованную, однако мечтавшую сдѣлаться актрисой. И въ самомъ дѣлѣ, года полтора спустя, миссъ Клара Юэттъ, а по сценѣ Вэль, получила ангажементъ въ какомъ-то шотландскомъ театрѣ.
Джозефъ Снаудонъ все это припомнилъ, когда въ разговорѣ съ Клемъ услыхалъ о Кларѣ; но теперь ему было не до того. Онъ былъ самъ не свой, пока старикъ и Дженни были въ отлучкѣ. Едва заслышавъ объ ихъ возвращеніи, онъ поспѣшилъ "провѣдать дочь", и въ сущности не особенно въ данномъ случаѣ притворялся, потому что Дженни невольно будила въ немъ какое-то хорошее, искреннее чувство. Можетъ быть, тутъ отчасти помогли условія его собственнаго домашняго очага и то обстоятельство, что у отца своего, въ присутствіи Дженни, онъ дѣйствительно отдыхалъ душою. Главное, что его тревожило, это бракъ Дженни и Сиднея, который могъ помѣшать его денежнымъ разсчетамъ... Заглянувъ къ "старику" Джозефъ удивился, что засталъ дома свою дочь.
-- Я все хвораю и опять успѣлъ прихворнуть,-- пояснилъ тотъ.-- Такъ ужъ думаю, пусть она больше не ходитъ на работу.
Встрѣтивъ взглядъ Дженни, особенно серьезный и молчаливый, отецъ еще больше изумился; тѣмъ болѣе, что и въ ея тихой поступи онъ замѣтилъ какую-то новую для него твердость и самообладаніе. Разгадка не замедлила.
Чувствуя, что его здоровье ненадежно, дѣдъ въ то утро сказалъ ей то же, что недавно говорилъ Сиднею; теперь же настала очередь Джозефа, которому онъ считалъ долгомъ объяснить положеніе дѣлъ, хоть и не могъ разсчитывать на его сочувствіе.
-- Послѣ моей смерти, ты убѣдишься, что и по отношенію въ тебѣ я поступилъ такъ же внимательно,-- проговорилъ старикъ въ заключеніе.-- Но ты уже не первой юности человѣкъ, и, конечно, прежде чѣмъ умру, я хотѣлъ бы видѣть, какъ ты устроишь окончательно свои дѣла.
Смущенный Джозефъ поспѣшилъ просить по почтѣ Скауторна "назначить свиданіе". И они свидѣлись въ своемъ обычномъ ресторанчикѣ на другой день.
-- Да. Завѣщаніе сдѣлано десять дней тому назадъ,-- замѣтилъ Скауторнъ.-- Вамъ семь тысячъ фунтовъ, за вычетомъ судебныхъ издержекъ; а тридцать тысячъ -- Дженни. Душеприказчиками, опекунами Дженни до ея совершеннолѣтія, назначены м-ръ Герсиваль и его сынъ; въ случаѣ же ея смерти, эти деньги будутъ розданы на благотворительныя учрежденія.
-- По-моему, старикъ рехнулся,-- стиснувъ зубы со злости, проговорилъ Джозефъ.-- Или онъ въ самомъ дѣлѣ такой ужъ дуракъ, что могъ вообразить, будто Дженни дѣйствительно не истратитъ на себя ввѣренныхъ ей денегъ? А Керквудъ? О, это тонкій человѣкъ. Хотѣлось бы мнѣ, чтобы вы съ нимъ познакомились. (Скауторнъ поспѣшилъ замѣтить, что онъ и самъ былъ бы отъ этого не прочь). Ну, а если онъ женится на ней?
-- Все равно, деньги -- ея личная, неотъемлемая собственность; впрочемъ, ей предоставляется полная свобода тратить ихъ по своему усмотрѣнію,-- а это вѣдь, все равно, сводится къ тому же...
-- А если, "по ея усмотрѣнію", ей вздумалось бы подарить отцу, хоть изрѣдка, сотенку-другую?...
-- Что-жъ, вполнѣ возможно!
-- Нѣтъ, пусть бы ужъ лучше этотъ Керквудъ женился на своей, на той, на прежней...
-- На комъ?
-- На Кларѣ Юэттъ. Интересно знать, куда она дѣвалась?-- прибавилъ онъ, пытливо поглядывая украдкой на своего собесѣдника.-- Разскажите все подробно,-- настойчиво потребовалъ онъ.
