1
Второй месяц Наташа жила в Темрюке — маленьком пыльном городе на берегу Кубани, неподалеку от Ахтанизовского лимана. Столовая помещалась на окраинной улице, на которой весенний ветер намел песчаные барханы. Больших зданий здесь не было, и немцы соединили две рядом стоящие хаты. Внутри столовая тоже выглядела скромней, чем в Краснодаре: никаких ундин и валькирий. Стены расписаны под кирпичную кладку. На потолке фальшивые балки.
Эта суровая простота, конечно, более приличествовала армии, вступившей в полосу неудач. Зима для гитлеровцев была весьма неблагоприятной. Весна не принесла облегчения. Красная Армия прорывала один за другим немецкие оборонительные рубежи. Весенняя распутица не приостановила ее наступления. Немцы-штабники в Темрюке поговаривали об эвакуации в Крым.
Первое время Наташа чувствовала себя в Темрюке очень одинокой. Не было часовщика, к которому она успела привязаться, а при поспешном отъезде из Краснодара оборвалась и вторая нить, связывавшая ее с Красной Армией: Леонид Николаевич остался в городе. Вскоре после прибытия в Темрюк Наташа узнала, что гитлеровцев вышибли из Краснодара, но что стало с «дядей» и его семьей, ей было неизвестно.
Ждать, когда с ней установят связь, Наташе пришлось недолго. Дня через три после того их столовая начала работать, к официанткам пришел молодой человек по имени Жора. Он назвался лучшим дамским парикмахером города Темрюка. У Жоры была густая, пышная шевелюра, бакенбарды и узенькие усики на толстой губе. Разговаривая, он пользовался главным образом двумя словами: «порядок» и «оформление», — придавая им с помощью жестов и интонаций желательный, иногда совершенно неожиданный смысл. Он казался пустоватым и легкомысленным парнем. В разговоре, впрочем, она услышала условную фразу, дважды повторенную Жорой. Разведчица ничем не показала, что пароль понят, но на другой же день отправилась в «салон Люкс», как называл свою мастерскую парикмахер.
«Салон Люкс» помещался неподалеку от столовой, в глинобитной хате, от старости оседающей в землю. Зайдя со двора, посетитель через маленькие сенцы попадал в чистенькую комнату с мазаными полами и двумя выглядывающими на улицу окошками. В простенке между ними висело зеркало без рамы, покрытое пятнами. Чтобы получить правильное представление о своей внешности, посетителю приходилось выискивать кусочек, не искажающий лица.
Перед зеркалом стояло кресло, а возле него — сам маэстро в коротком бязевом халате, забрызганном химикалиями. Кроме того, в «салоне» находилась узенькая железная кровать, закрытая ширмой, на табурете у дверей стояла макитра с питьевой водой. Два гнутых стула и керосинка, на которой накалялись орудия производства, смахивающие на орудия пытки, дополняли неказистую обстановку.
Когда Наташа вошла, в кресле сидела девица с красным от напряжения лицом и неестественно черными бровями, а лучший парикмахер Темрюка, лязгая щипцами, обрабатывал ее прическу и непрерывно разговаривал:
— Сейчас мы оформим самый ответственный локон, и будет полный порядок. Что? Больно? Порядок. Если женщина хочет быть красивой, она должна страдать. Эту мысль оформил какой-то башковитый француз. И правильно! Даром ничего не дается. Па-апрашу немного повернуться. Порядок! Оформление получается выдающееся. С таким оформлением можно куда угодно итти… кроме земляных работ. Надеюсь, вас не посылают на земляные работы?
— Нет, — спесиво ответила девица густым голосом, — мы сами посылаем.
— Полный порядок! — восторженно воскликнул Жора. — Я так сразу и понял, что вы из администрации. А многие дамы очень пугаются. Разговоров масса. Говорят, оформляются, какие-то невероятные рвы…
— Ну и враки, — равнодушно сказала девица, — обынаковенные траншеи и блиндажи… А что это вот тут бочок как бы сильно выдается?
— Никаких бочков. Кругом порядок. Это просто мираж, несовершенство оптики. Подвиньтесь чуть правей и взгляните: оформление — лучше быть не может. Высший класс. Прошу. Благодарю вас. Оч-чередь!
Девица уплыла, обдав Наташу презрительным взглядом. Разведчица села в кресло и сказала Жоре пароль. В зеркале она увидела, как расплылась в улыбке добродушная физиономия владельца «салона Люкс».
— Так это вы — Наташа? — обрадованно спросил он. — А я вчера заходил в столовую, отзыва не получил и уже подумал: не случилось ли чего? Ну, порядок! Во-первых, мне поручено передать вам, что в будущем, когда фронт приблизится, не предпринимайте ничего без согласования с «дядей».
