Нравственная атмосфера, въ которой пришлось работать правительству съ первыхъ же шаговъ его существованія. Кампанія эстонской прессы противъ правительства. Объясненія съ редакторами газетъ. Настороженность эстонскаго правительства и наши генералы. Попытки къ сближенію съ эстонскимъ правительствомъ. Ихъ позиція и совѣты. Настроенія эстонскихъ военныхъ круговъ. Радіотелеграмма о мирѣ Чичерина. Большевистское движеніе въ Эстоніи среди рабочихъ и въ арміи. Переговоры лѣвой части с.-зап. правительства съ эстонскими парламентаріями. Планъ чистки тыла. Переговоры по этому поводу съ ген. Юденичемъ и столкновеніе въ оффиціальномъ засѣданіи. Вялость и бездѣятельность ген. Юденича въ арміи. Противодѣйствіе генерала Родзянко начинаніямъ правительства. Его Фигура на общемъ фонѣ арміи. Обращеніе правительства къ солдатамъ. Организація пропаганды. Ген. Родзянко на экзаменѣ въ оффиціальномъ засѣданіи правительства. Вредная нерѣшительность правительства въ вопросахъ чистки арміи. Правительство и эстонская демократія въ лицѣ ея министра внутр. дѣлъ г. Геллата. Апелляція къ с.-д. фракціи эстонскаго парламента. Расправа съ газетой «Свободная Россія». Отношеніе къ этому инциденту эстонской печати. Отсрочка съѣзда. Переговоры съ Савинковымъ.
Красныхъ, радостныхъ дней у правительства вовсе не было. Съ первыхъ же дней его существованія начались подкопы, интриги, измѣна, обманъ, ложь, клевета и инсинуаціи. Позже адъ существованія пополнился еще заговорами, и одна часть членовъ правительства организовала форменную слѣжку за другой.
Гг. Кузьминъ-Караваевъ и Карташевъ, вернувшись послѣ образованія правительства обратно въ Гельсингфорсъ, держали себя сначала по отношенію къ правительству почти нейтрально. Но этого нейтралитета хватило не надолго. Вскорѣ г. Карташевъ, при содѣйствіи своего секретаря г. Новицкаго[102], отправилъ Пепеляеву (близкому знакомому г. Новицкаго) телеграмму, въ которой рекомендовалось адмиралу Колчаку замѣнить Юденича другимъ генераломъ и уполномочить Карташева на созданіе новаго правительства. А въ ожиданіи результатовъ сего домогательства тонконько повели кампанію съ цѣлью вызвать недовольство «слишкомъ радикальной программой» сѣв.-зап. правительства.
Въ концѣ августа, началѣ сентября въ Выборгѣ была устроена попытка открытой намъ оппозиціи среди представителей промышленнаго міра. Въ то время въ качествѣ русскихъ эмигрантовъ въ Финляндіи проживало много самыхъ видныхъ тузовъ финансоваго мира и недовольство этой кучки, имѣвшей въ Европѣ сильныя связи, могло чувствительно помѣшать дѣятельности правительства. Застрѣльщиками на этомъ собраніи, какъ говорятъ, выступили сен. Ивановъ и нѣкій банковскій дѣлецъ г. Грубе. Но въ средѣ промышленниковъ ничего изъ этой затѣи не вышло; было рѣшено ни въ коемъ случаѣ не дѣлать оппозиціи. Присутствовавшій на собраніи г. Карташевъ, видя неуспѣхъ затѣи, не счелъ возможнымъ открыто выступить противъ сѣв.-зап. правительства и, по своему обыкновенію, взявъ елейный тонъ, пролилъ въ бушующую стихію живительное масло, указавъ на возможность занять еще третію линію — абсолютнаго нейтралитета, т. е. не мѣшать, но и не поддерживать правительство!
Послѣ прогара выборгскаго эксперимента, приступили къ разработкѣ проекта какого-то общества, опять-таки, повидимому, не безъ затаенной мысли о возможной оппозиціи и неприкосновенномъ запасѣ общественныхъ дѣятелей на случай образованія какого-либо новаго правительства. Большинство приглашенныхъ оказались изъ тѣхъ же промышленныхъ и дружественныхъ имъ сферъ. Но и эту комбинацію постигла неудача: послѣ перваго же обмѣна мнѣніями было снова твердо заявлено, что ни о какой оппозиціи не можетъ быть и рѣчи. Тогда до поры до времени пришлось коготки вовсе спрятать, а при личныхъ встрѣчахъ елейность и незлобивость еще усилить. Началась работа тихой сапой.
Съ другой стороны — на мѣстѣ, въ Ревелѣ, продолжалъ борьбу съ правительствомъ г. Ивановъ. Издаваемая имъ газета «Новая Россія» только и занималась тѣмъ, что старалась во что бы то ни стало уронить престижъ правительства и въ русскихъ и въ эстонскихъ кругахъ. Въ то же время по какой-то странной логикѣ издатель и редакторъ ея — г. Ивановъ упорно добивался аннулированія постановленія объ его исключеніи и настойчиво стремился вернуться въ ряды той самой коллегіи, которую пытался дискредитировать печатно всѣми доступными ему средствами. Сначала Ивановъ явился къ С. Г. Ліанозову и доказывалъ, что мы не имѣемъ права никого «увольнять», а когда это не подѣйствовало, прислалъ на другой день письмо на имя С. Г., прося послѣдняго передать совѣту министровъ, что фраза «мнѣ стыдно называться русскимъ министромъ» — обусловлена ужасными событіями и настроеніемъ. Отвѣта на письмо не послѣдовало. Ивановъ обратился съ жалобой къ… ген. Маршу и получилъ отвѣтъ: можете считать себя выбывшимъ изъ состава правительства!
Балаховичъ дѣйствовалъ иначе. Будучи объявленъ ген. Юденичемъ «бѣжавшимъ и исключеннымъ изъ арміи», онъ въ полной генеральской формѣ разгуливалъ на глазахъ у всѣхъ въ Ревелѣ и ежеминутно могъ столкнуться съ Юденичемъ носъ къ носу. Дѣло въ томъ, что исторіей съ его арестомъ были недовольны англичане и ген. Лайдонеръ и потому эстонцы, къ вящему урону авторитета русскаго главнокомандующаго, явно допустили браваду Балаховича. Получалось нѣчто прямо возмутительное. Вся братія, купно съ «батькой», оффиціально разыскивалась и подлежала суду (полк. Энгельгардтъ былъ уже пойманъ и посаженъ въ тюрьму), фактически же Балаховичъ жилъ въ самой видной гостинницѣ, почти со всѣми своими ушкуйниками, въ совершенной неприкосновенности.
Въ семъ качествѣ и съ помощью ген. Лайдонера, черезъ полк. Полякова, Балаховичъ тоже пытался завести переговоры съ правительствомъ. На военный третейскій судъ съ нимъ ген. Юденичъ не согласился, а когда Балаховичъ пытался видѣться съ Ліанозовымъ и Маргуліесомъ — тѣ уклонились. Послѣ этого Балаховичъ еще не разъ подсылалъ съ переговорами своихъ людей къ Маргуліесу, Богданову, ко мнѣ и къ другимъ министрамъ. На предложеніе категорически и разъ навсегда отмежеваться отъ г. Иванова и стать въ полное подчиненіе главнокомандующему и правительству — отвѣта не послѣдовало. А затѣмъ мы получили донесеніе, что Балаховичъ съ Ивановымъ рѣшили устроить новый переворотъ, арестовавъ предварительно правительство. Такъ какъ всѣ мы были на эстонской территоріи и не имѣли никакой личной охраны, осуществить затѣю было проще простого, но, разумѣется, эстонское правительство и, въ частности, ген. Лайдонеръ въ корнѣ пресѣкли предпріятіе гг. Иванова — Балаховича.
Не давала покоя также эстонская пресса. Особенно усердствовала шовинистически-настроенная газета трудовиковъ «Waba Maa»[103]. Она всячески настораживала эстонское общественное мнѣніе, доказывая реакціонность нашего правительства. Противъ именъ Юденича и Ліанозова она писала «реакціонеръ», знаки вопроса ставила около именъ другихъ министровъ, упорно игнорируя выпущенную правительствомъ декларацію и краткія біографическія свѣдѣнія о членахъ правительства.
Писанія «Waba Maa» и ивановской «Новой Россіи» заставили правительство въ особенности поспѣшить съ изданіемъ своего органа. Вопросъ о выпускѣ собственной газеты былъ рѣшенъ еще 23 августа. Предполагалось, что редактировать газету станетъ временно г. Кирдецовъ, а затѣмъ постоянно I. В. Гессенъ. Въ качествѣ sitz-redactora’а согласился быть нѣкто г. Троицкій. Открытіе газеты затянулось на цѣлую недѣлю, такъ какъ нашпигованный прессой эстонскій союзъ наборщиковъ сначала отказывался печатать нашу газету, считая ее недемократической. Только послѣ личныхъ объясненій одного изъ членовъ правительства удалось разсѣять эту ложь.
Выпущенная газета называлась «Свободная Россія». Оффиціально правительственнаго штампа на ней не было. Это было сдѣлано по чисто тактическимъ соображеніямъ: выходя на чужой территоріи, она подлежала надзору эстонскихъ властей и, на основаніи существовавшаго тогда права у минист. внутр. дѣлъ эстонской республики, могла быть закрыта имъ въ любую минуту; чтобы избѣжать такого конфуза для русскаго правительственнаго органа, газету пришлось выпускать частнымъ порядкомъ, съ принятіемъ лишь расходовъ на счетъ правительства[104].
Но и выпускъ собственнаго органа мало помогъ дѣлу. Насъ замалчивали или явно искали повода, на чемъ бы подцѣпить. Сообщаетъ, напримѣръ, наша газета, что предполагается созвать въ Юрьевѣ съѣздъ земскихъ, городскихъ и общественныхъ дѣятелей такого то числа, эстонскій «Sotsialdemocrat» ехидно комментируетъ это сообщеніе замѣчаніемъ: «очевидно, здѣсь дѣло съ маленькимъ недоразумѣніемъ: «Свободная Россія» забыла назвать свое отечество». Пришлось отвѣчать отъ имени редакціи, что правительство искренно признало эстонскую независимость, и потому всѣ опасенія эстонской газеты насчетъ смѣшенія нами границъ своего и чужого отечества совершенно неосновательны. Но «булавки» слѣдовали одна за другой и послѣ этого.
Богдановъ и я пошли объясняться съ редакторами лично. Поставили вопросъ прямо: чѣмъ объясняется враждебное отношеніе печати къ правительству, программа котораго опредѣленно демократическая и которое публично признало эстонскую независимость? Редакторъ «Waba Maa» сталъ увѣрять насъ, что двѣ-три замѣтки непріятнаго содержанія, проскользнувшія въ его газетѣ, сущая мелочь и напрасно мы придаемъ имъ такое большое значеніе; редакторъ же «Sotsialdemocrat’а» г. Астъ не сталъ отрицать нѣкотораго холодка по отношенію къ нашему правительству и высказался принципіально. По его словамъ, пока мы опираемся на Родзянко, Балаховича и имѣемъ въ своей средѣ ген. Юденича, въ демократизмъ такого правительства они повѣрить не могутъ и естественно, что сторонятся отъ насъ. Послѣ нѣкотораго спора и объясненій какъ будто сдался и, во избѣжаніе помѣщенія въ газетѣ неточныхъ свѣдѣній о дѣятельности русскаго правительства, согласился удѣлять мнѣ въ каждомъ номерѣ строкъ 15 для сообщенія чисто-фактическихъ данныхъ. Къ ближайшему номеру посылаю условленную, почти телеграфнаго типа, информацію — не появляется. Посылаю еще — тотъ же результатъ. Снова иду объясняться. Застаю другого редактора, г.Ойнасъ. Оказывается, что Астъ нѣсколько превысилъ свои полномочія, согласившись на мою информацію, и редакція по-прежнему будетъ занимать по отношенію къ правительству настороженный нейтралитетъ.
Во всякомъ случаѣ, послѣ визитовъ въ редакціи, уколы и шпильки прекратились, о правительствѣ совсѣмъ перестали писать. Съ точки зрѣнія текущаго дня и то было благо.
Эстонскіе правительственные круги тоже держали себя какъ-то странно и двусмысленно. Жаловались въ Лондонъ на давленіе, которое на нихъ оказываетъ ген. Маршъ, требуя, чтобы эстонская армія оказывала намъ болѣе активную поддержку. Передавали, что въ этихъ сферахъ вообще начинаетъ усиленно роста настороженность по отношенію къ сѣв.-зап. правительству, единственно чѣмъ будто бы объясняется любезное, но настойчивое предложеніе эстонскихъ министровъ перебраться русскому правительству изъ Ревеля въ Нарву. Ген. Лайдонеръ откровенно заявилъ ген. Юденичу, что если онъ не расчиститъ черносотенство въ штабахъ и на фронтѣ, то никакая совмѣстная для русскихъ и эстонцевъ работа въ дальнѣйшемъ невозможна. А министръ внутр. дѣлъ Геллатъ сталъ открыто говорить о неизбѣжномъ вооруженномъ столкновеніи съ нашими войсками, если они отступятъ на эстонскую территорію.