Джемсъ разсказалъ все, что зналъ, и кстати прибавилъ, что эта Клара -- бывшая подруга жены ихъ общаго знакомаго, Полькенхорна.
-- Мнѣ только бы раздобыть кого-нибудь такого, кто помѣшалъ бы браку Дженни съ Керквудомъ. Я думаю, тотъ не раскается,-- прибавилъ онъ.
-- Ну, а что вы намѣрены дѣлать, чтобы воспользоваться предложеніемъ отца?-- спросилъ Скауторнъ.
-- И самъ еще не знаю хорошенько,-- отвѣчалъ Джозефъ: -- пожалуй, пойду по фильтровой части.
-- Какъ такъ?
Джозефъ поспѣшилъ объяснить. Въ качествѣ коммиссіоннаго агента онъ за послѣднее время помогалъ демонстрировать и распространять особаго устройства фильтръ, который обѣщалъ имѣть большой успѣхъ... Были бы только деньги, чтобы начать дѣло.
-- И вы не останетесь въ дуракахъ?-- замѣтилъ Скауторнъ.
-- Можете на меня положиться: я знаю, на что иду!-- былъ увѣренный отвѣтъ.
И фильтровое предпріятіе осуществилось.
Старикъ Снаудонъ принялъ горячее участіе въ дѣлахъ сына, и съ помощью совѣтовъ м-ра Персиваля у Джозефа оказалась собственная мастерская съ надписью на окнахъ: "Лэнъ, Снаудонъ и К°". Умолчавъ о завѣщаніи отца, Джозефъ объяснилъ женѣ и ея матери, какое участіе отецъ принималъ въ устройствѣ его дѣлъ. Клемъ и м-съ Пекковеръ возликовали.
Въ той же мастерской старикъ пристроилъ бѣднягу Юэтта, которому Сидней нашелъ комнату у своихъ друзей,-- добрыхъ, но бездѣтныхъ супруговъ; такимъ образомъ и за дѣтьми было присмотрѣно, и Джонъ спокоенъ, что они живутъ въ чистомъ, сухомъ помѣщеніи. Когда Джонъ впервые зашелъ осмотрѣть его, онъ былъ пораженъ "роскошью" обстановки. На окнѣ -- бѣлоснѣжная штора; на полу -- войлокъ и клеенка; кровать, столъ, стулья, комодъ... М-съ Игльсъ скромно стушевалась.
-- Это еще что значитъ?-- нетвердымъ голосомъ, недовольно нахмурившись, спросилъ Юэттъ своего спутника, Сиднея.
-- Вѣрно, кто-нибудь успѣлъ побывать здѣсь до насъ,-- съ улыбкою отвѣчалъ тотъ.
-- Какъ же могу я уважать себя, если вы продолжаете все еще такъ со мною обращаться?-- вспылилъ Джонъ и тотчасъ же удрученно опустилъ голову.
-- Да вѣдь это не я, м-ръ Юэттъ! Не поднимайте исторій изъ-за пустяковъ.
-- Такъ кто же?
-- Вашъ другъ. Придетъ время,-- узнаете!
-----
Однако, несмотря на то, что въ домѣ у него водворилось сравнительное благосостояніе,-- за дѣтьми было присмотрѣно и они накормлены, онъ самъ сытъ и одѣтъ прилично,-- у Джона было неспокойно на душѣ. Что-то тревожило и гнало его вонъ изъ дому: онъ или уходилъ на свои "засѣданія", или, когда ихъ не было, просто шатался по улицамъ, особенно же въ тѣ часы, когда дѣти уже засыпали, а его друзей и квартирохозяевъ, супруговъ Игльсъ, клонило во сну. Какъ одурѣлый или полупомѣшанный, Джонъ вдругъ поднимался и уходилъ; а выйдя изъ дому, всегда шелъ въ одномъ и томъ же направленіи. Вздыхая, бродилъ онъ чуть не до разсвѣта, и возвращался домой ни съ чѣмъ... опять ни съ чѣмъ!..
Съ Бобомъ онъ видѣлся рѣдко, все еще не рѣшаясь простить ему его женитьбу; когда же тотъ заходилъ къ нему, отецъ принималъ его не особенно привѣтливо.
Въ сущности, Бобъ дѣйствительно того стоилъ.
Онъ отравлялъ жизнь своей несчастной женѣ, шатался по трактирамъ и, вдобавокъ, запретилъ ей "знаться" съ Дженни Снаудонъ и Керквудомъ, а самъ свелъ дружбу съ Джэкомъ.
