Савонарола въ рукахъ враговъ.
Едва успѣла Италія оправиться отъ послѣдствій нашествія французовъ, какъ уже снова начались въ ней внутренніе раздоры и распри. Герцогъ Сфорца, женатый на Маріи Нацци, былъ очень недоволенъ тѣмъ, что ему не удалось снова водворить во Флоренціи, въ качествѣ властелина, своего родственника и союзника Петра Медичи. Разумѣется, въ этой неудачѣ онъ обвинялъ Савонаролу, который ввелъ во Флоренціи народное управленіе. Конечно, такое управленіе не могло нравиться ни герцогу Сфорца, ни другимъ итальянскимъ владѣтелямъ, да и папа также былъ враждебно настроенъ противъ Савонаролы и всѣхъ его нововведеній.
Флоренція, между тѣмъ, очень измѣнилась въ послѣднее время. Народъ боготворилъ Савонаролу, который всегда вступался за угнетенныхъ и возставалъ противъ притѣснителей. Но не одни только флорентинцы прислушивались съ величайшимъ вниманіемъ къ его словамъ. Окрестные крестьяне съ вечера отправлялись въ путь, чтобы утромъ попасть въ соборъ на проповѣдь Савонаролы. Нѣкоторые изъ его богатыхъ приверженцевъ содержали у себя на свой счетъ до сорока человѣкъ чужестранцевъ, являвшихся, чтобы послушать знаменитаго проповѣдника. Въ церкви, во время его проповѣдей, господствовало невообразимое волненіе; слезы у всѣхъ катились градомъ, и нерѣдко случалось, что богатые люди, растроганные его словами, жертвовали громадныя суммы въ пользу бѣдныхъ. На улицахъ то и дѣло слышалось пѣніе псалмовъ и пѣсенъ духовнаго содержанія. Веселье и пиры совершенно прекратились. Купцы и торговцы предметами роскоши первые начали терпѣть убытки отъ такого настроенія жителей и, разумѣется, они перешли въ разрядъ недовольныхъ управленіемъ Савонаролы, такъ что число его враговъ все увеличивалось.
Мать Савонаролы и его сестра Беатриса остались во Флоренціи, гдѣ имъ оказали гостепріимство приверженцы Савонаролы. Беатриса часто ходила въ гости въ одинъ женскій монастырь, враждебно относившійся къ Савонаролѣ, и всегда приносила оттуда какія-нибудь непріятныя вѣсти, которыя и сообщала своей матери. Однажды, вернувшись оттуда, она передала ей, что изъ Рима полученъ приказъ, которымъ строго воспрещается Савонаролѣ говорить проповѣди подъ страхомъ отлученія отъ церкви.
Мать Савонаролы пришла въ сильнѣйшее волненіе, услышавъ эту вѣсть, и со страхомъ ожидала воскресенья, чтобы убѣдиться, дѣйствительно ли у ея сына отнято- право проповѣдывать публично. Съ замирающимъ сердцемъ она отправилась въ соборъ. На этотъ разъ ей не пришлось быть свидѣтельницей торжества Савонаролы, какъ это бывало прежде. Браги его подняли такой шумъ въ церкви, что Савонарола не могъ говорить. Сторонники его, въ свою очередь, начали кричать, и дѣло дошло бы до открытой свалки въ церкви, если бы Савонарола не удалился. У дверей ризницы, куда онъ хотѣли войти, къ нему подошла его мать и со слезами на глазахъ стала умолять его, чтобы онъ не подвергалъ свою жизнь опасности и отказался бы отъ борьбы съ могущественнымъ духовенствомъ и итальянскими владѣтелями, которые легко могутъ погубить его. Савонарола твердо отвѣчалъ ей:
-- Враги могутъ уничтожить мое тѣло, но не мой духъ, который исходитъ отъ Господа.
Бѣдная старуха не могла не чувствовать величія духа своего сына, но сердце ея обливалось кровью. Она чувствовала, что ему угрожаетъ страшная опасность, и предчувствіе ее не обмануло. Папа, побуждаемый врагами Савонаролы, указывавшими ему на необходимость принять строгія мѣры противъ этого мятежнаго монаха, отлучилъ Савонаролу отъ церкви, и это было объявлено во Флоренціи, во всѣхъ церквахъ, при звонѣ колоколовъ.
