Рѣдкій гость лондонскаго неба, ясное солнышко, сіяетъ совсѣмъ по праздничному: не даромъ сегодня воскресенье! Изъ оконъ того дома, гдѣ живетъ отецъ Дженни, на улицу несется запахъ жареной курицы и селедки: подъ одной общей кровлей ютятся нѣсколько семействъ, и всѣ заняты уничтоженіемъ этихъ чудныхъ праздничныхъ яствъ.
Супруги Снаудонъ, полу-одѣтые, также сидятъ за завтракомъ. Какъ и всегда, имъ не о чемъ говорить между собою, и Клемъ, которая любитъ покушать, съ особымъ удовольствіемъ подбираетъ ножомъ и слизываетъ губами вкусную подливку.
-- Дорого бы я дала, чтобы узнать, чего ради онъ женится на Кларѣ Юэттъ?-- проговорила она въ промежуткѣ между этихъ интереснымъ и пріятнымъ занятіемъ.
-- Ты ужъ не первый разъ дѣлаешь это замѣчаніе,-- промолвилъ Джозефъ.
-- Что жъ, развѣ мнѣ и говорить не полагается?
-- Нѣтъ, отчего же. Только я бы на твоемъ мѣстѣ старался держать себя приличнѣе.
Ужъ не впервые мужъ обращалъ ея вниманіе на недостатокъ благовоспитанности, который сказывался у жены въ разговорѣ и въ манерахъ. Клемъ посмотрѣла на него взглядомъ, полнымъ злобы и ненависти; ей было невыносимо слушать укоры Джозефа, какъ доказательство его умственнаго превосходства надъ нею. Минуты двѣ спустя, она опять сказала:
-- Тутъ что-нибудь да кроется; я навѣрное знаю! Да и ты самъ прекрасно знаешь, только боишься мнѣ проговориться!
Джозефъ Снаудонъ откинулся на спинку кресла и отвѣчалъ съ улыбкой, исполненной глубочайшаго презрѣнія:
-- Понятно, тебѣ и въ голову не приходитъ объяснить что-либо по-просту, безъ затѣй. А ужъ какъ дѣло коснется брачныхъ узъ,-- и тому подавно! Ты сейчасъ задаешь себѣ вопросъ:-- "какой ему разсчетъ?" Или: "что ей отъ него нужно?" Что жъ, вопросъ довольно естественный... съ твоей стороны. Но неужели ты и въ самомъ дѣлѣ думаешь, что всѣ браки устраиваются такъ же, какъ твой.... т.-е., какъ ты того хотѣла?
Клемъ была слишкомъ неповоротлива для того, чтобы найтись и бойко отвѣтить; она съумѣла только проговорить:
-- Не понимаю, про что ты тамъ толкуешь?
-- Ну, конечно, не понимаешь! Только позволь тебѣ замѣтить, что есть на свѣтѣ и такіе люди, которые женятся не изъ-за одной только выгоды. Очень жаль, что ты всегда высказываешь такія грубыя воззрѣнія.
Джозефъ чистосердечно вѣрилъ въ свое нравственное превосходство, и потому считалъ себя въ правѣ дѣлать женѣ замѣчанія.
-- А ты-то самъ?-- горячилась та:-- ну, чего ты на мнѣ женился, желала бы я знать?
-- Какъ это такъ -- "чего"? Ты что-то стала больно ужъ скромна. Да могъ ли я, живя подъ одною кровлей съ такою прекрасной, добросердечной и благовоспитанной особой...
-- Заткни глотку!-- крикнула она внѣ себя, и такъ громко, что за угломъ улицы было навѣрное слышно.-- Ты просто думалъ, что способенъ одурачить насъ обѣихъ и заставить насъ кормить и поить тебя, лѣнтяя, дармоѣда!.. Но еще вопросъ: кто кого одурачилъ?
Джозефъ только улыбнулся и углубился въ свою газету. Довольная тѣмъ, что заставила его замолчать, Клемъ громко разсмѣялась и постучала ножомъ по тарелкѣ.
-- Какой-то господинъ спрашиваетъ дома ли вы, сэръ?-- послышался чей-то хриплый голосъ, и домовый сторожъ появился на порогѣ:-- его зовутъ м-ръ Біасъ!