— А где он? — живо спросила Наташа.
— Не знаю, — ответил парикмахер. — Во-вторых, наше командование очень интересуется работами, которые немцы ведут под Крымской и ближе сюда, почти до Варениковской. На эти работы они сгоняют население со всех станиц и из Темрюка.
Еще когда Наташа ехала из Краснодара в Темрюк, она увидела на высотах людей, которые ковыряли твердую, мерзлую землю. Она увидела это за Крымской, и перед Молдаванской, и у станицы Гладковской. Масштабы работы не могли не обратить на себя внимания разведчицы.
— Кое-что я уже выяснила, — сказала она Жоре, — строится несколько оборонительных рубежей. Цель их — прикрыть эвакуацию в Крым 1-й танковой и 17-й армий. Подробности пока добыть не удалось. Скоро там начнут работать саперные части, тогда надеюсь узнать характер сооружений. А сейчас население копает «обнаковенные» траншеи, как сказала ваша клиентка. Вот пока все.
— И то не мало, — одобрил Жора. — Ну, как — тянет к своим? Я жду не дождусь, когда попрут отсюда фашистов и их прихвостней. Осточертело на них смотреть. Ведь ко мне кто ходит? Сами понимаете, кому сейчас охота прихорашиваться. Вот вы застали красавицу — сестра полицая. Гордится своим положением. Глаза б мои не видели! Ну ничего, скоро будет порядок!
2
В настроении немецких штабников вдруг произошла ощутительная перемена. Прекратились разговоры об эвакуации в Крым. Реже слышались унылые ножи. Господа офицеры до того приободрились, что стали снова мечтать о поместьях на кубанской земле.
Встревоженная этим, Наташа искала причины. Она знала, что положение на фронте по-прежнему оставалось для немцев неутешительным. Несмотря на весеннюю распутицу, Красная Армия освобождала одну станицу за другой.
Иногда постоянные посетители столовой разговаривали с Наташей: с месяц назад пожилой обер-лейтенант из управления связи расписывал ей красоты Крыма, куда, по его словам, вот-вот должен переехать штаб. Наташа, никогда первая не начинавшая разговор с офицерами, теперь нарушила это правило и обратилась к оберу:
— Говорят, фронт все приближается. Я ужасно боюсь. Когда же мы поедем в Крым?
Обер старательно дожевал кусок шницеля, вытер лоснящиеся губы бумажной салфеткой и ответил:
— Никогда.
Наташа изобразила высшую степень изумления:
— Как? Вы же сами говорили…
Обер важно покачал головой.
— Да, я говорил это. Но фюрер… — Он многозначительно поднял вверх толстый и короткий, как сарделька, палец. — Фюрер рассудил иначе. Мы никогда не уйдем с этой земли. Таков его приказ… Принеси мне еще один шницель.
Гитлер приказал удержать кубанский плацдарм любой ценой. Надо было выяснить, на что этот приказ опирается. Немецкая пропаганда распространяла слухи о новейшей технике, которая якобы должна быть переброшена на Кубань, о постройке через Керченский пролив моста и автострады и т. п. На обрывке немецкой газеты, издаваемой для «крымской группировки, Наташа прочла: «Позиции, упорно обороняемые немецкими войсками на кубанском предмостном укреплении, имеют для нашего командования большое значение. Они преграждают черноморскому флоту вход в Азовское море и одновременно лишают советские войска возможности высадиться в Крыму. Наконец, кубанское предмостное укрепление выполняет стратегическую задачу: оно может стать исходным пунктом для нового наступления».
Отсеивая слухи, распространяемые гитлеровским командованием для поддержания воинственного духа своих солдат, Наташа вскоре убедилась, что надежды на удержание кубанского плацдарма связаны у немцев с новой оборонительной полосой. Работы велись в больших масштабах. После того как насильно согнанное население вырыло траншеи и окопы, немцы объявили эти места запрещенными зонами: там возводили оборонительные сооружения саперные части и пехота.
С большим трудом разведчица узнавала подробности. Многие сведения нуждались в дополнительной проверке и уточнении. Наташа узнала, например, что в промежутках между опорными пунктами немцы сооружали железобетонные огневые точки с бронированными колпаками. Но засечь расположение этих точек она, конечно, не могла. Во всяком случае выяснялся характер сооружений.
Десять оборонительных рубежей готовили немцы. Высоты с населенными пунктами превращались в мощные узлы сопротивления. Жора съездил в одну из станиц укрепленной полосы и, возвратившись, рассказал Наташе, как немцы превращают дома в дзоты, создавая систему перекрестного огня.
— По углам в стенах, чуть выше земли, пробивают амбразуры, чтобы можно было вести огонь из погреба. Смотришь — обыкновенная хата, а на самом деле — дзот. Хитрит немец. Но мы тоже кое-что понимаем. Порядок?
