Среди неожиданно постигшаго ее горя, Дженни хоть въ томъ находила утѣшеніе, что вспоминала привѣтливость и ласку въ обращеніи дѣда передъ смертью. Слава Богу, что онъ сошелъ въ могилу не прежде, чѣмъ она утѣшила его своимъ обѣщаніемъ исполнить его завѣтную мечту. Слава Богу, что не тогда случился съ нимъ ударъ, когда она, поддавшись своимъ малодушнымъ, обманчивымъ мечтамъ, глубоко опечалила его и даже прогнѣвила!.. Тогда она, конечно, не могла бы смотрѣть спокойно въ его мертвое, но, казалось, мирно-улыбавшееся лицо безъ укоровъ совѣсти. Пусть онъ себѣ спокойно почиваетъ: его завѣты не умрутъ въ душѣ любящей, благодарной и раскаявшейся Дженни: она будетъ стремиться соблюдать ихъ весь свой вѣкъ!..
Исполняя желаніе дочери, Джозефъ далъ знать Керквуду о смерти его друга; но другъ отозвался на это только письменно. Долго читала и перечитывала его длинное посланіе бѣдная Дженни, и спрятала, чтобы впредь прибѣгать къ нему, когда ей будетъ очень тяжело. М-ръ Персиваль зашелъ къ ней утромъ въ понедѣльникъ вмѣстѣ съ ея отцомъ; пока они толковали о дѣлахъ, Дженни сидѣла съ м-съ Біасъ. Уходя, нотаріусъ спросилъ, знаетъ ли о ея горѣ ихъ общій другъ -- миссъ Лантъ? Но Дженни еще не успѣла ей дать знать.
-- Такъ не трудитесь: я ей напишу,-- проговорилъ онъ, уходя и сочувственно заглядывая въ ея блѣдное личико.-- О будущемъ -- никто ни слова; а самой Дженни не до того, чтобы думать о чемъ бы то ни было, кромѣ постигшей ее утраты.
Въ пятницу, еще не успѣла она прикоснуться къ своему завтраку, по обыкновенію, только дѣлая видъ, что ѣла, какъ Бесси побѣжала кому-то отворять.
-- Она говоритъ, что ее зовутъ м-съ Гриффинъ; ей надо передать вамъ что-то очень важное.
-- Слышали вы, что творится у Юэттовъ?-- спросила посѣтительница, обращаясь къ молодой дѣвушкѣ.
-- Нѣтъ. Я давно ужъ не была у нихъ; у меня дома...
-- Вижу, вижу. Бѣдненькая, вы въ траурѣ... Жаль мнѣ васъ... охъ, какъ жаль! Ужъ и не знаю, хорошо ли въ такое время приставать къ вамъ съ чужими горестями, а только... Я такъ и м-съ Пеннилофъ сказала:-- сбѣгаю, говорю, къ ней, скажу...-- Такъ думается мнѣ, что кромѣ васъ нѣтъ у нея больше никого... Я давно знала, что это должно случиться...
-- Да что случилось-то? Въ чемъ дѣло?-- перебила ее дѣвушка.
Силы Дженни какъ бы вдругъ въ ней возвратились: ея помощь нужна для другихъ -- унывать не время!
-- Ея мужъ умеръ,-- приказалъ долго жить. Такъ-то, миссъ! Но не въ этомъ бѣда, а въ его безобразной жизни!-- и м-съ Гриффинъ разсказала подробно все, что знала о продѣлкахъ Боба.
Для Дженни все это было такъ неожиданно, такъ ново, такъ ужасно, что она слушала, не перебивая, пока не пришла Бесси. Тогда, спеціально для нея, м-съ Гриффинъ начала снова весь разсказъ, смакуя его подробности, и Дженни снова пришлось прослушать все съ самаго начала.
-- Право, я не совѣтовала бы туда ходить сегодня: будетъ съ васъ и вашихъ собственныхъ тревогъ!-- заявила Бесси.