Наши солдаты все еще безъ снаряженія, одежды, обуви, всей арміи не уплочено жалованье, а среди генераловъ мѣстничество, интриги безъ конца и абсолютное нежеланіе хотя-бы сколько нибудь подтянуться и считаться съ эстонской государственностью.
На фронтѣ ген. Родзянко продолжаетъ распространять опредѣленно реакціонныя прокламаціи, а по адресу правительства расклеиваетъ въ Гдовѣ какія-то дискредитирующія его престижъ объявленія.
Въ довершеніе всего правительство сидитъ безъ денегъ, по номерамъ въ гостиницахъ и лишено даже помѣщеній для своихъ канцелярій, такъ какъ эстонская квартирная комиссія сознательно ставитъ намъ препятствія при подысканіи въ Ревелѣ соотвѣтствующихъ помѣщеній.
Вотъ та обстановка, та нравственная атмосфера, въ которой пришлось намъ начинать свою работу. Немудрено, что она пошла нервно, съ перебоями, съ частыми скачками отъ принципіальнаго къ мелкому и подъ-часъ досадному частному.
Въ первую голову было необходимо упорядочить отношенія съ эстонцами, обезпечить ихъ благожелательность, поддержку, поочистить нашъ тылъ, достать денегъ и экипировать армію.
По словамъ единственнаго русскаго депутата въ эстонскомъ учредительномъ собраніи, прис. пов. Сорокина, сказаннымъ имъ въ бесѣдѣ съ М. С. Маргуліесомъ, «отношеніе къ русскому правительству въ эстонской средѣ очень скептическое — ничѣмъ себя не проявляетъ[105]; армія не особенно склонна бороться съ русскими рядомъ — этому виною отвратительные русскіе порядки на фронтѣ, ужасное офицерство и русская матеріальная безпомощность».
Для болѣе тѣснаго контакта съ эстонскимъ правительствомъ С. Г. Ліанозовъ и М. С. Маргуліесъ устроили 28 августа частное совѣщаніе съ премьеромъ Штрандманомъ, министромъ ин. дѣлъ Поскою и главнокомандующимъ эстонской арміи ген. Лайдонеромъ. Передаю эту бесѣду по дневнику М. С. Маргуліеса.
«Въ 12 час. я съ Ліанозовымъ на совѣщаніи съ Поскою, Штрандманомъ и Лайдонеромъ. Тема — сближеніе нашего правительства съ эстонскимъ. Ген. Лайдонеръ говоритъ долго, подробно о томъ, что эстонское войско сдѣлало все возможное, но его настроеніе за послѣднее время упало подъ вліяніемъ настроенія въ русской арміи. Псковъ не долженъ былъ пасть, если палъ, то виновато отсутствіе въ русской арміи стройности и подготовки. Южный фронтъ былъ запущенъ, ссоры постоянныя между Арсеньевымъ и Балаховичемъ; попытка устранить Балаховича въ самый послѣдній моментъ, несомнѣнно, ускорила развязку… Если мы хотимъ получить довѣріе эстонской арміи, нужно искоренить черносотенство въ русскомъ штабѣ, гдѣ и на наше (сѣв.-зап.) правительство плюютъ, не стѣсняясь это открыто заявлять эстонцамъ. Штрандманъ говоритъ, что имъ — умѣреннымъ членамъ правительства — очень трудно бороться съ лѣвыми коллегами; соціалисты намъ не вѣрятъ. Крайне необходимо, чтобы ваши соціалисты вошли въ тѣсный контактъ съ лидерами эстонскихъ соціалистическихъ партій. Вопросъ о дальнѣйшемъ пребываніи русскаго правительства въ Ревелѣ тоже вызываетъ большую тревогу въ населеніи. «Мы васъ совершенно не боимся, но есть люди, видящіе во всемъ призракъ возврата къ старымъ русскимъ вліяніямъ».
Я (М. С. Маргуліесъ) указываю, что для обезпеченія самостоятельности Эстоніи необходимы услуги возрождающейся Россіи, а не формальное признаніе и менѣе всего союзническія признанія. Участь наша, какъ и участь самой Эстіи, тѣсно связаны: укрѣпляя нашъ авторитетъ, эстонцы укрѣпляютъ и будущее свое, ибо признаніе неавторитетнаго правительства не побудитъ ни союзниковъ признать Эстонію, ни будущее русское правительство сдѣлать то же самое. Рекомендую тѣсное содружество, предлагая вмѣстѣ дѣлать займы, дѣлиться товаромъ и даже снаряженіемъ, ибо нашъ кредитъ больше ихъ. Лайдонеръ поддерживаетъ, говоря, что ихъ снаряженіе поизносилось, что пушки расхлебались, патроны разстрѣляны.
Разошлись, рѣшивъ собираться почаще для взаимнаго сближенія[106].
Для поясненія этой бесѣды необходимо нѣсколько отвлечься въ сторону и бросить хотя бы бѣглый взглядъ на тогдашнее внутреннее политическое положеніе эстонской республики.
Какъ всюду, здѣсь боролось нѣсколько теченій и къ концу августа, началу сентября 1919 г. они взаимно переплетались между собой такимъ образомъ.
Въ Учредительномъ Собраніи господствовали соціалъ-демократы и обычно поддерживающіе ихъ трудовики. Послѣ того, какъ большевики опредѣленно намекнули имъ, что они немедленно признаютъ эстонскую независимость и готовы заключить съ Эстоніей прочный мирный договоръ, среди соціалистическихъ депутатовъ стала распространяться мысль о желательности соглашенія съ совѣтской Россіей и прекращеніи дальнѣйшей вооруженной борьбы. Съ этой точки зрѣнія наше правительство и армія, базирующіяся на Эстонію, являлись въ глазахъ парламентскаго большинства, какъ бѣльмо на глазу, въ особенности послѣ того, какъ они увидѣли, что реакціонный odeur нашего командованія не измѣнился и по образованіи правительства и что слѣдовательно на прочность сѣв.-зап. правительства, его политической программы полагаться особенно не приходится.
Но такъ какъ интеллигентныя и образованныя силы преобладали въ средѣ буржуазной части парламента и лишь отчасти имѣлись у трудовиковъ, то большинству учредительнаго собранія волей-неволей превалирующую роль въ управленіи страной пришлось предоставить, главнымъ образомъ, буржуазнымъ элементамъ. Благодаря этому получилась нелѣпица, по которой большинство состава правительства то и дѣло висѣло въ воздухѣ, не будучи въ состояніи сплошь и рядомъ провести своей опредѣленной линіи до конца. Въ русскомъ вопросѣ буржуазная часть парламента и правительства была скорѣе на нашей сторонѣ. Она совсѣмъ не довѣряла большевистскимъ заигрываніямъ, въ миръ съ Совдепіей не вѣрила и искренно желала крушенія большевиковъ въ Россіи; но она опасалась въ то же время черныхъ замысловъ со стороны окружающихъ наше правительство командныхъ верховъ, смущала ее также собственная армія.
Настроеніе эстонскихъ солдатъ въ теченіи августа изъ боевого, активнаго стало мѣняться на неустойчивое, раздражительное, склонное къ бунтарству, вслѣдствіи чего какъ будто въ самомъ дѣлѣ слѣдовало подумать о прекращеніи, а не о продолженіи войны — чтобы самимъ не взлетѣть на воздухъ. Въ итогѣ эти представители буржуазіи метались туда и сюда, по пословицѣ: «и хочется и колется»…
Въ эстонской арміи тоже не было единства. Ген. Лайдонеръ и большинство офицерства (преимущественно бывшаго русскаго кадроваго) на большевиковъ и ихъ предложенія смотрѣли такъ же, какъ и буржуазные министры. Они стояли за поддержку нашей арміи въ походѣ на Петроградъ и связывали цѣлость Эстоніи съ судьбой и усиліями русской демократіи. Отсюда ихъ желаніе и помочь намъ и одновременно — совѣты возможно скорѣе демократизировать нашу армію, чтобы породнить ее съ эстонской и обезопасить Эстонію отъ будущихъ русскихъ реакціонныхъ покушеній на нее.
Въ смыслѣ либеральномъ группу ген. Лайдонера отчасти еще подстегивало молодое офицерство (бывшіе студенты, учителя и проч.), пришлые въ кадровой средѣ и гнувшіе, какъ интеллигенты-разночинцы, больше къ соціалистическому лагерю. Эта часть офицерства, находившаяся подъ вліяніемъ единственнаго въ кабинетѣ виднаго соціалистическаго министра Геллата, рѣзко враждебно относилась къ представителямъ русскаго командованія и скорѣе (но не совсѣмъ!) стояла за прекращеніе войны и соглашеніе съ большевиками.
Солдатская масса — та давно жаждала мира, хотѣла домой и, конечно, больше и охотнѣе прислушивалась къ тѣмъ людямъ, къ тѣмъ теченіямъ, которые сулили окончаніе военныхъ походовъ. Болѣе культурные, чѣмъ наши (всѣ грамотные) эстонскіе парни всегда читали свои и преимущественно соціалистическія газеты, такъ что взглядъ ихъ на общія перспективы и отношеніе къ русской арміи и въ особенности къ «золотопогонникамъ» былъ достаточно обработанъ лѣвой прессой. Признаніе эстонской независимости — лозунгъ ранѣе довольно популярный среди болѣе интеллигентныхъ солдатъ — тоже пересталъ ихъ привлекать, послѣ того какъ собственные и зарубежные большевики ихъ тайно и явно увѣрили, что они скорѣе получатъ это признаніе отъ Совѣтской Россіи, чѣмъ отъ русскихъ «бѣлогвардейцевъ», сидящихъ по разнымъ Парижамъ и Лондонамъ. «Золотопогонники», дѣйствующіе въ предѣлахъ Эстоніи, тоже не спѣшили ихъ разувѣрить въ этомъ.
И еще была сторона у многоликаго эстонскаго Януса. По отношенію къ Антантѣ. Перечить ей не смѣли, ни правые ни лѣвые, ибо зависѣли отъ нея кругомъ, а потому «наружно» поддакивали, фактически старались выцыганить что только можно, сами же дѣйствовали, «яко рабъ лѣнивый и лукавый» — два шага впередъ, да пять назадъ, обычно всячески затягивая отвѣты и избѣгая всякой опредѣленности, по скольку рѣчь шла объ обязательствахъ со стороны Эстоніи.
Въ итогѣ переплетеніе всѣхъ отмѣченныхъ теченій, рѣчушекъ и ручейковъ давало среднюю равнодѣйствующую скорѣе не въ пользу нашихъ начинаній.
Бесѣды съ эстонскими министрами С. Г. Ліанозова и М. С. Маргуліеса вызвали переговоры лѣвой части нашего правительства съ лидерами соціалъ-демократовъ и трудовиковъ эстонскаго парламента. А въ промежуткѣ между тѣмъ и другимъ послѣдовало радіо Чичерина.
«Изъ Москвы 31-т авг. 1919 г. № 225. Ревель. Министерство иностранныхъ дѣлъ. 31-го августа. Несмотря на то, что Ревельское Правительство подъ давленіемъ державъ Согласія, удовлетворяя исключительно интересамъ ихъ правительствъ, врозь съ интересами Эстляндскаго народа, до сихъ поръ ведетъ военныя операціи противъ Россійской Федеративной Республики съ русскими бѣлогвардейскими бандами въ предѣлахъ Петербургской и Псковской губерній, Русское Совѣтское Правительство, взявшее обратно Ямбургъ, затѣмъ Псковъ, обращается къ нему съ предложеніемъ вступить въ мирные переговоры, которые имѣли бы цѣлью установить границу Эстонскаго Государства, предѣлъ нейтральной зоны между русскими и эстонскими войсками, форму-контроля надъ мѣстностью, включенной въ нейтральному зону, а также другіе вопросы, касающіеся надлежащаго неуклоннаго признанія независимости Эстляндскаго Государства Правительствомъ Россійской Соціалистической Федеративной Совѣтской Республики. Послѣднее тѣмъ болѣе разсчитываетъ на полученіе въ скоромъ будущемъ предложѣнія Ревельскаго Правительства о времени и мѣстѣ начатія переговоровъ, что Ревельское Правительство, конечно, само должно ясно понимать, что если послѣ мирнаго предложенія со стороны Россійской Соц. Федеративной Республики оно все — таки будетъ участвовать въ военныхъ операціяхъ противъ нея, подчиняясь указаніямъ державъ Согласія, готовящимъ наступленіе на Совѣтскую Россію, то за всѣ послѣдствія своего военнаго наступленія Ревельское Правительство должно принять на себя отвѣтственность и если совѣтскія войска въ своихъ передвиженіяхъ будутъ руководствоваться одними лишь военными соображеніями, то причины этого будутъ заключаться исключительно въ дѣйствіяхъ Ревельскаго Правительства. Просимъ скораго отвѣта и точныхъ указаній, дающихъ возможность немедленно приступить къ переговорамъ. Народный Комиссаръ Иностранныхъ Дѣлъ Чичеринъ. 1175.
