1. Упавшего не поднимай
Лазарь Клингер был в отъезде, да если бы он и был дома, Берко не стал бы с ним держать совет по такому делу. Когда Мойше вернулся на чердак, Берко отказался продолжать чтение и пошел не домой, а в лес за кладбище, на знакомую полянку, где надеялся встретить Пайкла. И точно: шут сладко храпел на полянке. Берко позвал его. Шут захрапел еще сильнее. Берко растолкал его.
Пайкл приподнялся и спросил:
— Ну что? А, это Берко! Ну, мой невидимка, что ты скажешь на этот раз? Вид у тебя весьма огорченный.
— Случилась беда, Пайкл. Арона Люстиха забрали ловчики. Его сочли бродягой, но у него был паспорт, и у него украли паспорт!
— Подожди! Это для меня очень много новостей. Что за Люстих? Откуда?
— Это еще не все, Пайкл!
— Тогда лучше всего расскажи мне все с конца. С самого конца!
Берко подумал.
— Ты проснулся, Пайкл. Я разбудил тебя. Я прибежал к тебе.
— Дальше.
— Мойше принес замок с ключом, которым был заперт сундучок Люстиха.
— Ага! Видишь — с конца яснее. Середину можно пропустить, если мы знаем начало и конец, середина — это тентель-ментель, всякий вздор. Ты уверен, что у этого Люстиха был паспорт? Ты видел паспорт?
— Нет, но я верю ему.
— Ах, он говорил сам? Почему же ты ему веришь?
— Он добрый. Он улыбался. Он бедный. Он идет учиться. Его подвез мой отец, — подыскивал Берко доводы.
— Так, — остановил его Пайкл, — этого с меня хватит. Кто же украл у него пасс?
— Мойше, — без колебания ответил Берко. — Я видел, как он рылся в сундучке Люстиха.
— Но замок висел на сундуке?
— Да.
— Значит, Мойше сломал замок?
— Нет. Он его запер своим ключом.
— Ага! У замка два ключа. Но зачем Люстих дал второй ключ твоему товарищу?
— Мойше дал ему замок с ключом, взял у своей мамеле, чтобы Люстих запер свой сундучок.
— Ах так! Ну, теперь и я знаю, что у Люстиха был паспорт и что его украл Мойше. Но зачем?
— Затем, чтобы отдать Люстиха в солдаты.
— Но зачем это делать Мойше, его мамеле, наконец ребе Шозори? Он конечно живодер и мошенник, но такого он не сделает, — я уже достаточно слышал здесь про него. Скажи, какой же смысл в твоих догадках? Зачем это делать Мойше?
— Он хотел получить квитанцию на рекрута и ее продать.
— Для этого он должен бы ловить сам, а не звать ловцов кагала.
— Ну, может быть, ребе Шезори хочет, чтобы общество имело лишнего рекрута, чтобы Мойше не ходил в солдаты?
— Поверь мне, ребе Шезори такой человек, что уже имеет для сына своего квитанцию.
— Тогда я не знаю, что.
— Так. Умный человек делает два предположения, чтобы их оба отвергнуть, и затем делает третье, уже верное. Ты умный или нет, Берко? Что же дальше?
— Я не знаю, зачем Мойше взял пасс у Люстиха, но я хочу, чтобы. Люстиха отпустили.
— Ага, ты хочешь!
Пайкл неожиданно повалился на землю и, протягивая руки Берке, приказал:
— Подними меня!
Берко, недоумевая, схватил Пайкла за руки и попробовал поднять.
Шут был коренаст и тяжел, он лежал на земле бревном. Берко выбился из сил и не мог не то что поднять, но даже и сдвинуть шута с места. Тяжело дыша, Берко упал рядом с Пайклом. Мальчик был готов заплакать.
— Упавшего не поднимай! — сказал Пайкл, положив руку на голову Берка. — Так упадешь сам. Почему взяли Люстиха? Потому что он еврей! Почему смеют с нами так обходиться? Потому что так низко упал весь наш народ. Если ты хочешь поднять Люстиха — подними весь наш народ. Но разве тебе, хилому и слабому ребенку, по силам поднять такой великий народ, как наш, великий и в падении своем? Падай и ты, Берко, падай и лежи! «Лежачего, — говорят москали, — не бьют!»