На лицѣ Клемъ отразилась подозрительность. Несмотря на свой небрежный нарядъ, она побѣжала за мужемъ и перехватила его на дорогѣ внизъ.
-- Какъ? Ты идешь, и безъ воротника?-- воскликнула она; и, какъ это ни было непріятно для Джозефа, онъ понялъ ея намекъ и остался.
-- Попросите м-ра Біаса сюда!-- проговорилъ онъ.
И м-ръ Біасъ появился -- съ вытянутымъ лицомъ, очевидно, предвѣщавшимъ бѣду.
-- Вы, кажется, еще не знакомы съ моей женой? М-ръ Біасъ,-- Клемъ.
Отвѣсивъ свой самый лучшій столичный поклонъ, Самюэль качнулся разъ, другой съ носковъ на каблуки и постоялъ немного, заглядывая на дно своей шляпы.
-- Къ сожалѣнію, я вынужденъ сообщить вамъ,-- съ чрезвычайной важностью началъ онъ,-- что м-ръ Снаудонъ захворалъ, да, да, и даже очень серьезно захворалъ. Миссъ Дженни просила меня сбѣгать за вами, какъ можно скорѣе!
-- Захворалъ? А что же съ нимъ такое приключилось?
-- Къ сожалѣнію, кажется, ударъ... или что-то въ этомъ родѣ. Онъ упалъ вдругъ, не говоря ни слова; теперь онъ лежитъ безъ движенія и совсѣмъ безъ чувствъ.
-- Доктора догадались позвать?
-- Позвали въ ту же минуту.
-- Я ѣду съ вами,-- объявила Клемъ.
-- Нѣтъ, нѣтъ. Къ чему же? Ты только помѣшаешь.
-- Нѣтъ, не помѣшаю. Если ему дѣйствительно такъ плохо, и ѣду непремѣнно!
Оба супруга пошли переодѣться, а м-ръ Біасъ тѣмъ временемъ совершенно безучастно принялся ходить вокругъ стола.
-- Теперь бы поскорѣй извозчика!-- воскликнулъ Джозефъ, возвратившись уже совсѣмъ одѣтый.-- А что бѣдная Дженни? То-то, я думаю, горюетъ?
Черезъ нѣсколько минутъ они были уже на мѣстѣ и отъ Бесси узнали, что старика уложили въ постель, а докторъ уѣхалъ и скоро опять пріѣдетъ. Все время Клемъ не сводила глазъ съ лица Джозефа, но тотъ упорно молчалъ и сосредоточенно хмурилъ брови.
-- Будьте добры, скажите Дженни, что я пришелъ.
-- Потрудитесь подняться въ пріемную; сейчасъ скажу,-- отвѣтила Бесси, и Джозефъ послѣдовалъ за нею.
Сердце у него усиленно билось; слухъ напрягался до крайности въ томительной тишинѣ, которая водворяется въ воскресный день по окончаніи церковной службы. Колокола, наполнившіе своимъ гудѣніемъ тихій воздухъ, тоже смолкли. Джозефъ прислушивался. Нноткуда ни звука, ни шороха! И еще тревожнѣе забилось его сердце.
Наконецъ дверь отворилась, и вошла Дженни, молча, все еще блѣдная отъ нежданнаго мучительнаго волненія.
-- Ну, что? Есть признаки, что онъ очнется?-- спросилъ отецъ.
-- Нѣтъ, никакихъ! Даже ни разу онъ не шевельнулся,-- отвѣтила она шопотомъ.
-- Скажи мнѣ, Дженни, какъ это случилось?
-- Онъ только успѣлъ встать съ постели. Я ему принесла позавтракать, а онъ какъ-то вдругъ -- страшно такъ!-- задвигался кругомъ и... и упалъ прежде, чѣмъ я успѣла его поддержать.
-- Что же, мнѣ пойти къ нему?-- спросилъ отецъ, и Дженни, дрожа отъ волненія и страха, пропустила его впередъ.