Присылка радіо совпала (конечно, не случайно) со съѣздомъ рабочихъ профессіональныхъ союзовъ въ Ревелѣ, принявшемъ явно большевистскій характеръ. Среди дѣятелей съѣзда опредѣленно зрѣла мысль о большевистскомъ переворотѣ въ Эстоніи. На моментъ положеніе слагалось столь серьезно, что кое-кто изъ англичанъ, такъ сказать негласно, вошелъ уже въ переговоры съ наиболѣе активными членами съѣзда, рекомендуя, «въ случаѣ чего», не образовывать чисто большевистскаго кабинета въ Эстоніи, а создать министерство на коалиціонныхъ началахъ съ представителями соціалъ-демократовъ и трудовиковъ. Большевики, разумѣется, только посмѣялись надъ такимъ наивнымъ предложеніемъ, а Поскѣ заявили, что они оставятъ въ покоѣ Эстонію, если эстонское правительство выгонитъ англичанъ и насъ.
Видя къ чему идетъ дѣло и чувствуя себя достаточно сильнымъ, эстонское правительство не стало дожидаться конца съѣзда, и, окруживъ мѣсто съѣзда кольцомъ кавалеріи и пѣхоты, арестовало изъ среды съѣзда въ ночь на 1 сентября 108 депутатовъ, какъ опредѣленныхъ большевиковъ, а съѣздъ закрыло. По отношенію къ арестованнымъ, эстонцамъ по происхожденію и подданству, была примѣнена не лишенная яда и остроумія мѣра: «если у насъ «адъ», а въ Совдепіи «рай», то и отправляйтесь туда» — примѣрно сказало эстонское начальство, и всѣхъ арестованныхъ быстрымъ манеромъ препроводило на совѣтскую границу! По пути слѣдованія ихъ къ границѣ вышло, однако, какое-то и до сихъ поръ недостаточно разслѣдованное «недоразумѣніе»: передъ границей высылаемые были пересортированы въ вагонахъ, задній вагонъ оказался отцѣпленнымъ, а находившіеся въ немъ арестованные выведены потомъ въ поле и разстрѣляны[107]. Что-то человѣкъ около 30-ти и въ томъ числѣ нѣкій докторъ эстонецъ Ребоне. Говорятъ, въ послѣдній вагонъ перевели наиболѣе завѣдомыхъ и отчаянныхъ большевиковъ. Доктора Ребоне я близко зналъ по Пскову, какъ типичнаго демагога и большевика, казавшагося мнѣ тогда несовсѣмъ психически нормальнымъ.
Весь Ревель, и мы въ томъ числѣ, о разстрѣлѣ большевиковъ узнали много позже, вниманіе было приковано къ внѣшней политикѣ эстонскаго правительства.
На другой день, послѣ полученія чичеринскаго радіо, Поска прислалъ копію его Ліанозову, а затѣмъ зашелъ лично объясниться. Отвѣтить прямымъ отказомъ, по его словамъ, было нельзя, въ виду возможнаго протеста со стороны эстонской арміи, утомленной долгою борьбою и склонною считаться съ возможностью мирнаго исхода войны. Переговоры будутъ вестись съ вѣдома англичанъ и ради оттяжки, въ надеждѣ, что сѣв.-зап. правительство не потеряетъ времени зря.
Какъ бы въ подтвержденіе опасеній Поски за настроеніе своей арміи, мы вскорѣ получили изъ Нарвы очень безпокойныя свѣдѣнія. Переведенные съ позицій въ Ингерманландіи на отдыхъ солдаты 4-го эстонскаго полка ни съ того, ни съ сего устроили нѣсколько открытыхъ нападеній на нашихъ офицеровъ въ Нарвѣ; одного офицера ранили пулей въ ногу, другого ножемъ въ спину, третьяго камнемъ въ голову, поколотили при встрѣчѣ нашего военнаго врача и т. д.
Чѣмъ больше сгущалось на нашемъ политическомъ горизонтѣ тучъ, тѣмъ скорѣе нужно было дѣйствовать. Я съ П. А. Богдановымъ пошли информироваться о настроеніи радикальной части эстонскаго парламента, хотя заранѣе знали о чемъ пойдетъ рѣчь. 3—4-го сентября мы посѣтили предсѣдателя Учредительнаго Собранія с.-д. Рея, одного изъ лидеровъ с.-д. фракціи Аста, лидера трудовиковъ Селяму, кромѣ того, я отдѣльно имѣлъ бесѣду съ редакторомъ «Sotsialdemocrat’а» и бывшимъ министромъ внутреннихъ дѣлъ, также депутатомъ Собранія, Ойнасомъ. Эти бесѣды въ большей своей части зафиксированы въ оффиціальномъ протоколѣ (прилож. къ журналу засѣд. совѣта министровъ отъ 5 сент. 1919 года); я привожу ихъ цѣликомъ, дополнивъ той частью предварительнаго протокола, которая была потомъ опущена въ оффиціальномъ протоколѣ, главнымъ образомъ потому, что наша «правая» — С. Г. Ліанозовъ и М. С. Маргуліесъ, по чисто тактическимъ соображеніямъ, считали до поры до времени нежелательнымъ «подымать на дыбы ген. Юденича»[108]. Всю непопавшую въ оффиціальный протоколъ часть переговоровъ я помѣщаю въ жирныхъ скобкахъ.
ОТЗЫВЫ: Копія Собраны Горномъ и Богдановымъ и доложены въ совѣщаніи М-овъ. 4/ІХ 1919 г. Предсѣдателя Учредительнаго Собранія. Сѣверо-западное правительство получило очень скверное наслѣдство. Политика русскаго штаба была опредѣленно реакціонная и грубо націоналистическая. Учитывая вредъ такой политики, эстонскій полковникъ Теннисонъ своевременно не разъ совѣтовалъ ген. Родзянко измѣнить этотъ курсъ и удалить изъ арміи реакціонеровъ, главный контингентъ которыхъ составляютъ разные бароны. Родзянко не только не обращалъ на это вниманія, но и самъ дѣйствовалъ въ томъ же направленіи, закрывая въ русской полосѣ Эстоніи и эстонскія и ингерманландскія школы, разоружая ингерманландцевъ. Направленіе было реакціоннымъ и въ другихъ областяхъ управленія, вслѣдствіе чего это скоро поняло населеніе и солдаты арміи, и начались неуспѣхи. Эстонскіе общественные круги настолько отрицательно относятся къ политикѣ дѣятелей штаба, что приходилось неоднократно слышать высказываемыя населеніемъ опасенія насчетъ того, что такого рода дѣятели, захвативъ Петроградъ, поведутъ реакціонную, шовинистическую политику, отъ которой эстонцы первые пострадаютъ. Такимъ образомъ, съ такой точки зрѣнія идея совмѣстнаго движенія на Петроградъ непопулярна. Дружескій совѣтъ — немедленно же начать чистку въ арміи и удалить изъ нея весь нѣмецкій элементъ. Такая дѣловая работа скорѣе привлечетъ симпатіи къ сѣв.-зап. правительству, отъ котораго эстонскіе политическіе круги ожидаютъ дѣйствительныхъ дѣлъ, а не словъ. @ Нахожденіе русскаго правительства въ Ревелѣ будоражитъ нѣкоторые народные круги, жаждущіе вообще прекращенія войны. Наличность русскаго правительства въ столицѣ Эстоніи разсматривается, какъ постоянный casus belli. Однако, по мнѣнію предсѣдателя, русскому правительству не слѣдуетъ преувеличивать значенія такихъ мнѣній, какъ неявляющихся характерными для правящихъ сферъ. Въ Учредительномъ Собраніи вопроса объ удаленіи русскаго правительства изъ Ревеля пока и не предполагается поднимать. Онъ — предсѣдатель — въ этомъ вопросѣ всегда будетъ на нашей сторонѣ. @ Эстонскія войска отошли къ своей границѣ по заранѣе состоявшемуся рѣшенію и инцидентъ съ Балаховичемъ тутъ рѣшительно не при чемъ; объ этомъ ужъ писалось опредѣленно въ эстонскихъ газетахъ «Sotsialdemocrat» и другихъ. Войска по многимъ причинамъ вообще больше не желаютъ сражаться въ Россіи. @ Удивляетъ присутствіе въ кабинетѣ Н. Н. Иванова, сотрудника суворинскаго «Вечерняго Времени». @ Лидера соціалъ-демократической фракціи Учредительнаго Собранія . (Соц.-дем. партія вмѣстѣ съ трудовиками являются самыми вліятельными въ Учредительномъ Собраніи и крупными по численности депутатовъ). Эстонское общество долгое время было очень плохо освѣдомлено о физіономіи Русскаго Правительства. Многіе думаютъ, что перемѣна произошла лишь внѣшняя, такъ какъ всѣ видные реакціонеры остаются на своихъ мѣстахъ. Пока отношеніе выжидательное. Если новому правительству удастся удалить изъ арміи и управленія реакціонеровъ и бароновъ — симпатіи эстонскаго народа сразу и рѣзко повернутся въ нашу сторону. Вредить вамъ не будутъ, но пока не обнаружится дѣйствительно прогрессивно-реформаторская работа, опредѣленной поддержки обѣщать не могутъ. Парламентъ зорко слѣдитъ за тѣмъ, какія отношенія устанавливаютъ его министры съ русскимъ правительствомъ. Война въ русской полосѣ стала непопулярной въ эстонскихъ войскахъ и они давно уже тяготились этимъ походомъ. Это сейчасъ факты и съ ними нужно считаться. Лидера трудовой партіи Учредительнаго Собранія. @ Политическіе круги Колчака считаютъ опаснымъ врагомъ для національно-государственныхъ объединеній Эстоніи, Латвіи и другихъ. Ваше правительство въ этомъ смыслѣ выгодно отличается отъ колчаковскаго. Думаетъ, что трудовая группа постарается поэтому установить съ новымъ Русскимъ Правительствомъ самыя лучшія отношенія. — Нужно правду сказать — эстонское общественное мнѣніе пока относится къ Русскому Правительству съ недовѣріемъ. Необходимо немедленно гнать изъ арміи бароновъ, очистить администрацію отъ реакціонеровъ, иначе вся работа новаго русскаго правительства будетъ безплодна. Вопроса о выселеніи русскаго правительства изъ Ревеля не поднималось, но въ публикѣ говорятъ, что правительству незачѣмъ жить въ Ревелѣ. Если вы находите необходимымъ это, то должны обосновать; по крайней мѣрѣ нашему правительству слѣдуетъ запастись всѣми аргументами на этотъ счетъ. @ Эстонскія войска не хотятъ воевать въ Россіи. Это ясно было еще лѣтомъ, когда велась операція на Островъ [109]. Въ комиссію по оборонѣ уже тогда поступала масса писемъ отъ солдатъ, въ которыхъ указывалось на необходимость прекращенія войны съ большевиками на русской территоріи. Опрашиваемый лидеръ состоялъ тогда предсѣдателемъ этой комиссіи. Въ уходѣ эстонскихъ войскъ отъ Пскова никакіе инциденты съ русскими генералами никакого значенія не имѣютъ и объ этомъ въ эстонскихъ газетахъ уже опредѣленно заявлялось. Дѣйствительно, большевики снова предложили Эстоніи миръ, но имъ вѣрить нельзя, ихъ предложеніе только ловушка, да безъ согласія союзниковъ Эстонія вообще не пойдетъ на это. Относительно совмѣстныхъ съ русскими войсками дѣйствій противъ Петрограда думаетъ, что сейчасъ объ этомъ не приходится говорить. Но если и союзники признаютъ самостоятельность Эстоніи и будетъ проведена работа по оздоровленію русской арміи, то тогда отношеніе эстонскаго народа снова можетъ измѣниться въ пользу интервенціи. @ Редактора «Соціалъ-демократа» . Въ смыслѣ демократическихъ достиженій ваше правительство виситъ въ воздухѣ: главные портфели не въ вашихъ рукахъ, арміей распоряжаются реакціонеры Родзянко и бароны. Мало надеждъ, чтобы вамъ что-нибудь удалось сдѣлать. Реакціонеры въ концѣ концовъ, если-бы ваша демократическая часть кабинета и дѣйствительно попыталась произвести творческую работу, васъ сметутъ. Правда, они все дѣло скоро погубятъ. Въ деклараціи обращаетъ вниманіе упоминаніе о Колчакѣ, какъ верховномъ правителѣ. Этого не слѣдовало упоминать, такъ какъ имя Колчака не пользуется популярностью въ демократическихъ кругахъ, а эстонцевъ просто заставляетъ настораживаться. Носятся слухи, что между Гольцемъ и Родзянко, съ его реакціоннымъ штабомъ, есть какія-то тайныя связи. Вообще ваша армія по-прежнему продолжаетъ вести свою собственную политику и вліяніе новаго правительства въ этомъ смыслѣ незамѣтно. Работайте — будемъ судить по дѣламъ. О выселеніи вашемъ изъ Ревеля пока не говорили и еще не думаемѣ. @ За немногими исключеніями, все, что говорилось въ упомянутыхъ бесѣдахъ, вполнѣ раздѣлялось всѣми нашими штатскими министрами. Единственно, что мы могли бы со своей стороны посовѣтовать эстонскимъ дѣятелямъ — это порѣже говорить о русскомъ шовинизмѣ. Припадки собственнаго шовинизма въ то время такъ часто посѣщали эстонскую прессу и ея