От саперных офицеров Наташа услышала название основной оборонительной полосы: «Голубая линия».
…В Темрюке появился Леонид Николаевич. Наташа обрадовалась его приезду, как если бы он действительно был ее самым любимым родственником.
— Где Людмила Андреевна и Леночка? Что с ними? — спросила Наташа.
— При поспешной эвакуации я не успел взять их с собой, — хитро улыбнулся Леонид Николаевич, — остались в Краснодаре.
— А вы сами где были все это время?
— В Крымской, Наташа, в Крымской. Но положение там становится угрожающим. Вот ведь что происходит. Гонят немцев взашей… Что мы с вами дальше будем делать?
— Мне было сказано, чтобы я без вас ничего не предпринимала.
— Правильно, дорогая племянница! Дело в том, что если я сбегу, немцы за вас возьмутся, а если вы исчезнете, — ко мне начнут цепляться. Связаны мы одной веревочкой. Не совсем это удобно, да что ж поделаешь — так обстоятельства сложились. Поэтому будем действовать согласованно.
— А скоро ли?
— Похоже на то, что скоро. Нет ли каких-нибудь признаков появления новых немецких частей на Кубани?
Наташа покачала головой.
— Все офицеры связи из дивизий обедают за моими столиками. Появление нового лица, я бы заметила.
— Очень важно узнать сразу же, что собой представляет часть и откуда она переброшена.
— Понятно.
— Ну, а теперь покажите мне, где вы живете.
Жила Наташа на той же улице, где была столовая, в маленькой чистенькой хатке. За хаткой был огород, а за огородом — невысокий обрыв и плоская пойма. Кубани, поросшая бурой, прошлогодней травой. Леонид Николаевич глянул на пойму неодобрительно: слишком голо, укрыться негде в случае необходимости.
Потом Наташа проводила его и узнала, где он живет. Условившись о следующей встрече, они расстались.
3
Среди офицеров связи появились два новых лица. Для Наташи не составило труда выяснить, откуда они прибыли: несколько дней в столовой только и было разговоров, что о Франции. Приезжие на все лады расписывали, как хорошо им жилось в этой стране. Французская кухня, французские вина, французские женщины… Комфорт… Полное понимание со стороны наиболее культурных слоев населения, которые охотно сотрудничают с завоевателями и стремятся сделать их пребывание в чужой стране возможно более приятным.
Слушатели завидовали. Да, конечно, Европа! А тут прозябаешь в каком-то Темрюке. Однако говорят, что жизнь во Франции не такая уж безоблачная, хотя там и нет фронта. Верно ли, что и там есть партизаны?
Приезжие кисло разъясняли, что партизаны во Франции есть, они называются там «маки». И они чинят завоевателям всякие неприятности. Но если принимать известные меры предосторожности, не ходить в одиночку, особенно с наступлением темноты, и быть все время начеку…
Наташа с трудом удерживала улыбку. Видно, молодцы французские партизаны! Но союзники, союзники! О чем они думают? Если Гитлер находит возможным перебросить две дивизии из Франции на Кубань, значит он уверен, что по крайней мере в ближайшее время второго фронта не будет.
Негодование Наташи по этому поводу разделил и Жора, которого она навестила на другое утро.
— Где же порядок? — спросил он, выслушав Наташу. — Почему они так тянут с оформлением второго фронта? Я человек маленький, в высокой политике не разбираюсь, но поверьте моему слову, Наташа, не от чистого сердца они нам помогают. Мы в кровь бьемся, а они только рукава засучивают. Наверно, наши ткнут им в нос этим фактом, который вы сообщили.
Вскоре Наташе удалось узнать, что в подчинение 17-й армии переданы две дивизии, находящиеся в Крыму. В ближайшее время их должны перебросить на Таманский полуостров.
Подкрепленные свежими силами, гитлеровские войска начали ожесточенные контратаки, стремясь любой ценой добиться успеха. На помощь им было стянуто большое количество авиации.
К концу апреля одна из вновь прибывших немецких эскадрилий расположилась вблизи Темрюка. Шеф собрал работников столовой и объявил, что в ней будут некоторое время питаться летчики и что персонал столовой должен быть особенно предупредительным.
В обед к столовой подкатил автобус. Из него вышло десятка два летчиков. Шеф встречал их у входа.
Летчики были опалены тропическим загаром и вели себя развязно и шумно.
Штабники, найдя предлог поразвлечься, решили дать ужин в честь ассов, прибывших из далекой Африки. Была избрана делегация для приглашения командира эскадрильи, о котором рассказывали чудеса.