Весьма естественно, что это отлученіе отъ церкви проповѣдника, пользовавшагося такимъ громаднымъ вліяніемъ и почетомъ въ городѣ, не могло не произвести сильнаго впечатлѣнія на всѣхъ. Въ особенности волновались монахи въ монастырѣ св. Марко, гдѣ Савонарола былъ настоятелемъ.
Савонарола отлично понималъ, что теперь его враги начнутъ еще больше смущать и возстановлять противъ него народъ. Но ему хотѣлось убѣдиться, можетъ ли онъ разсчитывать на своихъ монаховъ, и вотъ разъ ночью онъ собралъ ихъ всѣхъ на монастырскій дворъ, гдѣ прежде, въ теченіе столькихъ лѣтъ, поучалъ своихъ учениковъ. Почти всѣ въ одинъ голосъ заявили ему, что готовы жертвовать за него своею жизнью. Особенно нѣкоторые изъ нихъ съ горячностью увѣряли его въ своей безусловной преданности. Двое монаховъ, Сильвестръ Марусей и Донато Руффоли, предложили своимъ товарищамъ дать торжественную клятву, что они готовы раздѣлить участь своего настоятеля, хотя бы ихъ я ждала мученическая смерть. Это и было исполнено тутъ же на дворѣ. Савонарола замѣтилъ, однако, что не всѣ монахи принесли эту клятву, но ничего не сказалъ.
Савонаролѣ было запрещено произносить проповѣди, и въ теченіе нѣкотораго времени онъ подчинялся этому запрещенію, но, въ концѣ концовъ, не выдержалъ: въ первый день Рождества онъ отслужилъ обѣдню въ церкви Санъ-Марко и устроилъ торжественную процессію кругомъ церкви, шествуя во главѣ своихъ монаховъ.
На другой день онъ снова произнесъ проповѣдь въ соборѣ, въ присутствіи огромнаго стеченія народа. Савонарола опять смѣло заговорилъ о своемъ правѣ не подчиняться неправильнымъ распоряженіямъ. Онъ прямо заявилъ, что его преслѣдуютъ за то, что онъ обличаетъ пороки католическаго духовенства.
-- Кто былъ въ Римѣ,-- воскликнулъ Савонарола,-- тотъ знаетъ жизнь этихъ священнослужителей. Скажите мнѣ, не похожи-ли они скорѣе на свѣтскихъ людей! У нихъ есть придворные, оруженосцы, лошади и собаки. Ихъ дома полны роскошныхъ предметовъ, шелковыхъ тканей, ароматныхъ куреній и слугъ. Приличествуетъ ли все это служителямъ церкви Божіей? Все дѣлается за деньги. Они звонятъ въ колокола только изъ корысти; они продаютъ мѣста, продаютъ таинства, продаютъ обрядъ крещенія, продаютъ все!
Разумѣется, такого рода проповѣдь должна была еще больше возстановить противъ него духовенство. Послѣ этой проповѣди Савонарола вышелъ на площадь и сказалъ, обращаясь къ народу:
-- Пусть каждый молится, чтобы Господь ниспослалъ на меня свой пламень и низвергнулъ меня въ адъ, если моя проповѣдь исходитъ не отъ Него!
Разумѣется, всѣ прелаты, кардиналы и самъ папа пришли въ страшную ярость отъ неповиновенія Савонаролы. Но это не смутило его. Всегда смѣлый и искренній, проникнутый сознаніемъ своей правоты, онъ не хотѣлъ уступать. Онъ задумалъ созвать соборъ, чтобы призвать папу къ отвѣту, обнаружить всѣ его преступленія и доказать, что онъ достигъ престола подкупомъ. Съ этою цѣлью онъ написалъ "посланіе къ князьямъ", т. е. къ французскому, испанскому и англійскому королямъ и германскому императору. Прежде всего онъ послалъ письмо къ французскому королю, но оно было перехвачено по дорогѣ Людовикомъ Сфорцой, миланскимъ герцогомъ и, конечно, тотчасъ переслано папѣ.
Это письмо рѣшило судьбу Савонаролы. Какъ только сдѣлалось извѣстнымъ, что онъ дѣйствительно задумалъ низвергнуть папу, отъ него отшатнулись многіе изъ его приверженцевъ. Такой шагъ показался всѣмъ черезъ-чуръ уже смѣлымъ и дерзкимъ.