государственныхъ дѣятелей, что имъ по совѣсти можно было бы сказать: «учителю, поучися самъ». Въ общемъ, политическій діагнозъ былъ вѣренъ, вполнѣ совпадалъ съ нашимъ, при чемъ достойно вниманія отмѣтить, что, если вспомнить отзывы и совѣты ген. Лайдонера въ его бесѣдѣ съ Ліанозовымъ и Маргуліесомъ, эстонское общественное мнѣніе высказалось единодушно и отрицательно о настроеніи нашихъ военныхъ командныхъ круговъ, отъ права до лѣва, отъ ген. Лайдонера до Ойнаса. Совершенно независимо отъ нашего разговора съ эстонскими парламентаріями, С. Г. Ліанозовъ, М. С. Маргуліесъ и англійскій полковникъ Пиригордонъ за день до этого (2 сент.) имѣли небольшое совѣщаніе, на которомъ окончательно выработали планъ, какъ начать чистку въ арміи. Рѣшено было такъ, что сначала С. Г. Ліанозовъ, а потомъ полк. Пиригордонъ будутъ убѣждать ген. Юденича немедленно расчистить штабы на фронтѣ, всѣхъ офицеровъ, неблагонадежныхъ и авантюристовъ, выслать изъ Эстоніи, способныхъ къ боевой службѣ послать на фронтъ и 8 штабовъ свести до 3. Если у генерала не хватитъ на это мужества, оставить его въ Ревелѣ и, прикомандировавъ къ его штабу энергичнаго англійскаго и эстонскаго атташе, и, давъ ему хорошаго начальника штаба, поручить чистку этимъ тремъ лицамъ. На слѣдующій день С. Г. имѣлъ соотвѣтствующій разговоръ съ ген. Юденичемъ. Генералъ сначала охотно пошелъ навстрѣчу всѣмъ требованіямъ. Онъ согласился на прикомандированіе въ его штабъ обоихъ атташе, на учрежденіе смѣшанной эстонско-русской комиссіи подъ предсѣдательствомъ англичанина для разбора взаимныхъ недоразумѣній на фронтѣ и согласился на удаленіе изъ Нарвы и отъ должностей въ штабахъ прикармливаемыхъ на военномъ пайкѣ многочисленныхъ и безполезныхъ чиновниковъ. Чтобы довести начатое дѣло до конца, вывести его изъ сферы частныхъ разговоровъ и поставить на оффиціальную дѣловую почву, рѣшили воспользоваться результатами всѣхъ переговоровъ съ эстонскими министрами и парламентаріями, какъ матеріаломъ для особаго доклада засѣданію правительства 5 сентября. Съ этой цѣлью 4-го же сентября въ частномъ совѣщаніи всѣхъ штатскихъ министровъ единогласно было вынесено постановленіе, врученное ген. Юденичу за нѣсколько часовъ до оффиціальнаго засѣданія правительства 5 сентября. (Приложеніе къ журналу засѣданія сов. мин-въ 5 сент. 1919 г.). Копія. «Члены правительства С. 3. Области Россіи, выслушавъ сообщеніе о настроеніяхъ господствующихъ въ Эстляндіи политическихъ партій, и принявъ во вниманіе: 1) что безъ поддержки эстонскаго правительства и эстонскаго войска нельзя разсчитывать не только на успѣшное продвиженіе къ Петрограду въ ближайшія недѣли, но даже на спокойную зимнюю подготовку весенней кампаніи, 2) что на эту поддержку разсчитывать нельзя безъ коренныхъ измѣненій, какъ въ строѣ русской арміи, такъ и, въ особенности, въ командномъ его составѣ, 3) что реакціонныя настроенія и связанная съ ними реакціонная политика нѣкоторыхъ лицъ, стоящихъ на отвѣтственныхъ постахъ въ арміи, давно даютъ почву для успѣшной большевистской агитаціи среди русскихъ и эстонскихъ солдатъ, 4) что къ такимъ результатамъ ведетъ и присутствіе на отвѣтственныхъ постахъ большого количества титулованныхъ лицъ нѣмецкаго происхожденія, 5) что работа правительства по спасенію С. 3. арміи отъ полнаго развала крайне затруднена враждебнымъ къ нему отношеніемъ многихъ лицъ команднаго состава, нескрывающихъ своихъ взглядовъ на него въ бесѣдахъ съ эстонскими офицерами и противящихся ознакомленію арміи съ истинными намѣреніями правительства, Постановили: 1) признать крайне спѣшнымъ принятіе мѣръ къ ознакомленію арміи съ деклараціей правительства, для чего просить главнокомандующаго безотлагательно объявить декларацію въ приказѣ по арміи и предложить всѣмъ штабамъ раздать таковую немедленно по всѣмъ войсковымъ частямъ, ^ 2) просить главнокомандующаго принять въ ближайшіе дни мѣры къ устраненію изъ команднаго состава арміи всѣхъ преступныхъ и вредныхъ и просто ненужныхъ элементовъ, заполняющихъ собою штабы арміи, сократить число таковыхъ до крайне необходимаго, 3) просить главнокомандующаго издать безотлагательно приказъ о прекращеніи сѣченія солдатъ, избіенія ихъ, брани и т. п. подъ угрозою наказанія за ослушаніе, и о необходимости болѣе гуманнаго и братскаго обращенія съ тѣми, кто на себѣ выноситъ всю тяжесть невозможныхъ условій, въ которыхъ наша геройская армія ведетъ неустанно борьбу съ большевиками, 4) издать рядъ обращеній къ арміи для поддержки въ ней бодрости и вселенія въ солдатахъ увѣренности, что ихъ ждетъ лучшая доля въ свободной Россіи, 5) издавать газету для солдатъ въ видѣ приложеній къ «Свободной Россіи» не менѣе двухъ разъ въ недѣлю, 6) объединить въ рукахъ Министра Внутреннихъ Дѣлъ всю работу по агитаціи въ большевистскихъ рядахъ, какъ производящуюся на фронтѣ, такъ и въ тылу, 7) предложить Министру Юстиціи принять мѣры къ болѣе правильной постановкѣ судебнаго дѣла въ арміи, 8) принять мѣры къ ознакомленію команднаго состава съ взглядомъ правительства на указанныя выше реформы, путемъ приглашенія лицъ команднаго состава въ Ревель для бесѣдъ съ правительствомъ, 9) просить главнокомандующаго выяснить, правильно ли дошедшее до правительства свѣдѣніе о томъ, что за подписью ген. Родзянко были расклеены въ Гдовѣ объявленія о воспрещеніи появляться на фронтѣ кому бы то ни было, въ томъ числѣ и членамъ правительства , безъ его, ген. Родзянко разрѣшенія, и буде свѣдѣніе это подтвердится, принять безотлагательно мѣры къ тому, чтобы было дано соотвѣтствующее разъясненіе, возстановляющее должное къ членамъ правительства уваженіе, 10) просить главнокомандующаго разъяснить лицамъ команднаго состава, что будущее предпринятой кампаніи и, въ связи съ нею, ближайшее будущее Россіи зависитъ отъ того, въ какой мѣрѣ искренне они пріобщатся къ тѣмъ усиліямъ, которыя прилагаетъ правительство къ спасенію С. 3. арміи отъ окончательнаго развала».
Докладъ обсуждался въ вечернемъ засѣданіи въ присутствіи Юденича. Генералъ явился въ засѣданіе хмурый и, видимо, заряженный уже. Когда С. Г. Ліанозовъ оглашалъ интервью съ парламентаріями и наше частное постановленіе, ген. Юденичъ сначала крѣпился, но потомъ, при чтеніи п. 10 постановленія, не выдержалъ и крикнулъ:
«Правительство существуетъ мѣсяцъ, а армія цѣлый годъ и не развалилась. Какъ же правительство претендуетъ на роль спасителя?! Ничего этого не сдѣлаю!»
Загорѣлся споръ по отдѣльнымъ пунктамъ.
Противъ объявленія деклараціи приказомъ по арміи ген. Юденичъ не возражалъ, по поводу чистки тыла заявилъ, что устраненіе вредныхъ элементовъ уже производится, но въ дальнѣйшемъ онъ согласенъ увольнять лишь послѣ суда или ревизіи. Порку солдатъ генералъ рѣшительно опровергалъ и заявилъ, что приказа объ этомъ не издастъ до тѣхъ поръ, пока ему не представятъ фактовъ. Факты было ему обѣщано представить, и впослѣдствіи дѣйствительно всплыли вещи прямо оглушительныя. По п. 9 — о дѣйствіяхъ ген. Родзянко, снова вспышка:
«Неправда! А какъ поступить съ клеветниками, если будетъ доказана эта неправда?!»…
Генералу обѣщаютъ представить неопровержимѣйшія доказательства и большинствомъ остальныхъ голосовъ все-таки просятъ его произвести о дѣйствіяхъ ген. Родзянко разслѣдованіе.
Всѣ остальные пункты были приняты почти безъ возраженій (см. подр. журналъ въ приложеніи). Расходимся послѣ схватки молча и быстро. Между нами и ген. Юденичемъ пробѣжала первая черная кошка.
С. Г. Ліанозовъ, который съ самаго начала не особенно охотно шелъ на оформленіе «нажима» на генерала въ оффиціальномъ засѣданіи, впослѣдствіи не разъ упрекалъ одного изъ насъ, зачѣмъ мы не послушались его и повели аттаку «въ лобъ», этимъ-де мы грубо задѣли самолюбіе Юденича, какъ лица, представлявшаго среди насъ армію, и тѣмъ все дѣло сразу и безповоротно испортили. Трудно согласиться съ такимъ мнѣніемъ: или генералъ искренно подписалъ декларацію и въ такомъ случаѣ ему оскорбляться было нечѣмъ, или онъ подписалъ ее притворно, и тогда его нужно было оффиціально обязать произвести чистку.
Не легко было бороться съ засѣвшей въ Нарвѣ комарильей, если бы даже ген. Юденичъ искренно того хотѣлъ. На самомъ дѣлѣ онъ не хотѣлъ или испугался радикальной чистки штабовъ. Пронюхавъ о затѣваемой чисткѣ, полк. Зейдлицъ немедленно телеграфировалъ въ Нарву начальнику штаба, ген. Вандаму, что Юденичъ намѣренъ арестовать ген. Родзянко и весь его штабъ. Ген. Юденичъ поспѣшилъ завѣрить Родзянко, «что это наглая и злая ложь». Больше того: когда Е. И. Кедрину, нашему Министру Юстиціи, съ помощью эстонской полиціи удалось задержать и арестовать въ Ревелѣ героя псковскихъ застѣнковъ полк. Энгельгардта, немедленно же подали въ отставку «по домашнимъ обстоятельствамъ» три полковника, предпочитавшіе, повидимому, не дожидаться, когда и ихъ постигнетъ та же участь. Прошенія объ отставкѣ были поданы премьеръ-министру С. Г. Ліанозову. Въ одномъ изъ ближайшихъ засѣданій С. Г. передалъ прошенія ген. Юденичу. Послѣдній частнымъ образомъ самъ выражалъ большую радость, что удалось, наконецъ, отдѣлаться отъ такихъ «сослуживцевъ», а потомъ… вернулъ прошенія на распоряженіе ген. Родзянко, при которомъ эти офицеры орудовали. Въ результатѣ они остались по-прежнему на своихъ мѣстахъ!
Постепенно, шагъ за шагомъ, опредѣленно выяснилось, что Юденичъ слабохарактеренъ, нерѣшителенъ, вялъ и совершенно не въ состояніи произвести необходимыхъ реформъ въ арміи, — наоборотъ, Родзянко настойчивъ, упрямъ и явно стоитъ поперекъ дороги всѣмъ начинаніямъ правительства. Это не было открытіемъ для всѣхъ насъ: еще до образованія правительства широкіе общественные круги опредѣленно требовали удаленія въ первую ген. Родзянко, а когда правительство медлило съ этимъ, лѣвой его части приходилось выдерживать яростныя нападки со всѣхъ сторонъ, и тѣмъ не менѣе вопросъ объ удаленіи ген. Родзянко становился все сложнѣе и сложнѣе по мѣрѣ того, какъ выяснялась физіономія той военной среды, съ которой намъ ближе теперь пришлось столкнуться.
Оказалось и на этомъ фонѣ полное безлюдье. Родзянко же былъ подвижной человѣкъ, не лишенъ иниціативы, въ бояхъ беззавѣтно храбрый офицеръ, а солдатами любимый начальникъ, потому что по простотѣ своихъ привычекъ близко подходилъ къ быту русскаго солдата. Англійскій полк. Шербургъ, проектируемый нами на амплуа «атташе» при Юденичѣ, буквально восторгался поведеніемъ ген. Родзянко и, вѣроятно, по этой причинѣ совершенно не разбирался, что за компанія сидѣла за спиной этого удалого генерала. Поневолѣ приходилось подумать о другихъ мѣрахъ, тѣмъ болѣе что удалить Родзянку не такъ то было просто, за него могла вступиться вся штабная компанія, а это, въ свою очередь, могло бы вызвать крайне нежелательныя потрясенія для нашей маленькой арміи. Проектировалось поэтому постепенно убрать одного за другимъ наиболѣе одіозныхъ изъ окружающихъ генерала персонъ, какъ напримѣръ, войсковой старшина Пермыкинъ, ген. Вандамъ и др., внѣ этой среды съ Родзянкой можно было ладить и онъ очень скоро шелъ на всѣ доводы и резоны.