-- Вотъ и я то же говорю!-- подхватила сердобольная разсказчица.
-- Нѣтъ, нѣтъ! Я непремѣнно должна ее провѣдать,-- настаивала Дженни, и дѣйствительно настояла на своемъ, попросивъ только Бесси, чтобъ она извинилась за нее передъ отцомъ, который долженъ былъ придти въ половинѣ десятаго.
-- У меня больше часа впереди,-- прибавила она.-- Я надѣюсь во-время поспѣть: мнѣ только на минутку къ Пенни заглянуть!
Аккуратнѣйшимъ образомъ, минута въ минуту, явился м-ръ Снаудонъ, какъ сказалъ, въ 9 ч. 30 мин. утра; но Дженни еще не было.
-- Ну, какъ она спала, бѣдная моя дѣвочка?-- понижая голосъ до нотки участія, спросилъ нѣжный отецъ.
Бесси пригласила его въ гостиную и объяснила причину отсутствія Дженни.
-- Доброе дитя, что и говорить! Доброе дитя!-- замѣтилъ онъ, и для вящшаго впечатлѣнія приподнялъ брови.-- Но ей надо бы подумать о своемъ здоровьѣ! Сегодня мнѣ придется съ нею говорить о дѣлѣ, и, конечно, она вамъ сообщитъ все самое существенное. Вы были ей искреннимъ другомъ, м-съ Біасъ... д-да, искреннимъ и преданнымъ, какъ никто!
-- Ее нельзя не любить,-- подхватила Бесси.-- Всякій ее полюбитъ.
-- Да!.. искреннимъ другомъ!-- повторилъ Джозефъ.-- Дѣло въ томъ,-- и онъ понизилъ голосъ, выражая этимъ интимность своего сообщенія,-- дѣло въ томъ, что мнѣ кажется -- врядъ ли онѣ поладятъ съ м-съ Снаудонъ. Положимъ, вообще какъ-то такъ само собой выходитъ, что дѣти почему-то съ мачихой не ладятъ. Но Дженни еще такъ молода, что жить у чужихъ ей тоже не годится. У меня возникла одно время, довольно смутная, но все-таки надежда, что одинъ молодой человѣкъ... Вы знаете Керквуда?
-- О, еще бы! Я, знаете, даже удивилась... Все это какъ-то таинственно и странно...-- лепетала Бесси, краснѣя отъ удовольствія, что съ нею ведутъ такой интимный разговоръ.
-- Совершенно вѣрно! Именно -- таинственно, какъ вы изволили сказать. Я высокаго... и даже очень высокаго мнѣнія о м-рѣ Керквудѣ; но въ этомъ дѣлѣ!.. Мнѣ даже неловко съ вами объ этомъ говорить...-- Бесси сдѣлала видъ, что она дѣйствительно такая скромница, не понимающая неприличій, за какую м-ру Снаудону угодно ее считать.-- Да, да! Онъ женится и на такой особѣ, съ которой я, конечно, не пожелалъ бы, чтобы дочь моя вела знакомство. Кстати: вы не были знакомы съ миссъ Юэттъ?
-- Нн... да... была; только давнымъ-давно.
-- Ну да, ну да! Всѣ мы должны быть великодушны. Вы знаете, что она обезображена? Нѣтъ? Вамъ Дженни ничего не говорила?
И онъ ей разсказалъ исторію несчастной Клары, прибавивъ въ заключеніе:
-- Конечно, Керквудъ такъ дѣйствуетъ въ силу самыхъ благородныхъ побужденій... Д-да! Такъ я началъ съ вами говорить о Дженни. Не знаю, будетъ ли это возможно, чтобы она осталась жить у васъ?
-- О, я была бы такъ рада, м-ръ Снаудонъ!
-- Какъ вы добры!.. Ей одной, конечно, будетъ довольно и двухъ комнатъ...