Флоренція опять страшно заволновалась; всѣ пришли въ смятеніе. Флорентинцы понимали, что имъ грозитъ серьезная опасность изъ-за Савонаролы, что на нихъ возстали и папа, и миланскій герцогъ, и другіе итальянскіе владѣтели. И все это изъ-за одного монаха! Тутъ то и выказалось въ яркомъ свѣтѣ малодушіе людей, готовыхъ изъ страха предать въ руки враговъ своего любимаго проповѣдника.
Однако, никто не рѣшался наложить руку на Савонаролу, и всѣ находились въ большой нерѣшимости: какъ поступить? Вдругъ явился какой то монахъ изъ францисканскаго монастыря, который предложилъ испытать справедливость ученія Савонаролы посредствомъ огня. Если Савонарола сгоритъ -- туда ему и дорога, а если нѣтъ, то значитъ, онъ праведникъ, и тогда папа не можетъ возставать противъ него.
Нашлись благоразумные люди, которые возстали противъ подобнаго испытанія огнемъ, но ихъ никто не сталъ слушать. Притомъ же всѣхъ интересовало это зрѣлище, и флорентинцы не желали отъ него отказаться. Монахи, преданные Савонаролѣ, твердо вѣрили, что онъ пройдетъ черезъ огонь невредимымъ и что Богъ сотворитъ чудо. Одинъ изъ горячо преданныхъ ему монаховъ, Доменикъ, сталъ умолять Савонаролу, чтобы онъ позволилъ ему принять вызовъ францисканскаго монаха. Савонарола также вѣрилъ въ правоту своего ученія и былъ убѣжденъ, что Богъ не допуститъ, чтобы сгорѣлъ невинный. Во всякомъ случаѣ, дѣло было такъ поставлено, что не принять вызова было невозможно. И вотъ Доменикъ объявилъ, что принимаетъ его отъ имени Савонаролы.
Избраны были десять гражданъ, которые должны были обсудить всѣ подробности этого испытанія и назначить для него день.
Съ ранняго утра въ этотъ день площадь, гдѣ долженъ былъ состояться необычный поединокъ между францисканскимъ монахомъ, приверженцемъ папы, и доминиканскимъ монахомъ, приверженцемъ Савонаролы, наполнилась народомъ. На площади былъ сложенъ костеръ вышиною почти въ сажень и длиною почти въ три сажени. Посреди этого костра былъ устроенъ узкій проходъ, черезъ который должны были пройти оба монаха, когда костеръ запылаетъ.
Савонарола явился въ сопровожденіи Доменика, которому предстояло пройти черезъ пылающій костеръ. Надо прибавить, что приверженцевъ Савонаролы охватилъ такой энтузіазмъ, что многіе изъ нихъ вызывались совершить этотъ подвигъ, чтобы доказать правоту его ученія. Даже женщины умоляли, чтобы имъ дозволили сдѣлать это, и Савонаролѣ стоило немалаго труда удержать ихъ.
Толпа народа была такъ велика, что пришлось назначить отрядъ солдатъ въ 500 человѣкъ, для охраненія порядка. Всѣ крыши, окна, балконы были усѣяны народомъ, ожидавшимъ съ нетерпѣніемъ, когда начнется небывалое зрѣлище.
Назначенный часъ давно прошелъ, а испытаніе все еще не начиналось. Францисканскій монахъ, повидимому, струсилъ и пробовалъ какъ нибудь оттянуть дѣло, надѣясь, что въ послѣднюю минуту будетъ получено изъ Рима отъ папы приказаніе отмѣнить огненную пробу. Сначала онъ выразилъ подозрѣніе, что одежда Доменика заколдована, и потребовалъ, чтобы онъ переодѣлся. Переодѣваніе это заняло довольно много времени, и народъ началъ волноваться. Когда Доменикъ вышелъ на площадь переодѣтый, францисканскій монахъ потребовалъ, чтобы онъ оставилъ крестъ, который держалъ въ рукахъ Савонарола приказалъ тогда Доменику поло* жить крестъ и взять въ руки св. Дары. Но противъ этого возстали всѣ францисканскіе монахи и объявили, что нельзя подвергать св. Дары опасности сгорѣть. Однако, Савонарола на этотъ разъ не хотѣлъ уступать, и начался безконечный споръ. Народъ, потерявшій терпѣніе и подозрѣвавшій, что Савонарола хочетъ нарочно оттянуть испытаніе, началъ шумѣть. Враги Савонаролы конечно, воспользовались такимъ настроеніемъ толпы, чтобы еще больше возбудить ее противъ Савонаролы. Поднялся шумъ, и въ это время двое людей бросились къ Савонаролѣ, чтобы убить его, но начальникъ отряда окружилъ своими солдатами Савонаролу и крикнулъ: -- Кто подойдетъ, того я уложу на мѣстѣ! Неизвѣстно, чѣмъ бы кончилась вся эта исторія, еслибы не началась гроза, завершившаяся проливнымъ дождемъ, смочившимъ костеръ, такъ что поджечь его было уже невозможно. Францисканцы и доминиканцы объявили, что Богъ не хочетъ испытанія. Но толпа, обманутая въ своихъ ожиданіяхъ, пришла въ такую ярость, что начала осыпать угрозами и оскорбленіями Савонаролу, котораго она обвиняла въ томъ, чуо интересное зрѣлище не состоялось. Когда Савонарола возращался назадъ въ монастырь св. Марка, то по дорогѣ его друзья должны были защищать его отъ разсвирѣпѣвшей толпы.