Такъ некрѣпко обстояло дѣло съ возможностью «чистки» арміи.
Ген. Юденичъ, что называется, ни везъ, ни тянулъ. Напримѣръ, декларація такъ таки и не была объявлена въ приказѣ по войскамъ и распространялась среди солдатъ и населенія при тайномъ, а иногда и явномъ сопротивленіи штабовъ, крайне медленно. Нашу газету «Свободная Россія», которая посылалась въ армію отъ 3000 до 5000 экземпляровъ, гг. штабные всячески саботировали, квася ее въ канцеляріяхъ, а на участкѣ ген. Арсеньева дѣлалась попытка вовсе запретить ея распространеніе. Послѣ вмѣшательства Юденича запрещеніе это было аннулировано, но «дѣйствія» Арсеньева, конечно, остались безъ всякихъ «воздѣйствій». Чтобы положить конецъ всей этой закулисной волынкѣ и поднять общее настроеніе солдатскихъ массъ, правительство опубликовало къ нимъ особое обращеніе въ 40 тыс. экземпляровъ и приняло экстренныя мѣры, чтобы номеръ газеты, гдѣ оно было напечатано, дошелъ до солдатъ. Справедивость требуетъ отмѣтить, что среди офицерства, особенно фронтового, были все же люди, которые несомнѣнно сочувствовали задачамъ правительства и понимали общую ситуацію гражданской войны, только голоса ихъ намѣренно затирались и заглушались разными «ловчилами», заполнявшими многочисленные штабы и безчисленныя бутафорскія канцеляріи. Вотъ эти-то офицеры иногда и помогали распространенію нашей газеты, поскольку цѣлымъ тюкамъ газетъ, высылаемымъ въ армію, успѣшно удавалось проскочить на своемъ пути узкія горла штабныхъ плотинъ.
Помянутое обращеніе появилось въ № «Свободной Россіи» отъ 12 сентября.
ГРАЖДАНЕ СОЛДАТЫ! Къ Вамъ, храбрые солдаты Бѣлой Арміи, къ Вамъ, единственной опорѣ и надеждѣ измученной и истерзанной Россіи обращается вновь создавшееся Правительство Сѣверо-Западной Области. Большевики, по своему обыкновенію, Вамъ будутъ говорить, что это Правительство капиталистовъ и помѣщиковъ или «соціалъ-предателей». Лгутъ большевики и обманываютъ Васъ, не вѣрьте имъ; они держатся только ложью, обманомъ и Вашимъ легковѣріемъ. Мы правительство не капиталистовъ и не помѣщиковъ. Наше правительство составилось изъ общественныхъ дѣятелей, представителей всѣхъ классовъ и слоевъ населенія. Царскій строй намъ такъ же ненавистенъ, какъ и Вамъ, и возврата къ нему мы не допустимъ. Мы не допустимъ, чтобы крестьянинъ вновь сталъ батракомъ на помѣщичьей землѣ. Земля должна принадлежать тѣмъ, кто на ней работаетъ. Мы не допустимъ, чтобы капиталисты, фабриканты и заводчики вновь вернули рабочихъ къ 12-часовому рабочему дню. Восьмичасовой рабочій день долженъ быть сохраненъ. Мы не позволимъ, чтобы россійская жизнь вновь была заключена въ царскій застѣнокъ, гдѣ она томилась, глохла и изнывала въ теченіи многихъ вѣковъ. Мы приложимъ всѣ наши силы, все наше стараніе къ тому, чтобы народъ зажилъ мирною, свободною жизнью, чтобы онъ могъ свободно развивать и проявлять свои силы и способности, чтобы онъ въ полной мѣрѣ могъ пользоваться плодами своихъ трудовъ, чтобы народъ жилъ въ счастьѣ и довольствѣ, котораго онъ заслуживаетъ. Но для того, чтобы установить эту новую, хорошую жизнь, надо прежде всего избавиться отъ большевиковъ, которые уже почти два года терзаютъ и мучаютъ несчастную Россію. Захвативъ насильно власть, они ведутъ Родину къ гибели. Они обѣщали миръ уставшему отъ войны народу и обманули его; они заключили позорный миръ съ нѣмцами, а теперь воюютъ. со своими же русскими, проливая море крови. Они обѣщали народу хлѣбъ и вновь обманули его и создали такой голодъ, какого Россія не знала за 1000 лѣтъ своего существованія Большевики дали крестьянамъ помѣщичью землю, но отняли у крестьянъ урожай и съ надѣльной й съ помѣщичьей, земли, оставляя имъ 20-ти фунтовый паекъ. Они обѣщаютъ всѣмъ свободу, а на дѣлѣ каждый день сажаютъ въ тюрьму и казнятъ сотни ни въ чемъ неповинныхъ людей и, не спросясь народа, издаютъ, свои законы, которые хуже всякаго беззаконія. Они обѣщаютъ всѣмъ богатую жизнь и разоряютъ города, сжигаютъ деревни, отбираютъ у крестьянъ хлѣбъ, сѣно и скотъ. Пока будутъ у насъ большевики, не будетъ у насъ ни мира, ни хлѣба, ни свободы, ни закона. Но избавить Россію отъ большевиковъ можетъ только Армія. Мы знаемъ, что вы устали отъ походовъ и сраженій; знаемъ, что вы часто голодали, что вы бывали плохо одѣты и обуты, что не хватало вамъ часто вооруженія, но всему этому пришелъ конецъ — у насъ уже есть для васъ и скоро будутъ вамъ розданы и хлѣбъ, и табакъ, и одежда, и оружіе. Напрягите же послѣднія силы, принесите же послѣднюю жертву, идите храбро въ бой съ врагами свободы и народа, исполните до конца свой долгъ и завоюйте миръ и счастье и себѣ и нашей несчастной Родинѣ. Правительство Сѣв.-Зап. Области Россіи. Сентября 1919 г.
Обращеніе правительства къ солдатамъ произвело очень хорошее впечатлѣніе.
Какъ я уже говорилъ раньше, до появленія правительства, штабная пропаганда была поставлена изъ рукъ вонъ плохо. Согласно ранѣе состоявшагося принципіальнаго рѣшенія 16-го сент., по предложенію П. А. Богданова, совѣтъ министровъ постановилъ изъять это дѣло изъ рукъ гг. военныхъ и организовать особый отдѣлъ агитаціи и пропаганды, развивая его дѣятельность въ духѣ деклараціи правительства. Главною цѣлью агитаціи ставились красные солдаты и населеніе по «ту сторону фронта» и нѣтъ сомнѣнія, что при иномъ, болѣе сознательномъ отношеніи военныхъ круговъ къ задачамъ гражданской войны, успѣхъ этихъ прокламацій былъ бы огромный. Но военные, разумѣется, разсуждали иначе: прежде чѣмъ прокламаціи дойдутъ до красныхъ, ихъ содержаніе могутъ узнать бѣлые, а такъ какъ «мы» противъ всякихъ «демократическихъ бредней», то будемъ ставить правительству палки въ колеса, елико возможно, а подъ шумокъ по-прежнему распространять литературу собственнаго издѣлія. Вредная конкурренція штаба выяснилась, конечно, не сразу.
Такъ какъ пропаганда являлась весьма острымъ орудіемъ и правая часть правительства, откровенно говоря, немного побаивалась въ этомъ дѣлѣ увлеченій слѣва, то, послѣ небольшихъ дебатовъ, рѣшили подчинить особый отдѣлъ пропаганды непосредственно самому совѣту министровъ. Организацію отдѣла поручили особо выдѣленной коллегіи, куда министръ внутр. дѣлъ входилъ ex officio и кромѣ того были избраны П. А. Богдановъ, И. Т. Евсѣевъ и Ф. А. Эрнъ. Всѣ прокламаціи до выхода ихъ въ публику посылались предварительно на просмотръ совѣта министровъ, по крайней мѣрѣ въ началѣ дѣятельности отдѣла пропаганды. Потомъ въ отдѣлѣ былъ организованъ такъ-называемый редакціонный комитетъ, въ который вошли и сотрудники отдѣла изъ блока соціалистовъ, а предсѣдателемъ этого отдѣла былъ избранъ г. Дюшенъ, бывш. членъ Всерос. Учред. Собранія и сотрудникъ газеты «Свободная Россія»..
Для характеристики настроеній тогдашняго Дюшена приведу нѣсколько отрывковъ изъ его статей, печатавшихся въ «Свободной Россіи». Вотъ какъ, напримѣръ, въ статьѣ «Единый фронтъ» («Своб. Россія» № 18) онъ смотрѣлъ на необходимость коалиціи въ борьбѣ съ большевиками:
«Борьба съ большевизмомъ — это борьба противъ самодержавія. Для всѣхъ партій демократій это общій путь. На этомъ пути не всѣ могутъ идти одинаково долго, рука съ рукою, но часть пути можетъ и должна быть въ общихъ интересахъ пройдена совмѣстно… Для того, чтобы демократія сама могла распорядиться своей судьбой и своимъ достояніемъ, для того, чтобы предотвратить новую кровавую бойню за власть, необходима коалиція, объединеніе всѣхъ усилій. Въ этомъ задача коалиціоннаго правительства. Разнородное по своему составу, отражающее разнообразныя политическія группировки, оно одно можетъ честно передать въ часъ торжества надъ общимъ врагомъ всю власть народу въ лицѣ его. представителей, не стараясь ничего утаить въ пользу отдѣльныхъ группъ»…
А вотъ та моральная оцѣнка, которую Дюшенъ давалъ большевикамъ въ статьѣ «Настоящее лицо» («Своб. Россія» № 9 отъ 27 сент. 19 г.):
«Всякое демократическое правительство могло бы осуществить безъ насилія значительную часть декретовъ, изданныхъ комиссарами въ Кремлѣ, большевики не смогли осуществить ни одного, несмотря на терроръ, потому что демократія противъ нихъ. Никакими ухищреніями, никакимъ терроромъ невозможно навязать демократіи того, чего она сама не желаетъ. До большевики и не могутъ быть честными. Прямой путь чести одинъ — демократія, и этотъ путь гибель для большевизма. Они вынуждены на насиліе, чтобы существовать, они вынуждены быть палачами своего же народа. Дѣло въ томъ, хотятъ или не хотятъ они этого, фактъ тотъ, что иными они быть не могутъ. И сколько бы Ленинъ и Троцкій ни истребляли «совѣтскихъ» преступниковъ, число ихъ не уменьшится, ибо должность палача таитъ въ себѣ всѣ элементы преступленія всѣхъ законовъ. И до тѣхъ поръ, пока не будетъ уничтожено комиссародержавіе и не будетъ возстановлена подлинная демократія, никакія слова, обѣщанія и клятвы большевиковъ объ измѣненіи режима не могутъ быть исполнены. Къ несчастью для всего человѣчества «хорошихъ» большевиковъ быть не можетъ. И всякій, кто, утомившись на путяхъ борьбы, заключитъ съ ними какое бы то ни было соглашеніе, временное, длительное — тѣмъ самымъ обрекаетъ себя на гибель, а другихъ — на поруганіе и безчестіе. Ибо большевикъ, кто бы онъ ни былъ, какою бы клятвою онъ ни клялся, вынужденъ быть насильникомъ, грабителемъ, клятвопреступникомъ, и другимъ быть не можетъ. Б. Дюшенъ.
Кто могъ тогда подумать, что впослѣдствіи г. Дюшенъ, «утомившись на путяхъ борьбы», окажется однимъ изъ основателей берлинскаго «Наканунѣ»!
Несмотря на многочисленные навѣты, опредѣленно позже сыпавшіеся на отдѣлъ пропаганды со стороны разнаго калибра ретроградовъ, дѣятельность его протекала въ высшей степени лойяльно по отношенію къ поставленной ему программѣ, въ чемъ можетъ убѣдиться каждый читатель, просмотрѣвъ прокламаціи въ приложеніи къ этой книгѣ. Никакого «большевизма» въ нихъ рѣшительно нѣтъ, но понятно, что онѣ строго выдержаны въ духѣ деклараціи правительства, что, собственно, и было ненавистно гг. реакціонерамъ. Большинство прокламацій — трудъ людей самыхъ разнообразныхъ слоевъ и профессій (въ томъ числѣ и офицеровъ) и написаны въ разныхъ концахъ Эстоніи, такъ какъ прокламаціи были присланы въ отдѣлъ по объявленному, редакціоннымъ комитетомъ особому конкурсу[110]. На призывъ отозвалось нѣсколько десятковъ человѣкъ; первую премію получилъ начальникъ псковской развѣдки офицеръ В-ръ.
Въ теченіи октября и начала ноября Отдѣлъ выпустилъ свыше полумилліона листовокъ, изъ нихъ 30 тыс. разнаго содержанія были разсыпаны съ англійскихъ гидроаэроплановъ надъ Кронштадтомъ и Петербургомъ въ моментъ наступленія арміи въ октябрѣ на Петроградъ. Наряду съ прокламаціями, тогда же Отдѣлъ распространилъ около 18 тысячъ агитаціонныхъ художественныхъ открытокъ. Техникѣ распространенія, однако, сильно мѣшали соглядатаи штабовъ на фронтѣ и всевозможныя типографскія волокиты въ Ревелѣ, благодаря чему часть прокламацій вышла въ свѣтъ съ большимъ запозданіемъ, оказываясь иногда въ родѣ ложки для супа послѣ обѣда.