Однажды, къ нему зашелъ Джэкъ Бартлей и по обыкновенію сталъ плакаться на нужду, которую ему будто бы постоянно приходится терпѣть; почти каждый разъ онъ ударялся въ слезы:
-- Я сутки какъ ужъ ничего не ѣлъ, честное слово!-- всхлипывая, говорилъ онъ.-- А эта дрянь Сюкъ (его жена, съ которою онъ разошелся) еще встрѣтилась со мной и глазъ подбила,-- видишь? Д-да! Она самая. Такъ-то! Легко ли это, сами посудите.
-- А чтобы теб ѣ попробовать этакъ меня отдѣлать, а, Пеннъ?-- пошутилъ Бобъ съ женою, молодцовато выпрямляясь и чувствуя свое превосходство надъ своимъ тщедушнымъ товарищемъ.
-- Не стоитъ; ты бы мнѣ задалъ такого въ отвѣтъ, что я вѣкъ бы не забыла!-- подхватила шутку его добродушная и кроткая рабыня.
-- Что-жъ, ничего мудренаго,-- согласился мужъ и молча продолжалъ смотрѣть, какъ усердно утолялъ свой голодъ бѣдный Джэкъ. Частью чтобы занять его, частью чтобы послушать его похвалы, Бобъ принялся показывать ему свою работу -- медальки и медальоны, въ которыхъ онъ былъ дѣйствительно большой искусникъ. Еслибъ онъ жилъ въ ту пору, когда еще не наступило царство коммерческихъ предпріятій и машинъ, онъ былъ бы знаменитостью въ мірѣ граверовъ и нажилъ бы себѣ милліоны. Его гордостью было послѣднее его издѣліе (ради своего удовольствія) -- изображенія принца и принцессы Уэльскихъ въ полувѣнкахъ изящнѣйшей отдѣлки. Джонъ пересталъ ѣсть, призадумался и вдругъ сказалъ:
-- А что, ты могъ бы мнѣ это подарить? А, Бобъ? Тебѣ не будетъ жалко?
-- Конечно нѣтъ; бери, если хочешь.
-- Благодарю!-- Джэкъ опустилъ медальку въ карманъ и скоро собрался уходить.
-- Вотъ бы мнѣ такую жену, какъ твоя!-- замѣтилъ онъ Бобу и кивнулъ головой въ сторону Пенни, которая наклонилась поправить дѣтей въ постелькѣ.
Глаза ея заблестѣли отъ удовольствія и она молча перевела ихъ на мужа; но тотъ возразилъ политично:
-- Особеннымъ нечѣмъ похвастать. Всѣ бабы на одну колодку!
Бѣдная женщина усиленно старалась улыбаться, чтобы угодитъ своему супругу и властелину.
Послѣдній посвятилъ цѣлый вечеръ домашнему отдыху и благословеннымъ радостямъ на лонѣ семьи, и теперь считалъ себя вправѣ вернуться къ своимъ обычнымъ удовольствіямъ, которыя были у него различны, смотря по состоянію его кармана: если тамъ были еще какія-нибудь деньжонки, Бобъ шелъ въ концертный залъ; если нѣтъ,-- просто на улицу и только! А такъ какъ въ данномъ случаѣ послѣднее было вѣрнѣе, то онъ, не долго думая, смѣшался съ толпою бродягъ и визгливыхъ "барышенъ"... Какое галдѣнье, какіе непередаваемые разговоры слышались въ этой толпѣ! Записать ихъ не было бы никакой возможности, но довольно было разъ услышать этотъ ужаснѣйшій жаргонъ, чтобы почувствовать нѣкоторый намекъ на тотъ соціальный вопросъ, какимъ является жизнь этого разряда людей. Что касается собственно Боба Юэтта, это вамъ помогло бы пожалуй понять ту перемѣну, которая въ немъ произошла такъ скоро и такъ повидимому безпричинно.
Когда онъ вернулся домой уже въ двѣнадцатомъ часу ночи, Пенни ему сказала, что Джэкъ заходилъ опять и зайдетъ еще завтра днемъ.
При ихъ встрѣчѣ присутствовала Пеннъ. Джэкъ показалъ на нее глазами, и Бобъ отослалъ жену съ дѣтьми за провизіей къ завтраму. Пенни повиновалась, хоть и не особенно охотно. Но едва она скрылась, какъ Джэкъ заговорилъ, до шопота понижая голосъ:
-- Помнишь медальку, что ты подарилъ мнѣ тогда?