-- Конечно, м-ръ Снаудонъ, конечно!
Джозефъ уже намѣревался перейти къ подробностямъ, какъ дверь отворилась -- и вошла Дженни, разгорѣвшаяся отъ усиленной ходьбы и отъ волненія. Глубокій трауръ еще больше оттѣнялъ ея нѣжныя черты и дѣтски-хрупкую фигурку. Нетвердымъ голосомъ она принялась извиняться передъ отцомъ, что запоздала.
-- Не стоитъ извиняться, дорогая! Ты, какъ всегда, была занята добрымъ дѣломъ. Прежде всего, садись и отдохни; переутомляться тоже не годится.
Бесси ласково суетилась около Дженни, снимала съ нея шляпу и кофточку, и наконецъ ушла, оставивъ отца съ дочерью наединѣ.
Джозефъ пристально смотрѣлъ на дочь, думая, что дѣйствительно искренно хвалилъ ее тогда Скауторну, и самъ былъ не прочь бы жить съ нею подъ одной кровлей... если бы не Клемъ! Онъ зналъ, что дочь его не любитъ, и, не скрываясь передъ самимъ собою, понималъ, что это вполнѣ естественно. Еслибъ только обстоятельства сложились иначе, онъ бы попробовалъ пріобрѣсти ея расположеніе... Но какъ-то она отнесется къ его словамъ?
Ему было досадно на Керквуда; и не потому, чтобы Дженни придавала цѣну деньгамъ, а потому, что поведеніе Сиднея сбивало съ толку его самого, Джозефа.
Конечно, съ его стороны жестоко готовить ей новый ударъ, но... Но онъ чистосердечно намѣревался ее такъ обезпечить, чтобы Дженни вовѣкъ не была знакома съ нуждой... Въ душѣ Джозефъ благодарилъ судьбу, давшую ему возможность испытывать и проявлять такія благородныя чувства. Но какъ начать? Какъ приступить къ объясненію?
А, блестящая мысль!..
Онъ вынулъ изъ кармана полкроны и подалъ дочери:
-- Твоей пріятельницѣ, можетъ быть, пригодится?.. Знаешь, душечка, по мѣрѣ силъ и возможности...
Дженни удивленно взглянула на него.
-- Ты удивляешься? Впрочемъ, дѣдушка, можетъ быть, далъ тебѣ понять, что все его наслѣдство перейдетъ къ тебѣ... а, душечка моя?
Дженни пытливо, но продолжая молчать, смотрѣла прямо ему въ лицо.
-- Конечно, я прекрасно знаю, что ты дѣвочка не изъ жадныхъ,-- продолжалъ онъ.-- Но все-таки, что бы ты сказала, если бы дѣдъ вдругъ передѣлалъ завѣщаніе или... или вовсе его не оставилъ?-- и въ тотъ же мигъ онъ про себя подумалъ:
"Боже мой, что же это значитъ? На лицѣ грусть и разочарованіе. Или даже... да, положительно -- глубокое огорченіе!"
-- Да, да, дитя! Къ сожалѣнію, оно такъ и есть. Отецъ не оставилъ намъ своей письменной воли, и всѣ его средства перешли во мнѣ.... т.-е, такъ оно выходитъ по закону. Ты это, надѣюсь, понимаешь? Къ сожалѣнію, нельзя даже предположить, какое именно было его посл ѣ днее желаніе...
Дженни страшно поблѣднѣла; во взглядѣ отразилось полное отчаяніе.
-- Прости меня, милая!-- съ искреннимъ сожалѣніемъ проговорилъ онъ: -- Я и не подозрѣвалъ, что ты такъ дорожишь деньгами...
-- Отецъ, отецъ! Ну, какъ ты могъ подумать? Вѣдь эти деньги были бы не для меня...
-- Но это тебѣ, очевидно, очень больно...
-- О, да! Мнѣ это больно... Боже мой! какъ больно! А когда онъ разорвалъ свое первое завѣщаніе?-- спохватилась она.-- Говори скорѣе, когда?