Организація Отдѣла пропаганды вызвала большое безпокойство со стороны ген. Родзянко. Онъ пожелалъ лично объясниться съ правительствомъ. Наканунѣ оффиціальнаго объясненія онъ явился къ С. Г. Ліанозову, а затѣмъ къ М. С. Маргуліесу.
«Бесѣдовали о многомъ, записываетъ въ своемъ дневникѣ М. С.: 1) Генералъ заявилъ, что до него дошло, что наши лѣвые собираются вести пропаганду на фронтѣ. Керенщины онъ не допуститъ, да и не къ чему — духъ солдатъ и офицеровъ прекрасенъ, солдаты бьются, какъ львы, такъ какъ ихъ отношенія къ офицерамъ прекрасныя, нигдѣ нѣтъ такихъ простыхъ и дружескихъ отношеній, что признаютъ и побывавшіе на фронтѣ иностранцы. Ему сообщили, что на собраніи соціалистическаго блока бываютъ офицеры; онъ ничего не имѣетъ противъ соціалистовъ, но считаетъ теперь неумѣстнымъ заниматься военнымъ политикой, въ которой и самъ ничего не смыслитъ; и пропагандистовъ на фронтъ онъ не пуститъ (Ліанозову онъ сказалъ, что повѣситъ ихъ)… 2) Указалъ на нобходимость купить скорѣе лошадей; начальникомъ ремонтной части назначитъ полк. Зейдлица, — человѣка величайшей честности и большой опытности (прошеніе объ отставкѣ котораго изъ упомянутой тройки принялъ ген. Юденичъ съ заявленіемъ, что онъ его обязательно удалитъ). 4) Предложилъ пообѣщать солдатамъ за взятіе Петрограда землю. Я указалъ, что Неудобно, такъ какъ Учредительное Собраніе можетъ не согласиться дать землю нашимъ солдатамъ, ибо и Колчакъ и Деникинъ требуютъ того же — земли не хватитъ. Не спорилъ. 5) Предложилъ офицерамъ обѣщать денежное обезпеченіе. Я согласился. 5) Требовалъ обѣщанія крестьянамъ возмѣщенія всѣхъ убытковъ, причиненныхъ солдатами — согласился…»
Безцеремонный, откровенный, показательный разговоръ!
«Ген. Родзянко будетъ завтра на засѣданіи Сов. Мин-ровъ, чтобы говорить о нежелательности агитаціи на фронтѣ и лживости слуховъ о скверномъ обращеніи съ солдатами. Какъ бы съ лѣвыми не вышло скандала» — замѣчаетъ послѣ ухода Родзянко М. С. въ своемъ дневникѣ. Въ то время разговоръ остался неизвѣстенъ большинству членовъ правительства: М. С. Маргуліесъ, конечно, сознательно о немъ промолчалъ. На слѣдующій день (20 сентября) ген. Родзянко объяснялся въ оффиціальномъ засѣданіи. Ему былъ разъясненъ смыслъ и характеръ правительственнаго постановленія о пропагандѣ, а затѣмъ П. А. Богдановъ спросилъ Родзянку, что сдѣлано послѣднимъ, чтобы его штабъ не велъ черносотенной агитаціи? Родзянко категорически отвѣтилъ, что такой агитаціи въ его штабѣ совсѣмъ не ведется . Тогда Богдановъ упомянулъ о распространяемой штабомъ прокламаціи «Думы рабочаго» и при дальнѣйшихъ возраженіяхъ ген. Родзянко тутъ же предъявилъ эту прокламацію, прочтя изъ нея рядъ выдержекъ, въ которыхъ опредѣленно восхваляется эпоха царизма, проповѣдуется дубровинскій антисемитизмъ, а въ числѣ «свѣтлыхъ именъ» іереевъ, угнетаемыхъ большевиками, подчеркиваются имена столповъ «союза русскаго народа» — еп. Гермогена и протоіерея Восторгова. Прокламація была подписана «Рабочій-Горемыка» и больше никакихъ слѣдовъ, кѣмъ и гдѣ она выпущена. Ген. Родзянко опредѣленно не призналъ ее за свою и выразилъ увѣренность, что это подброшенная, большевистская. Явной черносотенности ея даже онъ не сталъ отрицать. Богданову пришлось только пожать плечами, потому что въ тотъ моментъ не было опровергающихъ генерала доказательствъ. На вопросъ того же Богданова, на какомъ основаніи расклеивались въ Гдовѣ объявленія ген. Родзянко, запрещающія членамъ правительства появленіе на фронтѣ, — ген. Родзянко столь же категорически завѣрилъ, что никогда и никакихъ объявленій указаннаго сорта онъ не издавалъ и не приказывалъ расклеивать, а когда услышалъ тутъ же восклицанія сомнѣнія, воспылалъ обидой: «что-жъ вы слову офицера не вѣрите?!»…
Пришлось тогда повѣрить.
Прошло не болѣе пяти дней съ этого памятнаго засѣданія, какъ въ министерство внутреннихъ дѣлъ пришла бумага, подтверждающая основательность перваго запроса П. А. Богданова. При отношеніи начальника военно-цензурнаго отдѣла штаба сѣв. зап. арміи отъ 20 сентября 1919 г., за № 82 въ министерство было прислано 10 прокламацій, выпущенныхъ штабомъ арміи, относительно которыхъ въ бумагѣ говорилось, что онѣ «распространены на передовыхъ позиціяхъ и въ тылу, какъ нашихъ, такъ и непріятельскихъ войсковыхъ частей». Прокламаціи присылались въ видѣ образца «работы штаба» и по требованію мин. внутр. дѣлъ. Въ числѣ пришитыхъ къ отношенію 10 прокламацій штаба значилась также пресловутая листовка «Думы рабочаго» приложеніе). А спустя еще съ недѣлю лично мнѣ доставили — изъ контръ-развѣдки снятый со столба въ Гдовѣ такой документъ:
Копія съ Копіи.
Обращеніе.
Командующаго Сѣверо-Западной Арміей къ членамъ Временнаго Правительства. Сѣверо-Западная Армія формировалась русскими людьми съ цѣлью борьбы съ большевиками и доведенія страны до порядка и Учредительнаго Собранія. Сѣверо-Западной Арміи теперь удалось занять самостоятельно русскую территорію. Сформированное сейчасъ Временное Правительство Сѣверо-Западнаго Края должно обезпечить всѣми средствами выполненіе этой основной задачи Арміи. Основныя положенія слѣдующія: полное матеріальное обезпеченіе Арміи всѣми необходимыми средствами со стороны союзниковъ и деньгами; заключеніе соглашеній съ сосѣдними государствами для военной помощи. Армія, признаетъ Верховнымъ Правителемъ Адмирала Колчака и подчиняется непосредственно назначенному имъ Главнокомандующему. Никто изъ членовъ Временнаго Правительства, за исключеніемъ Главнокомандующаго, не имѣетъ права вмѣшиваться въ дѣла Арміи и не имѣетъ права вступать въ какіе бы то ни было переговоры и соглашенія съ отдѣльными начальниками, а также посѣщать фронтъ безъ особаго на то разрѣшенія Командующаго Арміей. Подл. подписалъ: Генералъ-Маіоръ Родзянко. Съ подлиннымъ вѣрно: И. д. Дежурнаго генерала, полковникъ баронъ Вольфъ Съ копіей вѣрно: Правитель Канцеляріи (Подпись) Вѣрно: Завѣдующій канцеляріей Гдовскаго Уѣзднаго Коменданта Киршбаумъ.
Такимъ образомъ и второе обвиненіе П. А. Богданова оказалось правильнымъ. Справедивость требуетъ отмѣтить, что разслѣдованіе контръ-развѣдки производилось по порученію ген. Юденича, согласно постановленія Совѣта Министровъ отъ 5 сентября. Читатель, конечно, помнитъ, что ген. Юденичъ считалъ приведенный документъ миѳомъ, а разговоры о немъ назвалъ въ засѣданіи «клеветой». Впрочемъ, онъ такъ и не довелъ до свѣдѣнія правительства о результатахъ произведеннаго разслѣдованія, вѣроятно, справедливо полагая, что отвѣтомъ можетъ быть только единодушное возмущеніе дѣйствіями ген. Родзянко[111].
Дискредитруя правительство такими «обращеніями» къ публикѣ и дискредитируя себя и свою работу прокламаціями въ родѣ «Думы рабочаго», господа эти упорно закрывали глаза на дѣйствительность и не хотѣли видѣть того, что бросалось на каждомъ шагу даже иностранцамъ. Бѣжавшій изъ Петрограда и пробравшійся въ началѣ сентября черезъ фронтъ и прифронтовую полосу англичанинъ г. Дюксъ въ бесѣдѣ съ нашими министрами, напримѣръ, настойчиво рекомендовалъ «освѣдомить крестьянъ, что новое правительство не отниметъ у нихъ земли до рѣшенія Учредительнаго Собранія, иначе все крестьянство будетъ противъ насъ, какъ и сейчасъ оно противъ Сѣверо-зап. Арміи изъ за приказа № 13[112] ». Что было возразить на такое совершенно справедливое указаніе? Вѣдь не скажешь всякому заѣзжему человѣку, что, молъ, наши главные генералы такія прокламаціи жгутъ, а людей, которые хотятъ ихъ распространять, обѣщаютъ вѣшать.
Въ своей средѣ мы неоднократно говорили, что радикальнымъ средствомъ противъ саботажа ген. Родзянко и его штаба бы открытое откровенное объясненіе о положеніи дѣлъ съ общимъ собраніемъ всѣхъ отвѣтственныхъ офицерскихъ чиновъ. Подобная, вполнѣ естественная для правительства, мѣра несомнѣнно сразу завоевала бы симпатіи къ правительству болѣе широкихъ офицерскихъ слоевъ а, съ другой стороны, заставила бы и ген. Родзянку нѣсколько измѣнить свое поведеніе. Противъ этого шага, однако, упорно все время возражала наша «правая» — С. Г. Ліанозовъ и М. С.Маргуліесъ, вслѣдствіе чего правительство такъ и не собрало офицеровъ для собесѣдованія. Они опасались, что офицерство, будучи настроено весьма право, выскажется противъ программы правительства, а тогда вмѣсто организованности и спайки начнется разладъ, который можетъ окончательно погубить Армію. Словомъ, обычный припѣвъ «осторожнѣе», «тутъ ухабъ», «исподволь».
А «Васька» слушалъ, да ѣлъ — «чистка» арміи оставалась по-прежнему лишь въ области потугъ и добрыхъ намѣреній. Не удалось даже золотыхъ погонъ заставить снять и перемѣнить ихъ на какія-нибудь попроще. Помню по поводу погонъ одинъ свой разговоръ съ ген. Юденичемъ послѣ очередного засѣданія совѣта министровъ. Генералъ все время щеголялъ въ широчайшихъ генеральскихъ золотыхъ погонахъ; прощаясь съ нимъ и глядя на его погоны, говорю ему:
«Не находите ли вы, Николай Николаевичъ, что необходимо немедленно издать приказъ о замѣнѣ золотыхъ погонъ другими, вѣдь слово «золотопогонникъ» почти синонимъ старорежимника среди солдатъ?»
«Да, да, совершенно правильно, я подумалъ объ этомъ и соотвѣтствующій приказъ уже распубликованъ по арміи» — отвѣтилъ ген. Юденичъ.
Много позже нѣкоторымъ изъ насъ неоднократно приходилось бесѣдовать съ отдѣльными офицерами и они выражали большое сожалѣніе, что правительство держалось все время какъ-то вдали отъ нихъ. Уступая слишкомъ осторожной тактикѣ праваго крыла кабинета, мы — лѣвая совершили тогда непростительную ошибку. Офицерства нечего было бояться: съ большинствомъ его представителей мы прекрасно бы сговорились, а главное — ближе подошли бы къ этой средѣ и разглядѣли бы, сколь малъ былъ удѣльный вѣсъ и авторитетъ той ничтожной кучки генераловъ, что упорно заслоняла отъ насъ фронтовое офицерство и лишала возможности опереться на него.
«Съ образованіемъ С.-3. Правительства, — говорилъ мнѣ позже начальникъ 2-й стр. дивизіи ген. Ярославцевъ, строевые чины надѣялись, что оно прекратитъ всѣ безобразія, творящіяся въ тылу; тогда бы и фронтъ имѣлъ возможность подтянуться. Къ правительству относились съ довѣріемъ и хорошимъ чувствомъ, — въ массѣ, разумѣется. Юденичъ и его штабъ, тылъ и Глазенапъ, конечно, отрицательно.» Такимъ образомъ, становится вполнѣ понятнымъ, что запрещеніе членамъ правительства со стороны ген. Родзянко «вступать въ какіе бы то ни было переговоры и соглашенія съ отдѣльными начальниками» диктовалось явно опасеніемъ, что рядовое офицерство можетъ оказаться на сторонѣ правительства, а не на сторонѣ заскорузлаго политически генералитета.