Берко вскочил на ноги и закричал:
— Нет, нет, Пайкл, вставай, пойдем!
Пайкл воспрянул и вскочил на ноги с внезапной резвостью. Берко испугался.
— Вот видишь, — говорил, отряхивая с одежды своей мусор, Пайкл, — лежачего можно поднять одним словом! Ну, я встал. Куда же мы теперь пойдем? Ты даже напугал меня!
Берко вспыхнул и погас.
— Пойдем в присутствие, или нет, пойдем в кагал, — предложил он, путаясь.
— Так умный человек делает две догадки, чтобы отказаться от обеих и искать третью. Человек дела принимает сгоряча два решения, чтобы оба признать глупыми, и предпринимает третье, верное решение. Говори!
— Пойдем к Шезори и спросим Мойше…
— И его мамеле? Мадам Шезори? Ага! Идем. Это вернее. Но что мы скажем им?
— Я скажу, что у Люстиха был паспорт.
— «А ты его видел, этот паспорт?» спросил тебя, и что ты ответишь?
— Если ты знаешь наверно, почему не сказать, что видел собственными глазами? Если я знаю, что сегодня утром взошло солнце, то я могу каждому рассказывать, хоть наплюй мне в бороду: «Я видел, что сегодня взошло солнце!» Хотя бы я прекрасно спал — какая разница?!
Берко подумал и сказал:
— Я буду говорить, что видел паспорт у Люстиха, что он мне сам давал посмотреть и что я видел, как Мойше взял паспорт из сундучка и снес матери.
Берко взглянул в лицо Пайкла. Шут усмехнулся и, схватив за руку Берка, поволок его за собой.
— Идем скорее. Нельзя терять минуты!
Горбун катился шариком. Берко едва за ним поспевал. На лестницу черного хода в доме Шезори Пайкл взбежал, громко топая.
— Ага! — закричал он, распахнув дверь в каморку. — Вот он сидит здесь, и совесть грызет его, что он предал своего брата! Берко, иди сюда и не выпускай его, пока я схожу за мадам Шезори.
Шут выбежал и затопал вниз по лесенке туфлями. Берко поднял голову и исподлобья взглянул на товарища. Мойше сидел в уголке, угрюмый и печальный.
— Мойше, зачем ты взял паспорт у Люстиха?
— Паспорт! А ты видел этот паспорт?
— Да. Мне Люстих его показывал.
— Показывал? Тебе? — У Мойше побледнели губы. — Но ты видел, чтобы я брал его паспорт?
— Да, я видел это собственными глазами.
Мойше затрепетал, но не опустил глаз перед Берко, и вдруг улыбнулся надменно и отвел взор, вяло пробормотав:
— Если бы ты знал, Берко, какой ты дурак!
Наполнив лестницу, чердак, двор криком, по лестнице, не торопясь, подымалась мать Мойше — Сарра Шезори. Пайкл вошел в каморку вслед за ней. Берко прижался к стене, но Сарра Шезори даже не взглянула на него, обрушив всю ярость слов на сына:
— Хорошего ты имеешь хавера, сын мои! Эти голодранцы требуют, чтобы я им отдала паспорт того бродяги. Довольно двух бродяг — он мне приводит еще этого шута. Они смеют говорить, что ты украл паспорт и отдал мне, что я дала тебе замок с двумя ключами. Разве ты не отдал оба ключа тому бродяге? Что это значит, Мойше, что это значит, сын мой!? Если ты взял паспорт — отдай сейчас же…
— У меня нет, мамеле, паспорта.
— Слышите, он говорит нет. Вы можете ему не верить, а я знаю, что он не соврет… Вот, слышу я, стучит балагула. Мойше, цыпленочек мой, сбеги вниз, пусть Лазарь сейчас же, не выпрягая, идет сюда, мы его спросим, что нам делать с этим паршивцем, его сынком?
Мойше юркнул за дверь мимо шута, который слушал все, что говорила Сарра Дезори, молча и серьезно. Когда ее сын выбежал, Сарра вытерла передником вспотевшее лицо, заплакала и упала на скамейку.