-- Дней за десять до смерти.
-- Да, такъ и есть! Боже мой, какъ это ужасно, какъ... жестоко! А я-то думала, что онъ опять спокоенъ, опять мнѣ вѣритъ, какъ бывало! Ужасно думать, что въ послѣднія минуты жизни я была для него разочарованіемъ! О, дѣдушка! О, милый!..
Джозефъ былъ пораженъ такимъ разъясненіемъ факта, сдѣлавшаго его наслѣдникомъ отцовскаго богатства; но еще больше его поразила такая горячность всегда сдержанной и молчаливой Дженни, и ему стало жаль ее.
-- Послушай, милая! Ты не дала мнѣ кончить...
-- Онъ что-нибудь вамъ говорилъ?-- вдругъ встрепенулась Дженни.
-- Нѣтъ... не то! Я только хочу сказать, что если бы онъ пересталъ вѣрить тебѣ, онъ непремѣнно высказалъ бы это. Наконецъ, наканунѣ своей смерти онъ написалъ м-ру Персивалю, что въ понедѣльникъ зайдетъ писать новое завѣщаніе. Ну, вотъ тебѣ! Довольна? Поняла, наконецъ, что это была чистая случайность? Онъ просто не успѣлъ исполнить своего желанія, вотъ и все!
Положимъ, это съ его стороны была уступка, но нельзя сказать, чтобы она ему досталась тяжело: съ каждой минутой передъ нимъ раскрывались нравственныя совершенства Дженни, и, вдобавокъ, она сама какъ бы сглаживала дорогу для его дальнѣйшихъ замысловъ...
-- Мало того! Я твердо помню, что въ тотъ день, какъ мы съ нимъ видѣлись въ послѣдній разъ... Постой, постой: да, именно въ пятницу... или нѣтъ, въ четвергъ... Ну, впрочемъ, все равно!-- онъ говорилъ мнѣ, что цѣнитъ тебя больше, чѣмъ когда-либо...
Грустное личико дѣвушки просіяло; глаза заблестѣли сквозь слезы.
-- Теперь ты поняла, какъ было дѣло? Ну, а затѣмъ, покончивъ съ прошлымъ, приступимъ къ настоящему. Я почти увѣренъ, что ты и сама до совершеннолѣтія не пожелала бы управлять своими денежными дѣлами? Да, совершенно вѣрно: вѣдь и твой дѣдушка этого не желалъ. Какъ бы тебѣ хотѣлось: жить съ моей женой или лучше остаться съ нашимъ добрымъ другомъ, м-съ Біасъ? Вижу, по лицу вижу твой отвѣтъ. Прекрасно; я и самъ такъ думалъ! Теперь, положимъ, что ты будешь получать два фунта въ недѣлю; будетъ ли тебѣ хватать? Въ этомъ весь вопросъ.
Дженни молча соображала, много ли она будетъ въ состояніи удѣлять изъ этой суммы для другихъ?..
-- Что? Маловато? Но подумай...
-- Нѣтъ, нѣтъ, отецъ! Вполнѣ довольно.
-- Ну, хорошо!.. Понятно -- это только на время. Мнѣ надобно еще обдумать желанія твоего дѣда... И, можетъ быть, мнѣ временно придется по дѣламъ уѣхать, такъ вотъ я и хотѣлъ съ тобою переговорить.-- Совсѣмъ не подъ стать его траурному костюму былъ его довольный видъ и оживленный голосъ. Онъ видимо заспѣшилъ прощаться.
-- Ну, смотри же, будь умница... Видишь, я говорю какъ съ маленькой?.. Да ты вѣдь и есть маленькая моя, совсѣмъ еще дитя! Утѣшься: не сердился на тебя, умирая, твой старый дѣдъ. А чтобы ты пока не знала ни о чемъ заботы, это ужъ мое дѣло подумать... до поры до времени. А пока будь здорова, дорогая! До свиданія!