Съ «запрещеніемъ» ген. Родзянко министры, конечно, не считались (да онъ и самъ отъ него публично отрекся) и неоднократно посѣщали занятую нашими войсками мѣстность, но съ арміей такъ и не имѣли случая объясниться: гг. заправилы опредѣленно глядѣли волкомъ. Е. И. Кедринъ, напримѣръ, посѣтившій Гдовъ въ половинѣ сентября и пожелавшій побесѣдовать съ начальникомъ I корпуса ген. Арсеньевымъ, не могъ осуществить своего скромнаго и законнаго желанія: въ условленный по телефону часъ генерала не оказалось дома, на оставленную визитную карточку тоже ни гу-гу. Ищи его, гдѣ хочешь!..
Въ то время какъ мы мучительно искали выхода, какъ внушить начальству необходимость болѣе тѣснаго контакта съ эстонскимъ офицерствомъ, необходимость политической терпимости къ «чухнамъ» и элементарнаго пониманія общей обстановки гражданской войны, окружающая насъ жизнь выводила узоры одинъ другого непріятнѣе. Иногда въ голову приходила мысль, что эстонская демократія только и занималась тѣмъ, чтобы дискредитировать наше правительство ежечасно, ежеминутно и тѣмъ еще больше укрѣплять анти-эстонское настроеніе нашихъ генераловъ. Въ такихъ условіяхъ часто вовсе некогда было думать о планѣ, о послѣдовательности въ работѣ, то и дѣло приходилось бросать все и спѣшно замазывать образовавшуюся щель или ликвидировать послѣдствія нежданной аваріи. Такъ хрупко было русско-эстонское сожительство!
Какъ ни горько въ этомъ признаться, но впервые съ образованіемъ правительства, эстонское министерство внутр. дѣлъ начало опредѣленную кампанію выселенія русскихъ изъ Ревеля. Въ тотъ моментъ въ Ревелѣ насчитывалось до 150 тысячъ жителей, а иностранцевъ, по признанію эстонской газеты трудовиковъ «Waba Маа», насчитывалось всего 7 тысячъ человѣкъ (около 5 % къ общему населенію Ревеля). И вотъ 4000 изъ нихъ, «поселившіеся въ предѣлахъ Республики послѣ 1 мая 1915 г.», т. е. исключительно русскіе, подлежали высылкѣ изъ Ревеля, иногда чуть ли не въ суточный срокъ. Выселенія сильно нервировали русское населеніе и вызывали очень недоброжелательные толки о сѣв.-зап. правительствѣ. Средній обыватель никакъ не могъ понять эстонской логики: прежде не признавали эстонской независимости, а выселеній не было, но какъ только русскіе поступили наоборотъ и, удовлетворяя желаніямъ эстонской демократіи, признали эту независимость — русскихъ стали усиленно выживать изъ Ревеля, да и изъ Эстоніи вообще. «Гельсингфорсцы» по этому поводу ядовито заключили въ помянутой брошюрѣ, что спѣшить съ признаніемъ Эстоніи совсѣмъ не слѣдовало.
Сплошь и рядомъ выселенію изъ квартиры или совсѣмъ изъ Ревеля подлежалъ служилый, нужный правительству элементъ или близкій членъ семьи такого работника. Наше правительство, въ лицѣ того или иного министра, горячо вступалось за пострадавшаго, и тѣмъ не менѣе попытки отстоять отъ выселенія или высылки не всегда приводили къ благопріятному результату. Помню нѣсколько особенно досадныхъ случаевъ.
Въ самое горячее время разгрузки перваго прибывшаго съ военнымъ снаряженіемъ для арміи долгожданнаго англійскаго корабля, эстонская полиція начинаетъ упорно выселять изъ Ревеля жену и падчерицу начальника снабженія арміи; вмѣсто того, чтобы слѣдить за спѣшной разгрузкой и отправкой на фронтъ снаряженія, начальникъ снабженія занимается хлопотами въ эстонскихъ канцеляріяхъ, а на своей прямой службѣ ходитъ, какъ потерянный, и ничего не видитъ изъ того, что творится у него подъ носомъ. Выгнали съ квартиры личнаго секретаря М. С. Маргуліеса, потомъ начальника финансоваго отдѣла въ министерствѣ С. Г. Ліанозова. На обращенныя со стороны М. С. къ эстонскому мин. внутр. дѣлъ Геллату просьбы объ отмѣнѣ этихъ высылокъ и выселеній послѣдовалъ рѣшительный отказъ. Но распоряженіе о выселеніи жены и падчерицы начальника снабженія немедленно отмѣняется тѣмъ же г. Геллатомъ, какъ только объ этомъ проситъ начальникъ англійской военной миссіи полк. Херопатъ.
Еще труднѣе удавалось получить пропускъ нужныхъ лицъ въ Эстонію изъ заграницы. Сношенія въ такихъ случаяхъ происходили съ министромъ иностр. дѣлъ. Тотъ въ большинствѣ случаевъ самъ по себѣ не возражалъ противъ нашихъ просьбъ, но мин. вн. дѣлъ Геллатъ, съ которымъ долженъ былъ сообразоваться мин. иностр. дѣлъ, обычно упирался и не хотѣлъ пропустить необходимыхъ намъ людей, сидящихъ нерѣдко только на другомъ берегу Финскаго залива, въ Гельсингфорсѣ.
Наряду съ затрудненіями, чинимыми эстонцами по поводу въѣзда, они начали стѣснять нашихъ должностныхъ лицъ въ ихъ необходимыхъ и частыхъ передвиженіяхъ между Нарвой и Ревелемъ, гдѣ была база снабженія арміи. Наши чины ѣздили, конечно, не даромъ, а за установленную для всѣхъ плату, но они обязывались имѣть разрѣшеніе на проѣздъ, полученіе котораго иногда отнимало до 2–3 дней. Срочныхъ курьеровъ поэтому вовсе нельзя было посылать.
Высылки, выселенія и прочія затрудненія, одно время сыпавшіяся, какъ изъ рога изобилія, изматываютъ нервы окончательно. Лѣвая нашего кабинета снова пускается въ паломничество. Послѣ переговоровъ съ предсѣдателемъ Учредительнаго Собранія с.-д. Реемъ, 12 сентября устраивается въ помѣщеніи Учр. Собранія собесѣдованіе съ с.-д. фракціей парламента. Съ нашей стороны были Ф. Г. Эйшинскій, П. А. Богдановъ и я, со стороны эстонцевъ — предсѣдатель Учр. Собранія Рей, члены фракціи Астъ, Ойнасъ, Олескъ, мин. вн. дѣлъ Геллатъ и рядъ другихъ депутатовъ с.-д., фамиліи которыхъ у меня не сохранились въ памяти.
Бесѣда затянулась до глубокой ночи, но пропасти между «нами» и «ими» все же заполнить не удалось. Мы подробно ознакомили ихъ съ задачами нашего правительства, съ нѣкоторыми сторонами практической дѣятельности, какъ то: сношенія съ заграницей, отношенія къ Колчаку, внутреннія взаимоотношенія, планы демократизаціи арміи, исканіе контакта въ работѣ съ эстонскимъ правительствомъ. Слушали внимательно, иногда ставили вопросы, просили разъясненій. Въ концѣ концовъ мы перешли къ тѣмъ практическимъ злоключеніямъ, ради которыхъ было затѣяно объясненіе съ с.-д. фракціей и которыя главнымъ образомъ сыпались со стороны вѣдомства, возглавляемаго членомъ фракціи г. Геллатомъ. Цѣнно было объясниться лицомъ къ лицу, въ обстановкѣ менѣе оффиціальной, почти товарищеской. Увы, оказалось, что г. Геллатъ во время одного изъ докладовъ какъ-то незамѣтно испарился изъ фракціонной комнаты, и всѣ практическія нужды, въ кругу людей непосвященныхъ въ ежедневную практику мин. внутр. дѣлъ, по необходимости пришлось свести къ одной общей жалобѣ на то, что эстонская демократія опредѣленно мѣшаетъ нашей работѣ вмѣсто того, чтобы содѣйствавать ей. На это мы услышали изъ устъ одного участника совѣщанія г. Ойнаса довольно оригинальное утѣшеніе:
«Поддержать мы васъ по-прежнему не можемъ, но вы можете воспользоваться нашей критикой, какъ орудіемъ воздѣйствія въ вашей средѣ на генералитетъ».
Невольно вспомнился эпизодъ изъ Крыловской басни «пустынникъ и медвѣдь — эстонская «критика» сплошь и рядомъ была весьма сокрушительнаго свойства. Образчикъ ея г. Геллатъ сейчасъ же показалъ своимъ товарищамъ.
Нашъ разговоръ съ соц.-демократами происходилъ 12 сентября, а 17 сентября въ эстонскихъ газетахъ было пропечатано новое для насъ позорище.
«Maalit» № 195_ 17/ІХ (русскій переводъ).
Закрытіе русской газеты.
Полуоффиціальный органъ сѣверо-западнаго правительства вчера закрытъ по слѣдующему распоряженію: Телефонограмма № 1722. Начальнику Ревельской городской милиціи. Предлагаю вамъ немедленно арестовать редактора русской газеты «Свободная Россія» А. Н. Троицкаго, а газету «Свободная Россія» закрыть навсегда за помѣщеніе сообщенія въ 19 номерѣ подъ заглавіемъ «Валюты». Слѣдственное дѣло прислать мнѣ. 16 сентября 1919 г. Министръ внутреннихъ дѣлъ Геллатъ.
Вотъ эта невинная замѣтка:
ВАЛЮТЫ
Вслѣдствіе предполагавшагося со среды 17 сентября установленія твердыхъ курсовъ со стороны Эстонскаго Правительства, валютныя сдѣлки банками болѣе не производятся. Коммерческій міръ также воздерживается отъ оборотовъ. Эстонскія марки вслѣдствіе этого, а также вслѣдствіе слуховъ о посылкѣ мирной делегаціи къ большевикамъ, понизились на 10—15 процентовъ. Нововыпущенные казначейскіе знаки сѣв.-зап. фронта, печатанные въ Швеціи (петроградки), постепенно крѣпнутъ. Г. Т.
Въ любой демократически управляемой странѣ такая замѣтка прошла бы совершенно безъ вниманія. Что переговоры съ большевиками пугали эстонскую буржуазію, объ этомъ тѣ же эстонскія газеты писали открыто. Замѣтка отразила только биржевое настроеніе и ничего больше.
Арестованный редакторъ буквально вопилъ, такъ какъ носились слухи, что министръ внутреннихъ дѣлъ хочетъ выслать его «за проволоку». Кромѣ того, въ самый нужный моментъ правительство осталось безъ газеты, лишившись ея въ формѣ, грубо роняющей его престижъ. Снова приходилось бросить очередную работу, выручать изъ петли несчастнаго редактора и какъ-нибудь замазывать новую щель «въ русско-эстонскихъ отношеніяхъ».
Сначала пошелъ къ г. Геллату нашъ министръ юстиціи Е. И. Кедринъ. Геллатъ не принялъ его тотчасъ же, и старикъ, подождавъ въ пріемной 2–3 минуты, «во имя достоинства Россіи», не сталъ больше дожидаться и вернулся раздраженный ни съ чѣмъ. Тогда я пошелъ уже не къ г. Геллату, а къ предсѣдателю Учр. Собранія г. Рею. Онъ явно симпатизировалъ намъ, хотя и не всегда рѣшался плыть противъ общаго фракціоннаго теченія въ своей средѣ.
Рей не былъ еще, видимо, въ курсѣ происшедшаго инцидента. Выслушавъ мои объясненія и жалобы, онъ выразилъ мнѣ искреннее сочувствіе, находя съ своей стороны, что г. Геллатъ просто погорячился, что онъ его сейчасъ вызоветъ сюда изъ засѣданія парламента и, послѣ личныхъ объясненій со мной, все уладится. Дѣйствительно, г. Геллатъ немедленно пришелъ въ кабинетъ предсѣдателя, но сумрачный, злой его видъ не предвѣщалъ ничего хорошаго.
«Ваше правительство заплатило очень дурно за оказанное ему гостепріимство. Инкриминируемое газетное сообщеніе пытается уронить нашъ денежный курсъ, я закрылъ газету по жалобѣ нашего министра финансовъ» — сказалъ мнѣ Геллатъ… Спорю по существу замѣтки, указываю на небывало высокую двойную кару — закрытіе газеты и высылка редактора, обращаю вниманіе на то, что газета была подцензурная и, слѣдовательно, замѣтка была оффиціально пропущена — ничего не дѣйствуетъ. Геллатъ стоитъ на своемъ — «теперь сдѣлать ничего уже нельзя», суровой кары будто бы требовалъ министръ финансовъ. Тотъ же любезный г. Рей устраиваетъ мнѣ немедленное свиданіе съ министромъ финансовъ Кукомъ. Выясняется, что г. Кукъ никакихъ конкретныхъ мѣръ отъ своего коллеги не просилъ и вполнѣ будетъ удовлетворенъ моимъ предложеніемъ помѣстить соотвѣтствующее отъ редакціи опроверженіе инкриминируемой замѣтки.