Жуткое чувство охватывало ее каждый разъ, какъ въ душѣ поднималось предчувствіе смерти, которая, казалось, здѣсь уже незримо водворилась. Блѣдный солнечный лучъ только напрасно, какъ послѣдняя насмѣшка надъ житейскими надеждами, свѣтилъ въ окно мертвенно-притихшей комнатки.
-- Отецъ! Ты не уйдешь?-- шепнула Дженни; и Джозефъ утвердительно кивнулъ ей головой.
Между тѣмъ, внизу Бесси и Клемъ пытливо разглядывали одна другую. Первая, въ полномъ молчаніи, держалась осторожно; вторая болѣе, чѣмъ когда-либо, думала про себя, что надо, во что бы то ни стало, заставить ее проговориться о тѣхъ тайнахъ, которыя ей, навѣрное, хорошо извѣстны.
-- А что, онъ оправится?-- съ обычной своей грубостью начала Клемъ.
-- Право, не знаю; я надѣюсь...
Докторъ явился, и провожать его пошелъ Джозефъ.
Видя, что ничего опредѣленнаго она не узнаетъ, Клемъ вспомнила, что ей необходимо побывать у матери, и Джозефъ тихонько шепнулъ ей, что она прекрасно сдѣлаетъ, если тамъ и пообѣдаетъ.
-- Нельзя же намъ обоимъ обременить Біасовъ?..-- пояснилъ онъ.
Клемъ кивнула головой, соглашаясь, но на прощанье подарила мужа все-таки враждебнымъ взглядомъ.
Очутившись въ родномъ ей кварталѣ, Клемъ высоко подняла голову, сознавая здѣсь свое превосходство надъ толпою и желая отъ души, чтобъ было здѣсь кому полюбоваться ея изысканнымъ нарядомъ и важною осанкой.
Но народу на улицѣ что-то не было замѣтно. Лавки и питейные дома еще не открывались, а мальчишки-подростки, стоявшіе кучками вдоль стѣнъ, въ ожиданіи этой благословенной минуты, обивали пятками фундаментъ и лѣниво провожали глазами нарядную "даму".
Взойдя на крыльцо, Клемъ различила сердитые голоса и тотчасъ же сообразила, въ чемъ дѣло. Это м-съ Пекковеръ бранилась со своей жиличкой, и ссора достигла высшей степени горячности: обѣ, не стѣсняясь, величали одна другую самыми безцеремонными именами, до "лгуньи" и "мошенницы" включительно. Еще бы! Дѣло касалось значительной суммы въ цѣлыхъ три съ половиною пенса!
Не будучи знакома съ жилицей, Клемъ равнодушно затворила за собой входную дверь и усѣлась въ кухнѣ, поджидать конца ссоры. Наконецъ, накричавшись до-сыта, жиличка ушла, и м-съ Пекковеръ обратилась къ дочери.
-- Ну, а тебѣ-то что понадобилось?-- спросила она.
-- Мнѣ кажется, я имѣю право зайти васъ провѣдать? Или нѣтъ?
-- "Меня провѣдать"?! Похоже на правду, нечего сказать! Да когда ты у меня была? Ну, скажи, скажи! Неблагодарное животное ты, вотъ ты что!
-- Хорошо, продолжайте! Не стѣсняйтесь; вы, можетъ быть, хотѣли еще какъ-нибудь иначе меня обозвать?
Надо отдать старухѣ справедливость, что, помогая дочери въ ея затѣѣ выйти замужъ за Джозефа Снаудона, она вовсе не имѣла въ виду лично для себя какія-либо выгоды: ей весьма естественно хотѣлось какъ можно приличнѣе "пристроить" свою Клемъ, и единственное, чего она никакъ не могла простить молодой м-съ Снаудонъ, это -- ея полной независимости въ веденіи не только хозяйства, но и ея замысловъ противъ супруга; этимъ "сотрудничествомъ" съ дочерью м-съ Пекковеръ особенно дорожила -- и вдругъ... Клемъ все что-то скрываетъ отъ нея!.. Тѣ замыслы были ея единственной отрадой; и, сверхъ того, она прекрасно знала, что у дочери не хватаетъ отъ природы выдержки и тонкаго лукавства; а это вѣдь ей можетъ стоить не малыхъ потерь! По счастію, ея столкновеніе съ должницей довело ее до той степени возбужденія, когда ей уже не страшно было говорить съ дочерью откровенно. Немножко поругавшись, обѣ женщины заговорили въ болѣе спокойномъ, миролюбивомъ тонѣ; а Клемъ не терпѣлось поскорѣе сообщить матери свою новость.