Онъ чмокнулъ ее въ щеку, торопливо оглянулся вокругъ и съ какой-то странной, излишней поспѣшностью вышелъ вонъ.
-----
Послѣ его ухода, долго и задушевно лилась бесѣда Дженни и Бесси: поминали онѣ и о прошломъ, но больше строили планы на будущее. Въ тотъ же день, осиротѣвшаго своего друга навѣстила добрая миссъ Лантъ, и Дженни, средства которой стали такъ неожиданно-ограниченны, тѣмъ болѣе рада была тому участію, которое та приняла въ бѣдной Пенни.
Ей помогли устроиться вмѣстѣ съ одной вдовой, такой же бѣдной, какъ и она сама; у той было четверо маленькихъ дѣтей, и она только тѣмъ кормилась, что продавала на ларькѣ готовое простенькое платье для дѣтей. Между тѣмъ, дома некому было присмотрѣть за ея мелюзгой. Теперь, когда съ нею въ компанію вошла Пеннилофъ, работавшая дома, на ихъ общей квартирѣ, за четверыми дѣтьми м-съ Тодъ и за ея собственнымъ были все-таки "глаза". Мебель и кушанье, и помѣщеніе, все у нихъ было сообща, и бѣдныхъ вдовъ замѣтно ободряла въ будущемъ надежда кое-какъ перебиться.
Между тѣмъ, и въ обстоятельствахъ самой Дженни тоже произошла нѣкоторая перемѣна. Недѣли двѣ спустя послѣ памятнаго объясненія Джозефа съ дочерью. Дженни получила отъ него письмо изъ Ливерпуля, но безъ указанія адреса. Онъ писалъ, что дѣла, на которыя онъ тогда ей намекалъ, отозвали его изъ Лондона и, къ величайшему его огорченію, даже не дали ему проститься съ дочерью.
"Надѣюсь, что и ты со временемъ напишешь мнѣ о себѣ; а теперь я собираюсь, пока не вернусь, все-таки давать тебѣ вѣсточки. Мой агентъ будетъ препровождать тебѣ обычные два фунта по субботамъ, а по полученіи ихъ, я прошу тебя каждый разъ давать знать объ этомъ по нижеслѣдующему адресу: М-ру Г. Джонсу. А пока -- будь умница, живи себѣ у твоего добраго друга, м-съ Біасъ, и положись во всемъ на любящаго тебя твоего отца -- Дж. Снаудона.
Въ то же утро и съ тою же почтой пришло изъ Ливерпуля письмо къ м-съ Клементинѣ Снаудонъ. Начиналось оно такъ:
"Клемъ, дружище! Я очень сожалѣю, что дѣла оторвали меня отъ гостепріимнаго домашняго очага. Тѣмъ болѣе это досадно, что случилось какъ разъ въ то время, когда обстоятельства могли помочь намъ обратить нашу жизнь въ непрерывное блаженство. Увы! ему не суждено осуществиться! Не огорчайся, пожалуйста, не огорчайся и, главное, не ломай мебели въ-сердцахъ, потому что, къ сожалѣнію, твои доходы впредь будутъ крайне ограниченны. Ты, копечно, не забыла, что я у тебя въ долгу за одну исторію, случившуюся въ Кларкенуэлѣ не особенно давно; такъ прими же, пожалуйста, это предупрежденіе въ качествѣ уплаты за долгъ. Какъ только мнѣ удастся устроиться здѣсь основательно,-- я, конечно, тотчасъ же пришлю за тобою; но весьма возможно, что до этой блаженной минуты пройдетъ еще не мало времени. А до тѣхъ поръ попроси мать свою снабдить тебя деньгами: я даю ей на это полное право. Призывая на тебя всяческія благословенія, желаю тебѣ быть здоровой и счастливой, и со слезами остаюсь твой, разбитый душою, благовѣрный".