-- Какъ же, помню.
-- Я ее продалъ за четырнадцать пенсовъ одному знакомому человѣчку, а теперь... Пришелъ я туда въ трактиръ, а мой пріятель сидитъ съ какимъ-то тамъ другимъ. Мой взялъ медальку, и пошелъ себѣ на ночлегъ, а тотъ вышелъ за мной да и говоритъ:-- "Стой"!..-- Стою!-- отвѣчаю я:-- "А есть у тебя еще такія же медальки"?-- А вамъ на что?-- говорю.-- "Ну не всели равно, на что? Только вѣдь онѣ у васъ не покупныя"?-- Да вамъ-то что за дѣло?-- "А то, что я бы могъ дать хорошую цѣну за хорошую вещичку... Когда вамъ вздумается заработать на "свѣтлячокъ", приходите сюда: я тутъ бываю всегда по четвергамъ. Помните же: вечеромъ, по четвергамъ"!-- прибавилъ онъ и повернулъ за уголъ.
-- Какой такой "свѣтлячокъ"?-- глядя изъ-подъ нахмуренныхъ бровей, спросилъ друга Бобъ.
-- Въ ту пору я и самъ не понималъ, что это за штука; а потомъ узналъ: это трактирная жестяная марка.
По лицу Боба скользнула тѣнь и на немъ отразилось, что онъ сообразилъ, въ чемъ штука.
Когда Пенни вернулась, Бобъ сидѣлъ молча, задумавшись, и весь вечеръ не шелохнулся, несмотря на свою любовь къ развлеченіямъ. Даже замѣчаніе Пенни насчетъ квартирной хозяйки и ея приставаній онъ пропустилъ мимо и почти безъ движенія провелъ всю остальную часть вечера, не отходя отъ огня.
Собственно говоря, искреннее уваженіе въ закону могутъ питать только тѣ люди, у которыхъ есть что-либо, что законъ обязанъ беречь и ограждать. Если же вы человѣкъ, недостаточно свѣдущій въ отвлеченныхъ наукахъ, то ваше личное мышленіе приведетъ васъ въ простѣйшему выводу: бери, хватай, пріобрѣтай какими бы то ни было способами, все равно, лишь бы прошло безнаказанно!. Бобъ зналъ, что за такія дѣла, на какія онъ косвеннымъ образомъ согласился, всякій пойдетъ подъ судъ. Да, всякій, но не онъ, Бобъ Юэттъ! Онъ былъ увѣренъ, что до этого не допуститъ его природный умъ, что онъ съумѣетъ вывернуться и, наконецъ, кто можетъ заподозрить въ чемъ-либо противозаконномъ того человѣка, который ни разу не былъ ни въ чемъ замѣченъ?
"Пустяки! Объ арестѣ или наказаніи такого человѣка нечего и говорить. Это вещь совершенно невозможная "!
Такъ уговорилъ себя Бобъ, поддаваясь заманчивой перспективѣ заработать, хоть и неправедными путями, но все-таки побольше, чѣмъ обыкновенно.
Таковы приблизительно доводы, которыми стараются себя успокоить люди, еще не привыкшіе грѣшить противъ закона. Мы знаемъ, какъ смотрѣлъ на законы его отецъ, вольнодумецъ Джэкъ; но Бобъ меньше походилъ на него, чѣмъ Клара, которая, какъ отецъ, была способна возмущаться. Дурныхъ наклонностей у ея брата не было, онъ даже былъ порой великодушенъ, какъ это доказала, напримѣръ, его женитьба. Но она же и тяготила его, она или вѣрнѣе -- недостатокъ любви къ женѣ, настоятельная потребность работать на семью не любя, все это вмѣстѣ взятое было для него тяжелымъ гнетомъ, который оказывался ему не подъ силу.
Скоро Пеннилофъ стала замѣчать въ обхожденіи мужа какія-то странности, для которыхъ не находила подходящаго объясненія. Такъ, напримѣръ, ему вздумалось перемѣнить квартиру, а передъ выѣздомъ онъ собралъ и уничтожилъ всѣ свои медальки и ихъ болванки.
-- Это еще зачѣмъ?-- спросила жена.
-- А вотъ зачѣмъ (только смотри, держи языкъ за зубами!) Мнѣ кое-кто сказалъ, кто на меня все это можетъ навлечь непріятность.
-- Но чего ради? Чѣмъ твои медальки могутъ тебѣ повредить?