-- У старика Снаудона былъ ударъ, и мое мнѣніе таково, что онъ не выживетъ.
-- Твое мнѣніе! Твое мнѣніе!-- восклицала м-съ Пекковеръ.-- Выѣденнаго яйца не стоитъ оно, твое мнѣніе, вотъ что! Ударъ? А кто это сказалъ?
-- Я прямо оттуда. Джо тамъ засѣлъ, да такъ и сидитъ.
И обѣ принялись разносторонне и во всѣхъ подробностяхъ обсуждать обстоятельства дѣла. По мнѣнію старухи, оно "совсѣмъ проиграно"!
-- Пока вы жили у меня, я еще могла хоть сколько-нибудь направлять ваши отношенія, а теперь -- если что и не такъ случится, пеняй на себя. Ныньче ты вѣдь все "сама" да "сама"!
-- Надѣюсь! Все сообразить съумѣю.
-- Ну и соображай себѣ, соображай! Очень пріятно слышатъ!
Эта милая парочка, фыркая одна на другую, продолжала грызться и за обѣдомъ, съ удовольствіемъ заливая свою горячую бесѣду двумя большими бутылями "хмельного", т.-е. по-просту пива.
Вернувшись въ мужу, Клемъ удивилась, что, несмотря на всѣ ея усилія, она не могла узнать отъ него ничего положительнаго.
-- Нечего тебѣ здѣсь торчать, все равно ничего не поможешь!-- объявилъ тотъ женѣ, которая, однако, разсудила иначе.
-- Вотъ потому-то я тутъ и останусь, что ты хочешь отдѣлаться отъ меня!-- и дѣйствительно осталась сидѣть въ гостиной, а онъ пошелъ въ дочери, наверхъ, отчасти движимый (на этотъ разъ искреннимъ) человѣческимъ чувствомъ состраданія.
Въ матеріальномъ отношеніи онъ такъ же не могъ быть спокоенъ; дней десять тому назадъ онъ узналъ черезъ Скауторна,-- что Майкель Снаудонъ взялъ отъ сихъ обратно свое завѣщаніе; всть о предстоящей женитьбѣ Сиднея тоже смущала его, разбивая въ прахъ его мнѣніе объ этомъ послѣднемъ.
Про то, что воспослѣдовало дальше съ завѣщаніемъ отца, Джозефъ ни отъ кого и ничего не могъ узнать; м-ръ Персиваль, повидимому, самъ не подозрѣвалъ, съ какою цѣлью взялъ его обратно его довѣритель. По всей вѣроятности, оно лежитъ теперь вотъ здѣсь,-- въ этой самой комнатѣ; гдѣ же ему больше быть? Можетъ быть, Дженни все извѣстно?.. Но, несмотря на весь свой цинизмъ, онъ не могъ убѣдить себя въ томъ, что въ такую минуту мысли Дженни заняты этимъ вопросомъ.
Время шло. Тоскливо и мучительно-тихо было по прежнему въ компатѣ больного. Докторъ пришелъ въ шесть часовъ и шепнулъ Джозефу, что конецъ наступитъ скорѣе, нежели онъ могъ предполагать...
Десять минутъ спустя, Майкель Снаудонъ вздохнулъ въ послѣдній разъ...
Дженни стояла на колѣняхъ у его постели и точно окаменѣла отъ ужаса, ничего не видя и не слыша.
-- Дженни! Пойдешь со мною, или хочешь остаться здѣсь, у м-съ Біасъ?
-- Лучше останусь, если можно,-- былъ тихій отвѣтъ.
-- Какъ хочешь, милая. Конечно, ты сама понимаешь, что сюда не долженъ входить никто, кромѣ м-съ Біасъ?
-- Да, отецъ!
На этомъ они и разстались. Если бы Дженни не поддержали мягкія руки м-съ Біасъ, она навѣрное бы упала.