Опять вызывается г. Геллатъ. Разсказываю ему весь разговоръ съ г. Кукомъ и прошу отмѣнить наложенную кару. Тогда Геллатъ говоритъ, что кара послѣдовала не только за указанную замѣтку, а что наша газета-де вообще занимаетъ позицію, враждебную эстонцамъ. Онъ говорилъ явную неправду, меня это взорвало, и я назвалъ его методъ расправы необоснованнымъ, «чисто большевистскимъ».
«Такъ что же?» — послѣдовалъ отвѣтъ — «я только противъ большевистскихъ теорій, а противъ ихъ метода рѣшительныхъ дѣйствій ничего не имѣю, находя его совершенно правильнымъ».
Мы разстались очень холодно. Передаю всѣ перепитіи бесѣды г. Рею. Онъ не высказываетъ своего мнѣнія, но ясно, что вполнѣ согласенъ со всѣми моими доводами, такъ какъ еще разъ идетъ къ Геллату, чтобы убѣдить его отказаться отъ рѣзкой мѣры противъ газеты.
Тутъ же въ кабинетѣ толпится нѣсколько буржуазныхъ депутатовъ парламента. Они наперебой выражаютъ мнѣ сочувствіе, а одинъ вполголоса проситъ повѣрить, что не всѣ эстонскіе дѣятели раздѣляютъ такую убійственную противъ русскихъ политику.
Рей возвращается назадъ совсѣмъ смущенный. Очевидно, была большая перепалка, но… Геллатъ остался при своемъ.
«Простите, что не удалось ничего сдѣлать. Я истощилъ всѣ аргументы, а онъ остался непоколебимъ, вѣдь не могу же я изъ за этого инцидента вызывать министерскій кризисъ!» — сказалъ мнѣ г. Рей.
Спустя нѣсколько дней вмѣсто «Свободной Россіи» стала выходить «Свобода Россіи», а редакторъ Троицкій былъ высланъ въ Гдовъ. Изъ 5—6 ревельскихъ газетъ за пострадавшаго литературнаго собрата заступилась только одна «Maalit», откровенно заявившая, что какой-то злой рокъ неустанно толкаетъ руководителей внутренней эстонской политики по пути, явно гибельному для будущихъ русско-эстонскихъ отношеній. «Maalit», кстати сказать, въ скорости тоже упокоенная тѣмъ же г. Геллатомъ, считалась правой газетой.
Задѣтый, видимо, писаніями газеты «Maalit», эстонскій «Sotsialdemocrat» старался всячески разсѣять создавшееся у русской публики непріятное впечатлѣніе.
«У насъ нѣтъ ни малѣйшей злобы или ненависти къ русскому народу», — доказывала эта газета, — «Было бы большой радостью для насъ, если бы русскій народъ опять сталъ на путь демократическаго развитія и сталъ итти по направленію къ свободѣ, культурѣ и демократизму. Если русскій народъ дѣйствительно станетъ на эту дорогу, тогда, можетъ быть, настанетъ время, когда мы сами добровольно и безъ давленія извнѣ, начали бы искать сближенія и связи съ Россіей. Разнаго рода экономическіе интересы дѣлаютъ ближайшую связь съ Россіей для насъ весьма желательной. Можетъ быть даже когда-нибудь случится, что мы сами добровольно и безъ принужденія вступимъ съ Россіей въ федерацію. Но это должно случиться вполнѣ добровольно, поистинѣ безъ принужденія. И если это когда-нибудь случится, т. е. когда бывшіе русскіе инородцы найдутъ, что для нихъ отнюдь не является опаснымъ, а, наоборотъ, только выгоднымъ снова вступить въ ближайшую связь съ Россіей — вотъ тогда на самомъ дѣлѣ будетъ создана великая и могущественная Россія» [113].
Эстонскій совѣтъ министровъ утвердилъ постановленіе г. Геллата. Этотъ способный, рѣшительный, но крайне націоналистически настроенный министръ понемногу сталъ окрашивать своими взглядами всю эстонскую политику, направляя утлый корабликъ своей республики опредѣленно къ совѣтскимъ берегамъ. Буржуазная сердцевина эстонскаго кабинета слабѣла съ каждымъ днемъ, не находя себѣ опоры въ соціалистически-настроенномъ парламентскомъ большинствѣ. Спустя два дня послѣ утвержденія совѣтомъ министровъ расправы съ нашей газетой, умѣренные члены кабинета Поска и Яксонъ вышли въ отставку. Не рискну опредѣленно связывать этотъ выходъ съ описаннымъ инцидентомъ, но тогда же намъ стало извѣстно, что Поска, за день до своего ухода, въ интервью съ финскимъ корреспондентомъ Тіандеромъ, высказалъ большое неудовольствіе дѣйствіями мин. внутр. дѣлъ Геллата, закрывшаго «Свободную Россію».
Въ борьбѣ съ реакціонными тенденціями нашего штаба было еще два средства. Открытая апелляція къ общественному мнѣнію, въ видѣ созыва намѣченнаго съѣзда общественныхъ дѣятелей и введеніе въ составъ военнаго министерства договореннаго при началѣ нашей коалиціи завѣдующаго политическимъ отдѣломъ въ арміи, на правахъ товарища министра.
Первая комбинація — созывъ съѣзда — являлась предусмотрѣнной и самой естественной для представителей демократіи. И тѣмъ не менѣе, по зрѣломъ, какъ казалось тогда, обсужденіи всѣхъ pro и contra, отъ созыва съѣзда пришлось отказаться. Формально этого вопроса не рѣшали въ совѣтѣ министровъ, съѣздъ до поры до времени просто отложили.
Противъ съѣзда опредѣленные доводы выставлялись со стороны М. С. Маргуліеса и С. Г. Ліанозова. Послѣ потери Пскова и прилегающаго къ нему района наша собственная территорія сократилась по крайней мѣрѣ на 2 / 3. Изъ городовъ остались только прежніе «Царевококшайски» — Гдовъ и Ямбургъ съ частями ихъ уѣздовъ и почти полнымъ отсутствіемъ интеллигентнаго элемента. «Кого могутъ послать эти глухіе углы?» «Гдѣ надежда, что представители этихъ захолустныхъ деревень и посадовъ смогутъ достаточно проникнуться всероссійской важностью совершающихся случайно въ этомъ уголкѣ крупныхъ политическихъ событій?» — спрашивали оппоненты. Словомъ, это не опора въ борьбѣ правительства.
Оставались многочисленные бѣженцы. Среди нихъ имѣлось достаточно интеллигентныхъ людей, но, будучи оторваны отъ родной почвы, перебрасываемые туда и сюда, они упали духомъ и представлялись нашимъ коллегамъ вообще малоактивнымъ элементомъ, къ тому же сильно зависимымъ на мѣстахъ отъ военныхъ комендантовъ.
Такимъ образомъ, на съѣздѣ до поры до времени поставили крестъ. По всей вѣроятности эта тактика тоже была ошибкой и главнымъ образомъ лѣвой части кабинета, разсчитывавшей собрать болѣе авторитетный съѣздъ послѣ новаго расширенія бѣлой территоріи и потому такъ легко согласившейся съ доводами своихъ болѣе правыхъ коллегъ.
Въ качествѣ лица, которое проектировалось «запустить» въ военное министерство, прочили извѣстнаго Б. В. Савинкова. Его опредѣленно поддерживалъ М. С. Маргуліесъ; онъ считалъ, что Савинковъ и по своему прошлому и какъ человѣкъ рѣшительный можетъ импонировать нашей военной средѣ. Открыто, разумѣется, не говорилось, на какой постъ хотятъ его пригласить, и военные могли думать, что рѣчь идетъ о портфелѣ министра внутреннихъ дѣлъ, который въ то время совмѣщался въ рукахъ мин. исповѣданій И. Т. Евсѣева. Савинковъ въ описываемое время состоялъ, въ числѣ другихъ шести, представителемъ Колчака въ Парижѣ и, по имѣвшимся черезъ г. Кирдецова свѣдѣніямъ, былъ весьма не прочь пойти въ составъ нашего правительства.
Горячія пренія по этому вопросу произошли 21 сентября на квартирѣ у С. Г. Ліанозова. Въ сборѣ оказались всѣ, включая нашихъ генераловъ — Юденича и Пилкина.
Предложеніе о Савинковѣ сдѣлалъ М. С. Маргуліесъ. Не помню, какъ онъ его мотивировалъ, но должно быть болѣе или менѣе пріемлемо, потому что въ дальнѣйшемъ пренія пошли не о необходимости приглашенія, а исключительно о личности Савинкова.
Ген. Юденичъ рѣшительно возражалъ противъ Савинкова. Онъ не хочетъ-де сидѣть рядомъ съ убійцей и скорѣе согласенъ на приглашеніе въ наше правительство г. Алексинскаго, — тоже, молъ, человѣка лѣваго и съ богатымъ политическимъ прошлымъ.
Контръ-адмиралъ Пилкинъ, наоборотъ, поддерживалъ кандидатуру Савинкова, полагая, что разъ Савинковъ является въ Парижѣ представителемъ адмирала Колчака, то онъ и для насъ пріемлемъ.
Я, не имѣвшій ничего общаго въ партійномъ прошломъ съ Савинковымъ и лично не знавшій его, но за то имѣвшій исключительно по прошлой же дѣятельности хорошія воспоминанія объ Алексинскомъ, высказался за Алексинскаго и противъ Савинкова. Главнымъ образомъ выдвинулъ то соображеніе, что Савинковъ, какъ представитель Колчака, непризнающаго эстонской независимости, не подходитъ къ духу нашей деклараціи, и эстонцы его появленіе въ составѣ нашего правительства истолкуютъ, какъ шагъ для себя непріязненный.
М. С. Маргуліесъ на это коротко бросилъ мнѣ:
«В. Л., вы совершенно не представляете себѣ современнаго Алексинскаго».
П. А. Богдановъ, какъ эсеръ, тоже подалъ голосъ противъ Савинкова, но изъ оговорокъ его видно было, что партійныя путы на этотъ разъ сильно стѣсняли его личныя тяготѣнія.
Остальные шестеро молчали, но, видимо, склонялись на сторону Маргуліеса и Пилкина. Выходило 8 — за, 4 — противъ. Голосованія, однако, не производили, но, въ виду выяснившагося общаго настроенія въ пользу Савинкова, мы съ Богдановымъ потребовали, чтобы въ телеграммѣ Савинкову было опредѣленно подчеркнуто, что онъ приглашается при условіи полнаго пріятія нашей деклараціи, т. е. въ томъ числѣ и по вопросу о признаніи эстонской независимости. Намъ казалось, что Савинковъ такого условія не сможетъ принять и вся комбинація сама собой падетъ. Не предрѣшая пока ничего опредѣленнаго, большинство собравшихся сочло необходимымъ прежде всего выяснить настроеніе эстонцевъ. Почти всѣ оказались согласны въ томъ, что вызвать Савинкова, вопреки желанію эстонцевъ, значило итти на крупный и вредный для нашего дѣла скандалъ. Эту деликатную миссію поручили С. Г. Ліанозову, какъ министру иностранныхъ дѣлъ.
Черезъ пять дней мы съ Маргуліесомъ ѣздили по другому поводу въ Нарву вмѣстѣ съ эстонскими министрами. М. С. зазвалъ въ наше купэ эстонскаго мин. иностранныхъ дѣлъ Пійппа, и я прямо спросилъ его, какъ будетъ реагировать эстонское правительство на приглашеніе въ нашъ составъ г. Савинкова. Г. Пійппъ отвѣтилъ, къ моему удивленію, что онъ лично за Савинкова; думаетъ, что и другіе министры будутъ за него же.
Еще спустя нѣсколько дней кандидатура Савинкова подверглась спеціальному обсужденію среди лѣвой части кабинета.
Въ собраніи участвовали Богдановъ, Эйшинскій, Пѣшковъ, Филиппео и я; происходило оно въ помѣщеніи пѣшковскаго министерства общественнаго призрѣнія. Моя бесѣда съ г. Пійппомъ и переговоры С. Г. Ліанозова, которому сказали, что для эстонцевъ совершенно безразлично, войдетъ или не войдетъ въ наше правительство Савинковъ, окончательно разсѣяли всякое сопротивленіе этой кандидатурѣ. Насколько помню, при голосованіи никого не оказалось противъ. Единственный воздержавшійся былъ Богдановъ, исключительно, я думаю, изъ опасеній гнѣва партіи.
Почему-то переговоры съ Савинковымъ повелись не прямо, а черезъ нашего редактора «Свободы Россіи» г. Кирдецова. Отвѣтъ послѣдовалъ столь же непрямой. Адъютантъ Савинкова г. Дикгофъ-Деренталь телеграфировалъ Кирдецову изъ Парижа такъ (передаю содержаніе телеграммы по-русски):
«Савинковъ проситъ сообщить, отъ кого исходитъ предложеніе, отъ васъ или отъ правительства. Если отъ правительства — телеграфируйте Савинкову и оффиціально президенту делегаціи Львову. Савинковъ, являясь однимъ изъ оффиціальныхъ представителей Колчака, не можетъ пойти въ переговоры безъ разрѣшенія Омска или по крайней мѣрѣ делегаціи (въ Парижѣ. В. Г.)».
Обращеніе къ «Парижу», упорно вредившему намъ буквально на каждомъ шагу, являлось явной безсмыслицей. На затѣю былъ поставленъ крестъ и разговоры о Савинковѣ больше не возобновлялись.