Тяжело было на душѣ у Савонаролы. Онъ видѣлъ, что враги его побѣждаютъ, что число его приверженцевъ уменьшается, что тѣ самые люди, которые такъ недавно еще рады были идти за нимъ въ огонь и воду и для которыхъ каждое его слово было закономъ, теперь отвернулись отъ него и готовы его погубить.
Придя въ монастырь, Савонарола удалился въ свою келью. Онъ чувствовалъ, что конецъ его близокъ, и съ грустью говорилъ объ этомъ своимъ приближеннымъ. Но онъ былъ не такой человѣкъ, чтобы искать спасенія въ бѣгствѣ или покорности. На другой день -- это было Вознесеніе -- онъ сказалъ обычную проповѣдь и устроилъ крестный ходъ внутри монастыря. Онъ говорилъ о томъ, что готовъ пострадать за правое дѣло и принять мученическую смерть.
Между тѣмъ на улицахъ Флоренціи началось настоящее возмущеніе. Враги Савонаролы давно уже подновляли его и только ждали удобной минуты, которая теперь наступила. Подстрекаемая ими толпа бросилась къ монастырю съ криками:
-- Въ Санъ Марко! Въ Санъ Марко!
Въ монастырѣ шла вечерняя служба. Нападающіе убили двухъ привратниковъ и вломились въ монастырь. Монахи, предупрежденные о возможности такого нападенія, запаслись оружіемъ, и въ стѣнахъ храма началась битва. Тщетно Савонарола умолялъ своихъ приверженцевъ бросить оружіе -- монахи не слушали его, и яростно отбивались отъ нападающихъ. Убитые и раненые валялись на окровавленномъ полу церкви.
Бѣги! Бѣги!-- умоляли Савонаролу монахи. Онъ могъ еще пройти задними ходами монастыря и, такимъ образомъ, избѣжать неминуемой опасности. Но Савонарола не хотѣлъ прибѣгать къ такому средству. Онъ обнялъ своихъ приверженцевъ, прощаясь съ ними, и собирался выйти къ своимъ врагамъ, требовавшимъ его выдачи. Но тутъ произошла потрясающая сцена. Несчастная мать Савонаролы, узнавъ о случившемся, пробралась въ церковь и съ душу раздирающимъ воплемъ упала къ ногамъ сына. Онъ обнялъ ее, сказалъ ей нѣсколько словъ утѣшенія, затѣмъ твердо направился на встрѣчу сѣоимъ врагамъ.
Уже наступилъ вечеръ, когда Савонаролу и преданнаго ему Доменика, того самаго, который согласился на огненную пробу ради торжества его ученія, повели со связанными руками въ тюрьму, по тѣмъ самымъ улицамъ, гдѣ еще недавно появленіе Савонаролы вызывало такой восторгъ и слезы умиленія, и гдѣ народъ падалъ на колѣни при его появленіи. Все измѣнилось теперь. Неблагодарный народъ, за который Савонарола готовился пострадать, бросалъ въ него камни. Его били, оскорбляли, но онъ шелъ, покорно перенося все. Онъ зналъ, что впереди его ожидаетъ еще худшее -- пытка и смерть!
А еще недавно онъ мечталъ свергнуть преступнаго папу и очистить и возродить христіанскую церковь, сдѣлавъ ее достойной своего Великаго Основателя.