-- Ну, все равно! Помалчивай и все тутъ! Да не суйся съ разспросами: слишкомъ ужъ ты любишь чесать языкомъ.
Что онъ не сидѣлъ дома вечеромъ, это ужъ давно была не новость, но совершенно ново было состояніе страннаго и какого-то пугливаго возбужденія, которое въ немъ теперь ясно замѣчалось. При малѣйшемъ шорохѣ Бобъ съ испугомъ оглядывался вокругъ и блѣднѣлъ, какъ больной или виноватый. Жену тревожило его нервное состояніе, которое вдобавокъ отняло у нея ея единственную отраду: Бобъ раздраженно запретилъ ей видаться съ ея другомъ и покровительницей Дженни, не давая, впрочемъ, никакихъ на это объясненій.
На новую квартиру Джэкъ Бартлей тоже пересталъ ходить, но зато и Бобъ сталъ рѣже ходить на работу.
Однажды, когда онъ, мрачно насупившись, брелъ себѣ по дорогѣ, кто-то остановилъ его, потянувъ за рукавъ. Бобъ вздрогнулъ и съ такимъ испугомъ посмотрѣлъ въ лицо удивленной и нарядной дамѣ, что та (не кто иная, какъ Клемъ) остановилась:
-- Однако, вы подпрыгнули, словно я васъ булавкой кольнула!-- замѣтила она.-- Что вамъ такое представилось?
Бобъ смотрѣлъ на нее съ кислой улыбкой. Ея изящный нарядъ, слишкомъ видный для женщины ея круга, состоялъ изъ густо отдѣланной шляпы, коричневаго вельветиноваго жакета и мѣшочка изъ поддѣльнаго мѣха.
-- Что вы не на работѣ?-- спросила она.-- Знаетъ м-съ Пеннилофъ, какъ вы проводите время?
-- Вашъ мужъ, видно, не научилъ васъ "знать свой шестокъ"?-- возразилъ Бобъ.
Клемъ отнеслась къ его возраженію вполнѣ добродушно и продолжала идти рядомъ съ нимъ, хотя ему и не особенно ловко было чувствовать, какимъ контрастомъ являлась въ этомъ случаѣ его грубая рабочая куртка.
Они проходили мимо Британскаго музея.
-- Вы здѣсь бывали?-- спросила м-съ Клемъ.
-- Еще бы!-- свысока, почти съ гордостью отвѣтилъ Бобъ, вспомнивъ, что дѣйствительно когда-то въ дѣтствѣ заходилъ туда съ отцомъ и особенно заинтересовался государственными печатями.
-- Надо платить за входъ? Зайдемъ-ка на полчаса.-- Боба не очень туда тянуло, но ему было довольно пріятно возобновить старое знакомство, и онъ охотно принялся объяснять Клемъ все, что помнилъ самъ или зналъ по наслышкѣ, о печатяхъ и о прочихъ предметахъ старины, которые интересовали Клемъ. Наконецъ она устала интересоваться или дѣлать видъ, что интересуется, и они сѣли поболтать, обмѣняться разспросами о взаимномъ житьѣ-бытьѣ.
-- А что бы сказала м-съ Пеннилофъ, еслибъ узнала, что вы были здѣсь со мною? Вы вѣдь не посмѣете признаться ей?
-- Вотъ еще! Развѣ я не самъ себѣ господинъ? Стану я ей докладывать!
-- А ея маменька съ братцемъ часто у васъ бываютъ? Милые люди, не правда ли? Самая настоящая компанія для м-ра Боба!
М-ръ Бобъ невесело улыбался.
-- А кстати: какъ поживаетъ м-съ Пеннилофъ?
-- А кстати: какъ здоровье, съ позволенія сказать, м-ра Снаудона?
-- Мой мужъ -- настоящій джентльменъ, и хорошо я сдѣлала, что не дожидалась никого другого; тѣмъ лучше для меня!
-- И для меня также, осмѣлюсь замѣтить!
-- А теперь-то вы чего гуляете? Или вамъ дали по шапкѣ?
-- Моя воля: хочу работаю, хочу -- нѣтъ.
-- Чего жъ вы тутъ разгуливаете въ одиночку: брали бы хоть жену съ собой,-- замѣтила она.-- Да вотъ что! Приходите сюда въ воскресенье: пожалуй и я приду... Да можете прихватить съ собой и вашу супругу, если захотите.
Дойдя до конца улицы, они простились небрежнымъ кивкомъ головы и разошлись въ разныя стороны.