— Ему нет равного в мире, — аттестовал штабникам своего начальника один из летчиков. — Он сбил известного английского асса Аллана Патриджа. Об этом было написано в английских газетах. Я сам видел. «Поединок двух королей воздуха». Геринг прислал ему поздравительную телеграмму. Фюрер наградил его орденом…
Вечером официанткам было много работы. Столы поставили в виде буквы «П». Пол в одной хате был выше на две ступеньки. На этом возвышении поместилась перекладина «П», предназначенная для почетных гостей и старших чинов. Штабники не пытались тягаться с французской кухней, но полагали, что навряд ли гости едали в Тунисе шашлык из молодого барашка.
Стоя у раздаточного окна в ожидании очереди, Наташа слышала, как шумно рассаживались офицеры, как вошла делегация, ездившая за командиром эскадрильи, как его приветствовали, как заревели десятки глоток после тоста в честь фюрера. Потом наступила сравнительная тишина. Офицеры насыщались.
Нагрузив на поднос тарелки с шашлыком, Наташа поспешила в зал. Она шла быстро, озабоченно склонив голову. Подойдя к столу, она подняла глаза — и обомлела. На нее в упор смотрел пристальным, колючим взглядом сидящий на почетном месте Эрих Вайнер.
4
Напряжением воли Наташа заставила себя улыбнуться.
За год, прошедший со времени их встречи, Вайнер мало изменился. Он заматерел, стал массивней и как будто еще раздался в плечах. Посадка маленькой птичьей головы придавала ему хищный вид. Его тевтонское лицо было обожжено африканским солнцем.
Соседи потянулись к Вайнеру чокаться. Он поднял свой стакан рукой, украшенной перстнями, и отвернулся от Наташи. Она была рада этой передышке. Как он мог сбежать? Впрочем, в этом нет ничего невероятного: Ростов тогда непрерывно бомбили. Вайнер мог под шумок забиться в какую-нибудь щель и высидеть там два-три дня до прихода своих. В конце концов как он сбежал — теперь уже не так важно. Узнал или не узнал?
Она носилась по столовой: работы было много — только успевай поворачиваться. Улыбка не сходила с ее лица. Должно быть, вот так улыбаются цирковые артисты, исполняя опасные для жизни номера. Время от времени она ловила на себе взгляд Эриха Вайнера… Узнал или не узнал?
В конце ужина, когда многие, уже дремали, склонив головы на залитые вином столы, Эрих Вайнер поманил к себе пробежавшую мимо Наташу. «Вот оно, начинается», — подумала она, подходя.
— Фрейлен, конечно, узнает меня? — спросил ее летчик, сузив глаза.
Наташа постаралась сделать свою улыбку глуповатой.
— Я не понимаю по-немецки, — с ужасным акцентом сказала она.
Вайнер усмехнулся, не разжимая губ.
— Я отлично помню наш разговор. Вы были очень оскорблены, а я ведь предлагал вам будущность более заманчивую, чем должность кельнерши. Но все равно, вы служите нам, и так будет со всеми. Немецкий орел все шире простирает свои крылья. Земной шар в его железных когтях. Когда я, Эрих — Вайнер, поднимаюсь в воздух, враги бегут от меня, как цыплята от коршуна. Я чувствую себя богом… Вы не можете понять этого. Это доступно только нам, немцам…
Он говорил медленно, процеживая слова сквозь стиснутые зубы. Под коричневой кожей щек вздувались желваки. Наташа с облегчением поняла, что прославленный асс, чувствующий себя богом, мертвецки пьян. Он продолжал говорить мрачно, бессвязно и возвышенно и, вероятно, занимался бы этим бесплодным делом довольно долго, если бы к нему не подошли шатающиеся штабники. За их спинами Наташа потихоньку отступила. Потом летчики сразу собрались и уехали.
Наташа пришла домой очень поздно. Не зажигая огня, разобрала постель, разделась. Долго сидела в оцепенении, свесив с кровати голые ноги. Она ощущала страшную усталость, как после подъема на крутой перевал. Каждая жилочка еще дрожала от пережитого напряжения. Наташе вдруг стало горько и жалко себя, и она заплакала беззвучными слезами.
Поплакав немного, как бы отдав дань минутной женской слабости, она, не вытирая мокрых щек, залезла под одеяло и принялась размышлять. Постепенно она пришла к убеждению, что дело обстоит не так уж безнадежно, как ей показалось сперва. Если Вайнер и сообщит в гестапо, он ничем не может доказать, что встречал в Ростове именно ее, а не другую, похожую девушку. Они могли бы получить улики от нее самой, если бы она проговорилась. Но она не проговорится, пусть делают с ней что хотят. Возможно, что ее не заберут сразу, а установят за ней наблюдение. Надо будет предупредить Леонида Николаевича и Жору. И, что бы ни случилось, стоять до конца.